Роман Ненаписанный дневник Глава 27

P.S. (ПОСТСКРИПТУМ)
Ему для битвы память подарила
Сокровища бесчисленных веков,
И на душе, не знающей удила,
Следы и от венков, и от оков…

«Ворующий сон»
 В. Брыков


Начало июня 2004 года
Петергоф, Нижний парк

Молодому человеку явно нравилось любоваться чудесным проявлениям жизни в юной салатной листве старинного прибрежного парка. Грандиозность темных морщинистых древесных стволов оттенялась трогательной нежностью молодой листвы на фоне уже почти по-летнему высокого и глубокого в своей синеве неба. Только все еще матово-свинцовые волны залива, разбивающиеся с негромким плеском о каменную насыпь Монплезира, напоминали о недавно минувших холодах. По-прежнему у воды все еще было прохладно, и молодой человек направился вглубь парка.
Найдя подходящую скамью, старательно выкрашенную свежей зеленой краской, он присел отдохнуть. Глядя на перспективу аллей, он задумался, представляя себе вид парка в прошлом. Взор его сосредоточился на игре солнечных лучей в струях воды и на золотых формах скульптур фонтанов Большого каскада вдали. Он почти наяву представлял себе изящных придворных фрейлин, дефилирующих по аллеям, офицеров, галантно ухаживающих за ними, яркие цветы, растущие на роскошных клумбах, их сладкий приятный аромат. Закрыв глаза, молодой человек рассматривал все новые и новые подробности и детали, щедро представляемые его фантазией.
День, между тем, начал клонился к вечеру. Солнечный диск стал увеличиваться и медленно скатываться по небосводу к воде залива, как огромный оранжевый апельсин, созревший на ветке померанцевого дерева в Ораниенбауме. Парк, деревья, дорожки и скульптуры стали подкрашиваться этим чудесным закатным светом. Особенно красив такой свет, когда солнце чуть выглядывает из-под низких, почти черных грозовых туч, стелящихся на горизонте над заливом, заливая оранжевым светом пространство между
небом и водой.
Лучи солнца окрасили и лицо молодого человека. Солнечный свет пробился сквозь опущенные веки и растворил в красном зареве чудесные картинки из прошлого. Он открыл глаза и тут же повернул голову в сторону от яркого света. Что-то привлекло его внимание.
Неподалеку, на мосту через морской канал, он заметил две фигуры, облаченные так же как публика в его мимолетной дреме почти наяву. Продолжение видения словно подтолкнуло паренька, и он, сам еще не понимая зачем, поднялся со скамьи и направился в сторону этих странных персонажей, словно заблудившихся во временах. Он не мог отвести от них взора, пока не приблизился к ним и не понял, что это были просто ряженые лицедеи, зарабатывающие на жизнь, позируя для фотографий с туристами на фоне Петергофских видов. Над верхней губой артиста были наклеены узкие черные усики. Треуголка и зеленого сукна сюртук вкупе с высоким ростом, не оставляли сомнений в том, кого же хотел изобразить этот человек. Он суровил брови и похаживал взад и вперед размашистым шагом, заложив руки за спину. Женщина в высоком накрахмаленном парике, пышном парчовом платье, вероятно, должна была являть собой «императрицу Екатерину I».
Неожиданно молодой человек ощутил, что его сердце учащенно забилось, дыхание стало глубоким и частым, а кровь прилила к лицу. Окружающий мир сузился до лиц артистов. Не отдавая себе отчет в том, что и почему он делает, молодой человек быстрым шагом, почти сразу же сорвавшимся в бег, стал приближаться к ряженому «Петру Великому». Рука парня потянулась к поясу, словно в поисках эфеса шпаги.
Артисты вскоре заметили быстро приближающегося к ним парня. Его правая рука была вытянута вперед так, как будто она сжимала какое-то невидимое другим оружие. Не добежав до лицедеев пары шагов, парень с силой размахнулся… Его рука описала в воздухе траекторию, как если бы он хотел чем-то с силой приложить артисту чуть пониже спины. «Екатерина» пронзительно завизжала. Молодой человек словно очнулся от резкого звука и замер, с удивлением озираясь по сторонам. Было видно, что он явно не понимает, где находится и что делает. Он встряхнул головой, и повернулся было, чтобы пойти прочь. В тоже мгновенье раздался мужской вскрик и последовавший за ним шумный всплеск, сопровождающий падение чего-то тяжелого в воду. На мосту поднялся шум. Люди кинулись к парапету моста.
– Помогите! – закричала «императрица». – Этот сумасшедший артиста в воду сбросил!
Паренек с удивлением обернулся: кто это сбросил артиста в воду? Окружающие замерли и с опаской поглядывали на него, потихоньку отступая все дальше и дальше назад.
– Бежим отсюда! Быстрее! – кто-то с силой схватил молодого человека за руку и потащил прочь, так что он чуть не сбился с ног. Бежал он, словно во сне, видя перед собой лишь облако длинных и пышных темных волос, яркое пятно белой футболки и мимолетные быстрые искры темных глаз девушки, которая с силой тащила его за собой в глубину парка. Они домчались до дамбы у Марли, где, уже почти задыхаясь, упали на газон под сенью шпалер с девичьим виноградом под насыпью, закрывающей парк от ветров с залива.
– Ты… какой-то… странный, – красивые тонкие губы обрамляли короткие выстрелы слов, прерываемых глубоким отрывистым дыханием. Не дождавшись ответа, девушка продолжала: – Взял и набросился на людей на ровном месте. Что они тебе сделали-то? Ты, вроде, на обкуренного или отмороженного не похож… или я ошибаюсь?
Она выразительно глянула парню в глаза и продолжила:
– Бедный «Петр» от тебя пятился, пятился, оступился и через перила в воду полетел. Хорошо, что там неглубоко: только уток и распугал. Вот что: вставай, давай. Пошли быстрее отсюда, пока охрана не набежала!
Словно зачарованный, молодой человек поднялся с травы и послушно пошел рядом с девушкой, едва поспевая за ее быстрым шагом. Они прошли мимо рыбных садков у дворца Марли, вдоль пруда и вышли к каскаду «Золотая гора». Не останавливаясь, девушка потащила своего спутника вверх по ступеням к выходу из парка. Лишь наверху, уже покинув парк, они смогли отдышаться. Парень пытался понять, что же с ним произошло. Видимо от напряжения, а, может быть, от быстрого бега у него сильно закружилась голова. Деревья, испуганное лицо девушки, высокое небо, отголоски заката, парковка с машинами, все понеслось бешеной каруселью вокруг него, и… куда-то разом исчезло.

Резкий неприятный запах возник из темноты. Затем в бесконечной дали тьмы появились две дрожащих светлых полосы. Еще мгновение – и в возникшем ниоткуда свете, откуда-то сбоку, появился контур огромной матрешки. Несколько взмахов веками – и матрешка стала превращаться в усатое мужское лицо в приплюснутом синем колпаке.
– Ну, наконец-то! Все в порядке – он очнулся! – врач скорой помощи убрал сильно пахнущую аммиаком турунду от лица молодого человека.
Тот сразу же попытался встать, но почувствовал, что его придерживают за ноги, которые были неестественно вздернуты вверх. Его левая рука была стянута манжетой тонометра. Лежал он на чем-то мягком и бархатистом, но достаточно узком. Повернув голову, парень увидел лишь толпу обступивших его людей, золоченые резные рамы больших картин и высокий светлый стеклянный потолок.
– Да лежи, лежи, – врач придержал своего пациента за плечи, видя, что тот попытался приподняться. Потом повернулся к коротко стриженому мужчине с белым бейджем на пиджаке, который удерживал ноги парня на весу в воздухе.– Теперь можете опустить.
«Неужели меня дотащили с улицы до дворца? Видимо, я здорово всех напугал – подумал молодой человек. А где же… Где же она?»
Он приподнялся на бархатной скамье и стал озираться. Лица, рубашки, брюки пиджаки, всплески света, сумки, любопытные и сочувствующие глаза. Но нет… Среди всей этой расплывчатой мешанины лиц нет тех потрясающих выразительных горящих темных глаз. Присев на скамье и, даже не обращая внимания на расстегнутые джинсы, молодой человек стал озираться по сторонам. Неожиданно, он понял, что находится вовсе не там, где, по его предположениям, он должен был находиться.
– Где я? – спросил он у врача.
– Опа! – врач уже успел стянуть манжету тонометра с руки и закрыть укладку с медикаментами, но вопрос заставил его вновь обратиться к своему пациенту:
– А где, по-твоему, ты должен был бы находиться? И как твое имя, фамилия – ты помнишь? Какое сегодня число знаешь?
– Число… сегодня должно быть восьмое июня, а зовут меня Андрей… Андрей Темкин, – произнес парень. – Где я сейчас… наверно во дворце… в музее. А потерял я сознание после того как бежал вверх по лестнице…
– По лестнице? На второй этаж? – спросил доктор.
– Нет, гораздо выше – мне пришлось пробежаться наверх от Марли по каскаду «Золотая гора». И там, наверху, на газоне… Там еще была девушка… – Андрей потихоньку приподнялся на скамье и вновь стал озираться, пытаясь найти взглядом знакомое лицо. – Она, видимо, меня сюда и притащила. С чьей-то помощью, конечно.
Люди вокруг зашептались. Врач озадаченно потер нос:
– Послушай, Андрей, а вот эта «Золотая гора», Марли … Это все где, по-твоему, находится?
– Как где? Здесь – в Петергофе! – Андрей удивленно посмотрел на врача. – Вы разве не знаете?
Публика вокруг загудела, Кто-то прыснул в кулак сдавленным смехом. Врач внимательно смотрел на молодого человека:
– Так-так! А, по-твоему, мы сейчас в Петербурге, в Петергофе? Так?
Андрей смутился:
– Я не берусь утверждать, что это так, но это было последнее место, где я себя помню. И там со мной была девушка. Красивая…
Кто-то рядом хихикнул тонким девичьим голоском.
– Но ее сейчас здесь нет, не так ли? – скорее констатировал, чем спросил врач. Он передал чемодан фельдшеру и присел рядом с парнем на скамейку. Хлопнул ладонью его по колену:
– Послушай, вот тут какое дело… Понимаешь, мы сейчас находимся не в Петергофе.
Андрей приподнялся со скамьи. Врач продолжил:
– И, даже не в Петербурге. Мы с тобой сейчас в Москве. Это город Москва, – глядя, как расширяются от удивления глаза пациента, врач осторожно продолжил:– Нас вызвала охрана… или смотрители галереи. Мы сейчас находимся в Москве, в Третьяковской галерее, в зале…
– В зале номер двадцать девять на втором этаже, – подсказал охранник.
– Да, в зале… В зале художника Сурикова, – продолжил доктор. – А упал ты вон там – возле одной из картин. Понятно, тут в зале душновато. Да еще эти торфяники горят. Да и сейчас уже не восьмое июня, а начало осени – восьмое сентября, должен я тебе сказать. Торф вокруг Москвы горит. Не лучшее это время по музеям в центре гулять. В Петергофе, должно быть, воздух почище… А как ты сюда попал, помнишь?
Андрей не мог отделаться от ощущения, что вовсе не приключение в Петергофе, а все происходящее здесь и сейчас является призрачным видением. Он не мог понять, как вместо любимого уголка под Петербургом он оказался в задымленной Москве, да еще в Третьяковской галерее, в зале Сурикова, и на три месяца позже…
– А где я упал? – спросил Андрей.
Врач обернулся к смотрителям.
– Где? А вон там, подле «Меншикова», – взмахнул рукой кто-то.
Возле Меншикова? Причем тут Меншиков? Голова уже не кружилась, и окружающий мир вернулся к своему привычному виду. Андрей смущенно застегнул ремень на поясе и осторожно стал подниматься со скамьи.
– Ты точно в порядке? – спросил его врач.
– Да. Я думаю, что да. Похоже, что все это с Петергофом мне просто привиделось, пока я был без сознания. Я головой не ударялся?
– Да нет, голова у тебя цела. Очевидцы говорят, что ты просто осел на пол как куль с мукой, – ответил врач. – Послушай, кто-нибудь может за тобой приехать? Где твой телефон?
Телефон? Андрей похлопал по карманам. А… вот и телефон. Он полез в карман, чтобы позвонить… Неожиданно он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Обернулся. Да, откуда-то оттуда… Он поднялся со скамьи и сделал несколько шагов вперед, люди перед ним расступились… Андрей повернул голову. Этот пронзительный взор. Выразительные темные, но почему-то такие печальные глаза. Зачем печалиться – ведь все хорошо? Он сделал еще несколько шагов вперед.
Взгляд ускользнул от него. Девушка с печальными глазами смотрела куда-то в сторону – далеко-далеко за спину Андрея, за спину врача и всех остальных людей в зале галереи. Она сидела, укутавшись в шубу, у ног своего батюшки в избушке, в далекой и холодной Сибири.

И прежде чем, вновь провалиться во мрак забытья, Андрей успел заметить искорку мимолетного удивления в ее взоре.

2004 – 2012
Санкт Петербург – Рощино – Токсово

    Вероятно, будет продолжено…