О дипломатической миссии М. Кутузова

                После неожиданного назначения в 1793 году генерала М. И. Кутузова послом в Турцию, высочайшим повелением императрицы Екатерины-2, во-время пути в Константинополь, он старался, воспользовавшись этой возможностью, разведать о состоянии приграничных крепостей  турецких.
Путь посольства шёл через Москву на Елисаветград, а оттуда к Дубоссарам.   
                В рескрипте Екатерины-2, на его имя, от 5-ноября 1792 года говорилось: «Михпйло  Ларионович!  Вознамеревая отправить Вас чрезвычайным и полномоченным послом к Порте Оттоманской, повелеваем для получения надлежащих наставлений поспешить Вашим сюда приездом».
Назначение М. И. Кутузова на дипломатический пост вызвало недоумение в придворных кругах. Все говорили о том, что это храбрый генерал, но никогда ещё не использовался в делах политических. Видимо, в пользу его кандидатуры, сработало также и знание М. Кутузовым нескольких европейских языков, в том числе и турецкого. На подготовку к выполнению данной миссии у М. Кутузова ушло около четырёх месяцев. Тщательно подбирался состав дипломатической миссии. Всего 68-человек, а с учётом охраны и обслуги 650-человек. Разрабатывались необходимые документы, изучалось состояние Османской империи, изучался маршрут следования посольства.
Перед отъездом М. Кутузова в Турцию ему были вручены соответствующие документы , в частности секретная инструкция «по делам политическим», верительная грамота для вручения Султану Селиму-3, грамота к верховному визирю, и письмо к нему от вице-канцлера И. А. Остермана. В распоряжение Кутузова были переданы алмазные, золотые и серебряные вещи, парча и шёлковые материи на подарки султану, визирю и другим турецким чинам, а также на прочие чрезвычайные расходы. М. Кутузов отправлялся в Турцию с дипломатической миссией, предусмотренной статьёй 10 Ясского мирного договора. Эта статья гласила, что в определённое с общего согласия обеих дворов время надлежало отправить торжественное посольство. Послы должны были встретиться на границе и быть «приняты и почтены теми же обрядами, каковые употребляются, при взаимных посольствах Российскою империею и Портою Оттаманскою, между наиболее почитаемыми европейскими державами».  Екатерина-2 так определила задачи посольства Кутузова: главнейшая цель – всемерное содействие поддержанию мирных отношений между Россией и Турцией, делать всё, чтобы обеспечить длительный мир. В тоже время он должен был внимательно следить за действиями турецкого правительства, так как определённые круги могут повлиять на Султана в его желании возвратить области «оружием нашим завоёванные и многими договорами на вечные времена к империи нашей присоединённые».
О возможных таких «злых умыслах Кутузову надлежало доносить в Петербург. Одновременно ему следовало извещать генерала графа Суворова-Рымникского, и вице-адмирала Мордвинова, дабы они могли быть в мерах надлежащей осторожности противу всякого враждебного покушения со-стороны турков». Находясь в турецких областях, Кутузов должен был также проявлять всемерную заботу о христианских народах, «под игом варварским удручённых». Но делать это он должен был с осторожностью, чтобы «не возбудить внимания в турках и не дать им повода к каким-либо лютым с христианами поступкам». Посол обязывался внушать всем народам надежду на помощь со стороны России.
Чрезвычайным  и полномочным послом Турции в Россию был назначен Рашик Мустафа-паша, беглербей (генерал-губернатор) Румелии. Место размены послов было намечено на Днестре близ Дубоссар. Для проведения соответствующей церемонии  назначались комиссары: от России - Белорусский губернатор генерал-аншеф П. Б. Пасек, а от Турции-комендант крепости Бендеры трёхбунчужный Мустафа-паша. Для сопровождения турецкого посла в качестве пристава до С-Петербурга выделялся генерал-майор И. А. Безбородко.
                20-апреля 1793 года М. Кутузов направил реляцию императрице Екатерине-2 о своём пребывании в Елизаветграде и о переходе в Молдавию польского корпуса:
«Милостивейшая государыня!
Сей час с обыкновенным российским курьером, из Константинополя едущим, получил я от генерального консула ясского Северина копию с донесения его в Государственную иностранную коллегию о перешедших в Молдавию некоторых польских войсках…Я по сему и сообщил генеральному консулу моё мнение, чтобы внушить правлению молдавскому, что теперь…переход такой толпы  вооружённой и корпус составляющий, должно быть противно всем соседственным с Польшею державам, с другой стороны, унизительно достоинству империи Оттоманской и оскорбительно её самодержавию, но чтобы изъяснил сие яко мысль, на собственном его рассуждении основанную. Поверенному же в делах Хвостову советую я до получения о сем наставлений поступать яко ничего о сем не ведущему и, ежель слух сей сделается в Константинополе общим, тогда изъясняться он может, таким образом, как и генеральный консул в Яссах, и при оном остаться до получения наставления. Впрочем, происшествие сие приписать должно ничему больше, как известной опрометчивости Сухоржевского (польский военачальник)…
                Я едва, за необычайно худою дорогою, мог достигнуть Елисаветграда  13-апреля, оставя все нужные тягости на дороге, и тотчас отправил, за неприбытием из Санкт-Петербурга полковника Бароцция. Иностранной коллегии переводчика, к послу турецкому с письмом, объявляющим приближение моё к месту размены, и изъясняющим причины моего замедления...
Главный пристав генерал-майор граф Безбородко находится уже в Елисаветграде, а генерал-аншеф Пасек ещё в пути, уповательно за разлитием вод.  Военную команду и всё что имею при себе свиты отправляю по частям в Дубоссары»…
                21-апреля 1793 года Кутузов направил письмо Северину о необходимости препятствовать пребыванию польского корпуса в Молдавии.
«… другого наставления Вам дать не могу до получения на сие высочайшей воли, как токмо следующее: внушите партикулярно правлению молдавскому и Вашим приятелям и как бы от собственного Вашего побуждения, что сие может быть противно всем соседственным державам с Польшею, но более всего унизительно достоинству Оттоманской империи и оскорбительно её самодержавию, ибо насильственное нарушение поляками её пределов явно, после чего и невозможно терпеть…пребывания сей толпы в своих пределах. Возбудите князя Молдавского препятствовать пребыванию поляков в его княжестве, изъясняясь с ним в тайне, что Вы предостерегаете его в сем нежном обстоятельстве не только как по одному названию единоверца, но как доброго христианина, заслуживающего уже через сие качество почтение от всех россиян»…
                10-мая 1793 года М. Кутузов направил реляцию императрице Екатерине-2 о соглашении по поводу места «размены» послами:
«…Затруднения, представившееся в рассуждении размены, уничтожилось соглашением бендерского паши учинить оную близ Дубоссар. Очевидно, что предложения посла турецкого о размене при Бандерах произошли от пронырства князя молдавского, желающего отвратить убытки, долженствующие произойти от вступления бендерского трёхбунчужного паши с великою свитою в его княжество, ибо объявление поверенного в делах Хвостого, не означающего самих Дубоссар местом размены, но неподалёку от Дубоссар не могло бы произвести такого недоразумения. Сие самое, Ваше императорское величество, всемилостивейше усмотреть изволите из всеподданнейшей приложенной выписки рапорта поручика Коронеллия, к бендерскому  паше посланного.
Паша бендерской требует срока десять дней для перевода всего заготовленного из Бендер к Дубоссарам: почти к тому же времени поспеют наши перевозные суда, и размена учинена будет прежде конца сего месяца. Необходимое сие замедление не произведёт холодности при видимом ныне расположении турок»…
                В этот же день М. Кутузов направил письмо и генерал-адъютанту П. Зубову по этому вопросу.
                15-мая 1793 года М. Кутузов направил письмо А. C. Хвостову о линии поведения в польском вопросе:
«…Доколе Порта не станет прямо вызываться по делам польским, надлежит и с Вашей стороны хранить молчание, но если бы противу ожидания начала она входить в объяснение, в таком случае ответствовать, что Вы в сем деле, как не принадлежащем к Вашей миссии, никаких сведений не имеете и что все Ваши наставления цель имеют, чтобы ведя беспосредственные дела между Империею Российскою и Портою Оттоманскою образом дружественным, стараться отдалять всё, что между ими неприятность или остуду произвести может. При дальнейшем же домогательстве их на сие от Вас формального ответа по сему пункту Вы им вовсе откажите гласом твёрдости, взяв просто сообщение их на доношение высочайшему двору».
                18-мая 1793 года М. Кутузов направил письмо А.А. Безбородко о своём отъезде в Дубоссары и об отношении Турции к польскому вопросу:
«…Вслед за последними донесениями Вашему сиятельству имею теперь донести только то, что граф Шуазель-Гуффие живёт ещё здесь по ожидании старшего своего сына, который, по последние полученным от него им письмам, должен был отправиться из Вены 3-го числа мая по новому штилю. Что же до меня касается, то я сегодня в ночь намерен ехать в Дубоссары, где уже вся свита моя меня ожидает; но, по причине теперешнего упражнения турков в перевозе всего заготовленного ими из Бендер в Дубоссары, не надеюсь, чтобы размена воспоследовать могла прежде последних чисел сего месяца. По известиям из Молдавии и Валахии, Порта оказывает себя совершенно равнодушною в рассуждении присоединения части Польши к Российской империи, перешедших же в Молдавию поляков осталось тамо немногим более ста человек, да и бригадир их Сухоржевский поныне пребывание своё имеет в местечке Ешина, на границе Хотинской райи. Впредь что иметь буду к дальнейшему донесению, о том уведомить Ваше сиятельство не укосню».
                30-мая 1793 года М. Кутузов направил письмо А.С. Хвостову с просьбой о присылке копий его донесений Екатерине-2:
«… За нужное  нахожу подтвердить…, чтобы вы со всех донесений Ваших к высочайшему двору непременно присылали ко мне точные копии, ибо легко случиться может, что в получаемых мною от оного повелениях будут ссылки на Ваши донесения, а притом, как  я при отъезде моём из Санкт-Петербурга последних Ваших реляций не читал за весь февраль и следующие месяцы, то прошу, приказав сделать из них выписки, что примечать достойно, ко мне навстречу доставить в непродолжительном времени».
                16-июня 1793 года М. Кутузов направил Реляцию Екатерине-2 о своём прибытии в Кишинёв:
«… Отправясь из лагеря моего при Кривуланах 14-го числа сего месяца, прибыл я сюда вчерашний день и, выехав завтра в дальнейшей путь мой, уповаю по расположению марша моего приехать в Яссы 24-го числа сего июня, откуда и не премину всеподданнейше донести Вашему императорскому величеству о всех обстоятельно с приложением части журнала моего о всем, что со мною случиться может. До сих пор как со стороны господаря молдавского, так и с стороны турецких чиновников пользуюся я в полности всеми почестями, приличному характеру, который я по высочайшему благоволению Вашего императорского величества носить на себе счастие имею».
                2-июля 1793 года М. Кутузов направил письмо фавориту императрицы генерал-адъютанту П. Зубову о состоянии пограничных турецких крепостей:
«…Из реляции моей к высочайшему двору Ваше сиятельство увидите поведение князя Молдавского в рассуждении моего приёма и готовность его к возданию послу российскому всевозможных почестей.
              В бытность же мою в Яссах и во время пути старался я разведать о состоянии пограничных крепостей турецких, из которых Бендеры возобновляются (держась старого плана), с некоторой прилежностию, но никогда однако же, не употребляют рабочих более трёхсот человек, что же касается Измаила, упражняются вывозкою из молдавских лесов дерева на внутренние и наружные палисады по образу турецкому.
             Гарнизоны по всех крепостях весьма малы; в таком же состоянии и артиллерия всех крепостей и нет кроме малого числа пушек самого меньшего калибра, с янычарами привезённых.
               Подробное и верное сведение иметь можно чрез инженера Коуфера, как преданного; он, будучи при работе сих крепостей в отношении с господином Александром Восп. Изворовым; желательно только, чтобы тайна его переписки была не в руках многих, к пользу нашей и к безопасности Коуфера. Граф Шуазель описывает его человеком ловким, который может и боле вкрасться в доверенность турков и быть нам полезным впредь».
                14-июля 1793 года М. Кутузов направил Реляцию императрице Екатерине-2 о своём приезде в Фокшаны и об инциденте на австро-турецкой границе:
« …Сего числа прибыл в город Фокшаны, вступил я в княжество Воложское, где встречен великим спатарем и письмом от князя Мурузи, изъявляющим весьма учтиво удовольствие о вступлении моём в пределы его княжества и, пробыв здесь дни два по причине перемены молдавских подвод воложскими, не замедлю ни мало отправиться в дальнейший путь мой.
                Находящийся в Валахии российский вице-консул при письме своём от 12-го числа сего июля уведомляет меня, что получено в Бухаресте известие, будто бы в Кроации к сторонеДубицы турки нечаянно напали на близлежащие деревни в цесарских границах, а потом на их кордон; перебили многих солдат и 8 пушек отняли. Обстоятельства сего дела, конечно, увеличены до чрезвычайности, и все происшествие, думаю, состоит в простой шалости и своевольству турок свойственной, а ненависть к цесарцам увеличивает малейшие слухи.
                Молдавский князь Сузо, получа чрез одного цесарца карту Польши с означением провинций, ныне отпадших, отправил копию с оной, надписав по-турецки к Порте с нарочным курьером около 1-го числа сего месяца. Сие известие имею я от одного боярина, весьма преданного Вашему императорскому величеству».
                29-июля 1793 года М. Кутузов направил Реляцию императрице Екатерине-2 о своём прибытии в Бухарест.
               
                4-августа 1793 года М. Кутузов направил письмо генерал-аншефу А. Суворову о предполагаемом приезде шпиона Ф. Анжели в Анапу.
                9-августа 1793 года М. Кутузов направил письмо А. Хвостову о подписании договора с Польшей. В июне этого года в Гродно был созван польский сейм, который санкционировал присоединение к России принадлежащих ей ранее украинских и белорусских земель, входивших в состав Польши.
                9-августа 1793 года М. Кутузов направил письмо члену Коллегии иностранных дел А.И. Моркову в связи с известием о подписании договора с Польшей:
«… Сегодня получил я уведомление от посла в Польше Сиверса о подписании трактата в Гродно. Сие поспело весьма кстати, ибо неблагорасположенные к нам начали уже выводить разные заключения по газетам, упоминающим о сейме Гродненском, где при начале должны были необходимо встретиться препятствии. Я уже получил поздравления от князя Мурузия, который, я думаю, более бы радовался, когда бы случилось противное. Вашему превосходительству, яко много участвующему в сем деле принадлежат поздравления, в числе которых принять прошу и моё, от всего сердца приносимое. Остаюсь с чистосердечным почтением и твёрдою преданностию».
                9-августа 1793 года М. Кутузов направил письмо генерал-адъютанту П. Зубову с просьбой ходатайствовать перед Екатериной-2 о его награждении:
«Известие, полученное сего числа о подписании трактата между Россией и Польшею, с уступкою областей на вечные времена России, несомненно, успокоят Порту Оттаманскую, и принудит к молчанию.
Вашему сиятельству, яко главному орудию сего великого дела, приношу усерднейше поздравления, с чувством доброго россиянина о сем важном приобретении.
При случае предлежащего мирного торжества в будущем месяце, многие участвующие в последней войне воспользуются, без сомнения, неисчерпаемыми милостями великой государыни. Я при сем случае, не исчисляя трудов моих и непрерывного во всю войну управления знатною частию войск с некоторыми успехами, осмелюсь по единому праву щедрот всемилостивейшия монархини и моего недостатка с многочисленною семьею, препоручить себя покровительству Вашего сиятельства. Весьма почтенная комиссия, ныне на меня возложенная, служит, конечно, сильным ободрением для всех тех, которые посвятили себя службе военной, и для меня отличность сия превосходит, кажется, малые мои заслуги, но состояние дома моего, может быть, не поправится…»
                9-августа 1793 года М. Кутузов направил письмо И. А. Остерману о продлении выдачи пенсии вдове сотрудника русского консульства в Бухаресте З. Канале.
                10-августа 1793 года М. Кутузов направил письмо А. А. Безбородко с просьбой прислать инструкции  по вопросу о тарифе
                12-августа 1793 года М. Кутузов направил письмо чрезвычайному и полномочному послу в Польше действительному тайному советнику Я. Е. Сиверсу по поводу второго раздела Польши, находясь в 30-верстах от Бухареста:
«…Ваше письмо пришло тем более в пору, что здесь начинали, по газетам, состряпывать тысячу нелепейших слухов против наших интересов и сомневаться в успехе наших дел в Польше. Только я один был убеждён, зная, что эта негоциация была в руках Вашего превосходительства. Признаюсь, однако, что, зная немного край, я не ожидал такого быстрого решения. Я отправил в тот же день Ваш пакет с курьером господину Хвостову…Присоединение к Российской империи около 4-миллионов жителей, находящихся под прекрасным небом, но на земле скудной, создаст, несомненно, эпоху в истории…»
                15-августа 1793 года М. Кутузов писал жене из Рущука: «Я мой друг, слава богу, здоров довольно, только берегусь весьма… Иногда я здоров, а называюсь больным, чтобы не всегда мучиться церемониями. Больных премножество, но, слава богу, трудно только Оболенской…Я уже за Дунаем. Хлопоты в припасах, дурные стали отпускать».
                20-августа 1793 года М. Кутузов направил письмо П. А. Зубову по поводу донесения советника русского посольства в Константинополе В. А.  Пизани, который писал о том, что война России с Турцией в ближайшее время не предвидится; переговоры по тарифу не могут служить поводом к разрыву, так как размер торговли России и Турции незначителен. Что касается сведений о близком разрыве Турции с Россией, полученных И.С. Бароцци через драгомана прусского посольства в Константинополе, то они не достоверны, так как указанный драгоман, будучи настроен враждебно против русской миссии, ввёл в заблуждение И. С. Бароцци.
Кутузов в своём письме отмечал, что полностью согласен с В. А. Пизани.
                21-августа 1793 года М. Кутузов направил письмо первому приставу при свите турецкого посла в России генерал-майору А. А. Безбородко о своём прибытии в Разград.
                21-августа 1793 года М. Кутузов из лагеря близ Разграда направил Реляцию императрице Екатерине-2 с опровержением известий о возможности близкой войны с Турцией:
«…Получа чрез нарочного депешу от поверенного в делах полковника и кавалера Хвостова, адресованную действительному тайному советнику и кавалеру графу Безбородко под открытою печатью, поспешаю отправить сии письма по их назначению. Оные содержат между прочим такрир Порты, повторяющей о перемене тарифа, и известия от полковника Бароцци.
Сии  последние гласят многое, будто бы войну предвещающее. Удалён ещё будучи от столицы Оттоманской, не могу утверждать, ниже отрицать справедливость сих слухов, но всеподданнейше донести Вашему императорскому величеству осмелюсь то, что переправясь через Дунай и миновав уже Разград, не примечаю я (имея все на то способы) ни малейшего в народе беспокойства, напротив тёплое желание к миру. Строение некоторых магазейнов, каковое я видел в Рущуке, для складки впредь провианта не есть непременным знаком скоро быть имеющей войны; строение Бендер и Измаила не скоро дойдёт до оборонительного состояния, и сего бы одного довольно, кажется, чтобы удержать Порту…»
                25-августа 1793 года М. Кутузов направил Реляцию императрице Екатерине-2 о своём проезде через Шумлу.
                29-августа 1793 года М. Кутузов направил письмо А. С. Хвостову об отношении Англии к французской республике:
«… После сих твёрдых поступков Англии трудно кажется склонить её к нейтралитету. При том же по парламентским и другим внутренним делам Англии, видно, почитается разрушение так называемой республики французской единственным способом ко удержанию нынешней конституции великобританской. Его сиятельство господин чрезвычайный и полномочный посол  граф Разумовский уведомляет меня, что Семонвиль действительно содержится в цитаделе Миланской; с ним четырнадцать сообщников, но Анжели ускользнул, уже думают, что он пробрался в пределы оттоманские.
Получаемые письма от графа Разумовского и от других наших при иностранных дворах министров извольте для сведения Вашего пред отправлением ко мне распечатать».
                В августе М. Кутузов направил письмо А. С. Хвостову о своей болезни:
« Здравствуй, любезной мой Александр Семёнович.
Я занемог было здесь очень, однако оправляюсь. Больных у меня премножество лихорадками и горячками. Етова дурака курьера оставь у себя.
Будь здоров, прости.
                2-сентября 1793 года из росписи наград по случаю годовщины заключения мира с Турцией стало известно, что генерал-поручику Голенищеву-Кутузову за службы его жалуется в вечное и потомственное владение две тысячи душ.
                8-сентября 1793 года М. Кутузов направил письмо чрезвычайному и полномочному послу в Австрии тайному советнику А. К. Разумовскому:
«…Взятие Валансьена несомненно имеет первостепенное значение, и арест Семонвиля не может быть нежелательным…Могу заверить, что если даже его достойный сподвижник Анжели прибудет в Крым, он ничего там не сделает, так как я предупредил графа Суворова-Рымникского о его замыслах. Я отлично узнал Анжели на нашей службе в корпусе генерал-квартирмейстера 1-й армии Ф. Бауэра, в этом человеке, безусловно, соединяется ум интригана с душой низкой и трусливой, а потому я почти уверен, что он ничего не осмелится предпринять у нас, кстати, он настолько коверкает русский язык,  что как эмиссар не может вызывать ни малейших опасений.»
                8-сентября 1793 года Кутузов направил письмо Я.Е. Сиверсу об отношении Турции к подписанию договора с Польшей:
«… Реис-эффенди при сообщении, которое ему было сделано об этом, просто ответил, что Порта была уже осведомлена об этом событии, которое однако, по докладам господина Хвостова, отнимет излюбленное оружие у интриганов, ищущих случая поссорить оба Двора и следующих принципам своей отвратительной секты желанием натолкнуть Порту на какой-либо ложный шаг».               
               
                По прибытии в Турцию, М. Кутузов сообщил Екатерине-2, что « в Константинополь  въехал 26-сентября. На содержание определили 400-пиастров в день, да султан из особого уважения из комнатной казны прибавил 200. Всего 600-пиастров на день. Визирь на другой день приезда прислал спросить о здоровье и вручил табакерку с алмазами, чашку кофейную с алмазами и яхонтами, чрезвычайной работы, и 9-кусков богатых парчей с таким ещё вниманием, что каждого цвета по 30 пик здешней меры, что стало на женское европейское платье. Всё это ценят с лишком на 10000-пиастров. Министры все живут за городом, но приезжали смотреть моего въезда».  Устроившись в отведённой резиденции, М. Кутузов знакомился с Константинополем и готовился к официальным встречам. 
                В своих письмах из Турции Кутузов писал: «Послы цесарский и неаполитанский приезжали ко-мне с визитом, а на другой день и все остальные. Я обедал у цесарского интернунция. Здесь строят так мудрёно и смешно, что превосходит воображение. Улицы шириною с кабинет. Дома превысокие, множество окон и балконы сходятся в верхних этажах вместе. Над моим домом есть бельведер. Взойдёшь на его и увидишь всё положение Константинополя. Я постоянно докладывал государыне об отношениях Турции с Францией и Англией, и о внутреннем положении в Турции.
В частности в реляции 20- октября 1793 года я сообщал о том, что через семь дней должен состояться мой визит к визирю. Единственный спор возник по церемониалу. Он состоит в том, чтобы получая шубу, надевать оную стоя, разумея, что почесть сея, происходит от султана. Утверждают при том, что никогда не соглашались и с князем Репниным в сем пункте. Я соглашаюсь возложить на себя шубу стоя, принимая её от султана, но с тем, чтобы и визирь в одно время встал со-мною. Сие пока не решено. Турецкому послу, отправленному в Лондон, рекомендовано внушать английскому правительству о примирении с Францией, а утвердя себя при Лондонском дворе, искать заключения между Портою и Англией союза против держав, на Порту восстать могущих, предлагая Лондонскому двору, беспрепятственное плавание по Чёрному морю. Французы же обещают Порте возврата господства в Средиземном море, а также дать ей эскадру. В турецких войсках вводятся новые учреждения, строятся новые казармы. Артиллеристов набрано около тысячи. По адмиралтейской части возжелали они иметь 10-тысяч матросов из числа жителей Средиземноморья, добровольно записавшихся. Но пока явилось самое малое число. Однако, на каждом военном судне в гавани находящимся имеются матросы, штурманы, боцманы и парусники. Проводятся работы  по укреплению крепостей, укрепляются также рейды Чингине Килесы. Сие место на Чёрном море, неподалёку от пролива Константинопольского на Румельском берегу, расстоянием от столицы около 50- вёрст, оно удобно для десанту. Всему буду иметь верные чертежи и с промерами. Подготовлена карта мест, со всеми примечаниями. Все монополии в руках правительства, одно продовольствие столицы хлебом приносит, сказывают, ежедневно 20-тысяч пиастров. Султан оказывает желание переменить визиря, поменяв на некоего Гаджи Бекира, столь же ничтожного, но совершенно преданного. Султан, сейчас бросив все дела, занимается поисками мер, направленных на истребление мятежников в Арабии во-главе с Абдул-Вегабом. Я получил особое уведомление, в котором усматривается неудовольствие султана, за неуважительное будто бы поступки против   его посла в России. Ответ мой реис-эффенди был таков:
!) Что я уверен в том, что в рассуждении посла сохранено в России всякое уважение, на взаимности основанное.
2) Известно мне, что при въезде посла в пределы империи Российской, при Дубоссарах, не было и вопроса об осмотре его вещей, тем менее о взимании с них пошлины, чему я очевидный свидетель.
3) Удивительно, как мог, извлекая и себе неприятности, посол в рассуждении турецких пленных в России, ибо я уверяю его превосходительство реис-эффенди, что из них ни одного в России не осталось, исключая принявших добровольно закон христианский, о них последних не может быть и вопроса.
При сем всеподданнейше имею честь препроводить к Вашему императорскому величеству полученные мною от весьма верного канала копии как отправленной с турецким послом грамоты к королю великобританскому и реестр посланных с ним подарков.
                9-ноября Кутузов нанёс визит верховному визирю и вручил ему грамоту Екатерины-2. После этого реис-эффенди (министр иностранных дел) было передано письмо вице-канцлера И. А. Остермана.
Перед визитом к визирю и аудиенции у султана был окончательно решён вопрос с шубой. Турецкий султан приказал Совету положиться в этом деле полностью на Кутузова, и запретил церемониймейстеру создавать какие- либо неудобства по этому поводу. В своих письмах Кутузов так об этом писал: «Сие объявил мне реис-эффенди официально. Капуджилар Кетхудасы поднёс шубу к моим креслам и начал надевать оную на меня, сидящего, но в рассуждении кресел должен был я подняться, дабы совершенно возложить на меня оную. Сим удовольствовалась Порта. После надевания шубы на посла, его обычно по обычаю сажали на простую деревянную лавку, но ныне установили покрытый парчёю табурет. Переводчик турецкий мне потом сказал, что это сделано по распоряжению султана».
12-ноября М. Кутузов был принят Султаном. Подойдя к Султану, Кутузов обратился к нему с речью, в которой заявил, что имеет повеление императрицы заверить турецкое правительство в искреннем и непоколебимом намерении России твёрдо и нерушимо сохранять мир и дружбу с Османской империей. Отметив миролюбивое стремление своего правительства, посол заявил, что российская императрица надеется, что султан ответит теми же чувствами и будет иметь твёрдое намерение соблюдать Ясский трактат,  во-всей силе и точности и во-всех его пунктах.  В заключение Кутузов сказал, что будет считать себя счастливым, если своими поступками к утверждению доброго согласия высоких империй сможет снискать уважение султана.
Речь Кутузова произвела впечатление на султана. Он просил визиря передать послу, что дружба и добрые отношения между Россией и Турцией, закреплённые Ясским договором, сохранятся навсегда.
Потом Кутузов доносил в Петербург Екатерине-2, что «султан принял меня видом ласковым, когда же в речи упоминалось высочайшее имя вашего императорского величества, он с внимательностью наклонял голову. Высочайшую грамоту принял от визиря в собственные руки и положил на подобающем месте. Подарки к султан-валиде отправлены в гарем с советником и двумя кавалерами посольства, где приняты кизляр-агою с великой почтительностью, а султан внимание сие к его матери принял с чувствительностью. Дворец султана, двор его, наряд придворных, строение и убранство покоев мудрено, странно, церемонии иногда смешны, но всё велико, огромно, пышно и почтенно. А аудиенц-зал: комната немножко тёмная, трон, при первом взгляде, оценишь в миллиона в три, на троне сидит прекрасный человек, лутче всего его двора, одет в сукне просто, но на чалме огромный солитёр с пером, и на шубе петлицы бриллиантовые. Обратился несколько ко мне, сделал поклон глазами, глазами и показал кажется всё, или я худой физиономист, или он добрый и умный человек. Во-время моей речи слышал он со-вниманием, часто наклонял голову и, где в конце речи адресуется ему комплименты от меня собственно, наклонился с таким видом, что кажется, сказал: «Мне очень это приятно, я тебя очень полюбил, мне очень жаль, что не могу с тобою говорить откровенно». Вот в каком виде мне представляется султан». 
М. Кутузов поражал турецких придворных вежливостью речи и изысканными манерами. Удивил настолько, что  те отказывались верить, что он военный, в его военные способности, что совсем недавно он лично участвовал в штурме Измаила, и русские войска под его командованием громили янычар, воспринимая его как талантливого дипломата.
Кутузов также доносил, что «Порта сейчас в мелочных делах будет делать всякие затруднения России. Но пока не пойдёт на разрыв, не имея к войне довольных способов».
Пришло известие, что за участие в войне с турками 1787-1791 годов, высочайшим повелением, Кутузов  награждался званием «правящего должность генерал-губернатора Казанского и Вятского», а также получил 2000-крестьян.
                20-октября 1793 года М. Кутузов направил Реляцию императрице Екатерине-2 об отношениях Турции с Францией и Англией и о внутреннем положении Турции.
                20-октября 1793 года М. Кутузов направил письмо председателю Черноморского адмиралтейского правления вице-адмиралу В. С. Мордвинову о возвращении капитан-паши Кючук-Хюсейна с флотом в Константинополь.
                20-октября 1793 года М. Кутузов направил письмо Я. Е. Сиверсу о взаимоотношениях Польши и России.
                31-октября 1793 года М. Кутузов направил письмо А. К. Разумовскому о желании турецкого правительства иметь постоянного посланника в Австрии.
                5-ноября 1793 года М. Кутузов направил письмо Я. К. Сиверсу о бедственном положении сотрудников польской миссии в Турции.
«С тех пор как дела в Польше запутались и до сего времени лица, составляющие Польскую миссию здесь, оставаясь в полной заброшенности, без жалования и без получения чего бы то ни было для своего существования, из их числа только господин Микоша, благодаря щедрости нашей августейшей государыни, получает достаточную сумму, которую он вполне заслуживает, и я очень доволен услугами, которые он нам оказывает. Но остальные нападают на меня, чтоб получить пропитание, особенно с момента получения известия о тесном союзе, связавшем оба государства, благодаря которому я стал почти их шефом, по одному из пунктов трактата.»
                5-ноября 1793 года М. Кутузов направил реляцию императрице Екатерине-2 об отношениях Турции к России и Франции.
                20-ноября 1793 года в своей реляции Екитерине-2, Кутузов сообщал о политике Франции в Турции, и русско-турецкой торговле. Французское правительство предложило Турецкому правительству заключить с Францией союз на следующих условиях:
1)В случае военных действий возможно «сложить оружие против врагов только по взаимному согласию;
2)Франция обязуется содействовать всеми силами восстановлению границ Порты Оттоманской на основах Кючук-Кайнарджийского договора (1774 года);
3) Снабдить Турцию опытными офицерами, артиллеристами и матросами различных специальностей;
4) Усилить турецкий флот французской эскадрой.
Не думаю я однако, чтобы Порта была уже до того безрассудна, дабы допустилась сделать какой-либо шаг. Российские суда вовремя были предупреждены, а потому и не могло ни одно из оных попасться в руки французов. Но одно российское судно, проданное одному венецианскому подданному, под венецианским флагом было остановлено одним из французских фрегатов и взято под предлогом найденного старого российского паспорта между бумагами, и приведено в Смирну яко российское. По этому поводу направлена нота от поверенного в делах. Реис-эффенди объявил, что запрещение о перегрузке с российских судов на турецкие, товаров, для перевозки в Средиземное море отменяются всеконечно. Сие чинило несказанный вред купечеству, и должны были от страху французских фрегатов не ходя в Средиземное море, продавать в Константинополе хлеб по установленной торговой цене. Под российским флагом вывезено 185600- четвертей пшеницы. Разница же в цене, за Дарданеллами состоящей, с ценою, поставленною в Константинополе до трёх рублей с четверти. За взятое корсарами некоторых российских судов купеческих в силу Ясского трактата Турция обязана содействовать их возвращению, если же это окажется невозможным, то возместить убытки хозяевам судов из собственной казны.
                20-ноября Кутузов направил письмо графу Суворову о восстании около Трапезунда. А. Суворов в это время занимал должность «начальствующего войсками в Екатеринославской губернии, во-вновь приобретённой области и в Тавриде расположенными». Кутузов писал, что «Порта почитает сей мятеж маловажным, и уповает вскоре его утушить».
                5-декабря 1793 года М. Кутузов направил письмо Я. Е. Сиверсу об интригах французов в Турции.
« Несомненно …можно было бы опасаться за некоторые волнения у турок, по наговорам некоего, именуемого Декоршем. Но сейчас только и будет видна чистая вода, несмотря ни на какое хвастовство его собратий в Польше. Среди других нелепостей он обещает Порте, в случае её выступления против нас, диверсию 100 тысяч поляков, однако забывая явно, что у нас есть Сиверс и добрая армия.»
                А  7-декабря 1793 года своей супруге, М. Кутузов писал:, что в «декабре присутствовал на обеде у капитан-паши, Кючук-Хусейна. До этого получил подарки от матери султанской. Шали, платья, и многих парчей турецких и ормузских, и чашечку для кофе с дорогими каменьями, всего пиастров на 10000. Капитан-паша человек молодой, фаворит султанский, женат на его сестре, великолепен, мот, учтив и любезен. Мебель и платье на людях, всё новое, было слуг до тысячи в парче, ковры малиновые, бархатные, золотом шитые, софы с жемчугом, на ближних слугах очень много бриллиантов. Между многих развлечений были скачки на лошадях. Он только увидел, что мне две лошади понравились, тотчас на другой день и послал мне, и я уже с его конюшни имею пять лошадей.  В Екатеринин день и у меня был праздник. Великолепный обед на 70-человек.  Вечером иллюминация, было человек 500, ужин человек на 200.»
               
                11-декабря 1793 года из Государственной коллегии иностранных дел Кутузову поступил Указ о подготовке к возвращению в Россию. Он должен был сдать В. П. Кочубею все архивы и ввести его в курс всех дел, для успешного выполнения возложенных на него обязанностей посла в Турции.
                20-декабря 1793 года М. Кутузов направил ответ реис-эффенди Рашиду в связи с жалобами турецкого посла в России., а также об определении дня «размены» русского и турецкого послов.
               
                5-января 1794 года М. Кутузовым была отправлена реляция императрице Екатерине-2 по вопросу о тарифе, о военных силах Турции:
«Из более менее верных источников, кажется,  что султан и министерство намерены, приведя государство немедленно в оборонительное состояние, ожидать дальнейших происшествий в Европе, и уже по них размерять поступки свои… Касательно морских сил, не имеет Порта линейных кораблей, годных к употреблению, как только четырнадцать. Хотя и назначено строить на различных верфях до десяти, кои, однако же не все ещё начаты, а гребных судов осталось весьма малое число. При том скутарский Махмуд-паша заслуживает немалое внимание, и хотя внутренние мятежи суть вещи обыкновенные в Оттоманской империи, но недавняя его победа над войсками султанскими заставляет помышлять Порту. Все вышеуказанные причины достаточны, кажется, обуздать поступки Порты, которая боясь сильного состояния России относительно взаимных пределов, и неудивительно, что делает некоторые оборонительные приготовления, а именно: от инженера Коуфера потребовано решительно, чтобы Бендеры и Измаил окончены были работаю, конечно, будущего лета, и для чего назначено потребное число рабочих. По Дунаю велено умножить магазины. В Херсон и Николаев послан шпион разведать о состоянии строящихся кораблей и об флотилии. О сем предуведомлён вице-адмирал Мордвинов.
Адмиралтейство печётся, чтобы из числа строящихся вновь судов поспело будущею весною до 8-кораблей и фрегатов. Все наличные суда в здешнем порте конопатятся, и в городе носится слух, что эскадры посланы будут крейсировать как в Архипелаге, так и в Чёрном море, но всё ещё сомнительно. Впрочем, починка судов вещь обыкновенная и ежегодно делаемая…
Французские купеческие суда, находящиеся в Константинополе, употреблены будут Портою для перевозки под турецким флагом в Измаил крепостной артиллерии, и возвращаться будут из Дуная с пшеницею…»
                5-января М. Кутузов направил письмо А. Суворову о неготовности Турции к войне с Россией:
«Флот её ещё не силён, предпринятые перемены в денежной части не достигли надлежащей зрелости, а пуще всего внутренность расстроена, везде почти непослушание, во-многих местах мятежи, часть Аравии, большая Румелия и окрестности Трапезунда довольно занимают непокорностию своею Порту. Все сеи причины должны воздержать её, судя по здравому рассудку, от всякой токмо для неё пагубной крайности…»
                5-января 1794  года М. Кутузов направил письмо Н. С Мордвинову о предстоящей поездке турецкого шпиона в Херсон, о неготовности Турции к войне с Россией и о состоянии её флота. 
                5-января  1794 года М. Кутузов также направил письмо командующему русскими войсками, расположенными на границе с Турцией и Польшей, генерал-аншефу Ю.В. Долгорукому о неготовности Турции к войне с Россией, и было также направлено письмо такого же содержания правителю Волынского и Подольского наместничества Т.И. Тутолмину:
«Наш генеральный консул в Молдавии господин Северин слишком поспешил Вас потревожить откровенным его известием, будто бы Порта Оттоманская намерена через три месяца объявить России войну. Я, живущий в столице, ничего такого не примечаю, чтобы предзнаменовало столь скорый разрыв. Напротив того, по мнению моему, кажется, и внутреннее её состояние,  колеблющееся различными мятежами, и общее положение европейских дел не дозволят ей дойти до крайности, не иначе в такое время, что мы знатно противу Порты усилились приобретением части Польши. Пограничные её крепости не приведены ещё в оборонительное состояние.
                5-января 1794 года М. Кутузов направил письмо Я.Е. Сиверсу о последних событиях в Турции.:
«…Здесь установилась переписка между несколькими недостойными поляками и графом д, Аксак. Эти господа развлекаются тем, что сообщают ему от Вас новости, которые являются невыгодными для нас. Они изображают Польшу в состоянии кризиса, в полной готовности зажечь общее восстание при первой нашей войне с Портой и в интересах последней, с недовольством общественного мнения последним разделом и нашей деятельностью, также и другие лукавые наговоры. Турки охотно слушают то, что им льстит…10-декабря я передал через господина Хвостова ясный и решительный отказ со стороны нашего двора относительно их претензий изменить тариф в свою пользу…Румелийский бейлер-бей был разбит по всем швам Махмуд-пашой из Скутари, большая часть Румелии, Аравии и окрестностей Трапезунда насыщены разбойниками, которые не повинуются Порте…»
                14-января 1794 года М. Кутузов направил письмо А. К. Разумовскому о неблагоприятных последствиях потери Тулона англичанами.
                19-января 1794 года М. Кутузов направил письмо фавориту государыни, генерал-адъютанту П. А. Зубову о переговорах с инженером Коуфером:
«…Состояние Коуфера ныне при Порте вот таково: он ангажирован на два года, имеет по 500-пиастров на месяц жалования и сверх того, будучи рукоделен делает для султана модели многих крепостей, за которые надеется получить знатный подарок. Сие корыстолюбие и удерживает его при Порте, а потому же и говорит он  мне давно, что будет бытие его России полезнее, когда останется он на некоторое время в нынешней службе и потом доставит нам полное собрание сведений по его части, в том числе, думаю, полагал он и все бумаги шуазелевы».
                20-января 1794 года М. Кутузов направил реляцию императрице Екатерине-2 о необходимости борьбы с французским влиянием в Турции, о восстании в Аравии. А также и 5-февраля по этому же вопросу:
«…С прибытием моим в сию столицу оказывались ежедневно взаимные знаки ненависти между якобинцами и людьми моей свиты. По взятии же Тулона буйство первых возросло до такой степени, что стали ходить большими вооружёнными толпами и ночью напали на сержанта при миссии находящегося, сделав несколько пистолетных выстрелов, что и засвидетельствовано караулом турецким. Но Порта сём случае не преминула обнаружить прилепление своё к якобинцам, защищая оных, и возлагая винность на российских, кои будто бы нападением на французов принудили противу себя защищаться. Происшествие сие понудило подать от имени поверенного в делах в Порте ноту…поддерживаемая и послами других стран. Общая сия поступь обеспокоила Порту и заставила принять некоторые меры противу якобинцев. Между прочим, запрещено им носить при себе оружие и подозрительных приказано обыскивать».
                20-января 1794 года М. Кутузов писал своей супруге:
«Я здоров, только хлопотно очень; когда приходит отправлять почту, то сижу за письмом сутки по трои. И материя в письме всё такая, что всякое слово важно, и чтобы не соврал не равнодушно. К тому же Хвостов, Пизани, Бароцци между собою злы; друг под  друга подкапываются. Также и мелких людей, которые в важные дела употребляются, много все плуты, и надобно не только стеречься и их, но и их обманывать. Дипломатическая карьера сколько же плутовата, но ей богу не так мудрёна, как военная, ежели её делать как надобно.  В то же время в войне, как в дипломатических переговорах со-всякою державою, не должно никогда забывать двух главных союзников – терпение и время. Но кто не имеет сил для продолжения войны, тот не может требовать мира. 
Говорят, что султан любит проводить переговоры с иностранными послами в гареме. Что - ж гарем так гарем, чего не сделаешь ради службы.
                5-февраля 1794 года М. Кутузов направил письмо П. А. Зубову об усилении влияния Франции в Константинополе.
                5-февраля 1794 года М. Кутузов направил  реляцию императрице Екатерине-2 об усилении французского влияния в Турции.
                6-марта 1794 года М. Кутузов направил реляцию императрице Екитерине-2 о французских интригах в Константинополе, и о внутреннем положении в Турции:
«…Здесь всеподданнейше препровождаю Вашему императорскому величеству в копиях поданные в недавнем времени от французского посла Декорша к Порте три ноты и письмо… В них говорится о французском корабле, имеющем вскоре прибыть к Дарданеллам; груз, с которого в нём упоминается, состоит в людях всякого звания, как-то: инженерах, артиллерийских и морских офицерах…Свидания Декорша с драгоманом (ответственный переводчик) и с капитан-пашею имели предметом склонить Порту признать Республику, а буде можно и заключить союз наступательный, лаская оную обыкновенною приманкою, то есть возвращением Крыма… Вчерашнего дня имел я партикулярный визит от драгомана Порты…Разговор его со мною состоял в комплиментах со-стороны министерства, лично ко-мне и в уверенностях о сохранении мира и заключённых договоров ненарушимо… Ни о тарифе, ни о пленных требуемых послом турецким не упоминал драгоман ни слова…
Между тем мятежники в Турции более и более умножаются… Неудовольствие по причине тяжких налогов, коим виновником считают Юсуф-агу, директора Монетного, возрастает ежечасно. Повседневно находят письма, бросаемые  в мечетях и других публичных местах, означающих гнев народа. Неаполитанский министр имел с реис-эффенди тайную конференцию, коей предмет не известен…»
                6-марта 1794 года М. Кутузов направил реляцию императрице Екатерине-2 об отпускной аудиенции у султана и о своём предстоящем отъезде:
«…Порта назначает мой отъезд 17-го числа, отговариваясь собиранием нужного числа подвод, но в самом деле ожидают известий о мятежниках близ Андриаполя находящихся… Всеподданнейше препровождаю Вашему императорскому величеству маршрут мой до Дубоссар…»
                15-марта 1794 года М. Кутузов направил письмо В.П. Кочубею, назначенный чрезвычайным посланником и министром в Турцию:
«Во исполнение высочайшего рескрипта полученного, имея я возвратиться в Отечество и вследствие того же высочайшего повеления препровождаю Вашему высокородию цифровые ключи и всю архиву входящих и исходящих дел, бывших во-время моего служения. В том числе найдёте Вы переписку с российскими министрами, при разных дворах находящимися, и всеподданнейше мои реляции к высочайшему двору…
Империя Оттоманская, как Вам известно, управляется ныне Советом. Форму сию изобрёл хитрый Рашид-эффенди, нынешний реис-эффенди, ,дабы обще с Юсуф-агою, имеющим место тарапхана-емини и весьма могущим у государя, управлять всеми делами, слагая ответственность на Совет вообще и не иметь причины бояться силы визиря, которого влияние при Совете ничтожно. Невозможно, кажется, устоять сему образу правления в военное время, где и общий глас укажет, конечно, на человека, буде не деятельного, то беспокойного. Сего кажется и должно опасаться реис-эффендию и разделяющим с ним правление, а потому неудивительно, что он при всех затейливых его поступках внутренне войне противен.
Непомерные налоги, по причине которых огорчение в народе ежечасно умножаются, явный ропот и беспокойства во всей Румелии и других местах, которые единое неудовольствие народа причиною имеют, суть доказательства, сколь противна форма правления народу и образ собирания податей. Чернь вообще вину слагает на Юсуф-агу, управляющего всеми податями, вновь изобретёнными. Духовенство не менее черни озлобленно, ведая желание его приобщить к своему департаменту и управление доходами мечетей… В Румелии бунт скутарского Махмуд-паши, который столь усилился, что Порта неоднократно уже предлагала ему договоры, на которые он не соглашается… С другой стороны, мятеж Абдул-Вегаба в Аравии не может не беспокоить Порту…
Все сии несчастья недовольными относятся на настоящий образ правления. Кючук Гусейн, нынешний капитан-паша, доселе мало вступающейся в правление, наперсник и свойственник султана, явно уже начинает недоброхотствовать правящим министрам и по доступи своей к государю не преминет вредить делам их.
Всё сие предвещает скорую перемену  министерства, к чему, кажется, привязано и уничтожение Совета, но неминуема перемена визиря, который и вступит в правление со всею властию к достоинству его привязанной.
По политическим делам драгоман Мурузи имеет немалое влияние; будучи подкреплён советами брата своего, князя воложского и интригами другого брата, не меньше умного, в Фанаре живущего, сделался он ближайшим наперсником Рашид-эффендия. Трудно найти молодого человека лукавее и коварнее его. Сила Мурузиев вообще простирается так далеко, что многие турки из недовольных между прочими жалобами говорят, что правят государством Мурузии. Не было у нас никакого дела частного с Портою, которое бы ведено было прямым и справедливым образом, как бывало прежде, и сие относить должно нравственному характеру драгомана. Вы уже имели случаи видеть, что он удобен иногда заноситься, а потому и нужно от времени до времени возобновлять исправление, сделанное ему Вами. Я и сам был в необходимости угрожать ему гневом двора моего, и он казался быть уверенным, что в таком случае потерять он может более нежели своё место.   
Он разделяет со многими здешними приверженность к якобинцам. Коварный Декорш успел сделать друзей своей факции из людей всякого состояния. Явные же сообщники его из людей значущих суть: тефтердар Саид Али, второй адмирал и терсана-емини или интендант адмиралтейства. Чрез софизмы Декоршевы духовенство турецкое уверено, что истребление закона христианского во Франции приближает якобинцев к мусульманам. В простом народе успехи его ещё приметнее; якобинцев почитают братьями, все адские сочинения, бывшие орудием погибели Франции, толкуются в кофейных домах, и ослеплённая Порта, которую остерегают иностранные министры, не дает сему ни малейшего внимания. Главнейший сотрудник Декорша есть Мураджа, драгоман шведской миссии, столько же коварный, но, будучи уроженец здешний, имеет преимущество в знании людей и обычаев… Главные предложения Декоршевы Порте состоят: 1-е. Чтобы признать Республику. 2-е. Чтобы заключила Порта наступательный союз с Францией противу обоих императорских дворов. И поныне не успел Декорш ещё ни в том, ни в другом. Реис-эффенди, маня его надеждою, не постановил ещё ничего. Ныне, как известно, прибегает он к угрозам, но доколе союз воюющих держав не разрушится, дотоле надеяться должно, что Рашид-эффенди останется при одних обещаниях…
Резидующие здесь министры европейских держав Вам уже довольно известны, но собственное моё мнение об них следующее:
Английский посол кавалер Энсли имел часто несогласия с министрами, здесь резидующими. Он человек беспокойный и по сему свойству не может быть без интриг или с Портою или с резидующими здесь иностранцами. Его обвиняют в недостатке ревности к общему делу противу факции, господствующей во Франции, сие может относиться иногда частному несогласию его с министрами, все же требуемые мною от него поступки противу Декорша по ежедневным происшествиям делал он весьма охотно...
Посол венецианской республики Фоскари заслуживает только примечание по робости его противу якобинцев. Он помогает их корреспонденции и поневоле принимает их в дом свой и столько же робеет по сим поступкам пред министрами союзных держав.
С императорским интернунцием бароном Гербертом обходился я с некоторою искренностию по делам общим. Я нахожу его человеком весьма самолюбивым и начинающим всякое дело от собственной своей пользы и сими двумя пружинами только и можно его направить на какой-либо подвиг. Лично не любит он Россию и с досадою видит, что уважение к нему Порты есть единственно по мере связей двух императорских дворов…
Прусский министр господин Кнобельсдорф прежде всего казался быть совсем преданным барону Герберту; после некоторого времени и без сомнения по происшедшим холодностям в конце прошедшей кампании между дворами, удалился он от интернунция приметным образом. Он показывал мне многие расшифрованные депеши от своего государя, где ему предписывается иметь со мною наитеснейшую связь.  Касательно его лично, найдёте вы в нём человека весьма честного. Он ничего не упустит, чтобы заслужить дружбу Вашу. Внимания его ко мне были безмерны… Заботится он, однако же, весьма о получении сведений и довольно в них успевает, но каналы его маловажны, а потому не велики известия, им получаемые…
Неаполитанский посланник граф Лудольф душевно привязан к интересам России, но малые его способности делают, что внушения его при Порте не успешны. Ему должно пересказать из слова в слово то, что внушить Порте должно, а инако повредит он всякое дело…
Бароне Асп, посланник шведский, согласуясь с образом мыслей регента шведского, совершенно предан интересам Франции...
Малое влияние господина Булиния, поверенного в делах гишпанского, не требует и изъяснения о его личных качествах.
Поверенный в делах дацкий барон Гибш по делам собственным и по склонности России предан, но не имеет никакого ныне участия в политических делах…
Порта при всём своём лукавом расположении к России не приняла ещё решительного намерения к разрыву и ожидает происшествий в Европе и наиболее какой оборот приймут дела союза противу Франции, так же и каково окажется расположение Польши и каковы будут сея земли способны, а паче всего будут ли в состоянии Конвенция дать Порте существительную помощь…
                20-марта 1794 года М. Кутузов направил В. П. Кочубею письмо с инструкцией о переговорах с турецким правительством.
                25-апреля 1794 года М. Кутузов направил письмо В.П. Кочубею об основных вопросах дипломатических отношений с турецким правительством:
«Препровождаю Вашему высокородию с сим нарочным к исполнению высочайший рескрипт…
Высочайшая воля в рескрипте заключённая, представляет два предмета:
1) Вывести из заблуждения Порту касательно пустых жалоб после её по поводу турецких пленных, якобы в России задержанных, и таковые же его ложные клеветы на поведение с ним министерства нашего…
2) Второй предмет есть дело о тарифе...
Чтобы Порта дала точные уверения, что и она со-своей стороны взаимно и ненарушимо оные соблюдать будет…
Такова есть по сему предмету непоколебимая высочайшая воля… 
 Обстоятельства по выезде моём из Константинополя знатно переменились. Восстание в Польше под руководством Костюшко…»   
                11-мая 1794 года Кутузов получил отпускную аудиенцию у султана.
                29-мая 1794 года М. Кутузов направил письмо генерал-фельдмаршалу П. А. Румянцеву о положении в Турции и об отношении её к польскому восстанию.
Всего около двух лет М.  Кутузов пробыл на посту посла России в Турции. За это время ему удалось отстоять право русских плавать по Чёрному морю, добиться того, чтобы из портов этого моря изгонялись все суда враждебных России государств, а русские суда свободно проходили через Черноморские проливы.
                В 1797 году скончался прусский король Фридрих Вильгельм-2. Престол занял его сын 27-летний                Фридрих Вильгельм-3. По этому случаю в Россию был отправлен генерал-лейтенант Ф.К. Клейст со-специальной миссией. Кутузов направлялся в Берлин в ответной миссией, чтобы поздравить короля с восшествием на престол. По приезду в Берлин, Кутузов должен был обратиться к находившемуся там чрезвычайному и полномочному послу и министру, тайному советнику Н.П. Панину от которого и получить «потребные советы». Кутузову предстояло подготовить почву для последующих переговоров с Пруссией относительно  привлечения её на сторону России в борьбе с Францией. В Берлин Кутузов прибыл 18-января 1798 года. Через несколько дней он был принят королём и королевой. Посланник Панин в реляции Павлу-1 сообщая об этом приёме, писал, что король «соизволил сказать ему, что его известность опередила его и что Ваше императорское величество не могли дать ему лучшего доказательства своей дружбы, чем выбрать своим представителем господина Кутузова. Его заслуги, его военные таланты, его раны – ничто не было забыто и выражено самыми приятными словами. У королевы также не было недостатка в благожелательности и любезности во-время приёма у неё, и в продолжение приёма у королевы король очень долго беседовал с генералом Кутузовым. Наконец, с этого вечера он имел честь ужинать с королевской фамилией». Панин восхищался дипломатическими способностями Кутузова. Он даже просил вице-канцлера А.Б. Куракина не заниматься больше подбором кандидата для ведения переговоров с Пруссией о союзе, а возложить эту задачу на Кутузова. Но эта просьба не встретила поддержки в С-Петербурге. Куракин ответил, что «оставление на дальнейшее пребывание в Берлине Кутузова, который столь отлично принят там при дворе и возложенные на него поручения отправляет с особым успехом, не может быть прилично и удобно по большому его чину, ибо он, вскоре по отъезде своём отсюда, пожалован генералом от инфантерии, и получил Финляндскую дивизию, где присутствие его нужно».
Кутузов пробыл в Берлине два месяца. Он подолгу беседовал с королём, осматривал с ним замки Потсдама, встречался c многими государственными деятелями. Он сумел успешно решить одну из первостепенных задач внешней политики России укрепить дружественные отношения с Пруссией, не допустить её сговора с Францией, создать условия для привлечения Пруссии к антифранцузской коалиции.   
                2-марта 1798 года М. Кутузов направил Реляцию императору Павлу-1 об отпускной аудиенции у прусского короля:
«Вчерашнего утра имел я у их величеств короля и королевы отпускные аудиенции. При сем вручено мне своеручное от короля письмо к Вашему императорскому величеству. После аудиенции получил я чрез министра графа Финкенштейна от имени короля табакерку с его портретом и столовый фарфоровый сервиз берлинской фабрики.
Теперь остаётся мне согласно здешнему этикету откланяться у вдовствующей королевы и у малых двора, что не продолжится более двух дней, после чего и отправлюсь в обратный путь с поспешностию».
                В мае 1800 года император Павел-1 разорвал мирные соглашения с Англией и стал создавать против неё коалицию, в которую кроме России должны были войти Дания, Швеция и Пруссия. Началось сближение с Францией. Это было в интересах Наполеона, считавшего Англию своим главным врагом. Назревало столкновение между Россией и Англией. Усиленно готовилась экспедиция русских войске в Индию. По случаю заключения соглашения в Россию должен был приехать шведский король Густав-Адольф -4. Встретить его Павел-1 поручил Кутузову. Король намеревался прибыть инкогнито, и в связи с этим Кутузов отдал распоряжение инспектору Финляндской инспекции и комендантам станций, чтобы «наряжённые для проезда короля шведского караулы отпущены были в полки».
Полномочный посол Швеции барон Штединг уведомил М. Кутузова, что король 7-декабря прибудет в Ловизу, а 9-декабря «въедет в границы российские. Прибытие  в С-Петербург намечалось на 12-декабря. Кутузов немедленно выехал на русско-шведскую границу во Фридрихсгам, откуда донёс императору: «Король шведский под именем графа Гага прибыл сего вечера во Фридрихсгам и мною принят на границе. Он ускорил одним днём приезд свой, ибо первое его намерение было переехать границу 27-го числа (9-декабря) во вторник. В Петербург он прибудет 29-го сего месяца (11-декабря), то есть в четверг, а последний ночлег будет в Виндолеме.
Переговоры Павла-1 и Густава-Адольфа-4 прошли успешно и завершились подписанием 16-декабря договора между Россией и Швецией, направленного против Англии. 27-декабря шведский король отбыл из Петербурга; до границы его сопровождал М. Кутузов.
Но 13 марта 1801 года император Павел-1 был убит. Вступивший на престол Александр-1 подписал с Англией конвенцию. И генерал Кутузов больше на дипломатическом фронте не использовался.