Последний день осени

Сердце моё подсказывало, что связываться не стоит. Но я всё же согласился поиграть на банкете для русских людей. Приезжаю — громадный дом в пригороде. Из дверей выходит хозяин, грузный мужчина лет семидесяти, в тренировочном костюме.

— А вот и саксофонист Миша.
— А вы юбиляр, Витя?
— Юбилей у жены Надежды, а вот и она.

Я устроился в уголке напротив камина, поставил колонку и начал готовиться, ощущая интуитивно: неприятности ещё впереди.

— А это мои детки, — сказал Витя.

Детками оказались суровые ребята за сорок: один весь в татуировках, в майке, другой — в очках.

Очкарик первым заговорил:
— Надо выпить, Миша.
— Спасибо, я воздержусь.
— Тогда садись, закуси.
— Нет, не голоден.
— Не уважаешь?
— Мне играть пора, гости уже собираются.

Гости — человек двадцать — заняли свои места. Посыпались тосты: то по-литовски, то по-русски. Братья за первые полчаса разделались с бутылкой водки.

Тот, что в майке, произнёс:
— Буду говорить по-русски, а то бабушка половину не понимает…

Очкарик перебил:
— Скоро придут русские, тогда всё будет понимать.

Вечер набирал обороты. Братья подрались, потом помирились. Друг Вити, не худой Коля, их разнимал, а мама Надежда тихо наблюдала со стороны. Мне чуть не опрокинули колонку и настойчиво предложили сделать перерыв, закусить и выпить.

— Не буду, — сказал я.
— Объяснись,
— У меня диабет.
— А у меня геморой.
— Уважаемый, прошу не тыкать, я почти ровесник вашего папы.
— Ах, пардон…

Коля снова вмешался:
— Оставьте человека в покое.

Внезапный звонок, который получил мой защитник, и махания Вити заставили всех замолчать.

Братья требовали:
— Сыграйте лезгинку!
— Никакой лезгинки не будет, — пробубнил хозяин дома,
— только что у Коли умер папа.

Я сел и тихим, печальным звуком сыграл на саксофоне «Миллион алых роз». Мелодия заполнила комнату, словно тёплый, грустный свет осеннего заката. Гости произнесли три тоста за усопшего и вызвали машину.

На прощанье Коля выпил и сказал:
— Я хотел побыть с папой честно, а он мне — проваливай на пьянку к друзьям. Я лучше с внуком попрощаюсь. А с тобой завтра поговорю! Поговорил ?

Коля уехал. Очкарик поспешил в уборную — его внезапно стошнило, а его брат стал разбираться с их отцом Витей, зачем тот отпустил музыканта.

Но я уже был за порогом. В кармане хрустели три помятые купюры.
Кончился последний день осени.

01 12 2025