Д. Часть пятая. Глава вторая. 5

     Кажется, я вернулась в дом Драгуновых за забытым блокнотом, но на самом деле, наверное, мне просто нужно было убедиться, что всё, созданное мною, ещё на месте. Что мир, который я так тщательно выстраивала, не рассыпался окончательно после всего случившегося, после всего того, что я успела передумать. Меня пустили без вопросов – за это мне всегда нравились слуги Джона – и провели в гостиную, мою гостиную. В ней стояла тишина, не успокаивающая, а скорее тяжёлая, будто стены успели уже впитать в себя всю боль и разочарование людей, собравшихся тут… когда? Десять дней назад? Двенадцать? Я не помнила – и немудрено. Тот вечер, когда Домани привёл Маргариту и с этого, кажется, всё и началось, тот вечер казался неизмеримо, нечеловечески далёким. Я стояла посреди комнаты, которую когда-то наполняла смыслом и красотой, и чувствовала себя лишней, временным элементом декора, который пора менять.
     Неожиданно зазвонил телефон. Не Игорь, конечно, который, наверное, всё ещё ходит по дому на цыпочках после вчерашнего. Нет, номер был незнакомый, и сердце моё сжалось с неприятной, тоскливой готовностью, будто знало уже, что покоя ему не будет.
     “Дарья Викторовна? Это Маргарита”, – прозвучал в трубке ровный, лишённый всяких светских интонаций голос. Ни тени сомнения, что я должна её помнить. Впрочем, как тут забудешь? Как забыть тот момент, когда она завладела всеобщим вниманием, – и вызвала Анастаса на дуэль?
     Я что-то пробормотала в ответ, а она, не теряя времени, продолжила говорить чётко и размеренно, будто зачитывала доклад: “Я звоню вам, чтобы объяснить состояние дел. Вы находитесь в крайне невыгодном положении. Вы были подругой Дарины, по крайней мере, в глазах окружающих. Вы постоянно бываете у Драгуновых, вы вхожи в их круг. А для следствия, Дарья Викторовна, это необходимая деталь в пазле, и когда всё раскроется – а оно очень скоро раскроется, – вас замучают допросами, заставят вспоминать каждую мелочь, каждый разговор. Ваше имя неизбежно будет кочевать из полицейских протоколов в газетные статьи, и… думаю, вы понимаете, это что значит для вашей репутации. Вы превратитесь в «ту самую женщину из окружения жертв». Готовы ли вы к этому?”
     Я молчала, глядя в окно на маленькую клумбу, которую когда-то тоже спроектировала. Среди алых тюльпанов один, тёмный, выделялся чужеродным пятном. Нет, конечно, я не была готова. Вся моя жизнь, весь мой труд были построены на принципах безупречного вкуса, а не на скандальной известности. Так ли уж всё равно мне теперь? Или это всё ещё что-нибудь да значит?
     И тогда она сделала мне предложение. Расчётливое, должна признаться, и весьма логичное. Ей нужно было оформить одно помещение – строго, минималистично, без какой-либо индивидуальности. Помещение, где, как она выразилась, “всё должно было подчиняться лишь сути”. Взамен она предлагала мне выход из игры. Этот проект становится моей последней работой в городе, после чего мы с Игорем уезжаем в длительный «творческий отпуск». Причина? Ничего особенного – шок, стресс, необходимость в восстановлении. К тому моменту, когда следствие завершится, нас не будет уже довольно долго, и моей репутации ничто не будет угрожать. В общем, не паническое бегство, а спланированное отступление с сохранением лица.
     “Почему я? – был единственный вопрос, пришедший мне в тот момент в голову. – Почему вы предлагаете это мне?” Маргарита взяла паузу на несколько секунд.   “Видите ли, Дарья Викторовна… Я ценю людей, которые умеют создавать атмосферу беспристрастной ясности. В нашем запутанном искажённом мире это многого стоит. И мне кажется, такие люди заслуживают спокойного ухода со сцены, а не роли статистов в чужих бедах. Впрочем, выбор за вами. Дверь вот-вот захлопнется, и вам самой решать, хотите ли вы остаться в проёме”.
     Маргарита отключилась. Некоторое время я продолжала неподвижно смотреть на странный тюльпан, потом набрала Игоря. Он ответил сразу, и в его голосе я услышала ту осторожную, безропотную готовность, которая всегда меня раздражала, а теперь показалась такой правильной. Я сказала ему коротко и ясно отменить все дела, собрать самые необходимые вещи и ждать моего звонка. Он не стал спрашивать лишнего – он просто спросил “куда?”. “Сначала мне нужно сдать последний объект, – ответила я. – А после – куда угодно, главное, чтобы было тихо”. Он сказал, что будет ждать. И в этой его простой готовности следовать за мной не было ни слабости, ни покорности – там была какая-то новая, взрослая твёрдость, которую я, кажется, разглядела в нём впервые.
     Покончив с этим, я осмотрела гостиную в последний раз. Чувства были странно приглушёнными. Не было ни страха, ни паники – только ясная решимость и даже какое-то облегчение. Маргарита нашла мою самую уязвимую струну – гордость. Она предложила мне не просто спасение от кошмара, а достойное отступление, возможность покинуть поле боя с высоко поднятой головой, по собственной воле. И я, к собственному удивлению, была готова принять её условия. Потому что лучше незаметно уйти, завершив последний проект, чем быть выставленной напоказ в скандальном и, по большому счёту, не относящемся ко мне деле. Этот дом, эта жизнь – они уже стали частью истории, финал которой, видимо, был близок. А моя история должна закончиться иначе. Тише. И подальше отсюда.