Пелопонесский калейдоскоп 2018. Страсти по дубам

             Пелопоннесский дуб, или «страсти» по дубам «Кумыски»

   Сразу за пределами отеля металлическая ограда (частная собственность), а за ней большое неухоженное поле (чужой огород) с чахлыми деревцами смоквы и травой-бурьяном.
; Нет, ты только взгляни на эту «картину маслом» ; тоска.
; Ой, да ладно тебе, можно подумать, что у нас такого нет. Давай, лучше махнём через загородку и поищем, а вдруг в траве найдём сиреневую смокву (инжирину). А вот и дыра в изгороди, полезли.
; Авантюристка, – бормочет супруг и «ныряет» за мной вслед.
   За изгородью лесополоса из кустарника и в самом центре, вы не поверите (с дороги-то не видать), – его величество, дуб-красавец. Дерево в самом расцвете «мужской» силы, мощные ветки, как руки раскинуты в разные стороны. Листья, не такие широкие, как на наших дубах ; мелкозубчатые, глянцевые, жёсткие. Пока мы рассуждаем, сколько ему лет (на вид, этак 50-60), под ногами в песке, что-то хрустнуло.
; Ба! Это же жёлудь, настоящий жёлудь, ; радуется Игорь.
; Ай, да ладно! У тебя всегда основным определением является – «настоящий». А какой ещё у дуба может быть жёлудь... Ты вот, лучше глянь на это, – у него вместо чашечки (как у наших) этакий цепкий репей!
Мой всезнающий супруг сразу находит ответ:
; Всё ясно, видишь, какой ветер дует?
; Думаешь, сдует?..
; А то! Да только этакое «чудо-юдо» зацепится за траву и всё, – тут тебе и прорастёт в землю.
; Да, твоя правда, и свинья не съест – поперхнётся. Возможно, так дубы здесь сами себя защищают. Вот только пока на Пелопоннесе дубовых рощ я не заметила.
   И мне, опять по аналогии, вспомнилось (что поделаешь, такая память у всех живущих долго) прошлая теперь история, которая случилась у нас в лесопарковой зоне «Кумысная поляна» (в обиходе просто Кумыска).
   Рос на самом краю леса, примыкающего к домам лесничества, ровесник Пелопоннесскому дубу. Был он строен, ветви его ещё не обрели мощи, как у здешнего (молодые, они ещё тянулись вверх, но крона была уже довольно густая).
   А теперь отступлю в историю моей семьи: когда умерла моя мама, то всего-то ценного, что она нам с сестрой оставила, была небольшая квартирка (комната, кухня, веранда), да малюсенький приусадебный участок. Нехитрую мебель я раздала соседям, себе оставила только два дубовых стула, да стол с фигурными ножками, которые приобретала ещё моя бабушка. У меня сохранилось фото, где на таком стуле сидит девочка с бантом в чёрных вьющихся волосах, на ногах чулки в «резиночку» (были раньше такие, в отличие от гладких), в добротных ботиночках (это моя мама и на вид ей около шести-семи лет). Вот и «прикиньте», сколько лет может быть этим стульям (мы с сестрой тоже сиживали на них, делая уроки). Память, память, память. Конечно, за столько лет они основательно поизносились, особенно сиденья. Но я их не выбросила, сохранила и нашла мастера, который согласился реставрировать их. Давно это было, в начале двухтысячных (2009 или 2010). Заплатила по 2 тыс. за каждый ; дороговато по тем временам. Да только, разве память имеет цену? Сестра сказала, что ей эта «рухлядь» не нужна. Кстати, и сейчас в 2019 году, когда я печатаю эти строки, сижу именно на нём ; древнем дубовом стуле. Сохранят ли эту семейную реликвию мои дочки? ; не уверена. Вот тогда от мастера-краснодеревщика и услышала, что кубометр строевого дуба стоит очень дорого (точную цифру забыла, но что-то около 100 тысяч руб.).
   А теперь, мысленно, опять на «Кумыску». Среди недели, если выдавался свободный вечерок, мы ездили в лес на «Кумыске». Игорь бегал по лесным тропинкам, а я каталась на велосипеде. В один из таких вечеров и произошёл тот случай. Уже погрузив велосипед в машину, мы услышали стук топора.
– Слушай, неужели и сюда прямо к лесничеству, добрались браконьеры-порубщики. Нет, это уже за гранью, пойду, посмотрю, кто осмелился на такое.
И я увидела его... листочки в кроне, жалобно трепетали, казалось, им было больно (кстати, на рядом стоящих деревьях не шелохнулся ни один листик). Дубовые же листочки, казалось, молили о пощаде! Блестящим (в лучах закатного солнца), острым лезвием топора молодой парень рубил ствол стройного красавца-дуба. Честно говоря, от такой наглости я дар речи потеряла, машу рукой Игорю:
; Скорее, давай сюда, запечатлей этого варвара!
Поначалу, увидев нас, парень сделал вид, что ему безразлично наше присутствие, и продолжал махать топором. Но, заметив камеру, суетливо, как таракан забегал вокруг дуба. На мой вопрос: ; Как, так варварски, можно поступать с живым зелёным деревом, на котором нет ни одной сухой веточки? ; ответ его был незатейливо прост: – Я получил заказ и разрешение на порубку именно в этом месте от лесничества.
; Хорошо (в смысле ничего хорошего), мы отправим это фото в природоохранные организации, пусть разбираются с вашим заказчиком.
   Дом главного лесничего находился буквально в 10 метрах от дуба-«страдальца». Неожиданно, парень с топором куда-то убежал. Листочки на дереве продолжали трепетать, я потрогала уже довольно глубокую рану и с надеждой, прошептала: ; Ничего, ничего, ты сильный и ещё молодой – «выдюжишь!» (На «Кумыске» ещё встречаются и 250 летние дубы). Дубу на вид лет пятьдесят-шестьдесят (это, если считать, что каждые десять лет ствол прибавляет по десять сантиметров в диаметре).
   Не «сдюжил»… на следующее воскресенье на месте стройного красавца… торчал, даже не пенёк, а метровый – обрубок, вокруг валялись щепки, и хрупкие, не успевшие налиться силой, ветки с зелёными, не увядшими листочками. Хотелось плакать от бессилия. То, что на «Кумыске» (единственном лесном массиве – «лёгких города Саратова») вырубаются дубы, мы видели и раньше. Было это вдали от лесничества и можно было списать на «диких» порубщиков. А теперь, теперь стало ясно, что это вполне официальная порубка. И я решила бороться: правда, супруг меня убеждал в бессмысленности такой затеи. Но я упёртая: сочинила письмо и адресовала его в прессу и депутату В.Ф Рашкину – представителю от КПРФ в Госдуме (от нашего региона и к слову, нашего старинного приятеля). С оригиналом письма начала ездить на велосипеде по лесу и собирать подписи. Никто из гуляющих по дорожкам «Кумыски» ни разу не отказался подписать «воззвание – крик души». Люди подтверждали: да, видели пеньки, да возмущены… (за скобками оставлю, почему молчат и не «бьют в набат» – не высовываются…). Набралось, если мне память не изменяет, больше 60 подписей (была даже фамилия Россошанского – сына одного из Саратовских министров, – парень катался на велосипеде). Валерий Фёдорович Рашкин, как и обещал, сделал депутатский запрос.
   Да, совсем забыла немаловажную деталь – катаясь по лесным дорожкам, однажды заметила грузовичок, на который грузили уже распилено-обрубленные (отформатированные) дубовые стволы. Слезаю с велосипеда и вежливо обращаюсь к лесорубам:
; Ребята, (хотя они вполне взрослые мужчины), что же вы делаете, рубите совсем молодые дубы, которым ещё жить, да жить? Дубы – это основа лесов (в нашем степном Заволжье)– посмотрите, рядом ветром повалены – осины и липы, да и берёзы не устояли. А дубы, дубам ничего – выстояли! Теперь, после вашей работы, того и гляди лес будет называться «пеньковым» лесом! Сами видите, что остаётся вокруг… пеньки, да щепки.
В ответ я ожидала услышать всё, что только можно в такой ситуации… даже агрессивное: «дескать, какое вам дело; или чего вы лезете не в свои дела…». Но услышала, вполне себе, «миролюбивое»:
 ; Мы бы и рады заниматься только выращиванием и посадкой саженцев… Да, только как прожить на нашу нищенскую зарплату (названа была, действительно, минимальная сумма). Заказы на пиломатериал из дуба оплачиваются достойно – и это сверх нашей зарплаты. А это позволяет, хоть как-то «выживать» нашим семьям!
Во все времена и при всех правителях… самое распространенное понятие в России – не жить, а именно «выживать»! Нет, мужчины (лесники) не стали «прикрываться» стандартным в таких случаях ответом. Дескать, санитарная порубка сушняка, реализуемая на дрова. Вокруг валялись дубовые ветки с зелёными листьями. Честно говоря, меня повергла в ступор их откровенность. Молча уехала кататься по лесным тропинкам. На обочинах, то там, то здесь виднелись жёлтые, похожие на блины, пеньки, ; от мёртвых и живых дубов.
   Мысли роем вились в голове: что же это получается: из якобы абсолютного «зла»… ; рождается «благо». И мне одинаково жаль было и дубы, и тех, кто их уничтожает (зарабатывая себе на хлеб)! Только ведь, кто-то создал такую ситуацию. Порубки случались и до создания «рабоче-крестьянского государства». Так, в Ясно-Полянском имении графа Толстого секли крестьян за самовольные порубки (кстати, вся графская семья участвовала в посадке деревьев). Эх, не мешало бы побывать там… возможно, что-то осталось от графских лесонасаждений. Но в тот момент меня занимала совсем другая мысль: «подтверждающая» (кстати, не мне первой пришедшая в голову), что многовековая проблема: природа или человек, ; всегда решалась в пользу человека. И ничего не изменилось со дня «сотворения хомо-сапиенса». Обычная оценочная ситуация: «добро – зло и наоборот».
; Забудь, не обращай внимания, проезжай мимо пеньков, не трави себе душу, ничего не изменишь…; советует супруг. И я постаралась не смотреть больше в сторону дубовых пней.
   Неожиданно, почти через месяц после нашего коллективного письма-воззвания телефонный звонок:
; Вы Преснякова Татьяна Владимировна, автор письма по поводу порубки дубов в парковой зоне Кумысная поляна?
; Да-да, она самая.
; В связи с вашим письмом получен депутатский запрос и мы создали комиссию из представителей комитетов: правоохранителей, охраны природы, прессы и ещё кого-то (сейчас всех и не вспомню). Вы должны присоединиться к нам сегодня в 16.00, мы заберём вас, откуда это сделать удобней? Я в растерянности называю свой адрес, и тут же звоню супругу на работу, дескать, так и так. Он конечно в крик:
; Сумасшедшая, даже и не думай ехать! А адрес, зачем ты назвала наш адрес.
   Наивный, думаю я про себя, так ли сложно для этих людей узнать наш адрес. Но реакция Игоря вполне объяснима: только что, в Подмосковье случилась беда с корреспондентом, боровшемся против незаконной вырубки кажется, Химкинского леса. Ему просто проломили голову (кто это сделал неизвестно) и теперь, после трепанации черепа, журналиста возят в инвалидной коляске.
   У меня всего час на сборы, и я, к сожалению (или всё-таки к счастью) забываю взять фотоаппарат. Ожидая машину, подумала: ну, чтобы мне было не назвать адрес партийного оффиса, который находится совсем рядом, в теперь уже бывшей столовой СГУ. Было бы солидней и вроде какая-никакая «крыша». Только, как говорится: «умная мысля приходит опосля».
   У лесничества наша бригада высадилась, нас встречал главный лесничий от которого разило перегаром). Потом к нам присоединилась представитель лесничества, лесо-технолог, а «Главный», сославшись на дела, ушёл. Не буду описывать всех подробностей, ибо всё свелось к тому, что:
«Да, была единичная порубка; накажем!». За основную версию приняли слова лесо-технолога: – «Производится санитарная вырубка сухих и больных деревьев». И ещё указано что дубы «славно» произрастают и из-под пней (правда, ни одной такой поросли технолог показать не смогла), но это уже детали... Тут, я не выдержала:
; В детстве жила рядом с настоящим, (подчеркнула настоящим) бережным лесничеством и мы дети по осени вёдрами собирали жёлуди и сдавали их лесникам, а те из них выращивали саженцы.
   Лишь представитель прессы поддержал меня, остальные «задумчиво» промолчали. Вся бригада «покрутилась» на маленьком пятачке леса и всё. Наверное, в их глазах я выглядела «сумасбродной дурой», ничего не понимающей в лесо-воспроизводстве и санитарии. А что я хотела? Чтобы они зашли вглубь леса, или хотя бы протопали в сторону Октябрьского ущелья, где на склоне пеньки, пеньки – дубовые, свеженькие – новые и старые. А ведь возможно, среди этой публики (в данный момент «скромно-молчащей» комиссии), есть заказчики дубового стройматериала (для своих дачек и бань). Дубовые стульчики сейчас не укупит рядовой покупатель, впрочем, в Саратове их и не делают.
   Всё «мероприятие» уложилось в какой-то час. Мы потянулись к лесничеству, мимо уродливо торчащего обрубка (так похожего на человеческую культю), совсем недавнего красавца-дуба для составления протокола. И совсем на подходе к зданию лесничества кто-то негромко спрашивает меня: ; Ну, и как, после этого не страшно будет вам кататься по лесу?
Я непонимающе взглянула на него. И вдруг меня осенило: истина никому не нужна – полная профанация! Для галочки, для отписки депутату. Мероприятие проведено ; забудьте! Личная безопасность в ту минуту меня не волновала. Единственной мыслью было, как выпутаться из этой ситуации. Раздумывать было некогда, твердо решаю для себя: «Простите, господа-товарищи, никаких ваших протоколов подписывать не буду!». Наклоняюсь, вроде, как вытряхнуть камешек из ботильона, комиссия удаляется, а я бочком, бочком и в лес.
   В кожаном (турецком) пальто, ботильонах (хорошо ещё на небольшом каблуке) «чешу» по знакомой тропинке терренкура в Октябрьское ущелье (это я к тому, что такая одежда совершенно не годилась для многокилометрового марш-броска). Мысленно подвожу результаты поездки: «наивная душа, никто и не собирался защищать «Кумыску» от порубок!» И что-то ещё навязчиво вертится в моей голове. Ах-да, фраза (намёк, угроза) – «не побоюсь ли я после этого ездить в лес»? На каком-то «нерве» добралась до дома (случайно в кармане были деньги на маршрутку), и свалилась в постель.
   Очнулась от голоса Игоря: ; Ты дома, ты как, почему не позвонила? За окном темно, девять часов вечера. Рассказала, что вернулась в полной прострации, и что результат поездки нулевой ; «плетью обуха не перешибёшь».
; А я тебе говорил, это пустая затея, кому они нужны твои дубы, нет, они конечно нужны… «нужным людям» и они будут рубить их по мере личной надобности. Только ты теперь нажила себе ещё одну проблему… и как нам теперь, скажи на милость, ездить на Кумыску, а вдруг!..
; Ой, да брось ты, не трусь, думаю, всё обойдётся, побоятся, всё-таки вопрос порубки дубов в лесопарке у депутата на контроле.
; Нет, ты всё-таки сумасшедшая, ведь сказал тебе – не езди!
   Пелопонесскому дубу, думаю, ничто не грозит, он огорожен ; частная собственность! Вокруг уже поросль из молодых дубков. Единственная опасность может исходить от бога-громовержца: осерчает и ударит в дуб раскатистым громом и огненной молнией – словно в назидание людишкам: «не забывайте обо мне!»
Мы собрали в кучку диковинные жёлуди и запечатлели их с разных ракурсов ; на память.
   А про миссию в защиту дубов Кумыски добавлю ещё чуток – катаясь на велосипеде по лесу стала замечать на некоторых стволах метки красной краской, а то и просто зарубки топором. Сии тайные знаки были расшифрованы зимой. Неожиданно лыжни Кумыски были изуродованы грейдером. Что за ерунда, кому понадобилось в зимнем лесу расчищать просеки? Оказалось, всё просто, как пареная репа. «Товарищи» лесники (хотя, какие они к чёрту нам товарищи) осенью метят подходящие дубки, а зимой, когда нет листвы, и не к чему придраться, рубят-пилят, осуществляя «санитарную» вырубку (причём, только дубов). Да, в изобретательности этим «санитарам леса» не откажешь!
   И совсем напоследок. Как-то раз, с совсем ещё маленькими дочками поднимаемся по тропе от родника на «Кривой берёзе» (место традиционного сбора альпинистов-туристов «Буревестника») и вдруг услышали хриплое: ; уохо-хо, уохо-хо. Останавливаемся – «надо же пропустить пожилого человека». Тропинка-то узкая, крутая, и вот он показался. Мы с детьми просто остолбенели, сверху на нас шёл лось с огромными ветвистыми рогами. Таких рогов я не видела в своей жизни  никогда – ни до, ни после. Видно очень тяжела была эта ветвистая корона, что тянула его голову вперёд. Поэтому лось натужно сопел, издавая почти человеческие звуки. После того, как была заасфальтирована «Газпромом» к своему профилакторию дорога, ставшая объездной, напрочь исчезли с нашей благословенной «Кумыски» и лоси, и лисы, лишь изредка ещё проскочит зимой зайчишка. А так, в основном, остались только мыши, да брошенные дачниками одичавшие собаки, роющие норы-убежища для продолжения рода. Грустно?! Да, грустно. Но в Европе этакое «статус-кво» давно стало нормой: цивилизация наступает на природу – человек выигрывает. А вот тут большой вопрос: так ли это?

                27 сентября. Продолжение прогулки-отдыха

   До деревцев смоквы мы так и не добрались, иссушённая почва – заросли бурьяна и колючек. Идём в сторону моря по широкому цементному водоводу, за высокой оградой вилла-дача, всё закрыто и законопачено. В самом конце водовода «арочное» перекрытие из высоченного (в рост человека) чертополоха. «Продираемся» сквозь него, собрав на себя, как мне кажется, все колючки. Наконец, мы на тропе к морю, справа и слева одно и двухэтажные частные строения с приусадебными участками. Кое-где во дворах на приколе белоснежные лодки-катера. Абсолютно каждый участок обсажен оливами вперемежку с гранатовыми деревцами. Плоды граната уже обрели густой карминно-красный цвет, это значит, они поспели. «Бамс», прямо на дорожку упал и разбился небольшой «гранатик», подгнивший с одной стороны. Спелые нежно-алые зёрна с белыми кончиками того и гляди брызнут соком. Недолго думая, наковыряла их и в рот: что за чудо, что за вкуснота!
   Пора, пора сбора урожая. Да только, по-видимому, это здесь никому не нужно. Замечаю большой гранат, свесившийся из-за ограды на заросший травой, заброшенный участок. Нахожу корягу и мечу её, аки бумеранг в ветви:
; Остановись, нельзя, что ты, что ты, зачем…
; Послушай, я делаю это совсем не для того, чтобы добыть плод. А дабы была какая-никакая «движуха» в нашей прогулке… а то ведь – скучно. Вряд ли хозяева вернуться сюда ради сбора нескольких плодов. Всё сгниёт, либо на ветвях, либо на земле.
   Игорь заразился моим азартом и тоже метнул толстый «дрын»: – «Бамс» и плод на траве. Ура, не разбился, упал прямо под ноги в траву. К добытому гранату присоединили пяток сизо-синих спелых оливок.
; Знаешь, я где-то читала, что полезно съедать одну такую оливку в день, для очистки организма.
; Правда? Давай, попробую, ; чёрт! Какая же она такая терпкая!
; В этом-то вся и соль, надо обсосать мякоть… а косточку проглотить, смотри, как я это сделаю:
– Б-р-р, да это совсем не то, что из банок, ; мужественно глотаю её.
   Гранат, помыв, тоже «употребили» – спелые зёрна просто были налиты целебным соком! Эх, греки, греки, всё-то у вас есть, не завидуйте нам – не стоит… нефть и газ из недр можно выкачать, продать, а деньги «утаить» (не делясь с народом). А ваши молоко, сыры, овощи и фрукты, всегда достанутся вам ; народу.
   Мы вышли на берег: два толстых грека выталкивали белоснежный катер из моря, пытаясь затолкать его на рельсы, а по ним закатить на свой участок. Руководила процессом «могучая» гречанка – такую разве ослушаешься ; «Немезида»!
– «Бог в помощь!» сказали мы, и перешли на пляж нашего отеля.
   Отдохнув после прогулки, отправились на корт играть в теннис. Всё бы ничего, но сильные порывы ветра сносили мяч с заданной траектории. Игорь, как всегда ворчал, дескать, я не правильно бью. И всё-таки мы «постучали» часок, а потом пошли гулять по саду вокруг кортов. Ровные ряды широколистых шелковиц, за ними такие же ровные ряды олив с подведённой к каждому стволу трубочкой для полива. На самом краю участка ненароком, «заблудившаяся» здесь белоствольная берёзка, её тоже не забывают, поят из трубочки. Но осень, от сильного порыва ветра её жёлтая листа «дождём» осыпается на землю.
; Так, это нужно запечатлеть, ; Игорь нашёл две большущие шишки и присел возле розоватого соснового ствола.
   Вечерело, ветер не стихал – кое-где он играючи побросал на газон белые пластиковые кресла, наполнил бассейн опавшей листвой и в одном месте сдёрнул с крыши солнечную батарею… ; хулиган!
 – Ты представляешь, в интернете пишут, что в Салониках выпал снег, чудны дела твои Господи! Так что мы здесь дёшево «отделались» ; радуется супруг.
Не понимаю его радости: волны на море просто сошли с ума! Одна выше другой. Куда оно делось ласковое и нежное море?… А у нас впереди целых два дня отдыха!
   Нас в «Иониан бич» остаётся всё меньше и меньше. Завтра улетают наши соседки (тамбовчанки). Уезжающие, все как один, желают нам хорошей погоды в оставшиеся дни. На ужин в ресторане подают мидий, это что-то новенькое! Съев свою порцию, вдруг понимаю, что не запечатлела это яство. Отправляюсь за добавкой:
; Но, но, но! – твердит молодой симпатичный грек на раздаче, поглядывая на вход. И я понимаю его – а вдруг одна съем все ракушки, и остальным не достанется! Как могу, на пальцах объясняю, что не собираюсь их съесть… а, только сделать фото.
Наконец, до него доходит, и он щедро, горкой накладывает мне в тарелку чёрные ракушки.
«Вот, я с тарелкой – вот, грек с улыбкой!!!» – хороший кадр! Все довольны, – «великодушно» высыпаю ракушки назад в контейнер.
В конце зала стоит «кег» с пивом, а рядом коробка с десятилитровой бутылью вина – всё это бесплатно! И в неограниченном количестве – «пей, не хочу»! И все пьют, не отказываются. И только одна дамочка (бесцветная, как моль) за столиком всегда одна – ни разу не видела, чтобы она притронулась к спиртному. Гуляет по дорожкам мимо бунгало она тоже одна… а, когда я «попечалилась», что купаться в море нельзя, невозмутимо спокойно (и как-то равнодушно) сказала:
; А я и не купалась здесь ни разу, гуляю, дышу морскими флюидами и читаю молитвы. Отдыхаю от московской суеты, мне здесь покойно, и всё нравится.
– Да-да, несуетное созерцание, что может быть прекраснее! – извиняюсь одобрительно в ответ за невольное вторжение в её мирок. А мне нравится посещать моря и океаны… думаю я про себя. Только каждому своё. Ужин закончен, теперь можно «посчитать» сколько нас осталось: с нами ; девять человек. Не густо, но и не пусто!
   Может быть, за ночь погода изменится… А пока по небу без передышки, с противоположного берега залива, несутся тёмные тучи, закрывая далёкие звёзды, не предвещая ничего хорошего на завтрашний день. А завтра, завтра у нас экскурсия в Олимпию.