Белое на белом или Тишина, рождающая свет

Дизайнеры и художники знают: белый не отсутствие цвета, а его первозданная, космическая полнота. Холст до прикосновения кисти; бумага до первых написанных букв; свет, преломленный в призме, пока еще не ставший спектром. В своей новой коллекции НЕВЕСОМОСТЬ художник, дизайнер, скульптор, основатель бренда J&L DESIGN by LIA MANZONI Лиа Манзони провозглашает белый языком высокодуховного и высокохудожественного минимализма — языком, на котором говорят шепотом, но слышно его в вечности.

Эстетика, лежащая в основе ее творчества и созданного направления WHITE ART, мне невероятно близка. Изысканность, чистота и гармоничность мастера и ее работ обезоруживают с первого взгляда. На ум приходят супрематические откровения Малевича, у которого «Белое на белом» - манифест, выходом за пределы формы в беспредметность, чистое ощущение. Джеймс Уистлер с серией картин «Симфонии в белом». А еще Моне, любивший смешивать белый с кремовым,  поражая красотой перламутровых переливов.

Лиа для меня не последователь чьего-то стиля, а создатель собственного. Она и есть гармония, опера, чистота порывов и мыслей, душа, стремящаяся к совершенству. И живет по-белому: никого не осуждая, не предавая, любя и прощая. Я обожаю ее прозрачные  крылья, белоснежную улыбку, и  экстравагантные наряды, которые никому так не идут как ей. А как восхитительные ее белые деревья, куклы-кони в шелковых костюмах и кожаных штиблетах, многослойные полотна с белыми лепестками…

Бескомпромиссно блестящий, нежный, гладкий и приглушенный, классический, ностальгический, светящийся, с голубыми и желтыми оттенками, хрустящий - все это БЕЛЫЙ. В произведениях леди Манзони царит белоснежный уют, а в головах и сердцах зрителей - желание быть причастным к этой благоговейной целомудренной красоте. Без единой лишней детали и штриха.

Кстати, раз уж я позволила себе комплиментарную отсылку к Малевичу, то дополню: если он стремился к нулю форм, то Лиа видит в белом бездонную глубину. Вместо нуля у нее бесконечность.

Вообще у художницы от Бога безапелляционное грандиозное чувство вкуса. Эти оттенки: слоновой кости, альбатрос, жемчужный, лунный - превращаются в ноты монохромной симфонии. А фактуры: шероховатый лен, гладкий каррарский мрамор, матовый гипс, глянцевый фарфор — инструментарием. И в ее гениальных руках материалы, творения и души смотрящих оживают. Это как в музыке Филипа Гласса, где простота паттернов рождает сложнейший эмоциональный ландшафт. Или в фортепианной пьесе Дебюсси «Поля Элизия», посвященной образу белоснежных ландышей, сочетающих изящество и невинность. Тихие, прозрачные аккорды - метафоры   деликатных лепестков весенних первенцев, колышущихся на ветру, созвучны игривым озорным одуванчикам дизайнера-скульптора, филигранно выполненным из разных материалов. Все это белое торжество жизни над унынием и смертью и есть для меня смысл бытия, творчества; позвоночник; посыл; цель; миссия; любовь во всеувидение от Лии Манзони.

Она подходит к белому подобно алхимику. В ее руках он материализуется в причудливые формы бонсаев, где дерево и камень общаются на языке вечности. Эти миниатюрные миры — концентрация той самой «сложной игры светотени», которую художница так любит. И мы вслед за ней! Каждая трещинка коры, лепесток, изгиб ветви отбрасывает уникальную динамичную тень, превращая статичный объект в живую историю о времени. Ее авторская мебель и объекты напоминают скульптуры Родена, помещенные в среду обитания: их форма рождается из диалога света и материала.

Я уверена, что белый - идеальное пространство для мысли. Униформа творца. Обещание начала (даже когда надежды исчерпаны). Защитный кокон, из которого появляется на свет индивидуальность.

Лиа создает не просто оригинальные интерьеры, а «средовые полотна», камерные вселенные, где белый выступает одновременно фоном и главным героем. Он отражает и впитывает меняющийся в течение дня свет, окрашивается теплом дерева или холодом металла, задает безмолвный, но мощный ритм, позволяя человеку и авторскому арт-объекту вступить в познавательный диалог без слов.

Белый Лии Манзони — это философская категория. Не пустая, а насыщенная смыслами тишина. Это воздух, которым дышит форма. И не слепящий, зато обнажающий суть свет. И в этой вроде бы аскетичной монохромности таится необычайная свобода — пространство для нашего воображения, где мы учимся слышать многоголосие в тишине и видеть мир в совершенной белизне. Видимо, высшая алхимия искусства заключена в сотворении откровения из простоты. Выдающегося откровения из всепоглощающей простоты… бесконечно неидеального мира.