Сима

Счастливые люди часто нуждаются в поддержке тех, кому не повезло. Когда такое случается, всё сразу становится путаным и непонятным — кто сильный, кто слабый и для чего мы есть в жизни друг друга и в жизни вообще.
Сима — старая дева. Она не пьёт, не курит, не встречается с мужчинами. Дома у неё живут попугай Кузя и кот Муся. Птичка и котик дружат: попугай любит усесться Мусе на голову, и они воркуют о чём-то своём, пока Сима не загонит Кузю обратно в клетку.
«Что ты сидишь у него на голове, — бормочет Сима. — Прямо как человек».
С питомцами Симе легко, а с людьми всё гораздо сложнее.
У неё миллион подруг — фигурально выражаясь. Когда у какой-либо подруги плохое настроение, та тут же звонит Симочке. Сима выслушает, что-нибудь посоветует — и настроение у подруги моментально ухудшится. За эту удивительную отзывчивость её и ценят. И звонят снова и снова. Особенно когда настроение дрянь.
Сима прочная, как скала: никогда не жалуется и обладает абсолютной преданностью. Если уж дружить — то до самого конца. И многие воскресшие могли бы подтвердить, что так оно и есть.
Она очень не любит праздники. В Новый год Сима ставит ёлку, но игрушки на ней — все чужие. Одну подарила соседка, другую оставила племянница, третью она нашла на лавочке возле подъезда. Сима считает, что так честнее: чужие радости пусть висят на её ёлке, а свои лучше не тревожить.
Подруги звонят и в праздники. «Симочка, у меня муж опять ушёл к другой!» — «Ну что ж, значит, у него есть вкус», — отвечает Сима. Настроение у подруги падает окончательно, зато Сима уверена, что помогла раскрыть глаза дурочке на правду.
Кузя и Муся в такие вечера сидят рядом и слушают её телефонные разговоры. Попугай вставляет своё «дурак-дурак», кошка кивает, будто подтверждает диагноз. Сима смеётся: «Вот видите, животные меня понимают».
А потом она кладёт трубку, садится в кресло и думает: если бы у неё была своя подруга, которая слушала бы её, то настроение у той тоже стало бы хуже. И это было бы ужасно. Слава богу, что она никому не жалуется.
После Нового года к Симе пришёл муж одной из подруг. Подруга ушла к подлецу, а он остался один, с разбитым сердцем и в носках. «Симочка… я… я просто не знаю, что делать…» — он сел в кресло и заплакал, как ребёнок.
Потом он долго чинил кран у Симы на кухне — и сломал его окончательно.
Сима поправила очки и проверила программу телепередач.
«Слушай, — сказала она. — Если тебе плохо от того, что жена ушла к другому, значит, так тому и быть. Побрейся, подстригись и живи дальше».
Он прикусил губу, не зная, смеяться или плакать. В этот момент Кузя соскочил ему на голову, расправив крылья. «Ай!» — вскрикнул он, пытаясь смахнуть птицу. «Видите? Попугай вас любит», — сказала Сима, наблюдая за сценой как за экспериментом.
Муж взял салфетку, смахнул какашку со лба и укоризненно посмотрел на Кузю.
А когда гость споткнулся о Мусю, он упал обратно в кресло, и слёзы смешались со смехом. Сима положила руку ему на плечо: «Не переживай. В жизни есть два правила: чужим радостям — не завидуй, свои — прячь. А если кто-то не согласен — птичка и кот разберутся».
Он рассмеялся сквозь слёзы. Сима тоже рассмеялась — взахлёб, как всегда. «Вот так: хуже быть не может… пока опять не вляпаешься».
Он стал захаживать. Года через два Сима родила двойню. Девочку назвала Мусей, мальчика — Кузей. В честь старых друзей. Подруги исчезли одна за другой. А ещё через год она вышла замуж — и исчезли последние две.
Сима сидела у окна, держа на руках двойню. Кузя спал, Муся бодрствовала. Настоящие Муся и Кузя сидели рядом, словно стражи. Телефон молчал. Подруги исчезли, будто их никогда и не было.
Она поправила очки.
А утром, когда сон всё ещё висел над подушкой, снова затрезвонил телефон. Сима проснулась. Мужчины не было. Детей тоже.
Сначала позвонила одна подруга, потом другая. И так целый день.
А ведь однажды она по-настоящему была согласна скатиться в пошлость. Он был красив, молод и перспективен. Не сложилось. Теперь живёт один, на задворках. Подруга рассказывала: у него есть собака, которую он назвал Симой. Юморист!
Она сидела у окна и любовалась закатом. Жизнь оказалась бессмысленной, но приятной. Вот только стареть не хочется, но альтернатива и того хуже.
Она вдруг что-то вспомнила. Открыла тумбочку, достала старую записную книжку. Полистала, как биографию. И впервые за двадцать лет взяла и позвонила Володе.
Телефон не изменился — ответил знакомый голос.
Даже не поздоровавшись, она сходу поздравила Володю с днём рождения. Он ответил, что сразу, конечно, узнал и рад слышать. Думаю, так оно и было. Поболтали минут пять.
Разговор оставил приятное послевкусие. Сима решила, что надо будет снова позвонить ему через год и опять поздравить Володю, когда час придёт.
Она даже сделала отметку в «вечном» календаре.
«Интересно, — подумала она. — У меня ни разу в жизни не было мужчины. А у него были женщины? Он мне изменял?»
По телевизору в этот вечер снова показывали спектакль Театра сатиры «Женитьба Фигаро» с Мироновым в главной роли. Сима обожала Миронова. Такому человеку она была бы не только другом и женой — она была бы всем: и другом, и женой, и служанкой, и мамой. Это был её идеал, а меньшего ей и не надо. А подруги сами виноваты — компромиссы их и погубили. Теперь бегают к Симе за поддержкой: то на мужа жалуются, то на детей непослушных, или — и того хуже — на здоровье. Симе самой удивительно, как так получается, что совет у неё всегда готов.
Вечером, после разговора с Володей, она достала хрустальную рюмку и наполнила её вишнёвым ликёром. Пригубила, как жизнь, но пить не стала.