Малыш

Жил-был на свете пес по имени Малыш. Все у него было: будка добротная, двор с палисадником, огород для шатаний. Корм по расписанию, вода чистая. Но скучал он жутко. Не хватало общения. Вот и гавкал иногда с тоски, да так, что до хрипоты.

Решетчатый забор позволял смотреть на улицу, как в телевизор, но выйти — ни-ни. И Малыш любил помечтать, уткнувшись носом в холодные прутья. Мечтал он не о косточке новой, а о Друге. О таком, с кем можно побегать, порезвиться и… полаять в два горла! Вот это было бы дело.

А свои приятели-то были. Да какие! Целых два кота.
Рыжик — здоровенное рыжее облако. Малыш его обожал потаскать за шкуру в игре, а Рыжик ему мстил по-тихому: выискивал момент и стремительно уплетал его корм, делая вид, что так и надо.
Космос — кот молодой, умный. Его страсть — валяться в будке у Малыша, особенно зимой. А Малыш — пес хоть куда: сам-то худой, но шерсти на нем — завались! Длинная, пушистая, прямо царская. На груди — жабо, на задних лапах — пушистые штаны (в них вечно репейник набивался), а хвост — бубликом над спиной. Настоящая живогрейная перина. Космосу Малыш разрешал и спать с собой, и греться. Но была одна святая святых — косточки. Тут уж извини — рык, оскал, шерсть дыбом. Потому что косточка — это серьёзно.

Но коты — они не умеют лаять. Мурлыкать — да, шипеть — пожалуйста, воровать — легко. А вот ответить радостным «Гав!» на твой лай — никогда. И от этой тишины иногда так тоскливо на душе, что хоть вой.

Именно от этой тоски и рождалась в нём дикая, неистовая энергия. Ему нужны были действие, шум, отклик — хоть какой! И если не получалось начать разговор, он затевал войну. Так и вышло с охотой на чужих котов. Для Малыша это была не просто забава. Это была его странная, отчаянная попытка вызвать диалог. Пусть в виде визга и шипения — но это был шум, нарушавший гнетущую тишину.

Как-то забрел во двор один такой наглец, пестрый и упитанный. Пришел, видимо, полюбоваться на их огромную елку. Уселся, начал вылизывать лапу с видом полного аристократического спокойствия.

А Малыш из-за будки — как рванет!
Вмиг из тоскующего мечтателя он превратился в лохматого монстра размером с теленка — шерсть дыбом, глаза горят азартным огнем. Кот, издав звук, средний между воплем и хрипом, взлетел на забор. Не побежал, не запрыгнул — именно взлетел, будто его выстрелили из пушки. Его глаза стали как два блюдца, полных чистого, неразбавленного ужаса.

Но не тут-то было! Малыш, подпрыгнув, ловко поймал его за кончик пушистого хвоста — трррах! — и стащил обратно во двор, как мешок с перьями.

Что тут началось! Кот, потерявший дар речи от такого наглого нарушения кошачьих правил войны, в паническом ослеплении рванул снова на тот же забор. Казалось, его мозг отключился, оставив одну древнюю программу: «ВОПЛЬ — ВЗЛЕТ — СПАСЕНИЕ». Он цеплялся за железные прутья так, будто от этого зависела судьба вселенной, а его когти скребли металл с таким визгом, что по спине бежали мурашки.

Малыш же, довольный и азартный, будто играл в самую увлекательную игру «Поймай и отпусти», с невозмутимым видом профессионала снова ухватил его за хвост и стащил вниз.

Это был чистейший, абсурднейший цирк! Кот уже не шипел — он орал на своем кошачьем языке что-то очень личное и, видимо, очень нецензурное, его шерсть стояла ежом, а в глазах читалось полное, абсолютное непонимание: «Что это за псиное беззаконие? Где правила? Где уважение к личному пространству?!»

Хозяйка, прибежавшая на этот душераздирающий концерт, сначала ахнула, а потом, увидев сцену — разъяренный пушистый комок с вытаращенными глазами и ее собственного пса, который весело вилял хвостом, явно гордясь блестяще проведенной операцией, — расхохоталась до слез. Ситуация была настолько нелепой, что злиться было невозможно.

«Малыш, да отпусти ты несчастного! Бедняга с ума сойдет!»
Пес, послушный до кончиков когтей, с явным сожалением разжал челюсти. Кот, не веря своему счастью, метнулся прочь со скоростью, бросавшей вызов законам физики, оставив в воздухе лишь запах паники и пару клочьев шерсти на заборе. Больше его не видели.

Малыш после победы похаживал по двору важно, метки везде оставлял. Мол, запомните, кто здесь хозяин.
Но вечером, когда Космос уже мурлыкал в будке, а Рыжик умывался на крыльце, наступала та самая тишина. Малыш ложился на своё место, клал морду на лапы и смотрел в щели забора на проезжающие машины.
И думал. Вот где-то там, за этим забором, наверное, гуляет тот самый Пес. Тот, с кем можно будет, наконец, полаять от души. Просто так. Потому что весело. И ему будет что ответить.
Он вздыхал, и из его носа вырывалось маленькое белое облачко. Мечтательное такое.

А однажды хозяйка с мужем привезли домой два маленьких, пищащих клубка чёрно-белой шерсти. Но это — уже совсем другая история.