Однажды в... СССР Книга 2 Глава 35

Эх, как хотелось Мишке... пропасть куда-нибудь, завеяться, чтоб не нашли его нигде. Куда там! Ведь всё колючкой огорожено, забором — выше неба.  И хоть и встретили его гостеприимно, и разговор с Кешей Сибирским сложился вроде бы неплохо, но мысль о воле не покидала Мишку ни на час.                Никак душа потомка самурая не могла смириться с тем, что почти ещё семь лет ему, как коню в стойле, запрещено передвигаться, куда и когда хочет без разрешения.                Во-первых, его сразу не взлюбил «отрядник» — начальник их отряда, лет сорока угрюмый лейтенант. Уставник до мозга костей. Забор сразу предупрпедил Мишку:                — Ты осторожней с ним. Он же безбашенный. Он и жену лишь по уставу трахает, наверное. Старайся зря ему в глаза не рисоваться. Паскуда ещё та... Всегда найдёт, к чему придраться. Но, слава Богу, он в отряде редко. Говорят пасеку завёл, на ней и пропадает.                Неделю Мишка отъедался, отдыхал, пока «отрядник» не застал его в бараке, когда все на работе были.                — Сайтоев! Ты почему в отряде? Не на промзоне? А?                — Так не оправился ещё после ШИЗО, да и в наряд не записали. Не вызывали на проверке.                — Не вызывали? Тогда ладно... Да... и ты мне смотри... Вижу, в путёвые подался... Я нарушителей режима не потерплю в отряде. Если не хочешь опять в ШИЗО или в ПКТ... Ты знаешь, что такое ПКТ? Нет? Помещение камерного типа. Так там тебе ШИЗО покажется курортом. Понял?                — Да, понял, гражданин начальник.                А во-вторых, хоть Кеша расспросил его подробно о былых «подвигах» на воле, но Мишка понял, что без денег особенно он никому не нужен. И то, что встретили его и приодели, придётся отрабатывать. А как? Пока не знал.                В семью его пока не приглашали, да он и сам об этом не думал, ожидая, когда заявятся Валет и Босяк. И, похоже, что после разговора с «отрядником» назавтра ему топать на промзону и вкалывать, как все.                И тут бабах!                — Сайтоев! В оперчасть! — Выкрикнул Мишку прапорщик, которому зэки дали кличку» Гриб» — по форме его головы. Сидевшие, как всегда, в углу : Кеша Сибирский, Забор, Перс и Серый — авторитеты — даже «отрядник», заходя, делал вид, что их не существует, — одновременно повернули головы и проводили Мишку долгими взглядами.                — Спецназа к куму? — В раздумье заметил Кеша Cибирский — лет сорока жгучий брюнет с иссиня-чёрными глазами, выдающейся вперёд волевой челюстью и чуть приплюснутым боксёрским носом. — Он же у нас без году неделя. А может его там в ШИЗО прибили? Чтоб стучал?                — Ну, это вряд-ли, — заметил Забор, — он на тюрьме больше полгода пробыл. И косяков за ним не числилось. Посмотрим, с чем вернётся...               
Вернулся Мишка быстро. Лицо его сияло. Сначала он зашёл в умывальник, где в тот момент никого не было, и располовинил туго перевязанный изолентой пакет: пять тысяч сунул в уже подшитый потайной карман фуфайки, а остальные оставил в пакете, завернув и вновь перевязав его той же изолентой.                Войдя в барак, он подошёл к «путёвым», не дожидаясь приглашения, присел на табуретку и бросил на кровать к Сибирскому пакет.                — Друг с воли подогрел. В общак даю. Считайте...                Когда пакет был вскрыт, а деньги пересчитаны, глаза всех «пацанов» перенеслись на Мишку. В их взглядах было изумление и уважение.                — Ну, ты, Спецназ, даёшь! — Прервал молчание Иннокентий. — Тебе что, кумовья зарплату выдали? — «пацаны» дружно загоготали.                — Да говорю ж, друг с воли подогрел. А передал какой-то хрен в гражданском. С усами, как у Чапаева... Я и расписку написал, что получил... — Объяснил Мишка.                — «Чапаев» твой —  так это главный кум. — Степенно пояснил Забор. — Тот ещё жук! И как же твоему кенту к нему случилось подобраться? Он, часом, сам не мусор?                — Да нет! И близко нет. Он — сирота. Ни бати, ни мамани. Он мне, как брат, и я в него не зря поверил.                — И ты всё на общак кидаешь? Все пять штук?!                — Ну, да...                — Красиво!  Слышь, Забор, а ты к себе в семью Спецназа взять не хочешь? Пацан он правильный. Что скажешь?                — Та, Кеша, без базара! Я что, сам не вижу?! Давай кардан, Спецназ! — и руку Мишки, как в тисках железных, стиснула мощная рука Забора. За ним пожали ему руку Перс, Серый и Циркач.                — Гуляем, вечером, пацаны, — объявил Кеша, — Циркач, Серый, прошвырнитесь по отрядам, пацанов серьёзных пригласите. Познакомим их со Спецназом. Я нюхом чую, не простой он пассажир... — поощрительно улыбнулся в сторону Мишки Кеша, тасуя деньги, как колоду карт.                — Да, и шныря бы персонального Спецназу не мешало. — Внезапно предложил Забор.                — Шныря? А что с ним делать?  — Испугался Мишка.                                — Тебе с ним — ничего. А он тебе и постирает, и пайку из столовой принесёт, кровать заправит... короче, всё что надо...                — Э. нет, Забор! Мне этого не надо. Сам за собой ухаживать привык. Не надо. Точно...                Кеша улыбнулся:                — Да ладно. Не грузи  его Забор. Пусть обживётся, малёхо. Поймёт, что к чему. Ты б ему ещё и «петушка» подогнал, да?!                — А что, вот посидит год-два и сам попросит... — ухмыльнулся Забор. — Сейчас-то он с воли. Недавно ещё, небось, на биксе прыгал. Да, Спецназ?               
Перед глазами Мишки тут же возникло задорное и милое лицо Оксанки, любимой им и предавшей его. Припомнились их жаркие объятия и поцелуи, и страстный шёпот: «Я тебя люблю... — как будто это было совсем в другой жизни и будто бы не с ним. А с кем?..                — Я кемарну часок, — сказал, чтоб отвязаться, чтоб одному побыть, и растянулся на своей кровати, закрыв глаза. Но не уснул, вновь возвратясь к обиде, что уж который месяц жгла его нещадно.                «И неужели же всю жизнь терпеть мне эту боль? Сначала Алла, а потом Оксана... И неужели только в книжках бывают верные девчонки? Способные любить и ждать? Ну всё. Теперь им веры нет! Их надо просто пользовать, так, как они нас пользуют. Твари! И прав был Стёпа Давыдов, который так и делал. И не растрачивал своих глубоких чувств...»

                Продолжение в Главе 36