Волчьи дети

МАКС
Макс  был исключительно наглый паренек. Злые языки сказали бы, что он родился «между дохлым голубем и окурком», хотя это не было правдой. Не всей правдой его жизни. В семье, куда его определили практически молокососом, он не прижился. Так сказать, не пришелся ко двору. И был со временем отправлен в приют. Там он научился основам уличной жестокой драки. Но однажды некая пожилая пара, ищущая в жизни дополнительный стимул и утешение, увидев Макса, ахнула, прослезилась, крепко прижала его к груди и удалилась с ним на руках, сопровождаемая благословениями работников приюта.

ВЕРОНИКА
Она долго искала сферу приложения сил, и наконец определилась в волонтеры. Сначала прошла инструктаж, после заступила на должность уборщицы жилых помещений. Выезжать на спас-операции она пока отказывалась под любым предлогом, ей и так до дрожи в руках было жалко привозимых — забитых, обдристанных, неверящими глазами смотрящих на первую в их жизни тарелку с едой.

АКЕЛА
...дрожал. Холод. Очень хочется есть.
Он сидел около дверей магазина. Никто не подошел, не дал куска. Шли мимо. Его слезящиеся глаза были прикованы к грязному снежному месиву, и ботинкам, сапогам, которые шли мимо. Мимо, мимо...

МАКС
Макс не понял, повезло ему, или такое себе, не очень. Ограничений он терпеть не мог, признавать за другими право учить его и наказывать не собирался. Если приставали с нежностями — выворачивался и уходил. Если повышали голос — мог и оскалиться. Ковры, мягкие кресла, игрушки, спецпитание — все это великолепие не могло заставить его смириться и признать над собой чью-то волю. Закономерно Макс в очередной раз попал на улицу. Пошел гулять с той теткой, улучил момент, удрал. Скитался по гаражам, заброшкам, спал под лавками. Просил подачки, делая умильный вид. Дрался за кусок. Но однажды не уберегся — и попал в цепкие руки волонтеров. Так Макс снова оказался в приюте.

АКЕЛА
...когда его ловили, он бежал и визжал… Но после, почти в обмороке от страха, он вдруг понял, что ему тепло. Его укрыли с головой, он куда-то ехал...

ВЕРОНИКА
Вероника пришла на смену загодя. Она любила наводить порядок в подсобке, чтобы остальные сотрудники пили чай и кофе из чистых кружек и сидели хоть и на продавленных, но не липких диванах. И когда она, повязывая косынку, проходила мимо рядов составленных друг на друга клеток, ее остановил чей-то взгляд. Прямой, насмешливый, почти человечий.
- Ой, а кто это у нас тут такой хорошенький? Кто это такой лапочка, у кого такие пушистые штанишки?
«Ну ты и дура», - подумал Макс.
- Это корги, у торгово-развлекательного месяц назад поймали, назвали Макс, - отозвалась с другого конца Алинка.
- Бедный, как же он на улице оказался? И глаза какие умные, - Веронике приходилось встречать в приюте породистых собак, но чтобы такого милаху! - Что же тебя никто не ищет? Может, хозяева все глаза выплакали, а ты здесь…
- Да паршивец такой, его к нам с Никольского спуска перевели, всех там перекусал, до кого дотянулся. Ууу, негодник! - И Алина шутливо замахнулась тряпкой, а Макс выдал свою фирменную обезоруживающую улыбку.
Так корги Макс сменил клетку в приюте на однокомнатную квартиру Вероники.

ДАЛЬШЕ
Квартира ему подошла. Тетка была не душная. Немного плаксива, а так ничего. Уютная лежанка, собственная миска, пара стареньких мягких зайцев, которых Макс обслюнил, и они стали совсем свои. Много свободного времени, когда тетка уходила из квартиры. Ему ничего не запрещалось. Ну, впрочем, он и не куролесил. «Заматерел», как думал про себя Макс, с некоторой толикой гордости и уважения. Еще ему неожиданно понравилось смотреть с ней кино — неважно какое, но лучше чтобы стреляли. Если обнимались, то не интересно, особенно, когда тебя тоже начинают тискать и сопеть в ухо. Иногда капать мокрым на макушку. Гулять… гулять было особенно хорошо! Тетка Вероника знала толк в прогулках. Вместо дурацкого ошейника была удобная шлейка, поводок длинный, дорога долгая и интересная. В общем и целом, жизнь удалась, если бы не два обстоятельства.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВО ПЕРВОЕ
Вероника снарядила Макса, и они вместе отправились в приют, где их поджидали.
- Алиночка, привет. Мы пришли знакомиться.
Алина убежала внутрь, а Вероника принялась прогуливать Макса по двору — туда, сюда, но с поводка, впрочем, не спускала.
Спустя ровно столько времени, чтобы Макс успел соскучиться, Алина вынырнула из дверей с каким-то черным песелем на поводке.
- Знакомьтесь, это Акела.
Песель жался к алининым ногам и не проявлял ни малейшего желания знакомиться. Максу было скучно. Он хотел побыстрей уйти. Там, за воротами приютского двора, мир был гораздо более интересный.
А вот его тетка повела себя крайне предательски. Всучила максов поводок подруге, а сама присела перед черным трусишкой и принялась с ним ворковать, как с… Макс не смог придумать подходящего сравнения.
В общем, песеля тоже взяли себе. Это было жалкое, долгоногое существо. Внешне Акела действительно походил на тощего молодого волчонка. Но только внешне, не характером. Макс сразу поставил его на место. Ели по очереди: первым на кухню вальяжно заходил Макс, съедал свое и проведывал миску незваного сожителя. Акела доедал, что осталось. Тетка ругала Макса, но как-то неубедительно. Так жили.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВО ВТОРОЕ
В гаражах через дорогу завелась стая.

ПРОИСШЕСТВИЕ
Некоторое время назад их обычный прогулочный маршрут изменился. Макс отметил для себя, что в лесок за гаражами тетка старается их больше не водить. Немного поразмыслив, он связал это с тем, что каждый раз, когда они переходили на ту сторону улицы, из-за гаражей возникали две-три реально крупные собаки и принимались их облаивать. Громко и нагло, устанавливая свое право на территорию. Терпеть этого он не собирался. И в один прекрасный пасмурный день осуществил свой коварный план.
- Максюша, умничка, ты наконец признал Акелу, - умилялась Вероника, глядя, как оба ее приемыша барахтаются в снегу, и едва успевая распутывать поводки.
Акела был на седьмом небе от счастья. Его постоянный кошмар и кумир снизошел до него, жалкого волчонка, позволяя гонять себя и валять в сугробах.
Так незаметно, играючи, они перебежали улицу и приблизились к опасной зоне. Из-за гаражей вразвалочку вышел матерый вожак, затем к нему присоединились остальные. Стая собралась и встала в отдалении. Никто не проявлял агрессии, некоторые даже принялись нарочито почесываться и выкусывать блох. Вероника замерла.
- Ребятушки, пойдемте-ка домой.
«Ну нет, мать, эдак они совсем обнаглеют. Моя улица, гуляю где хочу. И ты гуляй спокойно».
Собаки начали скалить зубы. Вожак утробно заворчал.
Макс улыбнулся, продемонстрировав набор великолепных белоснежных клыков.
«Тебе бы тоже оскалиться, мать, они же трусы, шавки».
Макс оглянулся на Веронику, но она вовсе не проявляла желания оскалиться и зарычать, утверждая свое право владения улицей, на которой жила.
«Ну и дура. Впрочем, у людей зубы все равно никуда не годятся, коротенькие и тупые».
И тут вожак дал сигнал. Стая ринулась вперед с бешеным лаем, но, недоскочив до замершей как испуганный зайчонок, Вероники несколько прыжков, рассыпалась, и псы принялись приплясывать и приседать, заходясь и брызгая слюной.
«Ссуки, это вообще-то МОЯ тетка!»
Макс в два счета вывернулся из шлейки и бросился в бой. Вероника кричала. Катался страшный шерстяной клубок, летели клочья, стоял ор и лай. Акела поскуливал и жался к ногам Вероники, сплющиваясь в ужасе до самой земли. Потом его ухо выхватило в общем хоре болезненный взвизг Макса, и Акела понял, что сейчас.
Мужики с шиномонтажки прибежали с дрынами и разогнали драку. Вероника рыдала и грозилась написать на них заявление в полицию, что именно они прикормили свору. Порванного Макса, заливавшего кровью салон машины, раненого Акелу и Веронику в истерике быстренько доставили к ветеринарам.

КОНЕЦ
Да все хорошо. Макс ни в чем не раскаивается. Улицу отстоял, тетку свою тоже. Трусишка ходит с порванным ухом. Молодец. Под бинтами зудит, но он их ночью потихоньку размотает.