13 Челноки До свидания, Варшава

ДО СВИДАНИЯ, ВАРШАВА

Вечерний Варшавский железнодорожный вокзал был обычным. Ничего особенного. В привокзальных киосках продавали радостные яркие лакомства.

- Я возьму своим, мои любят.

- И я возьму.

Сашка выделил нам немножко денег, и мы пошли вразнос.

Жевательные лягушки, сладкие медвежата, мармелады и леденцы – уже скоро это появится и дома. Пока такого не было. И вернуться с пустыми руками не хотелось. Мы купили сласти, и пошли бродить дальше.

В дальнем углу вокзала мы увидели киоск с журналами. Вряд ли мы бы смогли подобрать себе сканворд на обратную дорогу, или любое другое чтиво, но и мы прилипли к витрине. Такой эротический разнузданности и вакханалии точно не было у нас дома. Достать такого было негде – ни купить, ни полистать.

На последние десять долларов я купила подарок для Игоря - красивенный эротический журнал с откровенными красотками.

Для всего есть свой возраст. До всего нужно дорасти, и если все вовремя – то и нет ничего страшного.

Вечером, подготовленные к возвращению, мы ждали электричку на Брест. Ехать предстояло четыре часа. Нас снова ждала таможня, но мы её не боялись, потому что ничего запрещенного у нас не было.

И тут прошел слух о том, что надо занять сидячие места, потому как «стойло» выводят на улицу для проверки и досмотра.  Стоять не хотелось. Снова здорово.
Такое сумасшествие, которое началось с прибытием электрички, я видела разве что в фильмах про революцию, когда беженцы штурмуют последний уходящий пароход или поезд. Люди лезли в окна, которые открывали им более поворотливые друзья.  Было стыдно и позорно за соотечественников, но мы был среди них, с ними, ими.

Нам снова повезло. Просто повезло и мы разместились на мягких сиденьях за стеклом. У нас была одна небольшая сумка и одна коробка. Мы все сидели на одной стороне купе. Напротив, сидели товарки. Они на целых четыре часа имели возможность рассматривать нас с Сашкой и терзать вопросами.

- И дети у тебя есть? – спросила самая неуёмная.

- Есть.

- А у тебя? – обратилась она к Маринке.

- Двойня.

Дознаватель повернулась к соседке и кивнула, мол, я же тебе говорила.

- А он вам кто? – и она бесцеремонно кивнула на Сашку.

- Друг, - ответила я.

- Друг – ответила Марина.

Дознаватель снова повернулась к соседке, и передала: - Не муж.

- А муж то у тебя есть? – спросила она меня.

- Конечно есть, - ответила я, - а как же?

- Да, сейчас по-всякому бывает, - и она посмотрела на Сашку.

- И у меня есть муж, и свекровь, и свекор, и папа, и мама, - сказала Маринка.

Товарка поняла, что переборщила.

Она замолчала, но ненадолго.

В руках у меня был Ню-журнал, обложка его была более чем откровенная, и товарка попросила:
- Дай посмотреть.

Пассажиры на диване напротив, вчетвером листали журнал. Они охали, вздыхали, перешептывались.

- Кому ж такая красота? – съязвили они. Некоторые не могут разговаривать, не добавив в речь яда. У них это как приправа для блюда.

- Мужу, - ответила я.

- Да-а-а, - протянула соседка, возвращая журнал.

Дальше ехали молча. Да и «об чём было говорить» с ними. Между нами была пропасть. Мы были для них непутевой молодёжью, они для нас были непроходимыми старухами – не потому что старше по возрасту, а потому что в умах их жила плесень. Тем не менее нам надо было ехать. Мы сидели рядом и берегли мир, пусть даже в одном купе.

Досмотр с выгоном нас миновал. Впереди был Брест. Мы дремали, а вдоль всего вагона, за стеклом стояли люди – мы все возвращались домой. Уставшие, голодные, без смены одежды, мы мечтали поскорее обнять своих близких. Ради них мы оставили дома и отправились в эту авантюру, ради того, чтобы привезти им обновки, или чтобы потом купить необходимое для дома, для детей – для родных. Мы могли друг-другу нравится или нет, но все мы заслуживали уважения за то, что не жалели себя в стремлении помочь родным.