Чудо

   Врачи выписывали Анастасию домой умирать. Рак молочной железы 4й стадии с метастазами в лёгкие...
   - Почему раньше не обращались?- строго спрашивали и на приёмном покое и в палате стационара онкодиспансера.
   Анастасия молчала, не имея ни эмоциональных, ни физических сил отвечать. То, что их село за 100 км от райцентра, где ближайшая врачебная амбулатория, что полгода в году грунтовые дороги практически непроходимы для колёсного транспорта, что недавно похоронила мужа, умершего в неполные 60 от белой горячки, что от коровы, поросёнка и кур, от грядок с ранней весны до поздней осени трудно отлучиться, что бюджет не позволял заниматься серьёзным обследованием и лечением, а помочь некому, что толку рассказывать?
   Санитарка помогала беспомощной больной, которой было отказано в операции  в виду некурабельного состояния пациентки, одеваться и собирать сумку. Всё она делала молча, без тени эмоций на полном круглом лице, с опущенным взглядом... Просить "отблагодарить" за услуги такую женщину, которая одной ногой уже по ТУ сторону бытия, она не решалась...
   Анастасия уходила, а в палате оставались ещё две женщины, одна совсем молодая, не более сорока, вторая - старушка, за 70... Обе лежали на койках под капельницами, наблюдая за сборами соседки.
   - Коль выписывают, значит вылечили, - пробормотала старушка. - Разве выпишут больного человека?
   - Значит вылечили, - смиренно вздохнула Настя.
   Зазвонил её кнопочный телефон.
   - Да, доченька, я готова, документы отдадут на санпропускнике, выписку из истории болезни тоже...
   - Я жду. И машина ждёт. Нет, не такси. Дядя Фёдор Никитин из нашего села, ну сосед через два дома от нас...
   Анастасия всё равно ничего не могла вспомнить. Таблетка наркотического обезболивающего дурманила голову, клонила в сон.
   Ехали "от калитки до калитки" почти два часа. Дочь Люда расплатилась с водителем, взяла мать под руку. Фёдор, крепкий большой мужчина с сильными руками занёс сумку прямо в сени.
   - Ну вот, мы и дома, мамочка, - изобразила подобие улыбки Люда.
   - И хорошо... Дома в родных стенах да на своей постели легче умирать, - еле слышно прошептала пересохшими губами Анастасия. - Пить хочу...
   На дворе стоял сентябрь, бабье лето. Солнце уже садилось, обрамлённое розовым размытым свечением на горизонте. Деревья были ещё зелёные, лишь кое-где коснулась листьев на ветках золотистая кисть осени. И не завяли ещё на клумбе во дворе поздние осенние цветы. С ветвистой старой сливы падали наземь спелые синеватые плоды.  А под роскошной яблоней валялись крупные красные яблоки, которые некому было собирать...
На грядках наливались соками побуревшие помидоры. Картошку ещё никто не копал. У Люды руки не доходили... Молодой муж её был на войне. Ещё некоторые парни из села воевали... Двое уже и похоронены были на сельском погосте.  Свежие могилы - под  пышными венками у крестов и под государственными флагами...

   - Пить хочу, - тихо повторила Анастасия.
   Во рту было так сухо, что и язык с трудом поворачивался. Люда быстро зачерпнула алюминиевым черпачком с длинной ручкой воды из стоявшего на подставке у входа на кухню ведра.
   - Вот, мамочка...
Больная жадно припала потрескавшимися губами к ковшу.
   - Сейчас кушать подогрею.
   - Не надо, - остановила порыв дочери мать, - совсем аппетита нет...
   - Ну хоть омлет с молоком из одного яйца, - взмолилась Люда. - Тебе же вон кучу таблеток надо принять. Неужто на пустой желудок?
   Анастасии было всё равно... В голове пронеслись картины из диспансера: обследование в широкой "трубе". КТ или как его там называют? Капельницы, после которых подкатывала тошнота, сеансы облучения мудрёным аппаратом в экранированном кабинете... Таблетки по часам, горсти таблеток. Тишина в коридорах отделения, тревожная, настороженная... Врачи в белых халатах со своими "слушалками" на груди, мед сёстры, молоденькие и постарше, бегающие  в голубой униформе: блуза, брюки, шапочка... Молчаливые санитарки со своими вёдрами и швабрами. Беспомощные лежачие кладут санитаркам в карманы бумажные купюрки, чтобы подмыли, поменяли памперсы, иначе можно и не дождаться...
   Анастасия еще сама ходила в туалет и в столовую, медленно переставляя "ватные" ноги... Сбережений особо не было. Смешная пенсия, которую привозила в село раз в месяц почта... Зарплата уборщицы в местной начальной школе у дочери да своё хозяйство, без которого и не выжить было совсем... Люда получала какие-то деньги от мужа-военного, но какое право имела Анастасия на них? У них молодая семья...
   Вроде кто-то хлопнул калиткой, которую Люда не успела закрыть на засов. Собаку в этом доме не держали уже с год, с тех пор, как померла старенькая слепая Жучка. Кот был, тоже старый и слабый, 15 лет, и серая шерсть его уже не лоснилась, как прежде, и глаза потухли, как у старого и больного человека.
   - Здрасте, можно? - раздался звонкий, знакомый голос соседки Матрёны, крепкой ещё бабёнки не в пример Анастасии.
   - Проходите, тётя Матрёна, мама уже дома, - радушно пригласила сеседку дочь. - Только вот привезла.
   - Здравствуй, соседушка, - выдавила из себя Анастасия. Голос её дрожал. - Погляди, погляди, родная, в кого я превратилась. Помирать выписали. Докторша в области прямо сказала : может, полгода...
   - Перестань причитать! Они наговорят эти врачи, - затараторила Матрёна. - Духом упасть - хуже всего, гиблое дело. Верить надо и не сдаваться, слышишь?
   - Да что толку-то? - попыталась возразить больная. - Кабы я раньше-то обратилась, глядишь, и операцию б сделали, вырезали эту шишку. Да всё времени не хватало, всё думала, что слабость да температура 37 - ерунда, пройдёт. А про шишку я и не знала. Что я, грудь что ли щупала? А на онкоосмотр по-женски когда в район ездить? Давно не была, лет пть точно. Про рак и не думала. Всё Степана своего спасти хотела, на кодировку возила. О нём больше пеклась...
   - Да уж... - согласилась Матрёна. - О себе-то мы, бабы, забываем, когда рядом мужик спивается. И куда их, когда вся жизнь прожита, куда? Любим, жалеем, терпим... Вот она наша русская душа... Эх!
   У Матрёны тоже благоверный любил приложиться. Это не смолоду, молодой-то не пил, разве что рюмочку в праздник. А на пенсию проводили, то и зачастил. То не спится ему, бессонница, то голова болит, а стопарик помогает, то на помин души кого-то из друзей, то для аппетита... Повод находился всегда...
   - Царство Небесное и вечный покой твоему Стёпе, - продолжила держать инициативу разговора Матрёна, - а в церкви ты давно была? Исповедовалась, причащалась?
   - Да тут же исповедалась и причастилась, голубушка, как про диагноз узнала, - всхлипнула Анастасия. - В грехах покаялась перед батюшкой в храме. И какие грехи у меня? Ну, два аборта в молодости делала, так как нельзя мне было от пьяницы рожать. Дочку родила и хватит - решила... Неужто за это Бог меня так наказал?
   - Не знаем мы, милая, Промысла Божьего, - попыталась рассудить соседка. - Вот, говорят, что для нашего очищения Бог нам скорби посылает. Ну, чтобы грешную душу спасти. Без креста-то никто в Рай не войдёт, прости, Господи!
   Матрёна три раза перекрестилась, обратив взор в красный угол, где висела испокон в горнице у Анастасии икона Божьей матери с Младенцем на руках...
   Люда вошла в комнату с пылающей сковородкой, на которой шипел ещё спылу-сжару яичный омлет.
   - Сейчас хлеба принесу и чаю. - Будете чай с нами пить, тётя Матрёна? Со сливовым вареньем. Сама варила, уже из  урожая этого года.
   - Выпью, пожалуй, чашку, - согласилась гостья.
У неё не было предубеждения, что раком можно заразиться от подруги, с которой дружили ещё в девчонках. Да и не очень верила Матрёна, что у Настеньки рак груди. Не больно доверяла современной медицине и врачам, полюбившим вознаграждения от "благодарных" пациентов... За операцию хирургу конверт дай, анестезиологу - дай, медсестричкам, нянькам и всякой мелкоте. Обнаглели совсем... Откуда у простого народа деньги? Печатаем что ли?
   - Дело у меня к вам есть, Настя и Людмила, серьёзное, - уже вслух начала Матрёна.
   - Да, встрепенулась Люда, - что за дело?
   - А вот слышала я от баб в селе, что в соседней области, ну понятно, какой, есть деревенька глухая Сосновка. Совсем уж на ладан дышит деревенька та и осталось в ней две-три старухи...
   - Ну?
   - А вот Вам и "ну"... Что в дремучем лесу возле Сосновки той стоит деревянный скит, в котором старец живёт именем Ксенофонт.
    Обе слушательницы замерли...
   - Так ко старцу тому со всей России-матушки, со всех республик бывших и из-за границы люд едет за исцелением, чтобы судьбу предсказать и всякое-разное там...
   - О, Господи, всплеснула руками Люда, - У нас и денег-то нет... Мужнину зарплату задерживать стали. Три месяца уж не получала ничего... И все деньги потратила, пока маму в диспансере лечила...
   - А ведь таким больным бесплатное лечение положено, - возмутилась тётка Матрёна.
   - Положено... Да на "положено" - положено, - сыронизировала Люда.
   - Денег-то Ксенофонт ни за что не берёт. Ничего не берёт ни с бедных, ни с богатых, - поспешила обрадовать соседок Матрёна.
   - Совсем? - подала слабый голос Анастасия, молчавшая до сих пор.
   - Совсем, бабы говорят... Дескать, Божий дар за деньги не продаётся... Сама не была. Бог миловал от нужды обращаться. Что слышала, то и повторяю.
   - А я бы поехала, - ещё более оживилась больная.
   И бледные с сероватым оттенком щёки её вспыхнули румянцем...

   Через неделю сосед Фёдор уже вёз на своей колымаге загоревшихся надеждой Анастасию и Люду в ту сторону, на которую указали женщины в родном селе... Надо было торопиться до сезона дождей, когда дороги превращаются в сплошное густое месиво, завязнуть в котором всё равно, что в болоте. Ну разве что не засосёт, а колёса забуксуют не на шутку...
   В маленьком, сложенном из брёвен домике с большим деревянным крестом на островерхой крыше внутри стоял стол, две некрашеные скамейки, самодельный топчан с набитыми соломой матрасом и подушками. Постельного белья не было вовсе. Печка, старая кухонная утварь, на стене коромысло, два ведра цинковых на подставке, из-под кровати высовывалась лохань, видимо, для купания,  нехитрой стирки... На полочках что-то из самой простой посуды. Цветастые ситцевые занавески на верёвочках на двух крошечных оконцах... Просто каменный век какой-то. В сенцах была самодельная деревянная вешалка для верхней одежды. Все стены увешаны пучками сухих трав. И терпкий запах разнотравья витал во всей избе.
Несколько икон в домике при лампадках. Больше не было там ничего...
   Древний, сухонький старичок с седыми длинными волосами  и белой ниже ключиц бородой, в грубой холщовой одежде, но с массивным медным крестом  на груди,  сидел на топчане и что-то шептал, так как губы его шевелились. Дверь скита была не заперта и гости просто вошли, легонько её толкнув...
   - Здравствуйте, батюшка, - поклонилась хозяину скита Людмила, которая была моложе всех их троих.
   - Здравствуйте, люди добрые, ответил на приветствие старец, слегка кивнув, - с болезнью пожаловали?
   Голос его был басовитый, как у церковнослужителя, и даже трудно было поверить, что  принадлежит столь тщедушному старому человеку.
   Не успели гости что-то произнести в ответ, как старец назвал их всех по именам.
   - Садитесь, Анастасия и Людмила. А Фёдора попрошу погулять возле дома.
Водитель послушно вышел за порог, пошёл к своей машине, чтобы там дождатся пассажиров.
   - Знаю твою беду, Анастасия, - продолжил похожий на иерея человек. - Но сразу скажу тебе: болезнь твоя не к смерти, а к славе Божьей!
   Обе женщины оторопели, заворожённые и видом лица старца, как-то вдруг преобразившегося, и блеском глаз, показавшихся вспышкой молнии, и уверенностью в молодом, нездешнем каком-то голосе.
   - Болезнь есть. Это правда. И таблетки, которые назначили врачи, принимай, как велели, - продолжил Ксенофонт. Только верь, что Господь, который любит тебя, как родную дочь, исцелит, если имеешь веру хотя бы с горчичное зерно... В грехе своём ты  покаялась и Бог простил, так как велика милость Его к кающемуся грешнику...
   "Горчичное зерно, горчичное зерно" - вспомнилось Анастасии из проповеди настоятеля храма в соседнем селе, в котором когда-то давно была на служении. Тогда, перед поездкой в город на кодировку мужа Анастасия исповедалась, причастилась и попросила благословения на лечение... И помогло на три года. Но закончилось время кода и Степан как-то на праздник пригубил... И поехало-понеслось - не остановить...
   - Верую, батюшка, ей верую, помоги моему неверию! - почти выкрикнула больная, ощутив, как трепетно заколотилось её сердце.
   - Не мне, Господу скажи, - поправил женщину старец.
   - Верую, Господи! - повторила Анастасия.
И какя-то сила осенила её, будто Кто-то поднял с земли упавшего от усталости странника и поставил твёрдо на ноги!
   - Нам можно идти? - несмело спросила Люда.
   - Погодите. Я ещё не всё сказал.
   Старик передохнул и добавил:
   - Знамение Вам будет в ближайшие дни. Придет к вам в дом маленькое, голодное существо, не человек. И будет проситься в дом. Так Вы его примите с дорогой душой и пусть живёт, сколько захочет. Еды и питья ему совсем немного надо будет. Вы не почувствуете убытка. Молитесь, каждый день молитесь за исцеление утром и вечером, и заботьтесь о существе... И посмотрите...
   - Мы что-то должны, отец Ксенофонт, - уточнила Люда, готовая заплатить, сколько скажет, видя небольшой их достаток.
   - Ничего! - сказал, как отрезал старец. - Божью благодать получаю даром. Как могу за дары Божьи деньги с людей брать? Ступайте с миром...

   Не прошло и недели, как Люда, развешивая постиранное бельё во дворе, услышала громкое мяуканье за калиткой. Их старый кот Василий спал дома и из дверей не выходил. Да и не мог он так звонко мяукать... Оставив таз, молодая женщина вышла отворить. У калитки стояла кошечка, огненно-рыжая, с необыкновенными изумрудного цвета глазами, которые, как показалось Людмиле, умоляли впустить. Животное было такое чистенькое, ухоженное, как домашнее.
   Люда тут же вспомнила наставления старца из скита.
   - Кис - кис - кис, - позвала она  рыжую красавицу. - Смотри, мама, кто к нам пожаловал! 
Кошечка смело вошла в чужой незнакомый дом, как в свой родной.
   - Молочка хочешь, Рыжуля? - ласково спросила Люда у кошки, которая уже тёрлась о её ноги,  и достала чистую миску с сушилки для посуды. Корову она подоила пару часов назад и налила до краёв из трёхлитровой банки.
   С этого дня в доме зажили два кота: Васька и Рыжуля. Василий был уже настолько стар, что "девушки" его не волновали. И поладили двое с первого дня. Вернее, серому коту было без разницы, есть ли в доме кто-то ещё усатый, полосатый кроме него.
   Люда сразу приспособила ошейничек от блох на нового члена семьи. У неё был один в запасе, так как готовила для Васьки.
   - Какая чистая кошка и какая красивая! - всплеснула руками Анастасия. Не похоже, чтобы она была бездомная. Может, ищет кто?
   - А что нам старец Ксенофонт говорил? - перебила мать Людмила, - обязательно принять и пусть живёт, сколько захочет...

   Через полгода Анастасия почувствовала прилив сил. С появлением в доме Рыжули та каждый вечер ложилась на грудь больной и грела своим теплом, ласково мурлыча какю-то свою кошачью песню. И спала она в ногах у новой хозяйки, не пропуская ни одной ночи. Ела кошка мало и только домашнюю еду со стола. От сухого корма отказывалась, едва попробовав. Очень любила парное молоко. Никуда дальше двора не уходила. По нужде просилась во двор, так что лоток с песком или опилками был ей не нужен. Очень умная оказалась кошка и чистюля редкая. Всё себя вылизывала и вылизовала. Никто не приходил её искать и между соседями не слышно было, чтобы у кого-то пропала кошка.
   Всё было бы замечательно, если бы не одно "но"... Чем крепче и веселее становилась Анастасия, тем угрюмее выглядела её пушистая целительница. Как будто какая-то сила уходила из неё. По прошествии ещё двух месяцев кошка слегла... Она перестала есть и только один раз в день могла выпить полстакана коровьего молока.
   - Господи! - чудо какое-то, - восклицала в сердцах Анастасия, даже иногда забывая принять таблетки, за которыми Людмила, выкраивая свободное время и договариваясь о транспорте, по бездорожью ездила в район...
   Из района приходили письма с просьбой посетить поликлинику, сдать анализы. Добираться было непросто.
   К весне Рыжули не стало... Ушла тихо, распластав истощённое тельце под старой сливой, на которой уже распускались цветки...
   Анализы крови, сделанные в районной лаборатории, оказались нормальными. Гемоглобин, лейкоциты, СОЭ - всё было на нескрываемое удивления врача в норме...
Обследование в областном онкодиспансере, где год назад Анастасии пророчили прожить не более полугода, также показало нормальные результаты маммографии и флюорографии, и развёрнутого клинического анализа крови...
   Онколог, который вёл больную, просто не верил своим глазам и ушам. И не только обследования говорили сами за себя. Внешний вид пациентки, лысая после облучения голова которой покрылась густыми и, к тому же, тёмными и кудрявыми волосами, цвет лица, осанка, упитанность, и бодрый счастливый голос говорили, просто кричали от радости...
   - Случай, который не может объяснить медицина, - рассудил лечащий врач в кругу коллег. Не остались в стороне и журналисты...
   И в областной газете вскоре появилась статья о старце Ксенофонте из глухомани, о необыкновенной рыжей кошке, взявшей болезнь хозяйки на себя, о чуде невероятного исцеления от рака...
   - Должно быть, ангел небесный в кошачьей шкурке по воле Божьей сотворил это, - заключили врачи, засомневавшиеся в своём атеизме.
   И перешла Анастасия в мир иной спустя двадцать лет, дожив до старости, и от естественных причин... И не переставала она благодарить, хвалить и славить Бога, пока Он держал её на земле.
   Многие пытались впоследствии найти скит в том самом лесу возле той самой Сосновки, и седого старца в холщовом рубище... Но ничего никто не находил, как будто место то испарилось или его вовсе не было никогда...