Тень Страха. Глава 19

Я снова промахнулся со своими ожиданиями. Думал, что ведьма за завтраком закатит мне взбучку за вчерашнее. Но она даже не появилась. Суккубка, посланная Асмодеем проверить крылатую, сообщила, что алата «сыта по горло и не желает портить всем аппетит». Демон почему-то с подозрением покосился на меня, но ничего не сказал. Только пожал плечами и велел прислуге устроить ведьме завтрак, когда она соизволит выйти из комнаты. Неслыханная щедрость. Когда я и Ричард в разное время опоздали к завтраку, были посланы куда подальше до самого обеда.

Дождавшись, пока все разойдутся, я сходил за папкой с делом по свите Вильгельма и вернулся в обеденный зал. Стол здесь был достаточно длинным, чтобы разложить это барахло и разобрать и понять, с чего начинать копать.

За два часа, что я возился с документами, сорок раз вспомнил, почему никогда не пытался податься в аналитики. Не выношу читать чужую писанину в попытках вычислить истину. Кто-то писал отчеты, как чертовы романы, с кучей отвлекающих деталей. Кто-то напротив — составлял до того лаконичные записки, что хотелось взвыть. Отдельного котла в аду заслуживали любители сокращать. Вот и как среди всего этого нужно докопаться до сути проблемы? Особенно когда сам изначально дело не вел, и на руках были только скудные вводные, что все завязано на свите Вильгельма.

Впрочем, кое-что я все же более-менее для себя прояснил. Отчеты и сообщения делились на две группы: одни касались пропавших или убитых алатов, другие — оборотней. Прозрачнее от этого картина, конечно, не становилась, но хотя бы направление было понятно. Судя по всему, свита Вильгельма взялась за зачистку алатов-отступников. Не ясно пока, зачем, но, в целом, неудивительно. Отступники категорически не признавали главенство Высшей Ложи, насколько я был в курсе от братца, Вильгельма это злило больше других членов Ложи.

Гораздо любопытнее, чем старому козлу могли насолить оборотни? Точнее, оборотни и метаморфы, самые последний по дате случай был связан именно с ними, если верить сообщению. Правда, к нему не было отчета о проверке, но составлял сообщение сам Мелитон, а этот въедливый сукин сын вряд ли бы ошибся или упустил что-то. По его данным работать всегда было одно удовольствие.

Сколько бы я не ковырялся в памяти, не мог припомнить ни единого масштабного конфликта между крылатыми и перевертышами. Чушь какая-то. Вильгельму что, кто-то мохнатый на ногу наступил, поэтому он начал вендетту? Но тогда зачем похищать оборотней, а не убивать на месте?

Внезапное решение проблем с делом появилось перед моими глазами как раз кстати. Вернее не совсем перед глазами, я заметил ее в отражении стеклянной двери в полстены. Ведьма прошла в обеденную с внушительной тарелкой в одной руке, кружкой в другой. На первый взгляд она казалась довольно беззаботной, отдохнувшей. Заметив мою спину, сморщилась и попыталась дать заднюю.

— Стоять, — пресек я попытку смыться. Разумеется, безуспешную, потому что крылатая и не подумала послушаться. — Я же все равно быстрее.

Не уверен, что она прошипела вполголоса, но вряд ли это было пожелание доброго утра или что-то типа того. Мне вообще послышалось явное «сдох».

— Ну? — ведьма вернулась в обеденный зал. Немного замешкалась, но все же поставила на стол свою ношу, напрочь проигнорировав, что кофе из кружки чуть плеснуло на мои бумаги.

Руку готов дать на отсечение, что это специально.

— Будешь дуться, как мышь на крупу? — не смог сдержать усмешку.

— Что тебе нужно? — сегодня она была как-то не в настроении для словесной дуэли.
Неужели вчера перегнул? Или просто встала не с той ноги?

— Нет ли у тебя желания подсунуть свинью бывшему покровителю? — вкрадчиво предложил я, надеясь на ответный интерес алаты. Если попрошу помощи напрямую, эта стервозина не упустит шанс поглумиться. А так я закину наживку, подожду, пока она клюнет, потом… Не силен в рыбалке, но, кажется, это называется «подсечкой».

— В смысле отправить тебя к нему? — ведьма изобразила задумчивость. — А что, мысль дельная. Ставлю на то, что через неделю он капитулирует.

— Лестная оценка. Вообще-то я имел в виду кое-что другое, — «рыбачить» и дальше не было смысла. В этом омуте наивной рыбы не водилось, только злобные русалки. — У меня на руках дело по свите Вильгельма. С твоей помощью я могу прищемить ему перышки. Вряд ли он от этого умрет, но неприятно будет.

Вот. Вот причина, почему я не хотел произносить сразу озвучивать что-то подобное.
Крылатая расплылась в самодовольной улыбке.

— Что я слышу, — почти промурлыкала она с придыханием. — Наш великий охотник на алатов дал маху? Ни за что не поверю, что кто-то смог тебя обставить…

— Скажи-ка сперва, поможешь или нет, — остановил я ведьму. — Если да — на здоровье, поливай грязью. Если нет — завтракай молча.

— Выслушаю, — она опустилась на стул, будто сделала мне великое одолжение. Отпила кофе, взялась за первый блинчик. — Давай уже, вещай.

— Во-первых, у нас есть исчезновения и убийства алатов, — я положил перед ней список имен, который успел криво набросать на обрывке пергамента. — Насколько я понимаю, из отступников.

Крылатая пробежалась глазами по списку, не отрываясь от еды. Потом чуть отставила кружку и повелительно помахала мне рукой.

— А словами? — не понял я сей жест.

— Дай ручку.

Под моим неотрывным взглядом, ведьма принялась что-то черкать в списке. Потом развернула листок ко мне. Напротив некоторых имен появилось указание дара, крестики. Иногда она стояли около одного и того же имени, но больше половины все равно остались пустыми.

— Я отметила тех, кто совершенно точно относится к отступникам, — пояснила крылатая. — Правда, не имею ни малейшего представления, зачем Вильгельму их смерть, они для него не опасны. Разве что вот этот, Атарис, — она ткнула ногтем в список. — Он когда-то был правой рукой Ленарда, обладает неплохими лидерским качествами. Обладал, — тут же поправилась алата, вспомнив, что в живых его уже нет.

— Ленард — это тот, чье место занял Вильгельм? — лучше уточнить сразу, чем потом ковыряться в архиве.

— Да. Бывший покровитель фактически выжил Ленарда сначала из Высшей Ложи, потом и вовсе из алатского сообщества, — ведьма охотно запустила зубы в следующий блин. Прожевав, продолжила: — Я эту историю знаю только по слухам, к моменту моего появления среди алатов Вильгельм уже вошел в Высшую Ложу. Поговаривали, что Ленарда он подставил и оболгал. Сам Вильгельм утверждал, что это гнусный поклеп завистников. Полагаю, что завистникам все же стоит верить больше.

— Ладно, тогда перейдем ко второму вопросу, — я решил прояснить более непонятный момент. — Какие счеты у Вильгельма с перевертышами?

— В каком смысле?

— Есть куча сообщений о пропаже оборотней и метаморфов, ниточки от которых ведут к твоей бывшей свите. Не знаешь, в чем тут дело?

Надкушенный блинчик шлепнулся на тарелку. Алата потянулась к кружке с кофе, но так и не взяла ее, лишь обхватила ладонью, будто пыталась согреть руку.

— Когда начались исчезновения? — на удивление тихо уточнила она.

— Месяца три назад, — мимолетно сверился с записями, прежде чем ответить.

— Последнее?

— Четыре дня назад, — я снова покосился на листочек.
 
— Лживый старый козел! — вдруг прорычала ведьма. Очень хотелось бы верить, что не в мой адрес, потому что переход от собранной и спокойной в фурию вышел каким-то резким. Вскочив с места, она нервно прошлась вдоль стола, запустив руку в волосы. Потом остановилась и рявкнула в воздух: — Ас!

Демон появился почти сразу. Хотел было что-то сказать, но заметил побледневшее лицо своей подруги и передумал.

— Приведи Ричарда, пожалуйста, — вместо приветствия коротко бросила крылатая Асмодею. — Прямо сейчас, в особняк. И сделай так, чтобы с него ни на секунду глаз не спускали.

— Что-то случилось? — нахмурился демон. Глянул на меня с подозрением. Я сразу же вскинул руки вверх, мол, ни при чем.

— Вильгельм собирает оборотней и алатов, — ведьма посмотрела на друга так многозначительно, будто эта фраза должна была все объяснить. — Последнее похищение было всего четыре дня назад.

Как ни странно, Асмодей действительно понял намного больше меня. Выругавшись, он с тревогой шагнул было к крылатой, но она покачала головой, и демон беззвучно исчез.

— То есть ты знаешь, что происходит, — я не стал спрашивать алату об очевидном. — Поделишься, что так шокировало?

— Не раньше, чем буду уверена, что Ричард в безопасности, — покачала она головой. — Не могу обсуждать это, пока не буду знать, что он здесь.

— При чем тут Ричард?

— Вильгельм, судя по всему, снова взялся за старое, ему нужен будет «подопытный кролик», — объяснение было так себе, но складывалось ощущение, на большее ведьма была не способна. — Ричард — идеальная кандидатура, бывший покровитель для того и хотел его заполучить.

— Кандидатура для чего? — теперь уже и я ощущал предвестие какого-то дерьма.

— Не сейчас, Дес, — крылатая уперлась руками в стол и замотала головой. — Лучше покажи мне все свои записи, так я смогу разобраться в происходящем лучше и дать больше информации.

Из ее уст мое имя звучало как крайне тревожный звоночек. Не став спорить, я молча уступил ей свое место за столом, предоставив полный доступ ко всей папке.

*****

День выдался сложнее, чем мог быть. Я думал, что бумажная работа будет скучной, но как бы не так. Копающаяся в папке алата превратила ее буквально в пытку. Доколупалась почти до каждой бумажки, обхаяла в крайне живописных выражениях добрую половину Гильдии за невнимательность или ненаблюдательность. Неоднократно высказала свое авторитетное мнение о том, насколько недостоверны сведения Гончих об алатах. Не сказать, чтобы мне понравилось. В какой-то момент я даже довольно резко заявил, что она может подать прошение о встрече с Аристархом, чтобы организовать Гильдии час просвещения о крылатых. Тут же пожалел о сказанном. Ведьма холодно заявила, что в таком случае возьмет меня наглядным экспонатом, и вообще, может оставить один на один с бумажками, если мне что-то не нравится. Пришлось изобразить, будто все нравится. С ней было непросто, но когда вопрос касался чего-то важного, в уме явно не откажешь. Более того, она сумела разложить и скрепить все отчеты в нужной последовательности, при этом выбросила добрую треть, забраковав их как лишние, отвлекающие внимание от самого важного.

В отведенную мне комнату я ввалился только поздним вечером, так, будто весь день отпахал на тренировочной площадке. На ходу закатал рукава рубашки, снял ножны с предплечий. Прошел в ванную, даже не зажигая свет. Честно говоря, хотелось смыть с себя сегодняшний день и выспаться, потому что завтра явно станет хуже.

Склонившись над раковиной, я умылся холодной водой, изучил в отражении собственное отражение. Не мешало, пожалуй, хотя бы побриться, пока совсем не стал походить бродягу с большой дороги. Зачерпнув в ладони еще воды, вдруг понял, что в зеркале отражаюсь не только я. Но и внезапное мерцание свечей, которое почему-то сразу не заметил.

— Какого?..

Обернувшись, я застыл столбом, изучая до нелепого неуместную картину. Не в том смысле, что вообще неуместную. Просто в моей комнате это выглядело как-то чужеродно.

Огромная каменная чаша посреди ванной была доверху заполнена пеной. Плотной, тошнотворно розоватой. Сверху щедрой рукой были насыпаны похабные лепестки роз. Они же валялись вокруг по всему полу, среди расставленных свечей. У бортика красовалось два бокала, наполненных вином.

Судя по плеску и возне, в этой пене кто-то был.

— Не помешаю? — холодно осведомился я. Нет, все понятно, этот особняк — филиал дурдома пополам с борделем. Но закатывать оргию в чужой ванной? Перебор.

Из пены незамедлительно показалась светловолосая голова. Протерла глаза, растянула губы в улыбке и уставилась на меня.

— Думал, придется третий раз ванну набирать, — закатил глаза инкуб. — Не стой столбом, вода горячее не становится.

Сказать, что я оторопел — не сказать ничего.

— Да, брось, неужели не хочешь расслабиться? — сученыш извернулся, сложил руки на бортике ванной и оперся на них подбородком, изучая меня взглядом. Таким, который мне дико не нравился.

Нехорошо же будет грохнуть демона в особняке его хозяина? Или допустимо?

Я прикрыл глаза и мысленно досчитал до трех. Открыл.

Инкуб никуда не исчез. Более того, пока я пытался избежать опрометчивого решения, беззвучно поднялся из воды. Теперь он стоял передо мной во весь рост, медленно наглаживая себя по члену. Упустить это из виду было сложновато: демоническая природа наградила его прибором, что был ближе к области кошмаров.

— Слушай, друг, ты ошибся ванной, — видят боги, я пытался быть дипломатичным настолько, насколько это возможно, когда на тебя самым натуральным образом дрочит левый мужик. — Прибери свое хозяйство и пшел вон.

— Не ошибся, — упрямо оскалился сученыш. Спасибо, что хоть в воду обратно нырнул. — Я ждал именно тебя. Гончих у меня еще не было.

— И не будет, — заверил я его. — Пшел. На хрен.

— Люблю хамов, — потянулся в воде инкуб. Пена хлестнула через край и потекла по полу. — Вы такие страстные, когда перестаете ломаться. Но если хочешь, я буду очень нежным.

Крышечка терпения отлетела в заоблачные дали.

— А я — нет, — процедил сквозь зубы и решительно шагнул к ванной, чтобы вышвырнуть вшивого демона прочь.

Ухватив поганца за длинную шевелюру (можно было и за нечто другое, что было бы более действенно, но неприятно), я потянул его прочь из ванной. Инкуб, к моему изумлению, сопротивлялся с неожиданной силой, хохоча, как безумный. Пена и лепестки полетели во все стороны.

— Так бы сразу, — демон одной рукой вцепился в ремень моих штанов, другой заскользил по бедру.

От неожиданности я чуть не поскользнулся на мокром полу, но, к счастью, сохранил равновесие. Рванул инкуба за волосы со всей силой, надеясь, что от боли он уберет руки, но как бы не так.

Твою же мать, да что происходит?!

— Ныряй уже, — сдавленно прохрипел сученыш, жадно шаря лапой там, где не положено.

В жопу. Если у Асмодея будут претензии — плевать.

Я с размаху окунул инкуба с головой в воду и удержал на месте. Его руки наконец-то оставили меня в покое и замолотили по воде. Выждав еще мгновение, выдернул демона из воды.

— Мне нравится твой настрой, — пробулькал этот поехавший, отплевываясь и пытаясь проморгаться.

Нравится — так нравится. Снова окунул его в ванну и держал уже подольше, пока он не перестал цепляться за мои руки и дергать ногами.

Не помня себя от ярости, я вытащил сученыша из каменной чаши и поволок прочь из комнаты, не реагируя на жалобный скулеж. Немного успокоился лишь в тот момент, когда вышвырнул голого и мокрого демона за дверь, и на всякий случай вышел в коридор, чтобы убедиться, что инкуб свалит. Только когда тот поплелся прочь, оставляя за собой мокрую россыпь лепестков, я выдохнул.

И в ту же секунду услышал смех. Даже не так. Это был не смешок, не смех. А заливистый хохот. Бессовестный, захлебывающийся. Уперевшись рукой в стену около своей двери, ведьма разве что пополам не согнулась. На краткий миг она остановилась, посмотрела на бредущего по коридору инкуба, на меня — и ее снова накрыло.

Демон, проходя мимо, обменялся взглядами с крылатой и скрылся за поворотом.
Мне вдруг стало предельно ясно, кому я обязан столь томным вечером.

*****

Известие о том, что Вильгельм продолжает свои эксперименты было не таким уж внезапным. Я ведь с самого начала, когда поняла, что из себя представляет Ричард, подозревала нечто такое. Одно дело — подозревать. И совсем другое — знать наверняка. Хорошо, что Ас вернул Дика в особняк и приставил к нему круглосуточную охрану. Теперь надо было как-то объяснить мальчишке, почему не позволю ему никуда отлучаться, даже к матери.

За всеми этими переживаниями я совсем забыла о заготовленном сюрпризе. Услышав непонятный шум не то в соседней комнате, не то в коридоре, я подскочила с кровати в тревоге, и лишь у самой двери поняла, что происходит.

Боже, как же жаль, я что не могла увидеть его рожу в тот момент.

Честно говоря, на краткий миг я заколебалась, стоит ли выходить. Но все же выскользнула в коридор, стараясь не выдавать своего присутствия.

Как раз в этот момент соседняя дверь распахнулась настежь, в коридор сначала пулей вылетел совершенно обнаженный инкуб, подстегнутый мощным пинком. Вслед за ним вышел, если можно так сказать, и сам Гончий. С перекошенным от бешенства лицом, мокрый насквозь. С ног до головы облепленный лепестками роз. С подозрительно покрасневшими ушами.

Зрелище определенного того стоило. Мне пришлось закусить губу, чтобы не засмеяться. Не знаю, что засланный бес делал, но он определенно заслужил благодарность. Надо будет хотя бы спросить, кто мой герой.

Я попыталась рассмотреть инкуба. Все как по заказу: изящный, нежненький, хорошо сложенный, чуть женственные черты лица, но в целом невозможно не понять, что это мужчина. Когда он повернулся с определенного ракурса, я едва не захрюкала от восторга. Тхаш очень ответственно подошла к моим словам про объемы. Признаться, я бы на такого не решилась ни за что.

Вообще-то самое время было делать ноги. Но облегчение от того, что Ричард в безопасности, мстительная радость, что шуточка удалась, — я сорвалась на ржач. Даже за стенку пришлось схватиться. От смеха я слишком поздно поняла, что попалась. Под недобрым взглядом Гончего заткнулась и отступила к своей двери. Спокойно, медленно, не совершая резких движений. Будто совершенно непричастна была к этому цирку.

— Даже не думай, — рыкнул мужчина, направляясь в мою сторону.

Я уже почти нащупала дверную ручку за спиной, как Гончий выбросил вперед ладонь и резанул ею воздух. Замок глухо щелкнул и обжег ладонь холодом.

— Отопри, — потребовала ровным голосом. Главное делать вид, что все в порядке, что нет никакого испуга. Это как с собаками.

— Хрен там, — мотнул головой мужчина, приближаясь.

Лепесток розы с его волос шмякнулся о стену и прилип к ней. Я отчаянно сдержала улыбку.

— По-твоему, это забавно? — ох, лучше бы он орал, тихий голос мне как-то не нравился.

— Что именно? — включила дурочку.

— О, ты прекрасно знаешь, что, — многозначительно протянул Гончий. По мечущим молнии глазам я заподозрила, что, возможно, перегнула палку. — Какого ляда, чертова ты ведьма?!

— Ну в чем проблема? — изобразила тяжкий вздох. — Ты же сам говорил, что тебе такие нравятся. Мягкие. Нежные. Очаровательные, — я мстительно прищурилась. — С объемом, где надо. К тому же, поправь, если ошибусь, но он вряд ли собирался с тобой в чем-то соревноваться.

— Надо же, — мужчина вскинул брови, даже чуть успокоившись. — Не думал, что тебя настолько задела непривлекательность в моих глазах. Если на то пошло, извини, что ты мне не нравишься.

— Меня задело, что ты вообще допускаешь мысль подобного рода, — мгновенно вспыхнула я.

Гончий вдруг шагнул ближе. Настолько, что я позорно вжалась в собственную дверь. Так, я его ударить не могу, не рискуя поджариться. А вот он мне влепить, насколько я понимаю, вполне может.

Оказаться в ловушке между запертой дверь и злющим мужчиной было неприятно. Его близость нервировала, то ли потому, что я не знала, чего ждать, то ли потому, что от мокрой рубашки неумолимо тянуло розами.

— Если ты выкинешь еще хоть что-то подобное… — проникновенно начал он.

— То что? — огрызнулась с кривой усмешкой. — Что ты мне сделаешь? Ударишь?

— Нет, воспользуюсь твоим инкубом по назначению, — ухмыльнулся гад.

Более странной угрозы я еще не слышала. Допустим, инкубу и стоит переживать, но мне-то за него какая печаль?

— Да на здоровье, — пожала плечами.

Смерив меня странным взглядом, Гончий вдруг склонился почти к самому уху:

— Забыл уточнить. Они ведь меняют форму, не так ли? Так что я попрошу его принять твой облик.

По спине неприятно пробежали мурашки, будто это я стояла на сквозняке в мокрой одежде, а не этот извращенец.

— Я же не в твоем вкусе, — попыталась вернуть себе хоть какое-то подобие контроля над ситуацией. — Не выйдет.

— Брось, Лина, — мерзавец насмешливо щелкнул меня по носу. — Ты же не из тех, кто верит, что встает только по большой любви или хотя бы симпатии?

— Ты не посмеешь, — потрясенно выдохнула, уставившись ему в глаза с неприятно близкого расстояния. Будь я проклята, но он совершенно не выглядел так, будто шутит. Просто откровенно сообщал мне о том, какие будут последствия.

— Проверни еще одну такую шуточку — проверим, — совершенно спокойно усмехнулся мужчина, еще больше убеждая меня в реальности его угрозы. — А для пущего воспитательного эффекта удостоверюсь, чтобы ты ни единой секунды из этого несомненно занятного зрелища не пропустишь мимо своих глаз.

Он вдруг отстранился, отступил на шаг и изобразил задумчивость.

— Или наоборот, даже не скажу тебе об таком событии. И сталкиваясь со мной за завтраком будешь гадать, отчего это у меня такая широкая улыбка? То ли оладушки удались, то ли…

— Заткнись, — не выдержала я. — Только попробуй — я тебя придушу собственными руками. Отопри дверь!

— Сначала пообещай вести себя впредь хорошо, — издевательски покачал головой Гончий.

— Да катись ты в жопу! — взбеленилась я еще больше, сжав кулаки от бессилия. Когда-нибудь, когда закончится их сделка с Асмодеем, клянусь, что не упущу возможности отыграться за все и сразу. Вообще-то я не поклонница физического насилия, но сейчас прямо очень хотелось опробовать.

— Просто дай слово, что больше не станешь испытывать мое терпение, — непреклонно покачал головой мужчина. — Будешь еще разыгрывать меня подобным образом?
— Нет, больной ты ублюдок, — прошипела со всей возможной злостью. Жалко, что ядом плеваться не умею. — Отопри дверь.

Едва я услышала щелчок замка, как моментально исчезла в своей спальне, даже не посмотрев напоследок на козла. Зачем? Чтобы эта сияющая рожа в памяти отложилась?

Это должен был быть мой розыгрыш. Почти безобидный, легкий. Чтобы немножечко подбесить этого типа. Откуда мне было знать, что он настолько выйдет из себя?

— Гомофоб несчастный, — прорычала с ненавистью, вышагивая из стороны в сторону. — Психопат. Поехавший, больной, конченный мерзавец.

Попавший под ногу пуфик от пинка опрокинулся, но легче не стало.

Пометавшись по комнате, я приняла одно не самое логичное, но важное решение. Надо попросить Асмодея запретить демонам принимать мой облик под страхом смерти. Просто на всякий случай. Потому что я невольно представила себе загадочный оскал Гончего, свои душевные терзания на предмет «не задевала ли я чем его ранимый зад в последние дни» — и передернулась от отвращения. Я не буду гадать на этот счет. Лучше сразу исключить саму возможность.

Интересно только, что я скажу Асмодею в обоснование странной просьбы?

Поверить не могу, что этот тип умудряется второй день подряд оставить меня в таком состоянии. Какая-то нехорошая традиция вырисовывается. Мне не нравится, что последнее слово остается за ним, да так, что я потом еще до самого сна ни о чем другом думать не могу.

— Гнусная скотина, — снова отвела душу.

Скинув сапоги, я прямо в одежде раздраженно забралась под одеяло, исколотила ни в чем не повинную подушку, взбивая попышнее. Замечательно, снова ворочаться полночи.

Правда, отключилась я в итоге почти мгновенно.