Глава 8 Маленькая ведьма

Поначалу эти способности никак не проявлялись. Да, в школе она хорошо училась, и учеба давалась ей легко. А еще ей, вроде бы, везло чуточку больше других. Когда дети играли в прятки, редко кому удавалось ее найти. Зато сама она очень часто угадывала, кто где спрятался. Если бы кто-то спросил, как она это делает, она бы не смогла это объяснить. Просто получается, вот и все.
Часто получалось так, что многие желания исполнялись, словно сами собой. Если она не хотела, чтобы ее вызывали к доске, то учительница и не замечала ее присутствия. И наоборот. Ей не требовалось даже поднимать руку, чтобы учительница ее вызвала, и спросила именно то, что она лучше всего выучила.
Родители очень часто угадывали с подарками. Увидела у другой девочки куклу. Захотела такую себе, а через несколько дней папа на работе получил премию и купил ей как раз такую же. В конце второго класса захотела на море, и маме на работе выделили семейную путевку в Геленджик.
Постепенно Лера стала осознавать, что может управлять другими людьми. Это напоминало игру в дочки-матери. Куклы делают то, что хочет хозяйка. Едят. Спят. Ходят в гости к другим куклам. Купают пупса. Выгуливают щенка. Кто-то с кем-то дружит, а кто-то кому-то не нравится.
Иногда Лере казалось, что она может читать мысли других людей. Так в пятом классе она знала, что учительница русского языка влюбилась в учителя физкультуры Сергея Петровича, которому, в свою очередь, нравилась учительница английского Любовь Гавриловна. Впрочем, об этом знали еще несколько девочек из их класса. Иногда люди и, не обладая особыми способностями, видят простые вещи.
Все девочки сходились во мнении, что у Алены Игоревны нет никаких шансов. Некоторые ее жалели. Щупленькая, сутуловатая, в очках с толстыми линзами. То ли дело англичанка, белокурая, статная, с лицом, как у куклы.
В какой-то момент Лера поняла, что у англичанки с физруком роман. Причем, у них все по-взрослому, они почти уже как муж и жена. А вот на Алену Игоревну больно было смотреть. И тогда Лере вдруг очень сильно захотелось, чтобы у нее все наладилось. Она думала об этом постоянно, прокручивала в голове разные варианты.
Англичанка стала вызывать у нее раздражение. Кукла сисястая. И почему такие вот, как она, нравятся большинству мужчин? Лера стала представлять себе, как должно было быть. Она словно придумывала историю, в которой все происходило немножко не так, как на самом деле.
А еще Лера заметила, что когда она долго и сильно чего-то хочет, это исполняется, но потом сама чувствует какую-то непонятную слабость, словно после болезни. Кружится голова. Хочется сесть или даже прилечь.
Она почувствовала, что заболевает. В то же время, у Алены, Сережи и Любаши что-то стало меняться. Сначала Любаша ни с того, ни с сего наорала на Сережу в учительской. Через несколько дней он вдруг стал оказывать Алене знаки внимания. Любаша сделалась злая, но ничего не могла сделать.
На самом интересном месте Лера заболела и неделю не ходила в школу. Одноклассницы рассказали, что англичанка после уроков зашла к Алене в кабинет и ругала всякими нехорошими словами. А потом девочки обсуждали роман физрука и Алены Игоревны.
Летом они поженились, Любовь Гавриловна ушла работать в другую школу.
Когда Лера училась в седьмом классе, ей понравился мальчик из девятого. Однажды после уроков он подождал ее возле школы и предложил познакомиться. На выходных они с Антоном договорились пойти в кино. Но в пятницу ей стало очень плохо. Настолько, что она просто не могла встать с постели. Участковая врачиха удивлялась. Температура нормальная. Никаких видимых симптомов. Все анализы в норме. А девочка просто тает на глазах, и непонятно, что с этим делать.
Она болела уже почти три недели. Все это время Антон ей ни разу не позвонил. Тем более, что у него появилась другая девушка. Красивая, не то, что она. Лера чувствовала себя очень тоскливо и одиноко. Участковая врачиха выписала направление к онкологу. Если я не вылечусь и умру, может, так даже к лучшему – решила она.
В тот вечер к ним в гости пришла двоюродная бабушкина сестра Аглая Петровна. Якобы, народная целительница. Лера лежала, отвернувшись лицом к стенке. Ей было все равно. Но когда старушка вошла, вдруг почувствовала, что сейчас в ее жизни должно произойти что-то особенное. Словно в серой кромешной мгле загорелся яркий огонек.
Аглая села возле нее. Взяла за руку. И как-то очень внимательно посмотрела, словно заглянула в самую душу.
 - Трудно быть не такой, как все. Раньше я сама задавалась вопросом, что это. Дар или проклятие.
 - И что же это, по-вашему?
 - А это уж как ты сама себя убедишь. С этим нужно учиться жить. Иначе это быстро тебя убьет.
 - Убьет, ну так и что? – вздохнула Лера – Кому от этого станет хуже?
 - Не говори ерунды. Во-первых, тогда ты пропустишь много чего интересного. Во-вторых, если так сделано, значит, для чего-то так нужно. А вообще ты просто очень устала. Потому что потратила слишком много сил. Это как колодец вычерпать полностью, а потом еще скрести по дну и по стенкам. Тебе нужно учиться правильно распределять свои силы. В следующую субботу приходи ко мне. Я научу тебя этому, и многим другим интересным вещам. Придешь?
И, несмотря на то, что ей было все еще очень плохо, Лера вдруг осознала, что стоит на пороге чего-то нового и неизведанного. Это было как в одной телеигре. Можно забрать то, что лежит в черном ящике. А можно оставить все, как есть, и играть дальше.

Антон чувствовал себя так, словно с утра до ночи выполнял тяжелую монотонную физическую работу. Но еще хуже было гадкое ощущение, что он потерял Марину навсегда. Почему она уехала, да еще и занесла его телефон в черный список? Что, черт побери, он сделал не так? Что вообще произошло? И что теперь делать?
Мозг упрямо цеплялся за любые альтернативные варианты. Просто у нее что-то с телефоном. У нее возникли какие-то срочные дела, и ей пришлось уехать. Возможно, они поссорились. Но с кем не бывает? Она обиделась и ушла, а в черный список внесла в воспитательных целях. Мальвина недоделанная.
Антон никогда не считал себя алкогольно-зависимым. Да, мог иногда выпить. И перепить тоже мог. Но пил он за компанию с друзьями или с женщинами. Ну не возникало у него потребности выпить в одиночку. А тут вдруг возникла. Тоска словно щупальцами сжимала его изнутри. На работу не пошел. Сперва нужно оклематься, а уж потом думать о работе. Хорошо, что у него свободный график. Ладно, схожу в магаз за чекушкой – решил он – вчера, вроде как, полегчало, может, и сегодня подействует.
В супермаркете он взял батон, килограмм пельменей, немного сарделек, огурцов, помидоров. Хотел взять чекушку водки, но взял ноль-семь. Чтобы завтра не выходить из дому. Кассирша, миловидная женщина лет сорока, понимающе улыбнулась, женским чутьем определив одинокого мужчину, попавшего в непростую жизненную ситуацию. При иных обстоятельствах он мог бы и подбить к ней клинья, но сейчас ему было не до того.
Возле входа двое кавказцев что-то шумно обсуждали на своем родном языке, периодически вставляя русские слова и обороты, и обильно приправляя свою речь матом. К ним подошел третий. Крупный, широколицый, с окладистой рыжей бородой, похожий на располневшего викинга. Что-то сказал тем двоим. Потом у него зазвонил телефон.
 - Э, Мага –рыжий принялся что-то втолковывать невидимому собеседнику – Э, Мага. Послушай меня. Что? Да ты не кипешуй, тот вопрос мы потом решим.
Антона словно что-то подбросило на месте. Мага. Как будто у него в голове нажали на особую красную кнопку. Хотя Магомед – очень распространенное у кавказцев имя, именно к вот этим кавказцам он вдруг почувствовал непреодолимую неприязнь.
 - Чиво так смотришь? – не вполне дружелюбно поинтересовался один из них.
 - А что, нельзя?
 - Слышишь, ты тут не борзей.
 - А то что? Твари черножопые. С гор спустились, думаете, богадельню себе тут нашли?
 - Э, ты чего сказал?
Кавказцы встрепенулись. Один из них оказался прямо перед Антоном. Двое других – по бокам.
 - Ты чего сказал, э?
В такой ситуации он уже не мог сдерживаться. Накопленный за последнее время негатив рвался наружу.
 - Я сказал, на хер пошли, твари. Понаехали тут.
Кавказец толкнул его, и сразу же залепил пощечину. Хотел дать еще, но, сыграв на опережение, Антон зарядил ему кулаком в голову. Тот упал. Двое остальных кинулись в драку.
Антону сразу же прилетело в челюсть от рыжего горца. Третий кавказец, взвизгнув, попытался исполнить вертушку в стиле Ван Дамма, но, выполняя столь сложный технический прием, еле удержался на ногах. При ином раскладе это могло ему дорого обойтись. Одно дело пинать безответный мешок в спортзале или во дворе дома, и совсем другое – спарринговать с живым человеком, пускай даже пьяным. Да еще и на улице, без перчаток и без правил. Но люди склонны переоценивать свои возможности. Получалось у кого-то в кино, так почему не получится у меня? Тем более, рядом есть товарищи, готовые прийти на помощь.
Получив в нос, рыжий смешно поморщился, и сразу же попытался дать ответку. Пошел обмен ударами. Попавший под руку каратист получил с левой. Теперь он больше не пер на рожон, а, держась под прикрытием своего массивного товарища, пытался пнуть Антона ногой, то выдвигаясь вперед, то задвигаясь назад, словно ящик комода. Упавший в самом начале кавказец поднялся и уже коварно заходил сбоку. Тем временем вокруг них уже собиралась толпа зевак.
 - Да что же это такое? – возмущенно завопила какая-то тетка – Смотрите, что делается! Совсем оборзели черные. Наших же бьют! Тут что, нет настоящих мужчин?
Когда женщины ждут от мужчины немедленных действий, они сразу пытаются взять его «на слабо», причем этот прием, как и ряд других, отработан у них до автоматизма.
Антону прилетело слева. Он отмахнулся. Рыжий горец захватил его руку и бросил через бедро, словно борцовское чучело. Потеряв равновесие, Антон упал. Пользуясь моментом, каратист пнул его в нос. Это все – промелькнуло в голове. Но почему-то добивать его никто не стал.
Настоящих мужчин оказалось сразу несколько. Высоченный молодой парень в красной куртке. Похожий на медвежонка крепыш с плоским, как блин, невыразительным, блеклым лицом. Сутуловатый интеллигент в очках. И мужчина средних лет с лицом среднестатистического алкоголика.
Каратист отлетел в сторону. Рыжий кавказец сцепился с парнем в красной куртке. Они вошли в обоюдный захват, но никто никого не бил, просто слегка толкались, как дзюдоисты на татами, только без бросков. Алкоголик с интеллигентом пытались что-то доказать третьему кавказцу. Тот что-то кричал, уже, было, сцепился с интеллигентом, но пока также без ударов. Очевидно, интеллигенту бить первым не позволяло воспитание, алкоголик предпочитал разговаривать по понятиям, а кавказец не хотел переходить через красную линию, в глубине души осознавая, чем это может грозить лично ему.
Рыжий кавказец, натянул высокому парню куртку на голову, но бить или валить на землю не стал. Вскоре оба, тяжело дыша, стояли в боевой стойке.
А вот каратист и медвежонок устроили настоящий махач. Словно в боевике. Пошел активный обмен ударами. Видно было, что парень подготовленный. То ли спортсмен, то ли служил в каких-то элитных войсках. Каратист в очередной раз попытался пнуть крепыша ногой, но тот прихватил его за ногу и, повалив на землю, пару раз ударил кулаком по лицу. Не в полную силу, но чтоб знал.
Отодвинув интеллигента, алкоголик наседал на «своего» кавказца. Внезапно тот выхватил нож. Все, кто находились рядом, тут же расступились. Размахивая ножом, кавказец завертелся на месте. В этот момент появилась полиция. Работа правоохранительных органов всегда вызывала множество нареканий, но сейчас полицейские прибыли на место происшествия как раз вовремя.

Всех участников драки привезли в райотдел. Антона продержали несколько часов в обезьяннике. Завели в кабинет. Сидевший там лейтенант спросил, из-за чего началась драка. На это Антон ответить не мог. Кавказцам не понравилось, как он на них посмотрел? Что они сказали ему? А он что сказал? Хорошо, что было потом? Поскольку ни та, ни другая сторона не имела друг к другу претензий, дело открывать не стали. Впаяли штраф за хулиганство, и отпустили.
Алкоголик дожидался его возле отдела, явно рассчитывая на благодарность за свой геройский поступок. Они зашли в ближайший ночной магазин, где Антон купил две бутылки водки. Одну распили в сквере на лавочке.
Дальше на Антона накатила такая тоска, что хоть бери, да вешайся. Вроде бы, особо ничего не болело. Но ощущение такое, словно из его тела вырвали кусок мяса.
Значит, с Мариной все оказалось совсем не так, как он думал. Не зря говорят, что чужая душа потемки. Непонятно только, зачем ей это. Если она встречалась с каким-то Магой, тогда зачем она крутила роман с ним? Устроила своего рода, тендер? Тогда получается, что он проиграл конкуренцию дагу? Ну, да, раз она от него ушла. Но почему? Думать об этом всем было невыносимо, а не думать он просто не мог.
Сказал бы ему кто-то, что у него будет такой депресняк из-за женщины – не поверил бы. Огорчиться мог бы. Но чтобы вот так вот страдать? Такое могло случиться с кем угодно, только не с ним. Но вот, случилось. На работу он не пошел. Он не пошел бы на работу даже, если бы работал по найму и ему бы грозили увольнением. Его это нисколько не интересовало. Антон просто лежал на диване, и смотрел в потолок, а мысли его все вертелись вокруг той ситуации. Как она могла? Зачем ей это вот было нужно? Что теперь делать?
В голове Антона начали возникать образы. Поначалу размытые, трудноразличимые, словно отражение в мутной воде, постепенно они делались все более отчетливыми. Марина и даг. Он мог уже различать их лица и тела, как будто смотрел порнофильм. Вот даг трогает ее волосатыми руками. Она раздевается. Ложится. И с дагом она делает все.
Антону попытался остановить этот поток видений, но он не смог этого сделать. Он пытался отвлечься, но, словно путник, заблудившийся в каком-то дьявольском лабиринте, раз за разом возвращался в ту же точку, а грязные картинки продолжали крутиться перед его мысленным взором. Как во время трансляции футбольных матчей даются повторы наиболее интересных игровых моментов, примерно так же и здесь его внимание фиксировалось на одном и том же.
Нет. Так не должно было быть. Почему он встретил ту женщину? Мог же поехать на другой заказ. Мог работать в другую смену, тем более, что он мог выбирать, когда ему работать, а когда отдыхать. Правда, работал он очень много. По нелепому стечению обстоятельств оказался в то время именно в том месте.
Антон курил сигареты одну за одной, но это не помогало. Он, не закусывая, допил купленную в ночном магазине бутылку водки. Ничего особо не менялось. А что ты хотел? Какое-то лекарство, чтобы ты его выпил, и сразу полегчало?
Потом на него накатила злость. Теперь в голове крутились картинки немного иного содержания. Он будет следить за ней, и поймает, когда они будут трахаться. Он убьет их, но не сразу, сперва насладится моментом. Они, конечно же, все поймут, до смерти испугаются, будут валяться у него в ногах, просить, чтобы он не убивал их. Ну, а как тут можно не убивать? Первым Антон убьет Магу. Потом какое-то время подождет, посмотрит на реакцию Марины, и тоже убьет.
Да что со мной происходит? – промелькнуло у него в голове – Почему раньше со мной ничего такого не было? Почему именно сейчас у тебя такие мысли. Наверное, потому, что Марина – какая-то особенная. А, может, это потому, что ты психически ненормальный? Да, нет, у меня как раз все нормально. У меня никогда раньше не наблюдалось проблем с психикой. Я проходил медкомиссию. Тогда почему же сейчас вдруг пошел вразнос? Может, на то, чтобы выйти из штопора, требуется просто больше времени? Может, позвонить Горбунову?
Происходящее затягивало его, словно в омут, и у него не было сил этому сопротивляться. Вся эта ситуация и так вытягивала из него силы. Надо выпить еще. Алкоголь ведь как раз и нужен для снятия стресса. Недаром в войну на фронте выдавали боевые сто грамм.
Дорога до супермаркета показалась бесконечно долгой. Он взял шесть бутылок водки, три пачки сигарет и двухкилограммовую пачку пельменей. Надо же и чем-то питаться, при этом не заморачиваясь готовкой.
Лицо кассирши показалось ему знакомым. Она посмотрела на него с таким сочувствием, словно он был для нее близким человеком, у которого врачи нашли неизлечимую болезнь.
Он регулярно заходил в этот магазин и кассирша его запомнила. Довольно высокий крепкий мужчина с выразительным мужественным лицом, он ей нравился. Ей хотелось, чтобы он это заметил и сделал первый шаг. Она еле удержалась от того, чтобы спросить, не нужно ли ему чем-то помочь. Бывают же такие стервы. Пьют кровь у хороших мужчин. При этом и мужчине жизни не дают, и держат, не отпускают. А в это время добрые душевные женщины живут одни.
Вернувшись домой, Антон выставил бутылку водки на стол, налил себе стакан и  выпил. Боль не исчезла совсем, но, как будто бы, притупилась. С ним явно происходило что-то не то, и он не мог найти этому разумного объяснения. Логика вроде просматривалась, но только какая-то искривленная, словно порожденная больной психикой.