Мысль

О непозволительном поведении сверхдержавы

Нельзя действовать так, как действуют США в Карибском бассейне по отношению к Венесуэле.
Это не политика — это демонстрация того, что сила решила подменить собой право.

Когда одна страна объявляет себя судьёй, прокурором и палачом в регионе, который ей не принадлежит,
это не «демократия в действии».
Это беспредел, замаскированный под заботу о мире.

А теперь главное:

; Если каждый начнёт так же бороться

с тем или иным, как Америка борется с «неугодными режимами»,
— мир превратится не в систему международных отношений,
а в набор личных разборок, где у кого больше ракеты, тот и прав.

Представь:
Россия начинает диктовать Центральной Азии,
Китай — Африке,
Турция — Балканам,
Индия — океанским островам,
Франция — бывшим колониям,
и каждый будет объяснять свои действия «высшими ценностями».

Что останется от мирового порядка?
Только видимость.

Атмосферный слой

Мир и так стоит на хрупких ножках, как стол уличного лотка.
Стоит одному гиганту толкнуть его локтем —
падают тарелки всех остальных.
Американцы толкнули — и сделали вид, что это ветер.
Но ветер тут ни при чём.

Эмоция

Главное ощущение, которое остаётся —
несправедливость, умноженная на силу.
А это опаснейшая формула.
Она рождает не диалог, а сопротивление.
Не порядок, а цепную реакцию хаоса.

Философия

Мир держится на понятии границы:
вот здесь мой дом, вот там — твой;
вот здесь моё право, вот там — твоё;
вот здесь моя ответственность, а не твоя.

Когда одна страна решает, что её границы —
это то место, куда долетает её влияние,
мир перестаёт быть миром.
Он становится ареной.
А арена живёт законом зубов и кулаков.

Позиция

Сверхдержавы любят говорить о «стабильности».
Но если стабильность достигается за счёт уничтожения чужого суверенитета —
это не стабильность,
а завуалированный диктат.

Америка в Карибском бассейне ведёт себя так,
как будто мир всё ещё 1962 год,
и планета обязана жить по её правилам.
Но время другое.
Люди другие.
Мир стал многополярным,
и попытки давить по старым лекалам
выглядят уже не как сила,
а как паника уходящей эпохи.

Финальный кадр (как в книге)

Если большие будут продолжать ломать малых,
малые однажды начнут ломать больших —
не силой,
а количеством,
единством,
и правдой,
которую невозможно бомбить.

Мир стоит на краю новой реальности,
и либо он признает правила для всех,
либо превратится в рынок,
где каждый торгует угрозами.

А мир — это всё-таки не базар.