Читательская любовь до и после

Сегодняшнее утро разбудило во мне щемящую ностальгию – остро захотелось вызвать из небытия призрачные тени моих первых двух читателей. Сравнить их, словно две звезды, чей свет, достигнув Земли, рассказывает разные истории. Погрузиться в размышления о том, как великие литературные реки прошлого питают скромные ручейки современности, и как отголоски шедевров находят свой путь в новых произведениях, сплетаясь в неповторимый узор.

Я стремлюсь постичь глубины книжных миров, раскладывая их на составляющие в моей уникальной триединой манере. На первый взгляд, это может показаться сложным, но поверьте, на начальном этапе всё гораздо проще, чем кажется.

Своего первого читателя я уже познакомил со своим художественным рассказом о Букварии, и потому не стану на нем долго останавливаться. Да, это второстепенный, но очень важный персонаж, списанный с натуры. Конкретные детали его появления я умолчу не только из соображений безопасности, но и ради сохранения здоровой творческой атмосферы.

Пришло время вспомнить о коллективном первом читателе. Свой цикл тавтограммных миниатюр я представил на суд публики на одном мероприятии. И из полусотни посетителей – бардов, поэтесс, редакторов и предпринимателей – лишь двое проявили истинный интерес. Остальные же спотыкались о бессмысленность иллюстраций, словно они – нечто большее, чем случайные образы из сети, призванные лишь сопроводить текст, а не осмыслить его глубину.


Из полусотни внимающих, лишь один и одна смогла постичь глубину сказанного. Долгий путь по лабиринтам алфавита завершился просветлением - глаза её озарились внутренним светом, и восторг вырвался наружу звонким хлопаньем ладоней. С неподдельной благодарностью в голосе она произнесла: "Спасибо".


Жажду проникнуть глубже, копнуть до самой сердцевины. Мир распадается на два лагеря: тех, кто боготворит "Мастера и Маргариту", и тех, кто равнодушен к ней. Или же на тех, кто зачитывается советской научной фантастикой, презирая фэнтези. Так вот он, краеугольный философский вопрос: как трансформируется наша любовь к книге при повторном погружении в её страницы? Как меняются судьбы главных героев, если второстепенные персонажи вдруг сходят со своих предписанных орбит?

Есть категория людей, для которых чтение – тера инкогнита, а попытка постичь глубину художественного замысла, будь то философский гротеск в духе "Мастера и Маргариты", с его отголосками шекспировской трагедии, – непосильная ноша. Маргарита для них – лишь ядовитый коктейль, а связь двух произведений – поверхностное подобие. "Там про любовь и тут про любовь, пусть и трагичную – значит, детали излишни". И, возможно, для них детали действительно не имеют значения. Ведь эта многочисленная армия "недопонявших", как ни странно, умудряется находить общий язык с теми, кто, напротив, уносит свои фантазии к звёздам. Как работает этот парадокс обобщения и понимания? Где та самая золотая середина, тот усредненный уровень восприятия, на котором сходятся столь разные миры?

В свой сборник "Тавтограммы о любви" с правками сам не полезу. Сие должны сотворить читатели.


Это деяние предстоит совершить читателю, обретшему триединое зрение.

Во-первых, взирать с вершины эгоизма, из башни абсолютного одиночества, где лишь "я" – вселенная.

Во-вторых, ощутить пульс коллектива, дыхание общества. Ибо в ответ на оглушительное "СПАСИБО!", словно эхо из бездны, пробивались ростки испуганных лиц, вызванные забывчивостью. А что, если мы предадим забвению миг очарования?

В-третьих, предстать пред ликом "Минусового Читателя", того, кто судит о книге, не раскрывая ее страниц, кто оперирует лишь мнениями о мнениях. Если один и тот же человек, ведомый призрачным ветром перемен, осыпает книгу то хвалой, то хулой – это ложь, фальшивая монета искренности. Но что, если хор голосов множится в диссонансе? Пусть же этот "Минусовой Читатель" останется вечно призрачным, бесплотным эхом виртуальности. Необходима, жизненно важна, граница, очерченная с хирургической точностью, но размытая туманом неопределенности – грань между личностью и обществом. В этом сокрыт секретный ключ.


Я верю, что в пересказах великих, всеми признанных классических историй можно уловить их сокровенную суть… Задача сложная, но выполнимая.



Любовь к книгам — чувство многоликое, трансформирующееся до, во время и после прочтения, но неизменно прекрасное.


Мой мир не ведает имён,
Ни встреч, ни взглядов, ни разлуки.
Я с давних пор навек влюблён
В шершавый холод книжной муки.

До — предвкушение, как яд,
Что сладок, медленен и томен.
Обложки строгий, тёмный взгляд,
И шрифт, что дремлет, под навесом.

Я глажу пальцами картон,
Вдыхаю запах типографский.
Ещё не тронут бастион,
Ещё герой не снял всей маски.

Любовь — как жажда в летний зной,
Как тайна, что вот-вот случится.
Я знаю — мир родится мой,
Как только троним мы страницы.

А после — тишина и гул,
Когда последняя закрыта.
Весь мир вокруг меня уснул,
А в сердце — новая орбита.

Герои стали частью вен,
Их смех и слёзы — мая рай.
Я сам попал в их сладкий плен,
В иные страны и края.

Любовь — как эхо в пустоте,
Как след на утренней росе.
Я тот, но всё-таки не те,
Что были до... Не ТАК, а все.

И та же страсть, но двух сортов:
Одна — к грядущему полёту,
Другая — к памяти миров,
Что душу отдали в работу.

До чтенья — ожидание огня.
А после — пепел, ставший светом.
И только книги до меня —
Любовь и до, любовь во всём.