Почему фашисты любят обман?

    Почему фашисты любят обман? Потому, что они любят войну. А война искусство обмана. Вот и получается, что тяга к обману у фашистов и милитаристов в крови.
    Враг ждёт удара с одной стороны, а ты его с другой обошёл и ударил. Или он вообще не ждёт удара, а ты из засады выскочил и в самый неожиданный момент ударил. Использовал получил преимущество внезапности. А вот чтобы он не ждал, ты в засаде посильнее листиками себя засыпь – пусть думает, что это просто растительность, а это твои войска оказывается там затаились. Ну или так: убедил врага, что нападать не собираешься, пакт о ненападении подписал, а потом сказал, что обстоятельства изменились и он больше не действует, и ударил в самый неожиданный момент. А обстоятельства сам специально подстроил и изменил так, что он, когда пакт подписывал, даже и не думал, что ты можешь так сделать.
    В общем, хитростей много (и подлостей, к сожалению, тоже). А институты власти (тоже, к сожалению) так устроены, что преимущества в её получении часто бывают у того больше, у кого арсенал шире. А шире он у тех, кто не гнушается никакими методами. И вот в связи с этим соответствующие различия в психологии бывают у фашиста и просто обычного уравновешенного человека.
    У нормального уравновешенного человека психология как устроена – не делай другому того, чего не хотел бы себе. Поступай с другими так, как они с тобой. И если сосед придёт к тебе с мечом, то и ты бери меч, и вышибай тогда клин клином. Но если не идёт, то и ты к нему с мечом не иди. И не провоцируй его. И не желай того, чтобы вам пришлось взять в руки мечи.
    Психология фашистов и милитаристов устроена радикально иначе: «Хочу бить, воевать, давить, побеждать, захватывать» и без этого жизнь неполноценна. А чтобы лучше воевать, нужна над обычным фронтом надстройка – информационная война. И в ней они доказывают, что они хорошие, а враг плохой.
   Чем убедительнее доказывают, тем сильнее ослабят врага, усилят себя, и объединят против врага всех, кого только получится. И реальная война постоянно идти не может – нужны передышки для восстановления. И не всегда желающий воевать имеет возможности напасть, даже будучи свежим – если окружающие ему не по зубам, то ему остаётся только воевать с ними в своих мечтах. И ждать, когда расклад сил поменяется. А вот информационную войну он готов вести постоянно, как дышать – он этим живёт, он этим питается, он этим дышит.
    В рамках информационной войны милитарист, как может, доказывает, что враги плохие. Это нужно для того, чтобы накачать всех к нему ненавистью (а заодно и себя тоже – чтобы силы в ней черпать). А если враги плохие, значит, он, получается, должен быть хорошим. А то как же их ненавидеть, если сам такой же? Поэтому в информационной войне у фашиста постоянно получается, что во всех бедах этого мира виноваты враги. Все войны из-за них. Если бы не они, был бы сплошной мир на земле, а из-за них всё не так идёт. А он вообще не при делах. Он мухи не обидит. Его общество всегда всем только мир и справедливость несло, а вот враги…
    Всем этим фашист постоянно звенеть на все лады. До тех пор, пока у него нет возможности и сил напасть. И воздержание от нападения тоже используется в информационной войне: вот видите, он же мирный, а значит, хороший. А значит, плохие те, кому он противостоит…
    Уравновешенному человеку такое не нужно (по крайней мере пока он находится в состоянии мира с соседями). Потому, что он не собирается воевать без причины. А если не собирается воевать без причины, то и у других меньше причин с ним воевать. И даже если в истории его общества были моменты, в которых оно было не право, то у него нет причин эти моменты отрицать. Он будет признавать, что да, таким моменты были, и он это осуждает. И этим он показывает, что он работает над тем, чтобы этого не повторялось. Он показывает, что он не опасен. И мотивирует другие общества личным примером вести себя аналогично. И на таких началах строить мир и взаимопонимание.
    У фашиста ничего подобного в поведении не будет. Он постоянно кричит «все бабы шлюхи, кроме моей мамы – она святая!» И постоянно клеймит врагов во всех смертных грехах. И сколько в истории его общества не было завоевательных войн, которые он бы сразу же осудил, если бы его родиной те страны были, против которых они велись. Но поскольку он живёт не там, он их в упор не видит. Постоянно кричит, что неправые войны вели только враги, а его собственное общество вело исключительно правые войны. И когда кто-то пытается его поправить, то обрушивается на него, как на врага, поливающего его родину грязью и клеветой
    Когда же наступает время нападать, фашист вдруг забывает всё, что говорил, и делает всё то, что он так активно осуждал и приписывал врагам. Этот момент для него вполне закономерен, потому, что по-другому такие вести себя и не могут. И когда же его спрашивают, как же так, он с беспардонным видом отвечает «А я не буду это разбирать – я буду просто давить репрессиями всех, кто посмеет это осуждать!» И давай толкать, какие злые враги, как важно победить это «зло», и как важно затыкать всех тех, кто в такой час мешают это делать.