Рассказ Твои руки

Рассказ опубликован: "День и Ночь" № 7, 2011

Краткая рецензия от Николая Варсегова "Комсомольской правда":
...должен объективно признать, что вещь философская. Даже Кант вдруг вспомнился. Ставить это мы, конечно, не будем. Вы понаписали настолько заумным языком, в котором просто видится открытое пренебрежение к нашей – в большинстве своем - рабоче-крестьянской аудитории. Уж извините!
 С уважением, Н. Варсегов

Однажды, по дороге домой, я задумался о том, что для меня важно в мире вокруг.
В том самом мире, который возникает лишь там, куда падает мой взгляд. Мир этот словно не существует до того, как внимание выхватывает его из небытия, как луч прожектора, рождающий плоть из тьмы. Грань между внешним — «их» миром и внутренним — «моим» миром парит вокруг меня, наверное, где-то в полуметре от тела. И всё же внешний мир не так велик, как внутренний.
Можно подумать, что мир внутри меня почти безбрежен. Я никогда не мог даже представить, где он заканчивается. Видна лишь его граница с внешним миром, край которого в лучшем случае простирается до горизонта — всего-то девятнадцать километров. И то — только на море, в ясную погоду. Чаще внешний мир обрывается гораздо ближе: на штукатурке дома напротив, на зеркальном стекле витрины, или вовсе упирается в цветную подложку экрана за спиной телеведущего.

Внешний мир предсказуем и обыден. Чтобы разнообразить его, приходится идти куда-то, встречаться с кем-то, что-то делать. Но в большинстве этих дел я не вижу особого смысла — лишь навязанная рутина. Интереснее всего мир меняется за окном движущегося — автомобиля, поезда, корабля, самолёта. Но и тогда внешний мир остаётся лишь лентой картинок, скользящей под моим взглядом.
Внутренний мир — совсем другое дело. Чтобы путешествовать там, не нужны усилия. В нём можно одновременно быть в разных местах. Он способен в одно мгновение расшириться или свернуться. Может слиться с чужим миром. И удивительнее всего — для этого вовсе не обязательно встречаться с его обладателем во внешней реальности. Да и знать его необязательно.
Хотя… мне всегда хотелось найти кое-кого. Я никогда не знал, кто она, где живёт. И существует ли вообще.

Я не могу сказать, что когда-либо видел её лицо. Скорее — чувствовал. Я не был уверен, как она выглядит на самом деле. Среди множества лиц внешнего мира мне попадались лишь отдельные её черты. Это похоже на гигантскую мозаику, которую невозможно собрать воедино. Там — промелькнул знакомый благородный овал лица. Вчера приснились длинные тёмные волосы. Завтра, возможно, покажется знакомым чей-то быстрый озорной взгляд. Но не более того. Сколько раз я пытался найти недостающее — всё тщетно. Я знал: эти случайные намёки — лишь опавшие перышки, принадлежащие разным птицам, а не той, встречи с которой я ждал.

Иногда я уговаривал себя: вот он, тот самый человек. Старательно дорисовывал недостающие черты, словно ребёнок фломастером на фотографии. Но при первом же движении мои добавления трескались, осыпались, оставляя лишь пустоту.
Смотря вокруг, я понял: многие пытаются примирить внутреннюю жизнь с внешним миром. Кто-то сдаётся и довольствуется лишь намёком на мечту. Другой, боясь упустить важное, составляет список примет, сравнивает каждого встречного. Список растёт, бумага ветшает вместе с волосами, кожей, душой.

Я и сам почти отчаялся. Но оставался другой путь: завертеться во внешнем мире так быстро, чтобы лица вокруг превратились в неразличимую массу. Не привязываться ни к кому — и тогда не придётся тратить душевных сил. Постепенно внутренний мир сжимается, сокращается до размеров тела. Исчезают просторы, небо, глубины. Остаётся только тело и то, что оно делает. Так проще. Но вместе с этим исчезает лёгкость, воздушность, исчезает то, что двигало вперёд, заставляло творить. Для кого теперь всё это? Зачем?

И тогда внутренний взор перестаёт быть внутренним. Он выползает наружу, сливается с обычным зрением. И однажды ты обнаруживаешь: заглянуть внутрь себя больше не можешь. То, что раньше было легко, становится недоступным. И ты понимаешь: невозможно жить лишь снаружи. Между тобой и твоим образом во внешнем мире — огромная пропасть. Чтобы оставаться собой, необходимо хоть ненадолго вернуться внутрь, пройтись по бескрайним просторам, побывать в дорогих местах, увидеть тех, кто был важен.

Но путь туда почти исчез. Осталась узкая тропинка, зарастающая с каждым днём. Скоро лишь размытые, как акварель под дождём, воспоминания будут напоминать о дороге.

Иногда кто-то подсказывает способ вернуться — хоть на мгновение. Верный, испытанный. Он может плескаться в склянке, куриться сладковатым дымком или разливаться по венам. И ты готов рискнуть, чтобы снова увидеть то, что давало силы.

Сначала кажется, что всё просто: поток захватывает, несёт, и ты оказываешься там, где хотел. Без усилий. И думаешь: зачем старый путь, если можно так быстро? Но потом замечаешь: тот внутренний мир отделён от тебя прозрачной, непроницаемой стеной. Ты бросаешься к ней, колотишь, бьёшь руками и ногами. И вдруг налетает чёрный ветер. Его порыв сбивает тебя с ног, и ты падаешь, измождённый, обратно — в прежнюю жизнь, оторванный от себя настоящего.
О том, что будет дальше, думать не хочется.

Возможно, всё так и было бы, если бы однажды я не почувствовал тебя.
Это был самый обычный день. Я был нездоров, температура поднялась, голова гудела, и я остался дома, хотя вовсе не собирался. Почему-то я надел чистую белую рубашку, поверх — жилет от костюма. Брюки и штиблеты тоже не остались без внимания. Странное поведение для простуженного человека, не правда ли? Возможно, виновата была сама лихорадка.

Я подошёл к двери именно в тот миг, когда зазвонил колокольчик. И странно — мне кажется, я протянул руку к ручке заранее, ещё до того, как медный звон разлился первыми волнами.

Угол двери лишь начал описывать дугу над плитками пола, а я уже погрузился внутрь своего мира. Забыл, что стою на полу, что вокруг стены, что я человек. Я не знал, кого увижу за дверью, но внутренний мир уже изменился. Краски стали яркими, как на первых детских игрушках. В воздухе повеяло цветочным ароматом, сменившимся свежим морским бризом. Мир внутри неожиданно расширился, открывая новый, незнакомый путь.

Я увидел: впереди, за покатым склоном цветущего луга, блеснула жемчужная полоска моря. Я пошёл туда, погружаясь в море полевых цветов, и открыл для себя новые горизонты. У края поля остановился у куста жасмина и протянул руку, чтобы раздвинуть ветви.

Взмахом крыла волна мягкого тепла накрыла мою ладонь. Следующая — захлестнула с головой, унося тяжесть, печали, заботы, весь груз прошлой жизни. Я почувствовал, как короста времени, навязшая на мне, словно ракушки на днище старого корабля, треснула и осыпалась под ударами этих удивительных волн.

Моя рука держала твою руку. Ещё не поднимая глаз, я уже знал, кого увижу. Клянусь, я мог бы зажмуриться и рассказать тебе, как прекрасны твои длинные слегка вьющиеся волосы. Как глубоки тёмные оливки твоих глаз. Как бесконечно красива твоя улыбка.

Я мог не слушать твой рассказ о том, что ты случайно остановилась у моего дома, чтобы спросить дорогу. Мне уже не нужно было ничего другого. Мой внутренний мир в одно мгновение обрёл равновесие, слившись с твоим миром, которого мне так не хватало.

Твоя рука распахнула запертую дверь внутри меня. И теперь я мог охватить взглядом всю свою жизнь — от начала до конца.

И я твёрдо знал: последнее, что когда-нибудь проводит меня в глубины моего собственного мира, будет тепло твоих рук.