Бейрут 1982

БЕЙРУТ. ИЮНЬ 1982

Весной 1982 года в Ливане шёл уже не первый год гражданской войны.
Страна была разорвана между несколькими силами:
— христианские фаланги,
— палестинские формирования в пригородах,
— сирийские части,
— ливанская армия, которой уже никто не подчинялся.

В июне Израиль начал операцию «Мир для Галилеи», заявив целью вытеснение ООП.
Утро было светлое и чистое.
Сирийский берег тянул ровным светом, и в воздухе стоял запах эвкалипта — тот, который забывается надолго, но потом возвращается вдруг, словно из другого места.
Мы шли на Латакию.
Обычный переход, спокойный.
Когда пришла команда развернуться и взять курс на Бейрут, никто ничего не понимал.
По палубе прошёл глухой ропот, но приказ есть приказ.
Развернулись.
Бейрут открывался тихо.
Сначала — дальняя дымка над горами.
Потом — серые силуэты зданий, которые ещё хранили в себе что-то мирное.
И только когда мы встали на рейд, стало ясно, что мира там уже нет.
По левому борту стоял американский авианосец.
Оттуда один за другим взлетали самолёты — тяжёлый рёв, будто вибрация шла прямо по воде.
Они проходили низко, так, что у некоторых ребят напрягались плечи — привычка пригибаться.
Потом подошли израильские «Фантомы».
Они шли быстрее и ниже, и когда первые ракеты лёгли по западным кварталам, над городом поднялись столбы чёрного дыма.
Всё было предельно ясно: здесь никто не играет.
Город отвечал зенитками.
Тонкие вспышки, как иглы, и короткая задержка — через секунду звук.
Над портом висел гул, похожий на далёкую грозу.
Так мы простояли почти три дня.
В режиме полной готовности.
С затемнёнными иллюминаторами.
Без новостей, без объяснений.
Только рёв самолётов и редкие очереди со стороны города.
Когда одна из ракет попала в склад рядом с нами, я почувствовал, как судно вздрогнуло.
Трап, который спускался на берег, отбросило в сторону — таким был удар.
Осколки сыпались на палубу, звенели по железу.
К вечеру к нам пригнали машины.
Женщины, дети — семьи сотрудников посольства.
Шум, плач, команды, беготня.
Мы перетаскивали их на борт быстро, почти автоматически.
Погрузка была короткой — полчаса.
Редкой точности работа:
одному ребёнок на руки —
другому сумка —
третий поднимает —
четвёртый передаёт.
Тридцать минут — и всё.
Когда отошли от причала, нас встретили израильские катера.
Пулемёты были направлены прямо на нас.
Требование — сменить курс на Хайфу.
Переговоры шли жёсткие, с матом, и это было самое неприятное — слышать русскую ругань в такие минуты.
Мы держали связь с Москвой.
Приказ — не поддаваться.
Курс держать на Кипр.
Катера шли рядом, пока впереди, всего в миле, не всплыла советская подлодка.
Тихо, без жестов.
Просто вышла из воды — и этого было достаточно.
Катера ушли.
Мы продолжали путь.
На борту было девяносто пять человек — в основном женщины и дети.
Никто из нас тогда не думал, что это станет тем самым днём, который запомнится на всю жизнь.
Иногда море само решает, что тебе показывать.
И иногда оно показывает слишком много.