Счастье...

Модный писатель Гришин гостил у своего друга-олигарха. По крайней мере ему так хотелось думать. Тот скромно называл свой дом «маленькой резиденцией». И вдруг он увидел её. Живую Тину Тёрнер. Не на экране, не в старых клипах. Прямо здесь, у бассейна.

Гришин стоял, пытался дышать ровно и не выглядеть так, как он уже выглядел. Её рука коснулась воды, чтобы проверить температуру. «Теплее, чем у меня…» — сказала она. Писателю стало ясно: если он не попробует воду, которой она коснулась, жизнь будет прожита зря.

Он наклонился и сделал глоток чего-то пресного, но с лёгким привкусом хлора.

Писатель понимал, что выглядит как идиот. Друг-олигарх стоял рядом и улыбался, но Гришин не особо переживал: «Он же не знает, что это не просто вода, а вода с историей».

Тина Тернер обернулась и посмотрела на него. У Гришина появилось ощущение, что они только что заключили молчаливый договор: «Если ты не будешь приставать с телефоном, я никому не скажу, что ты слегка поехал крышей».

В голове крутилось: «Наверное, если я завтра расскажу друзьям, что пил воду, которой коснулась Тина Тернер, это будет звучать нормально». Но никто бы не поверил, мало что ему почудилось с перепоя. И он остался на краю бассейна с этим огромным внутренним триумфом и маленьким позором, пахнущим хлором и Тиной Тёрнер одновременно.

Позже певица включила диск со своим юбилейным концертом. Прямо в гостиной с золотыми люстрами, где, казалось, под потолком мог бы пролететь самолёт — маленький, конечно. Живая легенда закурила сигару и начала смотреть концерт с видом абсолютного равнодушия к остальному миру. Гости стояли вокруг, пили шампанское, делали вид, что общаются, а она просто сидела и смотрела на экран, как будто весь мир исчез.

Гришин попытался подойти, думая, что можно поговорить, сказать нечто умное, но любая мысль казалась слишком мелкой и навязчивой. Сигара дымила, а Тина смотрела Тину.

Олигарх попытался вставить что-то вроде: «Она всегда так делает…», но бабушка рок-н-ролла не обратила на него ни малейшего внимания.

Впрочем для счастья писателя Гришина и этого было достаточно.