Что надо знать иностранцу о русских

Ну вот как объяснить иностранцу: кто такой русский и что же за душа у него такая загадочная, да странная?
Попробовал написать ответ на этот вопрос и вот что получилось:
 Душа у русского нараспашку и все в ней ясно, как божий день, да вот только для чужого в ней такие потёмки, что хоть глаз выколи, камня за пазухой и зла ни на кого не держит, где сядешь на него, там и слезешь, на чужой каравай рот не разевает, нос в чужие дела не сует, помнит что ему сорока на хвосте принесла, да одна бабка сказала, правда на`двое : любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

 Сам по уши в делах, как в дыму, да только всех дел ему не переделать, а он ведь и жнец и кузнец и на дуде игрец: хоть и работает, как вол, да только всё через пень-колоду, да так, что от такой работы кони дохнут, а сама работа у него- не волк, в лес, который рубят и щепки летят, не бежит, а если она ему, как кость в горле встанет, да ещё и поперёк, вот уж тогда он ею так сыт по горло, что на неё болт забивает! Ну а возьмётся за гуж, так и не скажет, что не дюж: дело сделает так, что и комар носа не подточит. Да и работа-то - не бей лежачего!

 Когда говорят ему: да катись ты к чёртовой бабушке, к чертям собачьим, да на все четыре стороны, то сначала ждёт, когда же наконец рак на горе свиснет, жареный петух клюнет, или гром грянет, а уж тогда и перекрестится, да запрягать будет долго. А у самого-то еще ни коня, ни воза! Ну а запряжён-то будет кто? Да старый конь в пальто, который борозды-то не портит, но и глубоко не пашет.

 Зато уж потом быстро едет, да всё у него скатертью-дорожка и катится он по ней колбаской, по Малой Спасской, да вдоль по Питерской так, что мороз по коже, кровь в жилах стынет, сердце- в пятки, да пыль столбом, аж шуба, которая на рыбьем меху, заворачивается, всё куда-то на кудыкину гору и семь вёрст ведь ему не крюк!

 Туда, куда Макар своих телят не гонял: за' море, где тел'ушка-пол'ушка,  да вот только рубль-перевоз, а когда в карманах ветер гуляет и за душой ни гроша, да гол как сок'ол, то ехать ему туда, только надеясь на русское авось, да небось, на арапа: да и где наша не пропадала, а вдруг прокатит, за морем людей повидать, да себя показать.

 Но наш-то постр'ел, везде поспел: успел таки и на посош'ок, а после- до ветру, а там его и след простыл, как в воду канул, да поминай потом как звали, как корова языком слизала,  ищи-свищи его, как ветра в поле, нос-то поди по ветру держит: чует кошка, чьё мясо съела и не поймешь ведь, то ли он дело пытает, а то ли от дела лытает, да его только за смертью и посылать, но на миру-то, если что, у него и смерть-красна, а помирать- так уж с музыкой...которая не долго играла!

 Ну да ладно, ему не до жиру, быть бы живу, не попасть бы только между молотом и наковальней, лишь бы потом в бутылку не полез, а то всё ему будет что в лоб, что по лбу: закусит удила, да начнёт чудить, ему ведь хрен редьки не слаще, всё трын-трава и море по колено, да шумел камыш, деревья гнулись. Торопится вечно, как голый в баню, или как на пожар, словно шило, которое сменял на мыло, у него в одном месте торчит и вечно дым-коромыслом.

 Вот и опять наш молодец лёгок на помине и снова-здор`ова: после дождичка в четверг, как ясно солнышко, да как штык: явился, не запылился и прямиком в баню, где его берёзовым веником отходят, шею намылят, одна шайка-лейка и рука-руку моет, да пар такой, что хоть топор вешай, а вот костей-то не ломит и сам чёрт ему тогда не брат, да от такого пара всем чертям в аду тошно станет.

 Случается что Ваньку валяет, баклуши бьёт, резину тянет, дурака включает и от чего-то всё косит. Ну, а уж если где-то накосячил и наломал дров, да вставили ему за это дыню: сколько ведь верёвочке ни виться...да и семь бед-один ответ! Ходит потом, как в воду опущенный, словно в рот воды набрал, да аршин проглотил и ведёт себя совсем как шёлковый: тише воды, да ниже травы. А ведь всё равно же потом выйдет из всей этой чехарды сухим из воды, где в тихом омуте одни черти и водятся, да все взятки с него будут гладки. Хитёр бобёр!

 За словом в карман не лезет, да у него и всякое слово- как лыко в строку. Одни пятницы у него на неделе, кроме как четверг-рыбный день, в котором уха из петуха, да суп из топора, по усам текло, а в рот не попало, так и уйдёшь не солоно хлебавши, оно слово: ни рыбы ни мяса, одно сплошное недоразумение. Думать заставляют, так скажет, что не семи же пядей во лбу и не ума палата, медведь пусть думает: у него голова большая! Но вот сколько до неба над Россией, подсчитал, хоть это умом не понять и аршином не измерить: ровно семь вёрст до небес...да всё лесом.
 
 Тут бы и сказочке конец, кто лайк поставил- молодец! Но так долго объяснял, что все мозги разбил на части и все извилины заплёл, да сам в такие дебри забрёл: только что лешего с русалками не приплёл, да в трёх соснах заплутал. Вот и остаётся каждому для себя решить про загадочную русскую душу: простая она, как дважды-два, или всё же, как бином Ньютона. Да и есть ли она? Но раз она так легка на помине, то значит всё же есть! Только не поминали бы её лихом!