Как я спасал капитана и не спас

Первый рейс — он всегда либо «комом», либо вообще непонятно что. У меня получился — комом, да ещё и вприкуску с виски. И всё бы ничего, если бы этот ком не был размерами с капитана В.В., мужчину такого масштаба, что даже качка старалась обходить его стороной.
Люди на берегу думают, что моряки — народ крепкий, морем закалённый. Ха! Да на судне через два месяца даже шкаф может дать трещину, не говоря уж о человеке. Качка, теснота, одни и те же рожи — и всё это в железной коробке, которая, между прочим, качается, дрожит, и периодически норовит лечь на борт.
Вот на этом железном подносе судьба мне и подала капитана В.В. — бывшего мастера спорта по боксу, орденоносца и вообще мужчину в стиле «настоящий морской слон». Рост под два, плечи как грузовые люки, а кулак — как головка у швартовного концевого.
Говорили, что однажды он на ринге человека убил ударом. Я не знаю — правда ли, но видел, как он в спортзале нашего судна отправил в нокаут матроса такой комплекции, что тот обычно шкафы двигал голыми руками.
И вот этот «железный левша»… раскис.
Причём не так, как нормальный человек — выпил, поспал, перегорел. Нет. Он зашёл в запой, окопался там и поднял белый флаг.
Мой утренний ритуал: давление + виски
Каждое утро я, как примерный судовой врач, поднимался к нему в каюту «снимать показания». Давление у капитана было идеальное — хоть в учебник заноси. А вот показания остальные… бутылки из-под виски, лимонад, закуска вчерашней давности и капитанский взгляд «Док, спасай! Но не сейчас».
— Ну что, док, как обстановка? — спрашивал он, лежа поперёк дивана, как морж на льдине.
— Спокойная, товарищ капитан, — отвечал я и доставал из холодильника очередную бутылку.
Капитан пил виски из гранёного стакана, как будто это была минералка. Я пил, потому что… ну, капитан же. Да и вообще — попробуй не поддержи его, когда он в откровенном доверии.
— Док, вот завтра брошу, честное слово!
И мы оба делали вид, что это возможно.
Шторм встряхнул, но не всех
Когда Северное море выкрутило нам десяточку баллов, капитан раптово включил режим героя. Надел тулуп вахтенного матроса, зашёл на мостик — и так там и остался, как памятник. Спал по часу, ел всухомятку, командовал жёстко, как будто никаких бутылок и не было.
Я подходил к его каюте по инерции — пусто, холодно, бутылки сиротливо валяются на полу. А он — наверху, строгий, злой, трезвый и похожий на капитана, который может провести судно хоть через океан, хоть через ад — лишь бы на берег.
Но берег всё испортил
Как только мы встали на рейде, на нас налетела вся береговая стая:
таможня, пограничники, гаванные, НЛО — обычный набор. С ними — начальник кадров. Специально приехал проверить, не разнесли ли мы судно и капитана.
Капитан в это время спал мёртвым сном в окружении бутылок, как барсук в норе. Штурмана хихикали, как девки, которым показали что-то запретное.
Я спускался к трапу — и бац!
Нос к носу с начальником кадров.
— Доктор?
— Я, — говорю.
— И это вы… не спасли капитана?
Ну и что я ему скажу? Что я сам чудом выжил? Что капитан пил так, что градусник бы покраснел? Что в Северном море мы едва не выпали на орбиту от качки?
Так что я просто промолчал.
Последствия
Через пару дней слухи о том, как я «лечил капитана виски», докатились до отдела судовой медицины.
Мне дали выговор. Строгий.
И отправили на хозяйственные работы в портовую больницу. Перетаскал я там всякое — от железных кроватей до списанных шкафов — и меня тут же, в пожарном порядке, отправили на другое судно: там медик сбежал за границей, и экипаж остался без врача.
Вот такая моя «битва за капитана».
Капитана В.В. я больше не видел. Говорили, что он потом долго работал лоцманом в Ленинграде. И знаете — я верю. Он был из тех, кто, даже будучи навеселе, мог провести судно через шторм.
А вот через людей — не смог.