Нарцисс Араратской Долины. Глава 184

Вернусь же в осень 1999 года, когда я ещё был относительно юн, хотя уже не настолько, чтобы иногда не печалиться по поводу быстротечности бытия. Всё-таки тридцать три это тот возраст, когда нормальные люди чего-то там достигают. У многих появляются дети, и они чувствуют некую ответственность за жизнь других. У моего деда в этом возрасте уже были две дочки, а у моего папы – двое сыновей.  Когда же у человека нет детей, то он немного остаётся в неком своём иллюзорном мире. Опять же, бывают исключения, и не всем по судьбе дано плодиться и размножаться, особенно художникам, чья карма чаще всего незавидна. Редко кто становится известным и маститым автором, за чьими картинами выстраиваются очереди, и чьи произведения висят в галлереях и музеях. Ну и поэтому, какие тут ещё могут быть дети?.. Самому бы ноги не протянуть! Разве что, если жить в коммуне таких же художников, где всё общее, и жёны и дети… но, опять же, такое тяжело достижимо, учитывая то, что художники в основном большие эгоцентристы и любят только себя. И я уже писал, как из этого ничего у нас не получилось, осенью 1989 году. Мы смогли вместе жить, писать картины и торговать ими на Арбате только два месяца. И наша так называемая коммуна «Серая Шляпа», которая образовалась на улице Буракова, не смогла долго просуществовать. Хозяин квартиры, Миша По, начал как-то конфликтовать с архитектором Колей, который обиделся и уехал к себе в Троицк. Ведь у каждого художника, увы, своя неуёмная гордыня. И коммуна художников это далеко не религиозная секта, где есть лидер и все ему должны беспрекословно подчиняться. И архитектор Коля не сумел тогда стать нашим духовным лидером, хотя был на двадцать лет старше нас, и он был педагогом, и преподавал в детской-студии «Старт». Да и мы к нему относились без должного уважения, коего он, несомненно, заслуживал за свой утончённый художественный вкус и архитектурное образование…

                В начале октября Марго купила фотоаппарат «CANON», не мыльницу, а так называемую зеркалку. Разумеется, он был ещё плёночный, а не цифровой. Ну и я этим делом на долгие годы увлёкся. Кроме того, у нас там, в Крылатском, появился компьютер и я начал его осваивать. И, конечно же, стал поигрывать в игры. И с этим вредным занятием, пожирающим время и творческие силы,  я окончательно «завязал» только спустя несколько лет. Конченным лудоманом я так и не стал. И этому обстоятельству, видимо, помогли начавшиеся проблемы с моей не очень уравновешенной психикой. Если бы то время, потраченное на игры, я потратил на рисование, то было бы, наверное, куда лучше и полезней. Но так рассуждать глупо. Всевидящий Шайтан всегда найдёт, на чём тебя поймать, и наивно думать, что это всё так просто. И над всеми этими играми работали профессиональные художники, которые весь свой талант отдали этому, - всю, можно сказать, свою душу. И если бы меня пригласили участвовать в чём-то таком, то я бы тоже с радостью согласился. Как, в принципе, и любой другой художник. Никто из них не хочет довольствоваться малым и скромно жить на деньги от продажи картинок на вернисаже. Я таких не знал. Только, пожалуй, Серёжа Долганов, который скромно рисовал карты старой Москвы, и жил в своём замкнутом мирке. Или карикатурист Лёша, которому тогда даже небольших денег не удавалось заработать своим творчеством. Ну и, пожалуй, Пётр, который зарабатывал другими способами, в том числе, кровельными работами, пока его с крыш Москвы не вытеснила более дешёвая рабочая сила из ближнего зарубежья…

Я аккуратно посещал Службы у розенкрейцеров, а также продолжил обучение астрологией в ВШКА, перейдя там на второй курс. Марго ходила по вечерам, после своей утомительной банковской работы, на лекции к Шагену, которые проходили где-то там, в районе метро «Проспект Мира», в одном офисе. Я туда тоже несколько раз сходил, но мне там не сильно понравилось, и я не стал там особо маячить. Это в Ереване, на квартире у Шагена, была приятная душевная атмосфера, можно сказать, там присутствовала сильная оккультная аура. В Москве же это было обычное офисное помещение с белыми стенами, где работал один из его ближайших учеников. Да и мне тогда показалось, что Шаген как-то со мной немного подчёркнуто холоден и не так дружелюбен как раньше. Возможно, это мне только показалось, ибо я всегда был довольно мнительным молодым человеком. Мнительность была и есть моей основной проблемой. И тогда из-за своей мнительности, где-то в двадцатых числах октября, я опять поссорился с Марго, и даже хотел с ней разорвать отношения: я забрал свои немногочисленные вещи и вернулся к себе в мастерскую, и мне в этом помогал Лёша. Мне показалось, что Марго со мной стала грубей, так сказать, обращаться. Я же всегда был довольно деликатным и ранимым. Возможно, она сильно уставала от работы, и от этих антропософских лекций у Шагена, которые её «загрузили». Ну и несколько дней наши отношения висели на волоске, и были совсем рядом, чтобы окончательно прерваться. Мне бы тогда пришлось опять с утра до вечера рисовать котов и зайцев, возвратиться в свою жизнь бедного художника, у которого постоянно не хватает денег на оплату мастерской. Хотя, на самом деле, меня это не сильно пугало, и с Марго я начал жить не из-за её большой зарплаты, как думало большинство моих друзей. Тот же Лёша так наверняка считал. Да и язвительный Пётр на эту тему любил зло пошутить. И это меня тоже немного расстраивало, ибо я всегда был довольно гордым. И будь у Марго зарплата намного пониже, то мне было бы с ней жить даже значительно легче. Да и она думала, что люди с ней дружат из-за её статуса, и она любила деньгами сорить. Но это очень тонкая тема, куда я бы даже не стал сильно залазить со своими размышлениями, потому что тут можно прийти к крайне мизантропическим и примитивным выводам, что всем правят деньги. Но это же не так. Хотя, конечно, деньги сильно меняют восприятие окружающей действительности… особенно, когда ты до этого много бедствовал и еле сводил концы с концами.

В моём немногословном дневнике записано, что 9 октября, в субботу, в Москве было дождливо и холодно. И в этот вечер прошёл знаменательный матч по футболу между сборными России и Украины. Матч закончился вничью со счётом один-один. Буквально на последних минутах Шевченко со штрафного забил нелепый гол в ворота нашего лысого вратаря Филимонова. В результате наши футболисты не поехали ЕВРО-2000, так как им надо было только побеждать в этом последнем матче. В стране чуть ли не был объявлен траур, а бедного вратаря все начали винить в этой неудаче, хотя он был не виноват, так как явно поскользнулся на мокром газоне. Возможно, что с этой драматичной игры и начались проблемы в отношениях между странами. Я это, конечно же, немного утрирую, но факт остаётся фактом. И даже я, далёкий от футбола, эту игру отметил, при том, что я её не смотрел. Мне в этот день Лёша помогал перевозить компьютер в Крылатское. Марго приобрела его, с помощью моего брата в одном офисе на Таганке, по нормальной цене. Мой брат Игорь хорошо знал, что и как там надо, и он разбирался в этом деле. А возвращаясь к этому матчу, ещё могу добавить, что Украина тоже не попала на ЕВРО-2000, так как проиграла в стыковых матчах маленькой, но гордой Словении. В России этому событию очень многие порадовались, хотя к словенцам особой симпатии не питали. Лично я этому не радовался, так как мне это всё было по барабану. Футбол придумали англичане, и игра эта крайне вредна для духовного развития. А сколько денег на это всё уходит! На эти деньги можно было бы построить канал из Сибири в Африку и обеспечить африканцев пресной водой. Или ещё что-то интересное. Но опять же, футбол даём многим бедным отдушину от серых тяжёлых будней. В той же Африке чем ещё заняться детям, как не поиграть в футбол. И кто-то из них потом может стать великим футболистом и попасть в Европу. Играть там в каком-нибудь клубе и зарабатывать большие деньги, отсылать их в свой Габон, кормя тем самым всех своих бедных родственников. И это тоже ведь неплохо. Всё-таки англичане хорошую игру придумали. И лучше пусть люди играют, чем друг друга убивают…