Великая депрессия или Марина Девятова

       Великая депрессия или Марина Девятова.
Дорогие мои читатели, я хочу вам поведать историю жизни одной семьи и внимательно рассмотреть ячейку современного общества. Сразу скажу, что происходило это сейчас, в эти современные годы, и моя великая депрессия совсем не такая, как была в тридцатые годы в США.
Почему я так смело клею сей ярлык? Потому что чувствую себя, выходя из дома, как в психоневрологическом диспансере для душевнобольных. Это касается практически всех аспектов современной жизни, будь ты пешеход, автолюбитель, сотрудник ГИБДД или простой клерк в банке. Все общество стало неистово нервным. По какой именно причине сие происходит, я рассуждать не готов, я, слава Богу, не психолог. Но вот диагностировать полнейшее общественное разложение могу как врач, пользуясь всего лишь одной главой медицинской книжки – «симптомы». И к моей горечи, дорогие мои, эти «симптомы» наличествуют в колоссальном объёме в нашем несчастном обществе.
Я как обыватель могу лишь предположить, что обществу не хватает единого «стандарта качества». В царской России все равнялись на Церковь и помазанника Божьего, и вроде как там таких перегибов не было. Потом была партия – слава трудовому народу, слава КПСС и прочие славы, – и тоже были стандарты равнения с середины на боковину. А сейчас общество вроде как без отца и матери, сиротствует. Но это сугубо моё мнение. Сейчас во главу общества выперся «золотой телец», «мамона», если хотите, и тут каждый сам за себя. Тут уже вступают в силу законы стороны, обратной от света Божьего и человеческого. Тут начинаются джунгли, где выживает сильнейший, хитрейший, злейший, ну и так далее. Обдурил всех вокруг – молодец. Живёшь честно на зарплату – то получается, вроде как сам дурак, и поделом тебе, лишенец, будь добр, выбывай поскорее из общества на галёрку и наблюдай.
Вот я и наблюдаю. А наблюдаю я семью Серёжи Макухина.
Серёжка Макухин – пацанчик ровный и чёткий, перебрался жить в столицу с глубокой периферии. Он тут хотел ковать счастье, дурак. Все кузнецы уже давно ломятся обратно с грыжей и геморроем, а Макухин приехал. Ну, приехал и приехал, не он один в конце концов. Устроился служить в контору, где обманывают людей на счёт машин, автосалон называется, и приступил выполнять обязанности. Там все очень просто: чем ловчей обманешь покупателя, тем, значит, твой профит больше. Серёжа был трудолюбивым и прилежным работником, и пару раз был лучшим сотрудником месяца, и его фотокарточка висела в холле салона на доске почёта. Вроде как лучший специалист. Пока не приехало новое брехло с большим опытом и не переплюнуло нашего Макухина. Но Серёжка не дурак, он поставил себе цель быть лучшим и начал перенимать опыт главного брехуна и скоро его снова превзошёл. Так установилась здоровая конкуренция в коллективе, чему хозяин был несказанно рад, продажи росли, и все чикало и брякало как надо.
Спустя какое-то время Серёжа сколотил капитал и решил непременно жениться, так как вечером дома скучал, и кушать шаурму и пельмени больше не мог, а питаться более качественно отказывался, так как задумал своё жилье в первопрестольной иметь или хотя бы на её окраине. Автомобиль у него уже был – какие-то бандиты возврат сделали. В самом салоне владелец отказался выплачивать деньги в зад, прикрывшись юридическими терминами и бумагами, и бандосы переключились на Серёжу. Они отвели его за торговый центр и говорили, что если он не вернёт деньги обратно, они с ним будут делать противоестественные вещи, сейчас уже запрещённые на территории РФ. Макухин был не дурак и поверил им на слово, и выкупил автомобиль за личные деньги, ну, немного в кредит пришлось оформить, но ему как сотруднику это сделали мгновенно и на лучших условиях. В общем, автомобиль был, хоть и не такой, о котором Серёжа мечтал, но был. Дальше Серёжа наметил цель непременно жениться и уже вместе с женой и правительством РФ копить на жильё.
Макухин был парнем без претензий, и, несмотря на коллизии, оптимизма у него не убавилось. И он, не дурак, сделал предложение Маринке с этого же салона, которая тоже приехала с глубинки и устала от капусты брокколи и овсяного печенья. Да и снимать квартиру одну на двоих гораздо веселее. Так они и решили, и уже через месяц расписались и прям в буфете автосалона с треском и грохотом провернули своё марьяжное дефиле и были таковы.
Несмотря ни на что, молодые жили в любви и согласии. Серёжа неистово любил свою молодую жену, и она спустя малое время понесла. Какое-то время она ещё работала и с успехом, так как все молодые покупательницы спешили консультироваться именно у неё, но на исходе срока ей таки пришлось отбыть домой и там как-то уже рожать. Терпеть долго она не могла, максимум, значит, девять месяцев, и потом всё-таки рожают все, даже те, кто боятся и не хотят.
Ну а Макухин был счастлив. Он с букетами и шариками встречал свою Маринку с родильного дома. Он на машину приклеил шары и написал на стекле «Спасибо за сына!» и резвился по этому поводу с коллегами до одури. Все его поздравляли и желали не останавливаться на достигнутом результате. А тут ещё и с федеральных каналов подначивают, намекают: «Давай, мол, Серёга, поднажми, мужик ты или не мужик». И Макухин поднажал, и спустя ровно девять месяцев он уже снова встречал свою Маришку с роддома, обратно с шариками, цветами и надписью на авто «Спасибо за дочь!». Третий раз не заставил себя долго ждать. Маришка уже вошла во вкус материнства и сказала Сергею: «Давай». Сергей и рад стараться, и вот уже ровно через 27 месяцев брака он встречал Маришку с третьим ребёнком мужеского пола, правда уже без друзей, шариков и надписей на машине. Но Маришка его предупредила, что не надо на всякую херню деньги тратить, а лучше оставь их на детское питание, так как её собственное молоко у неё вроде как плохо вырабатывается, либо ребёнок прожорливый попался, и надо непременно его докармливать.
Серёга за эти 27 месяцев возмужал и стал более спокойным и мужественным. Маринке он таким нравился гораздо больше, и случилось чудо: она его по-настоящему полюбила и окружила такой заботой и вниманием, что через девять месяцев произошло обратное чудо – Маринка опять родила человеческого детёныша женского пола. Правительство РФ и непосредственно города Москвы поздравляло Сергея и Марину с такими успехами и всячески их поддерживало, остальных же невменяемых они просили равняться на эту супружескую пару, которая со дня свадьбы за 36 с половиной месяца произвели на свет четырёх новых, здоровых карапузов.
Я не хочу затягивать этот увлекательный рассказ, и посему предлагаю перенестись приблизительно на сорок шесть или сорок семь месяцев вперёд.
Я предлагаю сразу, весенним голубем, влететь в распахнутое окно родильного дома номер двадцать семь имени Спасокукотского и посмотреть, что же там делает Маришка. А Маришка Макухина лежала на боку и трескала яблочко и колбасу одновременно. На соседней койке сидели взъерошенные «перворожки» и с благоговением внимали каждому слову опытной матери. В этот момент вошёл врач, провёл перекличку, выслушал все жалобы и требования и спросил у Маришки:
— А вы, матушка Марина, девятого ждёте?
Марина откусила яблоко и сказала:
— Да не особо, но я так понимаю, придётся ждать.
И громко засмеялась.
Врач содрогнулся и ушёл второпях.
С этой самой минуты Марину роженицы нарекли Марина «Девятова», так как она ждала девятого карапуза.
На Маринкину беду, в этот самый девятый раз её кровать находилась рядом с кроватью «осознанной психологини», которой от роду было сорок лет и которая рожала первого ребёнка для себя лично, по её словам, от лучшего образца мужеского пола. Маринку эта бутафория сильно заинтересовала. Ей последние 75 месяцев было некогда, она была занята, а тут можно было отдохнуть. Маринка с радостью этим воспользовалась и внимательно слушала просветлённую особу, которая рожала для себя. Буквально за три дня Марина-Девятова решила жить тоже для себя и найти свою внутреннюю гармонию. Она проработала все страхи и привязанности. Было установлено, что она находилась в абьюзивных отношениях с тираном и деспотом, который думал только о себе, так как был то ли пионом, то ли нарциссом (точно Маринка не запомнила) и думал только своим органом. Было принято и постановлено, что она должна остаться Мариной Девятовой и никак не стать Десятовой, потому что это уже будет не весело. В своей исповеди Маринка созналась, что последние две или три беременности она вообще представляла себя в объятиях не своего собственного мужа, а какого-то турецкого Серкана Болата. Ей психологиня объяснила, что это в её случае абсолютно нормально, что таким образом её психика защищалась от домашнего насильника. Оказалось, что в палате были ещё две девушки, которые представляли Серкана Болата, и ещё одна – Халита Эргенча, который играл Султана Сулеймана.
В общем, пока Маришка развлекалась в роддоме, Макухин мечтал выйти на работу, он даже захотел стать матросом дальнего плавания или полярником. Прошлые разы с детьми помогали бабушки по очереди, пока Маринка ездила в роддом за очередным. В этот раз бабушек сдуло лёгким бризом с повестки дня, и обе две бабки выслали Серёге «бабки» для того, чтоб он нанял няню на эти смутные времена. Серёга пытался её нанять, но не нашёл ни одной желающей погрузиться на несколько дней в атмосферу многодетной семьи с восьмью погодками, при том, что старшему карапузу уже восемь, а второй дочке семь лет, и за ними присмотр почти не нужен. У Серёги в эти дни начали появляться седые волосы, а по вечерам он стал пить спиртное, чтоб уснуть и нечаянно в порыве воспитательских процедур не зашибить никого из своего потомства. Серёга очень ждал Маришку домой, и день икс наступил.
Марина вернулась, и Сергей сразу почувствовал резкую перемену и холод. Но решил не придавать особого внимания, списав все на гормональные всплески, к которым он привык. В то же самое время Марина замыслила «крамолу». Науськанная просветлённой психологиней, она решила взять отпуск и разобраться в себе. Оставив малыша, прикорм и бутылочки Макухину, бережно выкупав и умыв сопливых и лохматых детей, прогладив пелёнки и так далее, на следующий день после возвращения в дом, опоённый любовью, сказала благоверному, что хочет пройтись одна. Макухин не придал внимания этому событию, мягкосердечно согласился, да и деваться ему было некуда.
А Маришка в соседнем магазине купила несколько банок прикорма малышу (крепкому и здоровому, четыре килограмма и пятьдесят восемь сантиметров роста, с прекрасным аппетитом и развитыми голосовыми связками) и отбыла в неизвестном направлении, искать, так сказать, себя настоящую вне абьюзивных отношений. Все, что она придумала, – это снять в соседней гостинице номер и спать. Спала она три дня и три ночи, отвлекаясь лишь на приём пищи и просмотр телепередач. Она заказывала себе в номер роллы и суши, пиццу и рыбные деликатесы, а на третий день она затосковала по своим и в глубине души поняла, что, видимо, нашла себя уже давно, а та психологиня – дура набитая. Разревевшись, она вернулась домой, где её ждал седовласый Макухин, обе две бабушки, подруга семьи, участковый и на всякий случай священник.
Тут кулисы закрываются и открываются в тот момент, когда я ближе познакомился с соседом Макухиным. Было это ранней осенью, я прогуливался по Дубровицкому парку, а Макухин выгуливал средний детский манипул (он был увлечён историей Римской империи, особенно теми временами, когда Спартак и его команда задавали римлянам перца. Посему он своих детей разделил на манипулы. Младший несознательный манипул был отдан на попечение Маришки, тогда как средним занимался он сам. Что касается старшего, то есть третьего манипула, он сказал, что они офицеры и предоставлены сами себе.)
И вот что он мне поведал за два часа беседы и прогулки.
— Андреич, ты знаешь, нервы заедают, я с работы прихожу — хочется всех убить. Ребята на работе в бар вечером ходят, нервы лечат, а я пить не умею. Я много раз пробовал, но все одно — улитка.
Я поинтересовался:
— Как это — улитка?
— А это пьёшь до такой стадии, что можешь только ползти и оставлять за собой мокрый след, — уточнил Макухин. — А разрядка нужна. И тут мне один психолог на работе, клиент, посоветовал найти утешение в любви. Ну, я и нашёл. Мне это, Андреич, лучше помогает от стресса. Тогда как Маришке какая-то тварь насоветовала меня с детьми бросить. Но Маришка — золота, она вернулась, любит! Но детей мы больше не хотим! Она, когда вернулась после «осознания» домой, я же был уже седой. И, как оказалось, когда она меня седым увидела, влюбилась окончательно и бесповоротно. И вот мы ждём десятого. Но больше ни-ни. Она узнала, что можно лёгкой операцией остановить этот дурдом и жить спокойно. Хотя какое тут спокойствие, я имена детей путаю, они ещё и похожи все на меня и на неё. Что скажешь, Андреич, на операцию соглашаться?
Что я мог сказать? Я сказал: «Раз ты тех, что есть, по именам различать перестал, непременно соглашайся. Тем более ты уже демографию в стране локально поднял на достойный уровень, дальше пусть другие отдуваются».
На этом мы простились. Я долго не спал и думал о том, что в стране нашей делается. Одни говорят: «Рожать!» Другие: «Не сметь!» Психологи самозанятые разделились на двадцать две главные школы и сто тысяч ответвлений, и там мнений — что тараканов, — разбегаются по головам Макухиных, и Сидоровых, и Петровых.
И вот мой вам, дорогие мои, вопрос: стоит ли нам всей дружной семьёй Российской прийти к общему знаменателю в вопросах семьи? Пусть даже в двух разных лагерях — «светском» и «религиозном», — но к общему? Или всё у нас хорошо?