165

Это было здорово! Сила, скорость, ветер, свобода, ночь. Все тревоги, все заботы, усталость и дурное настроение, сгинули вместе со всеми человеческими слабостями. Какая разница, в каком мире жить? Если есть этот лунный свет.
Почему он этого раньше не замечал? Пил вонючую водку, чтобы свою жизнь, хоть изредка, видеть под другим углом. Чтобы заглянуть в глубину своей души. А потом расплачивался длинными часами вины, стыда и интоксикации.
А надо было вот так! Легко! Быстро! Словно птица в полёте. И нет в целом мире того, кто тебя остановит или посмеет осудить. Потому что любого можно отодвинуть в сторону когтистой лапой. Пусть только посмеет встать на пути.
Вот только малец на загривке.
Жора снова повернул к нему морду и зарычал недовольно. Сидит… Напрягся. Глаза так и сверкнули синим огнём. Неприятным огнём.
Но нет. Он выполнит своё обещание. Он поможет этим детям. А потом убежит прочь. И будет жить, не обращая внимания на чужие правила и установки. Пусть те, кто их придумал, сами ими наслаждаются.
Остановился… Почувствовал… Чужие… Сидят в овраге… Нет, спят…
А! – догадался. Это же те, кто их ищет. Это же волки.
Обрадовался! Пора поточить когти о чью-то вонючую шкуру. Правда, шкурами не пахнет. Они в человеческом обличье. Это немного смутило.
- Жора, нельзя! – пацан догадался. Ишь, командир нашёлся. Сидит на шее и ещё что-то вякает.
Но всё же эти слова немного остудили пыл. Ладно, нельзя, так нельзя. Но шороху навести никто не запретит.
И Жора зарычал. А потом помчался прямо в овраг. Там вскочили, схватились за оружие, но были совсем не готовы. Жора потоптался, помахал лапами. Пару раз грызнул мягкую нежную плоть. Так, несерьёзно. И побежал дальше. Малец притих. То-то. Помалкивай лучше наверху, пока вниз не сбросили.
И если бы медведи могли смеяться, Жора сейчас бы хохотал.
Скоро были в городе. У первых же развалин Жора остановился, Юма слез.
 - Тебе дальше… лучше не надо, - голос мальчика был неуверенным.
Но Жора не стал упрямиться. Дал слово – держи, это он ещё помнил. Сел на толстую задницу, демонстрируя готовность ждать. И Юма побежал.
Жора принюхался. Запахи. По ним можно читать, как картинки рассматривать. Юмины долго висели в воздухе, перекрывая другие. Его запахи – тревога и напряжение.
Жора на какое-то время увлёкся рассматриванием интересных картинок. Они возникали в его воображении, находя туда путь через обоняние. И это тоже было новым. И это тоже завораживало.
Потом вдалеке раздался вой. Жора замер. Что там? Кто там?
Потом донёсся едва слышный рык. Там драка!
И загорелась кровь в медвежьих жилах, заставляя когти бесцельно скрестись по камням. И напряглись мышцы в стремлении померяться силами с каким-либо зверем, желательно, с могучим и бесстрашным. И распрямилась грудь в желании столкнуться с врагом.
Секунду Жора смотрел в ту сторону, в которой скрылся мальчик, а потом подумал…
Он только туда… и назад…
Туда – это где драка.
Ух, как вскочил! Ух, как зарычал от предчувствия наслаждения! Ух, как заработал всеми четырьмя конечностями!
В драку влетел с такой силой, что от удара огромная куча распалась на несколько лохматых оскаленных комьев поменьше. Кто-то цапнул за зад. Жора в ярости обернулся и… началось.
Возможно, ему иногда было больно. Возможно, некоторые части тела были повреждены. Возможно, его могли бы загрызть насмерть. Но все эти страшные вещи не шли ни в какое сравнение с тем удовольствием, которое он получал.
Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что из города он уже не уйдёт. Недавняя мечта о лунном свете, ветре и свободе тоже потеряла свою ценность.
Этот город его!
Один из волков вцепился в шею. Эта боль дошла до сознания. И ещё больше разозлила. Теперь у Жоры был конкретный враг, и он сосредоточился на нём. Волк, похоже, тоже потерял интерес ко всем в куче, отдавая предпочтение новенькому медведю. Постепенно они отделились и мерились своими силами только между собой.
Жоре стало архиважно победить в своей первой схватке. И он побеждал.
Может быть, волк бился уже давно и устал. Может быть, медведь был сильнее.
Но в какой-то момент медведь жёстко швырнул волка на камень. Тот упал на спину, открывая шею. В этот момент лапа Жоры о огромными двадцатисантиметровыми когтями-ножами летела к этой шее. В этот момент выглянула луна и ясной сделала финальную картину этой борьбы.
И перед взором Жоры на долю секунды под волчьим обличьем показалось человеческой лицо. Коготь. Тот самый, что угощал его бражкой в какой-то забегаловке. Тот самый волк, который сшиб нападающего медведя, когда Жора неосторожно выскочил в ночной дерущийся город, будучи беззащитным человеком.   
Жора едва сумел, едва успел увести свои когти мимо волчьей шеи. Лапа больно ударилась о землю. Жора отпрянул.
В глаз что-то кольнуло.
Медальон…
«Помни! Помни, что ты человек!»
«Я - человек?»
Медведь встал на задние лапы и зарычал. Страшно, дико, отчаянно, одиноко.
Жора забыл, что он человек.

- Папочка, у тебя носик такой удобненький!
Тонкие пальчики пробежали по лицу. Потному. Грубому. Заросшему щетиной. Но Юлька не видела этого. Она видела любимое лицо папы.
- Почему же он удобненький? – несмотря на головную боль, Жора чуть хмыкнул.
- Потому что на нём бровкам удобно лежать!

Что это с ним?
Яростное наваждение схлынуло, как волна, остужая голову.
Жора вспомнил, что он человек. Оглянулся на свалку. Поглядел на поверженного врага, который всё ещё лежал, ожидая своей участи.
«Прости меня, Коготь!»
Отвернулся и тяжело поскакал на своё место. На то самое, где он должен был ждать Юму.