Меня на небе не ищи. Глава 11. Сейчас или никогда

       Новый год подкрался незаметно. В честь грядущего праздника один из партнеров прислал в офис хлебозавода подарок: чай, кофе, конфеты и красочные жестяные коробки печений с предсказаниями – лидеры продаж.
       В приемной стало шумно и весело. Катя надломила угощение, вынула крошечный сверток, развернула его кончиками пальцев и прочла: «Любовь, которую не ждали». Уголки губ невольно дрогнули. Катя не заметила, как покраснела. Она аккуратно свернула непослушную записку обратно и спрятала в ящик стола. Собравшиеся охотно делились полученными прогнозами, но Катя не хотела рассказывать, что ей досталось.
       Аля с недоумением уставилась на желтоватый клочок бумаги и громко зачитала:
       – «Встреча в Гавани Петра и Павла»… Хм…
Вера оживилась. Вытянула руку вперед:
       – Аль, а у меня вообще: «Засверкают на солнце два обручальных кольца». Представь!
       До переезда в поселок Вера  работала технологом хлебобулочных изделий на заводе в другом городе. Ее первый, и пока единственный, брак распался. Муж крепко выпивал, не работал. Попытки избавить его от алкоголизма не увенчались успехом. После развода Вера с детьми оказалась на улице и приняла решение вернуться к себе домой. Мария Михайловна сумела отговорить ее от увольнения и протянула руку помощи. Вере предоставили служебную квартиру.
       – Ну да, лихо… – поддержала разговор Аля и с наслаждением съела лакомство.

       Мария Михайловна разломила свое печенье, когда осталась в кабинете одна. На аккуратно вырезанном кусочке бумаги была надпись: «Большое маленькое счастье». Мария Михайловна перечитывала три простых слова до тех пор, пока в глазах не помутнело.
       «Какое мне теперь счастье?! – подумала она, дрожащей рукой вытерла слезы и скрутила записку. – Я буду счастлива, если Бог сжалится надо мной и заберет к себе».
       …
       – Рая, спи. Завтра в школу не встанешь, – прошептала на ушко Катя.
       – Мам, ну полежи со мной. Давай поговорим?
       – О чем?
       – Ну… о жизни, – заигрывающе ответила Рая и подложила под щеку ладонь.
       Катя прилегла рядом с дочкой. Они о чем-то болтали, обнимались. Когда Рая забормотала что-то тихо и невнятно, Катя убрала небрежно упавшую прядь волос с ее лица, нежно поцеловала дочь и медленно встала с кровати.
       «Разговоры о жизни кого угодно утомят», – с улыбкой подумала она.
       На письменном столе Раи лежал самодельный конверт из тетрадного листа с корявой надписью: «Письмо Деду Морозу». Катя не удержалась, бесшумно открыла конверт и достала письмо.
       «Дорогой Дедушка Мороз, поздравляю тебя с наступающим Новым годом! В этом году я себя вела хорошо, слушалась родителей, бабушек и дедушку. Мне не надо ничего дарить на Новый год, но, если ты существуешь, сделай так, чтобы у нас с братом появился еще один братик или сестричка. Спасибо, Дедушка Мороз!»
Катя подняла глаза вверх, прочла письмо еще раз.
       «Дети раньше никогда не говорили, что хотят младшего брата или сестру. Наверное, за драками некогда было… – подумала она и слегка улыбнулась. – Будет здорово, если у Гриши и Ани родится ребенок. Рае скажем, что плохо уточнила, какого именно братика ей надо было».
       Катя аккуратно сложила письмо, убрала его в конверт и вернула на место. Комнату дочери она покидала с легкой грустью, потому что знала – рожать от Макара она больше не станет.

       Купалась Катя не спеша. Она отжала с длинных волос лишнюю воду, открыла банку с новой маской. Древесно-пряный аромат смешался с горячим паром и ударил в нос.
       «Какой-то запах знакомый», – подметила Катя, с лихвой нанесла средство на копну вымытых волос и собрала на макушке высокий толстый пучок.
       Веки блаженно опустились. Поток мыслей прекратился. Катя расслабила плечи, сделала медленный вдох, но тут же силой вытолкнула воздух из груди. Непрошеные  воспоминания вырвались наружу: антикварная лавка, лоток с новенькими оберегами из орешника, пряный аромат которых витает в торговом зале, как незримый дух, а совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, стоит Ваня.
       Шум воды стал слышаться все громче. С волос на плечи посыпались холодные капли. Небрежный пучок развалился, и пропитанные маской пряди скользнули по лопаткам.
       «Может, первой написать? – спросила себя Катя. – А зачем? Кто он и кто я? Ваня меня даже не вспомнит», – подумала она и сделала воду погорячее, чтобы смыть глупые мысли.
       Кожа стремительно краснела. Клубы пара вздымались к потолку, переваливались через матовые перегородки душевой и таяли. Сердце колотилось, не успевая гонять по венам разогретую кровь. Катя почувствовала, что задыхается.
       …
       Три часа ночи. В одной из квартир московской многоэтажки горел свет.
       «Не все сокровища порой из золота. Оберег, наделенный истовой верой, хоть из дерева, хоть из металла, ткани или камней, будет не просто украшением. Он – самое что ни на есть настоящее сокровище», – закончил пост Иван.
       Он закрыл глаза, сполз по спинке на край стула и свесил руки, чтобы кровь быстрее хлынула к уставшим пальцам.
       «Интересно, а как мастер этих оберегов пришел к язычеству? Он ведь что-то почувствовал?» – задался вопросом Иван.
       Внутренний голос вдруг замолчал, дыхание стало ровным. На доли секунды Ивану показалось, будто он очутился где-то на улице: по коже скользнул холодок и защекотал веки, лоб, затылок. Перед сомкнутыми глазами нарисовалась необыкновенно живая картинка: небо заволокло серой дымкой, зеленые кроны молодых берез волнует ветер. Сочные, будто восковые листочки на ветвях колышутся, как атласные ленты. Вот-вот сорвется дождь.
       Ваня поморщил лоб, с трудом открыл покрасневшие глаза.
       «Я купил этот оберег, потому что Катя носила такой же или… нет? Она тогда сказала, что нужно просто услышать свой. Так, может быть, меня «позвали»?
       …
       Ночь прошла для Кати беспокойно: она то просыпалась несчетное количество раз, то видела кошмары в своих коротких сновидениях. Необъяснимая тревога точила изнутри, как голодный червь. Когда в полумраке спальни белые настенные часы с черными римскими цифрами показали пять утра, Катя встала с постели. Глаза горели от недосыпа, голова гудела, руки дрожали. День обещал быть трудным.

       – Макар, отвезешь меня на стрижку в четыре вечера?
       – Я буду на объекте. Вызови такси, – сказал муж, не отрывая губ от ободка чашки.
       – Ладно. Есть наличные? У меня только на карте.
       – Нет, надо ехать в банкомат. Хочешь, сейчас съезди, чтобы перед работой не петлять? – ответил Макар с ноткой раздражения и замолчал, будто подбирая слова. – Давай продадим твой дом, пока он не развалился, и купим тебе машину?                Если хочешь знать, то мне уже надоело на том дворе спину гнуть! – выпалил муж и встал из-за обеденного стола.
       Катя с недоумением посмотрела Макару вслед.
       – Почему он должен развалиться? – спросила она.
       Муж остановился в дверях на полушаге и, не оборачиваясь, развел руки в стороны.
       – Да потому что ты вкладывала в него деньги когда, лет пять назад?
       – И что? – как ни в чем не бывало ответила Катя. – Зато крыша новая.  Скоро погашу кредит, и можно будет еще что-нибудь сделать.
       Макар повернулся, сунул руки в карманы и подпер плечом дверной косяк.
       – О, как! А это уже интересно! То есть… вместо того чтобы продать этот чертов дом и купить себе машину или, ладно уже, взять на нее кредит, ты собираешься лезть в долги ради какой-то хибары?
       Катя не успела ответить. Макар растянул на лице брезгливую ухмылку и резким выпадом руки приказал жене замолчать.
       – А-а-а, погоди! Почему какой-то? Твоей! Тебе же ее мама в дарение подписала, чтобы я не влез! Умно, милая, умно…
       Катя почувствовала, что закипает. Она сжала губы и выскочила из-за стола.
       – Во-первых, милый, у меня уже была машина, которая, кстати, тоже появилась благодаря моей маме. Ты же сам уговорил меня ее продать и добавить деньги тебе на иномарку! Я сказала «тебе», потому что водишь ее только ты! Я садилась за руль раз пять, когда ты был пьяным. Прежде чем мою мать в чем-то обвинять, вспомни, что твои родители подарили тебе на свадьбу! Я сказала «тебе», потому что…
       Макар выпрямился, сложил руки на груди и потупил взгляд.
       – … потому что отец оформил ее на меня до свадьбы, и она не была совместно нажитым имуществом, как тебе хотелось? – отчеканил он и метнул на жену исподлобья колючий взгляд.
       – Да ничего мне от вас не хотелось! – крикнула Катя и всплеснула руками. –                А нет, погоди… хотелось! Встать и уйти с той проклятой свадьбы! А что до моей мамы… Правильно сделала, что на дарении настояла, хоть я и просила куплю-продажу оформить. Хотела получить налоговый вычет и потратить его на ремонт.
Когда эмоции поутихли, Катя с опаской ступила назад.
       – Не повезло тебе, Макар, с женой. «Всю жизнь на шее у тебя просидит», – повторила она слова свекрови, намертво въевшиеся в память.
Макар побледнел, растерялся.
       – Дом этот, – обвела глазами Катя. – Чей?
       – Мой… – не раздумывая ответил Макар. – Н-н-наш.
       – Наш?! – наигранно взметнула брови Катя. – Сам-то себя слышишь вообще? Твой, Макар! Твой и твоих родителей. Ты всегда, всегда упрекаешь меня в том, что я не приношу деньги в семью, а если приношу, то мало! Тебе всегда мало! А напомни, кто я здесь? Где прописана я и твои дети?
       Макар молча разглядывал пол под ногами.
       – Молчишь… - через силу улыбнулась Катя. – Правильно, мы с детьми прописаны в квартире моей мамы.
       Макар уже был не рад, что затронул жилищный вопрос. Родители переоформили на него дом еще до свадьбы, чтобы Катя в будущем ни на что не претендовала, но прописать жену по-прежнему не разрешали. Лариса Викторовна не раз напоминала сыну, что в случае заключения с Катей брачного контракта, он может рассчитывать на более щедрую помощь от родителей. Макар заинтересовался предложением матери, но не мог придумать, как сказать об этом жене.
       Катя поправила растрепанные волосы и, задев плечом Макара, быстро зашагала в ванную.
       «Не продам! Ни за что не продам!» – кричала она про себя, прячась за дверью из цельной древесины.
       Подступившие слезы душили. Подбородок дрожал. Руки тряслись. Катя прислонилась к стене, отделанной дорогой керамической плиткой, сдавила переносицу и прерывисто вздохнула.
       «Но насчет машины он прав. Еще неизвестно, сколько я вытерплю этот брак. Знать бы, что будет завтра...»

       На работе с самого утра Катя была молчаливой и без остановки прокручивала в памяти детали утренней ссоры.
       – Какая-то ты сегодня не такая, дорогуша, – заметила Аля, выглядывая из-за монитора.
       – Не, все нормально. Работы много, – сухо ответила Катя.
       – Что-то случилось?
       – Нет, все нормально, – повторила Катя, безуспешно пытаясь выковырять из бумаги застрявшую скобу.
       Аля откинулась на спинку компьютерного кресла, перевела взгляд на монитор.
       – Кстати, послушай, что астрологи пишут: «Сегодня на Солнце зафиксирована аномально высокая активность. У людей могут наблюдаться резкие перепады настроения, раздражительность, недомогание. Окружающие в этот день сбросят маски и покажут свое истинное лицо», – зачитала вслух Аля.
       – Про маски звучит так, будто кожу сбросят, – пробормотала Катя.
       «Опять маски… Теперь понятно, что за концерт был с утра».
       …
       – Сев, – позвал шепотом Миша. – Как твоего папу зовут?
       – Мака-а-ар, – ответил Сева.
       – Так, ребят, садимся, пристегиваемся, – громко скомандовал Макар через открытое окно трем мальчишкам, воспитанникам спортивной школы.
       Миша был племянником Евы и ходил с Севой в один класс.
       Ребята уселись на заднее сиденье, пристегнулись. Миша - посередине. Макар украдкой поглядывал на него в зеркало заднего вида, искал знакомые черты. Внешне Миша мало походил на своих покойных родителей. Он рос мужской копией тети Евы. Раньше Макар не допускал мысли о том, что может стать отцом для кого-то, кроме своих детей. Но Миша – другое дело. Он был лучшим другом сына и племянником Евы. Любимой Евы.
       Машина свернула на тупиковую улицу с некогда богатыми домами 90-х годов. Замедлила ход. Остановилась.
       – Дядя Макар, спасибо, что подвезли, – сказал Миша, открывая дверь автомобиля.
       – Рад помочь, Михаил. – улыбнулся Макар. – Заходи в гости! Тете Еве большой привет!
       Глаза Макара покраснели, когда Ева вышла за калитку в домашнем плюшевом халате. Она приобняла Мишу, помахала рукой Макару и Севе. Они с улыбкой кивнули в ответ. Внедорожника с мурманскими номерами перед двором не было.
Автомобиль Макара тронулся.
       «Откуда в ребенке такая сила? Где он её берет? – размышлял Макар, наблюдая в боковое зеркало, как Ева и Миша заходят во двор. – Потерять родителей, маленькую сестру, да вообще все, к чему привык и не сломаться... Не то что я, чуть что, сразу в истерику. Бедная Катя. Столько лет меня терпит. Зачем я ей утром наговорил всяких гадостей? Зачем? Ну подарила теща дом, да и ладно! Насчет машины тоже… Сам же сказал, что на двоих будет, а в итоге то по объектам, то по командировкам на ней мотаюсь. Еще и контракт этот мамин… Я сам от себя устал, – подумал Макар. – Интересно, а для Евы я каким бы мужем был?»
       …
       Катя тихонько закрыла за собой дверь, положила сумку на комод и разулась. В гостиной кто-то убавил звук телевизора. Послышались тяжелые торопливые шаги. Показался муж. Макар подпер плечом дверной косяк, как утром, сложил руки на груди.
       – Я же сказал, чтобы позвонила, как освободишься! – буркнул он.
       – Пока меня докрасили, уже время маршрутки подошло, – ответила Катя как ни в чем не бывало.
       – А туда как добралась? С каких это пор ты расписание маршруток выучила? Типа гордость свою показываешь?
       Катя громко вздохнула, повесила куртку на плечики.
       – Ничего я не показываю. Не было бы маршруток, я бы позвонила. Заставляешь тебя круги наматывать – плохо, не заставляешь – тоже плохо!
       Макар молча развернулся и ушел в гостиную, рухнул на диван перед телевизором. Катя ушла в спальню переодеваться.
       «Будто и не заметил, что я утром ушла на работу светленькой, а вернулась – рыжей. Живем как чужие», – подумала она, заматывая свежеокрашенные шелковистые волосы в небрежный пучок.
       Утренняя встряска и вечерняя прогулка на свежем воздухе взбодрили. Катя переоделась, поужинала и принялась за домашние дела.

       Грязная посуда стремительно убывала из раковины. Катя хотела повозиться в горячей воде и пене, поэтому не стала загружать посудомоечную машину. Когда работа была завершена и она вытерла сморщенные руки белым вафельным полотенцем, за спиной послышался щелчок электрического чайника. Макар подошел со спину, вытянул руку, чтобы взять с сушилки чистую чашку, и слегка коснулся плеча жены.
       – Тебе хорошо с таким цветом, – мягко сказал он.
       – Спасибо, – сухо ответила Катя.
       Макар отставил чашку в сторону, приобнял жену.
       – Я не хотел ругаться утром, оно как-то само получилось...
       Катя не коснулась его в ответ.
       – Ладно, проехали. Мне тоже сделаешь кофе?
       – Конечно, – оживился Макар и потянулся за второй чашкой. – Я тут подумал… Может, будешь на нашей машине ездить, а для меня что-то простенькое возьмем? Какая разница, на чем по объектам кататься.
       Чайник во всю клокотал, Макар гремел кружками, чайными ложками.
       – Давай лучше мне какую-нибудь простую, но новую машину возьмем, чтобы на гарантии была.
       – Ну… тоже вариант, – согласился Макар. – Как раз опыт накатаешь.

       Остаток вечера потянулся лениво и нудно.
       Муж полулежа листал каналы в гостиной, дети тихонько сидели по своим комнатам. Катя в спальне бесцельно листала ленту в социальной сети и старалась ни о чем не думать. Неожиданно одна из записей заставила ее встрепенуться. Это был пост Ивана.
       «Это же оберег, который он у меня покупал! Да ладно?! Неужели до сих пор носит его?!»
       В своем новом посте Иван рассказал о том, как удивился вопросу командира, принявшего его за язычника, как раньше был уверен, что язычество давно кануло в лету времен и оставило после себя лишь народную память. Ваня рассуждал о том, что мир гораздо шире, чем можно себе представить, и за далеким видимым горизонтом простирается бесконечность непознанного. А еще он рассказал подписчикам, как у него появился тот самый потемневший от времени и пота оберег, который привлек внимание командира, и прикрепил фото к посту.
       Глаза жадно поглощали строчки. Катя дочитала до конца, занесла над экраном дрожащие пальцы и нажала на сердечко под постом.
       С лица не сходила улыбка. От того, что Ваня ее помнит, хотелось петь и танцевать, но непрошенные мысли о Регине якорем потянул встревоженное сердце вниз.
       «Так вместе они или нет? Может ли человек в мельчайших деталях помнить того, кто ему безразличен?» – терзалась от неведения Катя.
       Она вскочила с постели, кругами зашагала по комнате. Казалось, в спальне стало нестерпимо жарко, душно, тесно, а горячая кровь одномоментно хлынула к щекам со всего тела. Катя открыла окно на распашку, подставила лицо под холодный поток свежего воздуха. То ли мимолетное, давно забытое чувство взаимности, затрепыхалось где-то глубоко в груди, то ли слова Ивана пронзили душу отголосками чего-то родного, что так сильно тянет домой.
…
Мелкий снег посыпал улицы белесой крошкой. Ветер ледяными порывами безжалостно хлестал влажные от слез глаза и щеки. Обычно зима на юге теплая и дождливая, но последние недели уходящего года стали исключением.
       Аля, ее брат, невестка и тетя стояли у гроба. Мужской плач, неожиданно раздавшийся у самой калитки, заставил вздрогнуть, обернуться. Невысокий плотный мужчина лет шестидесяти прижимал ко рту покрасневшие от холода руки и рыдал взахлеб. Это был старший брат покойной, который примчался из Петропавловска-Камчатского.
       Мама Али умерла неожиданно. В то роковое утро она проснулась в хорошем настроении, загрузила белье в стиральную машину, достала из морозилки мясо, чтобы после работы приготовить ужин. Аля спохватилась, что мама через чур долго вешает на улице белье, когда до выхода из дома оставались считанные минуты.
       Мария Михайловна, Андрей, Катя, Юля и Вера приехали на похороны вместе.
Катя возложила цветы последней, огляделась, но найти коллег так и не смогла. Она отошла в укромный уголок у входной двери, куда ветер не протягивал свои холодные клешни. Две пожилые женщины появились впереди будто из ниоткуда. Они стояли к ней спиной и тихо беседовали.
       – Леночка-Леночка… – запричитала одна. – Всю жизнь на этот дом пахала, здоровье портила… Для чего, спрашивается? И до пенсии не дожила.
       – Ну как, для чего? У нее же дети остались. До пенсии не дожить можно из-за чего угодно. Вон, глянь, Надя Клочкова, всю жизнь жила на всем готовом, а муж нашел себе молодую, и все, не стерпела, – возразила другая.
       Катя услышала знакомое имя и фамилию, напрягла слух. Женщины говорили о первой жене Игоря, зятя Макара.
       – О-о-о, сравнила! Та всю жизнь как сыр в масле каталась, а Лена из жил тянулась. Дети конфет не видели.
       Собеседница подкатила глаза, мотнула головой.
       – Да с чего они их не видели-то? Аля с Сашей всегда были одеты, обуты и накормлены. А ты слыхала, что Нади муж уже и от той молодой загулял?
       – Да ты что! Нет, не слышала.
       – Да-а-а. Машина его целыми днями у нас на улице стоит. Вот эту молодую, от которой загулял, вроде, Маринка зовут. Фермера Колгана старшая дочка.
       Катя знала, что у сестры Макара жизнь – не сахар. Марина недавно устроилась на работу в бюджетную организацию, все чаще стала называть мужа по фамилии, удалила со своей страницы все совместные фотографии с ним. Единственная дочь, которую родила поздно, уже выросла. Лариса Викторовна в последнее время часто говорила Кате о том, как хочет, чтобы Марина бросила Игоря и вернулась в родительский дом.
       Катю коробило от сплетен, которые ей поневоле пришлось выслушать, но спорить с незнакомками на похоронах она не хотела, поэтому при первой же возможности ушла подальше и скрылась в толпе.
       …
       Мария Михайловна предлагала Але взять отпуск хотя бы на неделю, но та проводила дядю и вышла на работу уже через два дня. По ее словам Али, находиться одной в пустом доме было еще труднее.
       Генеральный директор сидела в невзрачном сером графитовом костюме на бежевом диванчике, сложив сухие руки на коленях, и вполголоса о чем-то говорила с Алей. Катя вернулась из почтового отделения, мимолетом взглянула на Алю, кивнула Марии Михайловне и ощутила, как электрический заряд рысью пробежал по кончикам пальцев. Она вдруг заметила, как женщина, на которую равнялась, постарела и осунулась. Катя невольно вспомнила себя, точнее, свое давнее отражение в зеркале, когда в похожем сером графитовом костюме собиралась с сыном в детскую поликлинику. Теперь защемило и сердце.
       «Когда Сева родился, я была похожа на призрака, потому что все силы отдавала ребенку. А Мария Михайловна, наоборот, своего сына потеряла. Эта рана не затянется никогда», – подумала Катя.
       Мрачные мысли ненадолго отступили, когда в дверь приемной постучались.
       – Кать, пойдем ко мне, нужна пара автографов, – махнул рукой Андрей.
       – Сейчас, – ответила Катя.

       Андрей усердно раскладывал бумаги на столе и с кем-то говорил по громкой связи. Он указал Кате на стул, протянул небольшую стопку документов и первую попавшуюся ручку.
       Катя ставила подпись быстро и размашисто, но через пару мгновений  до боли знакомый голос заставил сердце остановиться. Рука дрогнула.
       – Ну так что, на концерт приедешь? Отпросился?
       Низ живота сковала ноющая боль. Андрей говорил с Ваней.
       Кате нестерпимо захотелось сделать или сказать какую-нибудь глупость, чтобы Иван догадался, что она здесь, совсем рядом, тоже слышит его. Но здравый смысл, как суровый надзиратель, держал разум в узде. Теперь Катя не спеша выводила каждую черточку, каждый крючок своей корявой подписи, лишь бы как можно дольше побыть у Андрея и послушать Ваню.
       – Ладно, до связи тогда. Не пропадай надолго… – мягко сказал Андрей.
       – Понял. Принял. Всем привет! – весело ответил Ваня.
Катя отложила ручку в сторону и протянула Андрею стопку документов.
       – Исполнено! – бойко отчиталась она и кивнула, стараясь скрыть смущение.
       – Спасибо! – улыбнулся Андрей. – Извини, что пришлось тебя в слушатели записать. У брата просто работа такая, что по его звонку мы бросаем все и отвечаем. Неизвестно, когда позвонит в следующий раз.
       – Да перестань, ничего страшного, – махнула рукой Катя и поджала дрожащие губы.

       В приемной было пусто. После разговора с Марией Михайловной Аля ушла в архив, поэтому никто не видел, какой взволнованной вернулась Катя.
       «Почему я просто не могу взять и написать ему первой? – спросила она себя, нервно выбивая на клавиатуре пароль. – А если Ваня расскажет все Андрею? Как я тогда буду ему в глаза смотреть? Подумает, что Ване на шею вешаюсь, пока у самой дома муж и дети. Нет. Не надо. Не хочу».
       Буря волнения нарастала, грозя вот-вот вырваться наружу.
«Будь, что будет!» – подумала Катя, взяла в руки телефон и зашла на страницу Ивана.
       Сердце билось так, что она видела, как колышется блузка на груди. Ладони потели. Пальцы не слушались. Телефон выскальзывал из рук. Все происходило, как в тумане.
       На странице Вани, куда заходила сотни раз, она нажала на поле «сообщение», открыла пустой диалог.
       За дверью послышался стук каблуков. Дверная ручка опустилась. Катя потушила экран телефона и убрала его в сторону.
       Аля вошла в приемную с кучей папок.
       – Ты на обед домой поедешь? – спросила она, пытаясь отдышаться.
       – Нет, в столовую пойду. Дети уже дома. Сегодня у них короткий день, а с понедельника –каникулы.
       – Здорово! Значит, вместе пойдем.
       …
       Самолет со съемочной группой приземлился в Москве рано утром. Облака, с которыми недавно плыли на равных, теперь остались высоко  небесах. Ваня спускался по трапу вниз, жадно вдыхая не прогретый свежий воздух. За плечами осталась еще одна командировка.
       Впереди, подальше ото всех, как всегда первым шел звукооператор Слава. По прилету из каждой командировки его встречала жена Маша с двухлетним ребенком. Славик, завидев их, разве что не бежал.
       – Счастливый, – со светлой завистью подумал Ваня. – Вот кто бы меня так ждал…

       В одиннадцать утра Иван закрывал за собой дверь съемной квартиры. В самолете он во всех красках представлял, как приедет домой, съест чего-нибудь сладкого, искупается в горячей воде, замотается в теплое одеяло и сладко уснет на несколько часов. Ваня поставил чайник, достал из холодильника мамино малиновое варенье и позвонил Андрею.
       Брат ответил сразу.
       – Привет, Андрюх! На работе?
       – О-о-о, привет, малой! Наконец-то! Да, на работе, но говорить могу. Как дела?
       – Нормально. Только-только приехал.
       – Ну жив, здоров – самое главное!
       – Как родители, Олег?
       – У родителей все нормально, за тебя только переживали. Олег на днях два участка выкупил по соседству. С Людой детям стройки затеяли.
       – Ни–че–го себе! Молодцы!
       Ваня хотел сказать что-то еще, но Андрей его перебил.
       – Кстати, забыл рассказать. Помнишь, дом напротив нас, который тебе нравился раньше?
       – Ну…
       – Так это, оказывается, дом моей коллеги! Там раньше ее бабушка жила. Да ты и коллегу мою, наверное, знаешь. Почти ровесница тебе. Помнишь Гришу, светленького и высокого такого, который с нами на стадионе в футбол по выходным играл? Это брат ее. Ты его еще «блондином» дразнил.
       – Не-а, не помню. Лицо бы увидеть. А коллегу как зовут?
       – Катя Колган. Ну это она по мужу Колган. А девичья, получается, Круглова.               Сейчас, кстати, документы придет подписывать.
       Сердце Ивана заколотилось так сильно, что едва не сломало ребра.
       – Если будешь занят, то попозже перезвони или на громкую поставь, – предложил Иван в надежде, что брат выберет второе.
       – Ну давай на громкую, чтобы тебя не тревожить, когда отдыхать будешь, – заботливо ответил Андрей, включил динамик и продолжил рассказывать брату домашние новости.
       …
       Мартовское тепло радовало все чаще. В воздухе витал аромат свежести и новой жизни. Отечественный автомобиль серебристого цвета показался Кате пределом мечтаний. Они с Макаром вернулись домой из автосалона ближе к вечеру, уставшие, но счастливые.
       Катя, которая со школьных лет часто страдала от бессонницы, сегодня уснула, едва прикрыв глаза.

       Небо заволокло серой дымкой, зеленые кроны молодых берез волнует ветер. Сочные, будто восковые листочки на ветвях колышутся, как атласные ленты. Вот-вот сорвется дождь.
       – Отдай! –  истошно закричала девушка.
       – Отбери! – с насмешкой ответил ей светловолосый парень в льняной рубахе и кожаном жилете.
       – Я тебя предупредила, – пробормотала девчонка и бросила на парня тяжелый взгляд.
       Она подняла перед собой лук со стрелой, натянула тетиву и прицелилась.
       Дрожащие губы юноши предательски расплылись в улыбке. Он с опаской поглядывал на девушку, хоть виду старался не подавать. Непослушные руки никак не могли открыть грубый тканевый мешочек, в котором прощупывалось что-то маленькое и легкое. Как только завязки поддались и кончики пальцев коснулись заветной вещицы, над ухом юноши просвистела стрела и вонзилась в кору старого дуба за его спиной.
       Девушка с облегчением выдохнула.
       – Лымать! Лымать! – истошно закричал князь, подоспевший стремглав, и спрыгнул с коня. – Не смей! Ты убьешь Володара! Я запру тебя в темнице!
       Лымать опустила лук, потупила взгляд.
       – Княже! Княже! – замахал рукой парень и подался вперед. – Все не так! Все было не так! Лымать не хотела меня убивать. Она… упражнялась в стрельбе, а я, дурная голова, засмотрелся на ее подарок и не заметил, как очутился у дуба… – рьяно выгораживал обидчицу юноша.
       – Лымать, ты сделала Володару подарок? – вскинул брови князь.
       – Да, – не поднимая взгляда, ответила она.
Юноша затаил дыхание.
       – Володар, покажи, – махнул рукой князь и выставил ладонь вперед. – Я тоже хочу посмотреть.
       Лымать подкатила глаза, покраснела.
       – Это полоз? – спросил князь, потирая кончиками пальцев слегка шершавую деревянную плашку.
       – Да, – смущенно ответила дочь. – Меня волхв Артаким научил. Он рассказывал мне историю о том, что недруги с презрением называют их с Володаром род – «Змеиное отродье», а на самом деле Полоз их оберегает. Он отводит мечи, стрелы и другие опасности. Если, конечно, их нужно отвести. Я слышала, что Горыня хочет взять Володара с собой в поход…
       Щеки Лымати загорелись румянцем. Володар покраснел тоже.
       – Хвала Велесу, дочка! – с облегчением воскликнул князь и вернул деревянную плашку Володару. – Я уж было подумал, что ты хочешь убить сына моего лучшего воеводы! Как бы я тогда держал перед Горыней ответ?
       Юноша нежно погладил оберег, протянул его Лымати и склонил голову. Девушка нерешительно подошла ближе, приняла подвеску, осторожно взяла пальцами края серой ворсистой веревочки и завязала их на затылке Володара. Юноша, не поднимая головы, украдкой глянул в сторону князя, уличил момент, когда тот отвернулся, схватил руки Лымати в свои ладони и поцеловал.
       Катя проснулась примерно в десять утра, но подниматься с постели не спешила.
       «Как настоящее кино! – подумала она. – Давно я таких красочных снов не видела».
       …
       Понедельник. На улице было холодно, пасмурно и сыро. Катя вышла с проходной и посильнее укутала шею в теплый клетчатый палантин. Ветер больно колыхал тяжелые серьги на мочках ушей. Катя сунула руку в карман, чтобы достать ключи, но зацепилась брелоком за молнию и уронила связку рядом с лужей. Узкая кожаная юбка не позволяла ни присесть, ни наклониться. На помощь пришел молодой человек, который сидел в машине неподалеку. Он ловко поднял ключи и протянул их хозяйке. Катя подняла глаза и обомлела.
       – В-ваня? – не поверила она своим глазам.
       – Катя... – почти шепотом ответил Иван, не пряча улыбку.
       Его рука с ключами опустилась.
       – Вот так встреча! – смелее заговорила Катя.
       – А ты как здесь? – спросил Иван и попытался изобразить искреннее удивление. – Я думал, ты из Ростова.
       Катя на мгновение отвела взгляд в сторону, чтобы не смотреть в упор на Ваню слишком долго.
       – Нет, я не из Ростова. Училась там просто. В так, родилась и выросла здесь, в поселке. На хлебозаводе секретарем работаю. Ты брата ждешь?
       – Ну да. А откуда ты знаешь? – спросил Иван.
Катя сдержанно засмеялась.
       – Тебя и твою семью весь поселок знает. Ты у нас знаменитость. Вы с братом, кстати, очень похожи.
       Дверь проходной хлопнула. На улицу вышел Андрей.
       – О, меня ждете? – пошутил он.
       Катя кивнула, Иван смущенно опустил глаза.
       Андрей вскинул бровь, перевел взгляд с Кати на Ваню
       – А вы знакомы? – спросил он.
       – Ага, – ответила Иван.
       У Андрея зазвонил телефон. Он ответил, жестом показал брату, что пора ехать, и помахал Кате.
       – Рад был повидаться, – сказал Иван и медленно сделал шаг в сторону.
       – Вань! – окликнула его Катя.
       Иван обернулся.
       – Ключи.
       Ваня глянул на связку в своей ладони,  смущенно улыбнулся и уверенно зашагал навстречу. Как только связка легла на ладонь Кати, он ощутил на кончиках пальцев тепло, которого ему так долго не хватало.
       – Теперь точно до свидания! – сказал он.
       …
       Очередная рабочая неделя осталась позади. Впереди важный праздник. Севе исполняется десять лет.
       Субботним утром родители и Рая дружно поздравили дорогого именинника, вручили ему шары и подарки. Сева ждал свой юбилей с нетерпением. Днем на праздничный обед были приглашены его друзья, а вечером ждали родственников.

       Пока Макар готовил колбаски на мангале, от него ни на шаг не отходил Миша.
       – Как там Ева Федоровна? – спросил Макар будто между прочим.
       – Нормально. Мы на каникулах ездили в Мурманск к моему брату и дяде Леше. Они с тетей Евой летом поженятся.
       Руки Макара перестали слушаться. Решетка с колбасками, которую он как раз переворачивал, показалась неподъёмной.
       – Просто в гости ездили или по делу? – поддержал разговор Макар, пытаясь выведать как можно больше.
       – И в гости, и по делу. У дяди Леши теперь новая квартира, там сейчас ремонт. Мы уже два раза ездили, чтобы тетя Ева посмотрела, все ей там нравится или нет.
       Макара бросило в жар. Их с Мишей разговор прервал подбежавший Сева.
       – Пап, ну что? Скоро уже? – спросил запыхавшийся сын.
       – Да, сынок, все готово, – ответил Макар и снял решетку с мангала.
       Дети сели за стол. Катя кружилась около них и готовила еду к вечернему ужину.
       Макар включил детям музыку и ушел на улицу, чтобы остыть. У него в голове до сих пор гремело набатом: «Мы на каникулах ездили в Мурманск к моему брату и дяде Леше. Они с тетей Евой летом поженятся».
«Ева… Евочка моя. Неужели я навсегда тебя потерял…» – повторял про себя Макар.

       День рождения Севы удался на славу. Последние гости из числа близких родственников разошлись почти в двенадцать ночи. Дети выбились из сил и уснули в своих комнатах. Катя и Макар остались на кухне одни.
       – Здорово погуляли, жена! Ну а то, вся моя премия ушла, – хвалился изрядно выпивший муж.
       – Да, хорошо посидели, – поддержала Катя.
       Макар сидел на диване, широко раскинув руки. Катя в праздничном платье мыла посуду.
       – Вот-вот… А если бы ты ко мне тогда не верну-у-улась, посмотрел бы я, как бы ты сама за все платила, – невнятно, но громко съязвил Макар. – Помнишь хоть, нет? Го-о-ордая была. А бабки закончились, прибежала с хвостом поджатым, – добавил он и с грохотом наполнил коньяком очередную рюмку. – Вот сделаешь своей развалине ремонт, опя-я-ять будешь го-о-ордая ходить. А-а-а я не дурак теперь. Детей обратно приму, а тебя – не-е-ет. Останешься ты никому даром не нужной.
       Катя почувствовала, как внутри все клокочет, но скандалить с пьяным мужем было страшно.
       – Что молчишь, родная? Сказать нечего? – продолжил задевать Макар, вкладывая как можно больше желчи в каждое слово.
       – Нечего, – сухо ответила Катя.
       – Всю жизнь мне сломала. Ненавижу…
       – Макар, иди спать. Ты выпил, – дрожащим голосом сказала Катя, не разбирая, что именно из грязной посуды она кладет в раковину.
       Пьяный муж с размаха ударил кулаком по столу. Катя вздрогнула. Макар вскочил и метнулся к жене, сжимая кулаки. Он рывком развернул Катю к себе и гневно процедил ей в лицо.
       – Не смей указывать мне в моем доме! Поняла?!
       Катя отвела взгляд, попятилась в бок, наспех вытерла руки мокрым полотенцем и, чтобы не расплакаться при муже, рванулась к двери.
       Макар вцепился ей в предплечье.
       – Ты оглохла что ли? Я с тобой разговариваю!
       Катя ответила скомкано, еле слышно:
       – Отпусти. Я ухожу от тебя.
       По ее красным щекам покатились горячие слезы.
       Макар наигранно отпустил жену и усмехнулся.
       – Ухо-о-одишь, значит. Ну-ну. Собирай свои манатки и проваливай! Чтобы к утру и духу твоего тут не было! – закричал он. – Только детей ты не получишь! Они не будут твоих мужиков папами называть!
       Катя выбежала из дома в одном платьице. Холод мартовской ночи кусал лицо, руки. Улица душила сыростью. Ноги проваливались в грязь. Катя кое-как добралась до старой полусухой вишни в саду, опустилась на присядки и расплакалась.
Мысли путались, перебивали одна другую, словно оголтелая толпа, что пытается перекричать саму себя.
       «Я так хотела быть счастливой, что уцепилась за того, которого по-настоящему и не любила никогда. Я столько лет себя обманывала, что уже и не знаю, как жить по-другому. Сколько мне еще придется платить за свою глупость?!»
       Где-то вдалеке послышался шум проезжающего автомобиля, лай собак. Мгновение. Тишина снова поглотила звуки улицы. На расстоянии пушечного выстрела ни души. Только немые звезды, собравшись в гигантскую кучку, с сочувствием глядели вниз.
       Катя облизнула соленые губы, вытерла опухшие от слез глаза и прикрыла веки. Она точно знала, к кому нужно обратиться.
       «Помоги мне вырваться из этого кошмара. Ну, пожалуйста. Пожалуйста! Я сама не справлюсь», – беззвучно молила она Того, Кто выше всех.
       Тело потихоньку забил озноб. Катя не знала, сколько времени просидела в саду, но возвращаться в дом по-прежнему не хотела. Где-то вдалеке забрезжил свет – это был Макар с фонариком. Муж медленно приблизился, описывая в воздухе нечеткие зигзаги ослепительной точкой. Катя затаила дыхание.
       Когда свет фонарика упал на ссутулившуюся женскую фигурку, Макар замедлил шаг. Остановился.
       – Хватит концерты устраивать, – скомандовал он, спрятал свободную руку в карман брюк и поежился от холода. – Иди в дом.
       Макар тоже вышел из дома легко одетым: в джинсах и рубашке с коротким рукавом.
       «Надо идти. Скоро дети проснутся», – обреченно подумала Катя.
       Когда муж отдалился на несколько шагов, она оттолкнулась от холодного шершавого ствола, встала на ноги и пошла следом.
       Первым же делом насквозь продрогшая Катя заглянула в детские комнаты. Рая видела десятой сон. Даже что-то неразборчиво пробормотала, когда мама поцеловала ее в щечку.
       В комнату сына почему-то было особенно страшно входить. Катя слегка помяла холодные пальцы рук, согрела их своим дыханием и приоткрыла дверь детской комнаты. Она вошла внутрь, как по воздуху, наклонилась у постели сына, чтобы поцеловать его, но тут же оцепенела. Сева не сдержался и громко всхлипнул.
       – Сынок, ты чего? – с дрожью в голове спросила Катя и ласково погладила его по теплой руке.
       – Сама знаешь, чего, – ответил Сева. – Где ты была?
       Катя присела на край кровати и уткнулась лицом в теплое детское плечо.
       – На улице была, – сказала она, изо всех сил сдерживая слезы. – Прости нас, сынок.
       – Мг, – промычал Сева. – Ты меня прости. Лучше бы я вообще не родился.
       Слова сына ударили хлыстом по материнскому сердцу. Катя залезла под одеяло, обняла Севу и разрыдалась.
       – Мам, почему мы просто не уедем к бабушке? Почему мы не уйдем в дом бабы Таи?
       – Сынок, у бабушки Жени маленькая квартира. Как мы будем ютиться там вчетвером? А в дом бабушки Таи просто так не получится переехать. Он старый, и там нужен большой ремонт.
       – Понятно, – ответил Сева и крепко обхватил руку матери. – Не уходи от меня только. Давай еще полежим.

       Утро во всю стучалось по окнам.
       «Скоро дети проснутся. Нужно вставать», – подумала Катя, щуря красные от слез и не смытой косметики глаза.
       Макара в доме не было. Катя сходила в душ, переоделась и пошла в кухню.        Посудомоечная машина после ночного побега хозяйки завершила цикл, но так и осталась неразобранной. Катя достала из холодильника большую тарелку с бутербродами, включила чайник.
       Входная дверь тихонько открылась. Это вернулся Макар. Через несколько минут Катя услышала за спиной неторопливые тяжелые шаги, но не обернулась.
       – Кать… – тихо позвал Макар и слегка коснулся кончиками пальцев плеча жены.
       Катя не ответила.
       – Ка-а-ать… – виновато повторил он.
       – Что?
       – Прости за вчерашнее… или за сегодняшнее. Я не помню… Помню, что мы с тобой ругались, ты плакала, я тебя на улице искал. Все как в тумане было. Я больше никогда пить не буду. Обещаю.
       Макар схватил жену в охапку, уткнулся лбом в ее плечо. Катя попыталась освободиться, но не смогла. Объятия мужа оказались как никогда крепкими.
       «Высказал все, о чем молчал семнадцать лет, а теперь не помнит ничего, – с горечью думала она. – Боже мой, семнадцать лет…»
       – Ты мне кости сейчас сломаешь, – мягко ответила Катя. – Чайник горячий, завтракать пора.
       По коридору зашоркали маленькие ножки. Первой в кухню вошла Рая, за ней – Сева. Сонная дочь была настоящей милашкой. Пористые светлые волосики торчали в разные стороны, маленькое личико казалось нежным и беззащитным. Рая села за стол у большого окна и блаженно улыбнулась.
       Сева же выглядел измученным. Он молча занял свое место, подпер щеку рукой и задумчиво уставился в окно.
       Макар принялся накрывать на стол. Катя подошла к детям, ласково погладила по щеке дочь, обняла сына. Сева бросил на нее исподлобья суровый взгляд.
       …
       – Как на личном фронте, сынок? – спросил отец, сжимая в руках еще теплую кружку.
       – Все нормально, пап. Без перемен, – усмехнулся Ваня и сделал последний глоток из своей чашки. Иван с детства обожал пить чай с отцом на ступеньках.
       Павел Николаевич тяжело вздохнул.
       – Плохо…
       – Чегой-то? – вскинул бровь Ваня.
       – А тогой-то. Братья твои – лентя-я-яи, и ты туда же. Мы с матерью внуков, наверное,  не дождемся.
       Ваня подкатил глаза, расплылся в улыбке.
       – Да ладно тебе, пап. Всему свое время. У вас Вика и Даня есть.
       Отец махнул рукой.
       – Вика уже, считай, невеста. Даня тоже взрослый парень. Редко к нам теперь ходят, – пожал плечами Павел Николаевич. – Чего же вы у меня такие, мальчишки?
       – Какие? – переспросил Ваня.
       – Не счастливые, – с грустью ответил отец.
       Слова отца укололи в самое сердце, но виду Иван не подал.
       – Па, с каких пор счастье штампом в паспорте измерять начали? – отшутился он.
       – Да причем тут твой штамп? – повысил голос отец. – Думаешь, я не знаю, каково это, когда дома никто не ждет. И я сейчас не про нас с матерью говорю.
       Ваня набрал в легкие побольше воздуха, сжал остывшую чашку.
       – Па, утешать – твое второе имя.
       Отец похлопал сына по плечу и поднялся со ступенек.

       Павел Николаевич был женат дважды. Его первая супруга умерла при родах. Не спасли ни мать, ни ребенка. Молодому Павлу казалось, что его жизнь закончилась, ушла куда-то вместе с женой и нерожденным сыном. Он долго винил себя за то, что не был рядом в тот роковой день, что в последнюю встречу не почувствовал, что она – последняя.
       Первая теща Павла Николаевича не смогла пережить потерю единственной дочери. На сороковой день у нее остановилось сердце, а вскоре не стало и тестя. Остался только Павел. Он нещадно ругал себя за то, что вообще женился на Любе, крепко запил.
       Спустя пять лет жизнь подарила Павлу Софию. Он снова полюбил и теперь страдал еще сильнее. Павел безумно хотел покоя и счастья, но в то же время проклинал себя за это. Второго брака могло и не быть, если бы не случай…
       – Паша, отпусти! – просила во сне покойная жена, собирая вещи.
       – Люба, ты куда? – недоумевал Павел.
       – Меня ждут. Понимаешь? Отдай вещи Захара!
       Павел Николаевич посмотрел на свои руки. В ладони лежали маленькие голубые пинетки. Даже во сне ему стало больно.
       – Куда вы уходите? Что я сделал не так?
       Жена остановилась в дверях, обернулась и сказала:
       – Да все… не так. Хватит! Отпусти нас. Ты вообще не должен был на мне жениться. Приворожила я тебя. Слышишь? При-во-ро-жи-ла. Ты же меня в упор не видел. Я дел наворотила, мне и отвечать.
       Проснулся тогда Павел в слезах. Кроме скорби ничего от жены и сына у него не осталось. Теперь он потерял и это.
       Рождение детей в новом браке каждый раз было для Павла испытанием. К счастью, жена легко переносила роды, а сыновья появлялись на свет крепкими, здоровыми.
       Мальчишки выросли, и теперь настал их черед становиться отцами. После долгих обследований у старшего сына – Олега – выявили бесплодие. Андрей после несостоявшейся свадьбы замкнулся в себе. Вся надежда была на Ваню, по которому вздыхала добрая половина девушек в поселке.
       …
       – Мне показалось, что она была рада меня видеть, – вполголоса произнес Иван.
       Костя кивнул, улыбнулся.
       – Вам бы еще разок встретиться, поговорить. Вы же взрослые, ну? Как раз решил бы для себя, стоит ли в это ввязываться или нет.
       – А если мне показалось?
       – Ну если показалось… Значит, показалось. Узнаешь как раз.
Костя и Ваня виделись редко, но эти встречи за разговорами длились почти до утра.

       Три часа ночи. Иван вернулся домой, разделся и рухнул на мягкую кровать.
Голова кружилась от выпитого, глаза слипались. Иван подмял под голову подушку, обхватил двумя руками пышное одеяло и дал волю мечтам. Мечтам о Кате.
       Ваня представлял, каким будет их будущий дом: большой и светлый, с огромными окнами и просторной террасой, сидя на которой можно вечность любоваться исполинскими соснами. Иван воображал, как возвращается с работы, разувается у входа и кричит Кате, что он дома. Она отзывается из кухни, где в льняном коротком платьице и в высоких вязаных носочках готовит что-то вкусное. Ваня тихонько подходит к ней, обнимает со спины и целует в открытое плечо. Катя улыбается, гладит его по щеке своей маленькой ладошкой и целует в ответ. А где-то там, в дальних комнатах, кричат и смеются дети.
       Под эти грезы Ваня сладко уснул.
       …
       Обед был в самом разгаре. Катя долистала каталог сетевой косметической компании, который с утра оставила техслужащая Марина Петровна, до страницы с очередной парфюмерной водой.
       На заднем плане нежно обнимались жених и невеста. Девушка в белом свадебном платье чем-то походила на саму Катю, а жених отдаленно напоминал ей Ваню. Катя сложила каталог пополам, приблизила, чтобы по лучше рассмотреть самые мельчайшие детали. Она дотошно разглядывала платье невесты, как вдруг перед глазами развернулся настоящий фильм: Катя, почти в таком же белом платье с кружевным верхом и открытой спиной, стоит рядом с Ваней. Ее волосы цвета солнца, какими они были в детстве, собраны в небрежный пучок. С неба падет легкий пушистый снег. По улице гуляет порывистый ветер, но холода Катя не чувствует.        Иван прижимает ее к себе, целует. Она обнимает его тоже. От этих объятий им обоим не тепло – жарко.
       Видение рассеялось, как утренняя дымка. Катя загнула уголок страницы, закрыла каталог.
       «Опять мечты», – прерывисто вздохнула она, откинулась на спинку, зажмурилась.
       Отпускать мимолетное видение никак не хотелось, но и вернуть его не получалось.
       «Путь души не пройти без души», – промелькнуло в голове.
Катя распахнула глаза.
       «Точно! – оживилась она. – А что, если я напишу стихотворение и опубликую его на своей странице? Пусть это будет моим признанием. Если Ваня одинок и я ему не безразлична, то, может быть, он найдет мою страницу, прочитает стихотворение и хоть как-нибудь себя проявит?»
       Катя открыла ящик рабочего стола, где пылилась зеленая фталевая тетрадь с белыми хрустящими листами в нежно-голубую клетку. Катя купила ее, как только устроилась работать на хлебозавод,  но пачкать заметками, а тем более ежедневными записями так и не решилась. Берегла тетрадь для особого случая.
       «Заберу домой, пусть будет моим черновиком», – подумала Катя и сунула тетрадь в сумку.

       Сегодня на работу она приехала не за рулем. Макар отогнал свою машину в автосервис на техобслуживание, а сам пересел на автомобиль жены. Дети приболели и пропустили занятия в первые дни новой четверти. А значит, вечером Макару оставалось заехать только за Катей.
       – Мне сегодня придется задержаться. Может, на такси приедешь? – предупредил муж за десять минут до окончания рабочего дня.
       – Давай лучше я пешком пойду, а ты меня по пути заберешь, как освободишься? – предложила Катя.
       Муж согласился.
       Прогноз погоды с утра обещал ясное небо, но к вечеру поселок накрыли тяжелые серые тучи. Ветра практически не было. Катя обожала такую погоду, хоть весне она совсем не к лицу.
       Катя шла и думала о ремонте бабушкиного дома. Планировала, что нужно сделать в первую очередь, как обустроить комнаты. С трепетом представляла, как дом снова оживет.
       Мелкий дождик покрыл рябью асфальт под ногами. Спрятаться от него Катя не могла – поблизости ни магазина, ни остановки. Капюшон пальто покрывал голову лишь на половину. Зонта с собой, конечно, не было.
       «Прогулялась, нечего сказать, – с досадой подумала Катя, когда дождь забарабанил по крышам домов, молодой листве, распластался лужами по тротуару.
Недалеко от нее, у обочины, притормозил незнакомый черный автомобиль с московскими номерами. Пассажирская дверь открылась.
       – Кать! Садись! – крикнул ей водитель.
       Сердце Кати встрепенулось. Этим водителем был Ваня.
       Дождь усилился. Катя огляделась по сторонам. Муж на горизонте так и не появился, а значит, спасти ее больше некому. Катя кивнула и быстро зашагала к черному автомобилю.
       – Спасибо большое! – поблагодарила она, перехватывая пассажирскую дверь.
       – Ты чего пешком в такую погоду? – то ли спросил, то ли поругал Ваня.
       – Муж свою машину в автосервис отогнал и взял мою, а я такси не стала вызывать, хотела прогуляться. Во-о-от, – оправдывалась Катя, пристегивая ремень.
       – Тебе куда?
       – Пшеничная, 24.
       – Понял. Как твои дела? – улыбнулся Ваня и бросил на Катю мимолетный полный нежности взгляд.
       – Хорошо. Работа работается, дети растут. Твои как?
       – Тоже нормально. В отпуск приехал. Специально взял его ко дню рождения Андрея. В Москву с ним вместе поедем. С другим братом решили подарить ему билет на концерт его любимой группы. Но это секрет! Ладно?
       – Мг, – кивнула Катя.
       В дороге они с Иваном говорили обо всем и ни о чем.
       «Пусть эта дорога никогда не заканчивается», – подумала Катя, но автомобиль Ивана неумолимо приближался к дому Макара.
       Муж, как назло, стоял на улице и что-то увлеченно рассказывал соседу. Веселая и жизнерадостная Катя в одно мгновение превратилась в безликого и молчаливого пассажира.
       – Все нормально? – спросил Иван.
       – Да, – холодно ответила Катя. – Спасибо еще раз!
       – Не за что. Увидимся, – ответил Ваня, едва шевеля губами, чтобы его услышала только она.
       Макар вопросительно уставился на черный автомобиль с московскими номерами и наспех попрощался с соседом. Он скрестил руки на груди, выпрямил спину, склонил голову набок. Макар всем видом давал знать, что дома Катю ждет допрос. Он был одним из немногих жителей поселка, которые ничего не знали об известном земляке – военкоре.
       Катя вышла из машины. Иван кивнул Макару в знак приветствия. Макар ответил тем же. Когда черный автомобиль освободил заезд и медленно пополз по мокрому асфальту, Макар насупил брови и жестом позвал жену в дом.
       – А кто это тебя привез? – щурясь, спросил он.
       – Машины все заняты были, и я решила не ждать, а пошла пешком. Подумала, что по дороге увидишь меня и заберешь.
       – Кто тебя привез, я спрашиваю!
       – Брат моего коллеги – Андрея. Я мимо остановки шла, когда дождь пошел, он меня увидел и предложил подвезти. А ты же сказал, что задержишься?
       – Задержался всего на пятнадцать минут. До самого завода туда-сюда раза два проехал, тебя искал! Не нашел! Подумал, что ты уже дома. Звоню тебе, а телефон выключен!
       Катя достала из кармана телефон, попыталась включить.
       – О, разрядился.
       – Да неужели… – всплеснул руками Макар. – Ну конечно, разрядился, пока ты с чужими мужиками каталась.
       Катя сняла куртку, переобулась.
       – Что ты начинаешь?
       – Я не начинаю, – буркнул Макар и ушел.
       Катя забрала с комода сумочку и направилась в комнату, как вдруг поймала краем глаза свое отражение в зеркале. Тушь под глазами немного поплыла, распущенные волосы от дождя сбились в пряди, но почему-то сейчас она показалась себе особенно красивой. И счастливой.
       …
       Уезжал Иван от Кати с тяжелым сердцем. Он нарочно замедлил ход, чтобы понаблюдать в зеркало заднего вида, как Макар поведет себя с женой. Ваня ехал и думал о том, как резко изменилась Катя, увидев мужа. Неожиданно закравшаяся в голову мысль лишила покоя.
       «Она его не любит», – осенило Ивана.
       Ваня приехал домой и уселся на качели под виноградником. Прятаться сейчас в четырех стенах он не хотел. В доме ему было тесно и душно. Напитанный влагой холодный воздух лип к рукам, лицу, шее. Ваня расстегнул легкую куртку, вытер горячими ладонями чуть проступивший на лбу пот. Изнутри его грела тихая радость от неожиданной встречи и едва ощутимая надежда, что вот-вот все сбудется.
В дороге Ване на ум пришла блестящая идея – постучаться к Кате в друзья со своей подтвержденной странички.
       «Сейчас самое время, – подумал Иван и нажал на поле «добавить». – Мы должны поговорить».
       …
       Макар битый час блуждал по дому в поисках ключей от своей машины. В спальне было темно и тихо. Катя после работы прилегла и уснула. На ее тумбочке, рядом с оставленным на зарядке телефоном, Макар разглядел едва заметный блик от падающего из гостиной света. Он на цыпочках подкрался поближе, бесшумно поднял связку и прихватил с собой телефон жены.
       Макар знал пароль от телефона Кати и частенько рылся в нем. Стоило ему разблокировать экран, как тут же всплывающее окно предательски оповестило о новой заявке в друзья. Макар вошел на страницу Кати, нажал на колокольчик, увидел приглашение от того самого мужчины, который сегодня подвозил его жену до дома, и  отклонил его.
       «Ты кто такой? С какой целью к моей жене добавляешься?»– написал он немедля, но уже со своего аккаунта.
       «Добрый день! Вы, наверное, муж Кати? Мы с Вами виделись сегодня, я подвез ее до дома. Не подумайте ничего плохого! Мы с ней давно знакомы, еще со школы. Земляки, так сказать, – в этом Иван не соврал. Гриша ведь иногда приводил с собой на стадион маленькую сестру, которую летними вечерами оставить было не с кем. – Мой брат тоже работает на хлебозаводе. Я и Гришу знаю хорошо. Если Вам будет спокойнее, то от себя добавлю, что я давно не свободен, у меня есть девушка».
       «Девушку свою и добавляй».
       «Понял», – сухо ответил Иван.
       …
       Ваня ощутил, как холод весеннего вечера пробирает тело до костей. К разговору с мужем Кати он не был готов. Иван боялся, что его перепалка с Макаром может навредить ей, оттого и оставался вежливым до конца.
       «Слабак… – ругал он себя. – Девушка у меня типа есть... Ничего получше не мог придумать, идиот? А если он все Кате расскажет?».
       Ивану сейчас хотелось одного: спрятаться в своей комнате за темными шторами, зарыться с головой в одеяло и напрочь забыть о позорном диалоге с Макаром.
       …
       Утро в доме Кузнецовых выдалось насыщенным: Андрею исполнилось тридцать шесть лет. Вечером был запланирован семейный ужин, а послезавтра Иван и Андрей рано утром собирались ехать в Москву.
       – Андрюх, сами с отцом отвезете угощения? У меня что-то все тело ломит, – закряхтел Ваня.
       – Да я и сам могу. Надо было вчера старших слушать и не сидеть на улице полураздетым до темна, – воспитывал Андрей.
       – Что вы говорите? – с хрипом засмеялся Ваня и приложил ладонь к груди. – Ты бы видел, в каких условиях я работал!
       – Вот на работе своей можешь хоть без шапки ходить, а дома слушай старшего брата, – продолжал шутить именинник.
       В прошлом Андрей был среди своих братьев самым высоким и упитанным, но после сорвавшейся свадьбы заметно исхудал, осунулся. Теперь Ваня, который с детства отличался небывалой выносливостью, а теперь еще и закаленный в суровых условиях работы, казался рядом с ним великаном. Но старший брат – это навсегда.
Иван слукавил. Он не хотел ехать с Андреем из-за Кати. Ему было стыдно даже думать об очередной случайной встрече.
       Для Вани день тянулся медленно и нудно. Он неохотно собирал чемодан, выполнял на кухне редкие поручения матери и что было сил гнал прочь воспоминания о вчерашнем разговоре. Иван старался думать о работе, о строящемся доме, о предстоящей дороге, но мысли о Кате и ее муже, как надоедливая муха, донимали снова и снова.
       «С чего я взял, что они вообще будут говорить обо мне? Ну отправил приглашение и что? Социальные сети для чего придумали? Если нам с Катей суждено быть вместе, то шанс обязательно выпадет. Обязательно! – успокаивал себя Ваня, срезая ленту картофельной кожуры. – Она меня читает, а это уже о чем-то говорит. Раз подружиться и поговорить начистоту не получилось, то я пойду другим путем. Оставлю Кате послание, которое поймет только она. Например, установлю на странице семейное положение: «Влюблен». Если она хоть что-то ко мне чувствует, то обязательно поймет, что я влюблен в нее».
       Иван наспех дочистил картошку, доложил матери о проделанной работе и выскочил на улицу в отцовской байковой рубашке, будто бы подышать свежим воздухом. На тех же самых качелях, где сидел вчера, он открыл свою страницу и изменил личную информацию. Теперь рядом с датой рождения и городом проживания высветилась новая надпись, от которой внутри почему-то приятно кольнуло. Иван несколько раз перечитал короткое: «Влюблен».
       Теплые лучи весеннего солнца щекотали кожу. Ваня убрал в сторону телефон, закутался в теплую отцовскую рубашку и блаженно прикрыл глаза.
       …
       Дни рождения сотрудников на хлебозаводе праздновали скромно: в девять утра устраивали чаепитие, а потом снова возвращались к работе.
       По традиции, первой именинника поздравила Мария Михайловна. Катя присоединилась к застолью позже, потому что получала на почте важную посылку с образцами. Как правило, опоздавшему полагался «штраф» – сказать имениннику пару теплых слов, прежде чем приступить к угощению.
       Андрей наполнил стакан Кати апельсиновым соком. Она поблагодарила именинника, отдышалась:
       – Уже столько всего сказано, наверное, – несмело начала Катя. – Ну, здоровья, счастья и денег побольше – это само собой… А еще, желаю тебе, Андрей, чтобы рядом обязательно был кто-то, кто будет тайно молиться о тебе.
       На кухне повисла тишина.
       «Как я о твоем брате…» – добавила она про себя.
       – Красиво... – тихонько подытожила Вера. – Такого точно не говорили.
       …
       Макара отправили в очередную командировку, поэтому на день рождения Гриши Катя приехала с детьми и мамой.
       Гостей было много. С тех пор как Гриша и Аня узнали, что скоро станут родителями, к брату вернулась жажда жизни. Этот день рождения был первым за много лет, который он решил отпраздновать в широком кругу.
       Дети после праздника решили заночевать у бабушки Жени. Отчитавшись мужу о том, что вернулась домой, чем будет заниматься перед сном и куда делись дети, Катя вскипятила чайник и приготовилась наслаждаться тишиной и одиночеством до поздней ночи. Она надела наушники, включила музыку, заварила кофе, чтобы подольше не спать, и достала из сумки заветную зеленую фталевую тетрадку, где уже  исписала половину листов. Катя приглушила в спальне свет и уселась за письменный стол.
       Рифма по-прежнему не шла.
       «Может, лучше прозу?» – подумала Катя.
       Идея пришлась по душе, но писать о безликом существе она не могла.
       «О, придумала! Ася. Героиню будут звать Ася, как мою куклу в красном платьице, с белыми кудряшками. Пусть будет на нее похожей», – осенило Катю.
       Работа началась.
       Катя переворачивала страничку за страничкой, иногда отвлекалась на музыку, кофе с конфетами и садилась за работу снова. События в ее романе разворачивались в каком-то небольшом городке на Дальнем Востоке.
       «Нужно определиться, где именно будут жить мои герои, и узнать об этом месте побольше», – подумала она и включила ноутбук.
       Выбор пал на город Елизово. Детальный поиск выдал большой список статей. Катя кликнула на  самую первую. Открылся пост в социальной сети.
       Катя прочла понравившуюся статью до конца, кликнула на иконку группы и увидела, что на ноутбуке открыт аккаунт мужа.
       «А-а, вот почему уведомление «войти» или «зарегистрироваться» ни разу не выскочило».
       Катя раньше никогда не проверяла ни телефон мужа, ни его социальные сети, но сейчас почему-то стало любопытно покопаться в его личной жизни.
       «Макар сказал, что спит. Надеюсь, не узнает, что я здесь была», – подумала она и закусила нижнюю губу.
       Сердце Кати вылетало из груди, она чувствовала себя воровкой, которой дали ключи от набитого золотом хранилища.
       «Та-а-ак, посмотрим, кто ему пишет».
       Движения рук опережали мысли. Катя кликнула на заветное поле, пробежалась взглядом по списку диалогов и… оцепенела.
       – Ваня?! – прошептала она.
       Катя судорожно кликнула на его имя, открыла переписку.
       «Ты кто такой? С какой целью к моей жене добавляешься?»
       «Добрый день! Вы, наверное, муж Кати? Мы с Вами виделись сегодня, я подвез ее до дома. Не подумайте ничего плохого! Мы с ней давно знакомы, еще со школы. Земляки, так сказать. Мой брат тоже работает на хлебозаводе. Я и Гришу знаю хорошо. Если Вам будет спокойнее, то от себя добавлю, что я давно не свободен, у меня есть девушка».
       «Девушку свою и добавляй».
       «Понял».
       Дыхание участилось. Из глаз покатились слезы. Катя убрала дрожащую руку подальше от ноутбука, чтобы случайно не нажать куда-нибудь.
       «Какой это был день? – судорожно вспоминала она. – Когда Ваня меня подвозил. Я пришла с работы, легла полежать и уснула до утра… Получается, он добавлялся ко мне в друзья, а Макар это увидел. Но у меня не было никакого приглашения! Значит… Макар его отклонил. Он что, рылся в моем телефоне? – с горечью подумала Катя, перечитывая переписку сквозь пелену слез. – Ну конечно! У меня не отражаются всплывающие окна при заблокированном экране! И как давно он это делает?»
       Катя вытерла глаза, щеки, помахала на лицо руками.
       «Так, у меня к странице почта привязана. Все оповещения на нее дублируются».
       Катя вошла в свою электронную почту, проверила входящие за выбранную дату и нашла там приглашение от Ивана. От увиденного стало только больнее.
       «Я давно не свободен, у меня есть девушка», «Я давно не свободен, у меня есть девушка», – повторила она про себя и с силой сдавила грудь.
       Чтобы дать себе хоть маленькую надежду на то, что Ваня соврал, Катя зашла на его страницу в социальной сети и открыла личную информацию. Простое «Влюблен» стало для нее приговором.
       «Значит, не соврал».
       Мир будто рухнул. Катя откинулась на заднюю спинку компьютерного кресла и уставилась в монитор стеклянными глазами. Скоро взгляд невольно прояснился и последовал новый удар.
       «Тварь! Тебе это с рук не сойдет!» – поймала она взглядом случайную фразу.
       Катя выпрямила спину, придвинулась к столу, открыла переписку.
       «Если ты хоть слово напишешь моей жене, я твоему мужу скину пару фоток, где ты во всей красе», – угрожал Макар в относительно свежем сообщении платиновой блондинке, которая работала сметчицей в его подчинении. Катя узнала ее.
       Дома Макар отзывался об этой особе нелестно. Называл ее ленивой, глупой и легкодоступной.
       «Не надо меня на понт брать! Нет у тебя никаких фоток!» – отвечала ему подчиненная.
       «Уверена?» – бросил Макар и прикрепил в следующем сообщении два компрометирующих фото.
       «Тварь! Тебе это с рук не сойдет!» – гневно ответила женщина.
       Катя захлебнулась воздухом. Она вспомнила, что муж не так давно рассказывал об увольнении той самой сметчицы по статье. А еще, будто бы она вскоре после ухода из компании развелась с мужем и уехала в город. Катя тогда слушала Макара вполуха и не придавала его словам особого значения.
       Рука снова легла на мышку. Катя прокрутила бегунок и скоро заметила еще один примечательный диалог.
       Переписка датировалась месяцем, когда муж стал начальником отдела. В сообщениях прежняя любовница Макара выясняла с ним отношения из-за командировки, куда он отправился с сотрудницей из другого отдела. Правда, эта переписка закончилась на позитивной ноте. Макар пообещал своей даме незабываемый сюрприз по возвращении, чтобы развеять ее сомнения.
       Катя больше не плакала. Она просто сидела и смотрела в монитор. Пазл сложился. Когда Макар вернулся из командировки, куда впервые отправился в статусе руководителя отдела, Катя получила от мужа в подарок букет из ста одной белой розы и золотой браслет просто так. За годы семейной жизни она хорошо выучила повадки Макара, и подарок без повода ее насторожил. Раньше он делал жене приятное просто так только в одном случае – если обидит.

       Катя умылась, легла в кровать и свернулась калачиком.
       «От чего же мне так больно? От того, что муж гуляет направо и налево или от того, что у Вани есть та, которую он любит, и она – не я? Почему все… так?»
Под утро Катя выбилась из сил.
       Первое, что она сделала после пробуждения, – отписалась от группы Ивана. В глубине души Катя надеялась, что он заметит ее отсутствие, хоть здравый смысл и убеждал в обратном.
       …
       Ваня и Андрей уехали в Москву полторы недели назад, поэтому Катя не стеснялась ходить по двору бабушки в мешковатой домашней одежде и маминой старой косынке. После новости об измене мужа ей стало ясно – пришло время что-то менять. Кате пришлось выбирать: либо притворяться слепой и глухой, как ненавистный когда-то Вова из транспортной компании, но жить в комфорте и достатке, либо решиться на отчаянный шаг и стать свободной. Раздумья длились недолго. Катя сдала в ломбард почти все подаренное ей родителями, золото и выручила деньги на простенький ремонт.
       – Здравствуйте! Вы наша новая соседка? – спросил женский голос по ту сторону невысокого забора.
       Катя вздрогнула и едва не сорвалась со стремянки, чем изрядно напугала незнакомку.
       – Ой, осторожно! – вскрикнула женщина и обхватила лицо руками.
       – Я держусь, – подбодрила Катя. – Здравствуйте! Ну да, соседка. Правда, не очень новая, – дружелюбно ответила она, спускаясь. – Меня Катя зовут. У меня в этом дворе бабушка всю жизнь прожила.
       Катя поставила на землю банку с краской, размяла затекшую ладонь и вышла за двор.
       София оказалась приятной женщиной. Она стояла в приталенном бежевом пальто, темно-коричневых ботильонах на высоких каблуках и с маленькой сумочкой им в цвет. Кате нравился такой стиль. Лицо Софии было почти фарфоровым, но не бледным. Ее ухоженные каштановые волосы средней длины аккуратно лежали на плечах.        Катя сразу обратила внимание на шикарные серьги соседки: крупные, вроде серебряные, с фиолетовыми камнями.
       – Надо же, а я и не знала… Приятно познакомиться, Катя! Я – София, живу вон там, через дорогу, –  сказала женщина средних лет и указала рукой на двор Кузнецовых.
       «Это… мама Вани!», – осенило Катю.
       – И мне приятно, – улыбнулась она в ответ.
       – Будете переезжать? – поинтересовалась София.
       – Да, в этом месяце.
       – Здорово! Как будет время, приходите на чай.  Буду рада!
       – Хорошо. Большое спасибо! – поблагодарила Катя и наморщила лоб. – У меня такое ощущение, будто мы с Вами где-то виделись…
       – Да запросто. Я же парикмахер. В салоне «Маргарита» работаю.
       – А-а-а! Вспомнила! – заулыбалась Катя. – Я не так давно у Тани стриглась и в рыжий красилась. Это же Вы мне цвет подбирали. 
       – Точно! – оживилась София. – У нас с ней места рядышком.
       София Георгиевна поболтала с новой соседкой еще минут пять и ушла домой.        Катя вернулась во двор, подняла с земли банку краски и направилась к веранде, изредка поглядывая в след матери Ивана.

       За домом, около веранды, у бабушки росла яблоня. В последние годы она давала скудный урожай, но спилить ее Катя не решалась. Это дерево бабушка посадила в год рождения внучки. Оно было дорого, как память.
       Кате не терпелось освежить веранду. Воодушевленная от встречи с Софией, она надела наушники, включила особо полюбившуюся мелодию из популярной игры и принялась неторопливо водить кисточкой по деревянным стенам, заполняя каждую трещинку.
       Грудь распирало от грядущих перемен. Мечты о несбыточном будущем смешивались с яркими воспоминаниями из детства, травили душу. Катя сделала музыку погромче, провела кистью по доске и не заметила, как поток мыслей остановился.
       Обрывки видений соединились в общую картинку, как предметы на полотне. Но картинка эта получилась грустной, хоть и по-своему красивой. Мелодия, играющая в наушниках на повторе битый час, породила задумку об истории, тронувшей Катину израненную душу.
       …
       Писать после пережитого об Асе из Елизово больше не хотелось, но зеленая фталевая тетрадь не осталась лежать без дела.
       Имя главного героя, Горыня, Катя случайно встретила на странице детской книги, которая во время уборки случайно свалилась на пол и открылась посередине. Имя героини – Велея – возникло само собой. Оно будто витало где-то рядом, стоило только поймать.
       Маленькая Велея росла сиротой, из родных у нее остался только молодой дядя – волхв при княжеских палатах. Девочка взрослела. Волхв учил племянницу и княжеского сына грамоте, волшебству.
       Однажды в полночь Велею разбудил сильный грохот – кто-то изо всех сил колотил в дверь и шепотом кричал: «Велея! Откро-о-ой! Пожа-а-алуйста! Открой! Помоги-и-и!» Это был молодой князь. Велея дрожащими руками отодвинула засов и отскочила в сторону, куда не доставал свет от свечи. Израненный князь из последних сил держал на плече обмякшее, истекающее кровью тело.
       В ту роковую ночь путник, покинувший родной дом, чтобы присягнуть на верность князю и примкнуть к его дружине, забрел в логово разбойников. Все могло закончиться бедой, если бы не княжеский сын, волком бродивший по округе. Он отбил молодого путника у разбойников, вожака шайки загрыз, а остальным поставил клеймо        – глубокий след от волчьих когтей на правой щеке. К волхву молодой князь в ту ночь не пошел. Испугался. Артаким предостерегал его, что оборачиваться без нужды опасно, потому что людская кровь однажды может пробудить в князе его самую темную сторону, и тогда он станет рабом кромешного мрака на долгие века.
       Велея быстро поставила Горыню на ноги, и тот заступил на службу в княжескую дружину. Перед каждым походом он приходил к Велее, чтобы получить ее благословение и просто увидеть, хоть немножко побыть рядом. Она проводила тайный обряд и раз в год дарила Горыне новый резной оберег с изображением полоза, который отводит любые смертоносные стрелы, мечи и другие опасности, если заговоренному не пришло время  покидать этот мир. Но каждый раз, когда Велея видела Горыню на пороге, ее сердце ныло и сжималось. Она питала силой его оберег с особым трепетом и постоянно молила своего Бога беречь Горыню, чтобы ни случилось. Велея запрещала себе любить его, потому что ее судьба давно была предрешена. Она пообещала посвятить жизнь служению Велесу во имя светлой памяти своего изведенного под корень рода.
       Давным-давно, в самом начале времен, Праотец и Праматерь соткали первенца из плоти и духа. Однажды первенец заскучал и сотворил для себя много глиняных игрушек, а праматерь вдохнула в них жизнь.  Малыш взрослел, подрастали и его игрушки. Он по наивности своей поделился с творениями ключами мироздания, открыл много сокровенных истин. Возгордились тогда человеколикие и затеяли руками создателя развязать небесную войну, а после – свергнуть его. Прародители отразили атаку, сбросили вниз своего первенца и потопили его игрушки, превратив их обратно в глину. Спаслось всего несколько кукол, которые не пошли войной на небожителей. Праматерь заставила их обо всем забыть и благословила на великий поиск, в котором душа оживает.
       По легенде, родители привязали первенца к земле и обрекли нести бремя хранителя до тех пор, пока он сполна не познает цену безграничной власти и абсолютного бессилия, чистейшего света и кромешной тьмы. Хранитель обретет покой, когда перед ним не побоится стать человеколикое воплощение животворящего женского начала и шепотом произнесет его истинное имя. Это создание подарит ему первенца ценой собственной жизни и ее дух навсегда оторвется от земли. Для хранителя такая потеря станет наивысшей платой – абсолютным бессилием. Он сбросит оковы, передаст бремя своему первенцу и отправится на поиски духа любимого создания. Первенец станет господином земли, и все повторится сначала.
       За тысячи лет род Велеи все дальше отдалялся от истины, от того и навлек на себя гнев хранителя. Артаким не сомневался, что Велес - и есть его истинный лик. Когда Велея лепила для детворы расписные игрушки из глины, немощный шепот Праматери будто слышался ей из самой пучины времен. Она была уверена, что осталась в живых только благодаря Велесу, и ее жертва поможет ему обрести покой.
       Велея жила в избе за княжеским детинцем, у самой опушки леса. Дядя наложил на это место заклятие, чтобы спрятать жилище племянницы от посторонних глаз. Однажды Горыня набрался смелости и пришел к Велее не за благословением и не за оберегом. Он пришел просить стать его женой. Больше всего на свете Велея хотела сказать «да» и броситься в его объятья, но она собрала волю в кулак и отказала. Горыня ушел ни с чем. Тогда Велея видела его в последний раз.
       Много времени спустя в дверь ее терема тихо постучался молодой князь. Он принес скорбную весть: Горыня пал смертью храбрых.
       Велея стала похожей на тень. Однажды ночью к ней во сне пришел отец. Он выглядел больным, плакал и обвинял дочь в том, что она перебила его истощенные ноги. Велея расплакалась тоже, упала на колени перед отцом и попросила рассказать, чем она может помочь? Отец не ответил, а только отломил от ноги кусок, мгновенно превратившийся в полено, и бросил дочери в лицо.
       Велея проснулась в холодном поту и вскочила от страха. Отдышавшись, она заметила, что в опочивальне этой безлунной ночью было чересчур светло. Велея затаила дыхание и подкралась к окну. Слух щекотали какие-то странные шорохи. Она дрожащими пальцами слегка отодвинула грубую льняную занавеску и оцепенела.        Десятки лучников горящими стрелами целятся в ее избу. Это были не дружинники князя. Велея совладала с собой, приподняла на полу медвежью шкуру и улизнула прочь через тайный ход.
       Выбравшись наружу, она сломя голову пустилась в сторону дремучего леса, в дядино святилище. Мгновенно вспыхнувшее за спиной ярко-оранжевое зарево осветило путь, заиграло бликами на щитах и мечах других стражников, притаившихся в молодой поросли. Велея увидела их. Закричала. Замешкалась. Стражники встали в полный рост и вышли прямо на нее. Велея судорожно вспомнила, что в паре шагов от нее, под ворохом сухих веток и травы, спрятан старый колодец. Велея попятилась назад, резко рванула вправо и скрылась под землей. Стражники с опаской подобрались к месту, куда девалась «колдунья поганая», окружили зияющий бездной колодец, но ничего там не увидели.
       Велея опомнилась в тот самый день, когда, склонив голову в самой главной просьбе, перед ней стоял Горыня. Она не помнила, что с ней случилось, но точно знала, какое решение будет самым верным. Велесу не нужна ее жертва. Не для того он сохранил жизнь двух потомков преданного ему рода.  Велея ответила Горыне «да» и упала в его объятия.
       ...
       На поселок потихоньку опускался вечер. Катя по обыкновению, при сильном волнении старалась чем-то занять руки. Она стояла у раковины и чистила до блеска столовые приборы. Макар ужинал. Сегодня в полдень он вернулся домой из командировки. По этому случаю Катя взяла на работе отгул.
       – Я ему говорю: «Вовчик, ты дурак! Можно теперь я побуду твоей девушкой? Мне гараж построить надо, плитку на заднем дворе постелить и… я еще подумаю, на что тебя раскрутить», – усмехнулся Макар.
       – Я думала, вы друзья, – ответила Катя.
       Макар на секунду замолчал.
       – Друзья. Поэтому я и пытаюсь его образумить. Бабы его как лоха разводят, а он ведется.
       – Пусть человек живет, как умеет. Это его жизнь, в конце концов.
       Макар опустошил тарелку, вальяжно облокотился на спинку стула и покосился на жену.
       – Ой-ой-ой, какие мы правильные стали, – съязвил он.
       – Не стали, а были, – бросила Катя, не оборачиваясь.
       На кухне стало так тихо, что был слышен скрип чистящего порошка, скользящего по нержавеющей стали.
       – Представляешь, меня, взломали, – начала Катя издалека. – В приложении оповещений нет, а в почте – штук пять. Кто-то лазил на моей страничке, читал их, а потом удалял. У тебя такого не было?
       Катя обернулась в пол оборота, чтобы увидеть реакцию мужа. Глаза Макара забегали, голос задрожал.
       – Да нет… Вроде ничего такого не было, – ответил он.
       – Хм, странно…
Катя убрала в ящик чистые приборы, сделала глубокий вдох и громко заявила:
       – Мы разводимся.
       Макар опешил.
       – Че-е-е? – переспросил он.
       – Я говорю, что мы… разводимся, – уже не так смело повторила Катя.
       Макар усмехнулся.
       – М-м-м. Вот как, значит. К другому собралась?
       – Не переводи стрелки. Я все знаю, Макар, – повысила голос Катя.
       Ее щеки пылали. Руки тряслись.
       Макар встал из-за стола, смахнул тарелку и вилку на пол со стола.
       – И что же ты знаешь? – протянул он дрожащим голосом.
       – Что у тебя беспорядочные связи на стороне.
       Слова жены шокировали Макара. Он побледнел, его губы задергались.
       – Да… Да ты сама виновата, что мужик тебе изменяет! – закричал он, багровея. – Я устал от твоего вечно недовольного лица! Устал чувствовать себя ничтожеством!
       – Так что же ты раньше молчал? А? – прошипела Катя. – Кто тебя заставлял со мной жить?
       – Дети, – честно признался Макар. – Я с тобой жил только ради них. Ты мне давно противна, Кать.
       …
       – Мам, а мы теперь одни жить будем? – спросила Рая и потянула под щеку уголок одеяла в своей новой кровати.
       – Да, дочь, – ответила Катя, усаживаясь рядом. – Ты расстроилась?
       – Нет, мамочка. Если тебе так хорошо, то ладно. Мы с Севой помним, как вы с папой  ругались в его день рождения.
       – Ты тоже слышала? – с грустью спросила Катя.
Рая поджала губки и закивала головой. Сердце Кати сжалось.
       – Все будет хорошо, милая.Катя поцеловала дочь в щечку, обняла и ушла к сыну.
       Сева сидел за стареньким письменным столом и делал уроки, когда мама тихонько приоткрыла дверные занавески.
       – Учишь, сынок?
       – Да, мам, – кивнул Сева.
       – Умничка. Как тебе на новом месте?
       – Нормально. Тут хотя бы никто не орет.
       Катя прислонилась головой к дверному косяку и улыбнулась. Она окончательно убедилась, что поступила правильно.
       – Да, это точно.
       Сева задумчиво посмотрел на мать.
       – Мам, а ты знаешь женщину с темными длинными волосами, которая через дорогу живет?
       – Наискосок?
       – Ага.
       – Ну да, приходила ко мне, когда я дом красила. Это София Георгиевна – мама моего коллеги.
       – Да? Может, она поэтому меня и Раю угостила конфетами.
       – Сегодня что ли? – удивилась Катя.
       – Ну да. Когда мы в магазин за хлебом ходили. Еще спросила: «Детки, вы чьи?» Ну мы и сказали, из какого дома.
       – Как она тебе?
       – Нормально, вроде добрая, – пожал плечами Сева.

       Ванная в доме бабушки была маленькой. Перед тем, как переехать, Катя надраила до блеска старую кафельную плитку, купила новые полочки и коврики.
       «Видно, что не шестнадцать… – подумала Катя, пристально разглядывая в отражении свои мимические морщинки. – Попрошу Марину Петровну, чтобы меня тоже зарегистрировала в свою группу. Буду себе со скидкой косметику заказывать. Мне ее теперь много понадобится».
       Марина Петровна отдала Кате ее заказ – ту самую парфюмерную воду, которую в каталоге представляла счастливая пара жениха и невесты. Кристально-голубой флакон с незабудкой на крышечке так и остался не распакованным. Аромат заветной мечты стал для Кати ароматом отчаяния.