Рождение стиха

Не в звуке он рождён, не в букве бренной,
А в средоточье тьмы и немоты,
Где мысль, как плод, растёт внутри вселенной,
И чувства — слепки вечной пустоты.

Он шёл сквозь сны, сквозь шорохи и тени,
Как шёпот ветра в стылой тишине,
Искал в душе тот острый край прозрений,
Где боль и радость — отблеск на клинке.

И вдруг — удар, как молния сквозь веки:
«Железо» — холод, сталь и вкус руды.
И мир застыл, и вздрогнули все реки,
И стих обрёл черты моей судьбы.

Он бился в рёбрах, рвал меня на части,
Как лязг мечей, как погребальный стон.
Я не творил — я был во власти страсти,
Чтоб в муке плоть обрел предсмертный он.

Я видел поле, выжженное зноем,
И всадника, чей плащ — из ткани тьмы.
И чувствовал, как горло стало хвоей,
Когда слова — ожог седой зимы.

Он диктовал мне ритм, чеканя слоги,
То плач, то скрежет, то предсмертный хрип.
Я был лишь чашей, полной по тревоге,
Где стих — вино, а я — сосуд, что влип.

Не я придумал «лунный хрупкий иней»,
Не я ковал «ночь — лезвие ножа».
Слова ложились, как на поле битвы,
И стих рождался, пламенем дрожа.

И вот финал — поставлена отметка,
И точка — гвоздь, забитый в полотно.
Всё стихло. Он ушёл. И клетка
Пуста. И я — распахнут, как окно.

Я — тишина. Сосуд, разбитый в пыли.
Лишь эхо звука, канувшего в вечность.
Но стих живёт — его не погубили.
А я — лишь тень. Его бесчеловечность.

*** Бойков Ю. Б. (30.11.2025) ***