Однажды в... СССР. Книга 2. Глава 47

Вечером в «Татьяне» пацаны во главе с Седым праздновали бескровную победу. Спиртного не было — Седой не пил и пить не разрешал своим.
— Короче, пацаны! Давайте за Монгола! — Провозгласил Седой, поднимая бокал с вишнёвым соком.
— Ну ты и голова! Прямо стратег! Как Юлий Цезарь! — Седой любил продемонстрировать свою начитанность.                — А я-то мыслил тоже подвалить часов в двенадцать, часа за три  до стрелки. — продолжал Седой. — И когда ты пристал, как банный лист, давай пораньше, к девяти подвалим, я думал, что за блажь в твою башку ударила. А ты, Монгол, как видно, всё продумал, ещё тогда, когда разведать ездил. И то, что на руины, хоть и трудно, но залезть всё-таки можно, тоже твоя идея.
— Я видел, как у них позеленели рожи, когда заметили и пулемёты, и РПГ над головами! — С восторгом произнёс Босяк. — Небось уже себя на кладбище узрели... в бархатных гробах! Струхнули не по-детски!— Захохотал он, и вся ватага подхватила его весёлый смех.                — А может и стоило их там ухайдокать, чтобы они по всей Москве своё место знали? — Смеясь, кинул Валет.
— А ты? Ты своё место знаешь?! — Вдруг приложил его Седой, да так, что лицо Валета враз посерело, побелело, пожелтело. — Не твоего ума, и не тебе решать, кого казнить, а кого миловать. Понял?
— Да, это я так... к слову...
— А за слова отвечать надо! Или зона не научила? — взгляд Седого пронизывал насквозь, и Валет опустил глаза.
— А у меня тут ещё одна идейка наклюнулась, — перевёл Мишка разговор. — Могу озвучить?
— Давай, Монгол! Тебе сегодня всё можно. Не зря тебя Кеша Сибирский нахваливал... Не зря...
— Так я вот о чём подумал. Насколько я знаю, мы крышуем ларьки, кооперативы... а основные бабки-то не там.               
— Не там? Ты знаешь — где?!
—  Похоже, знаю. Банки — вот где бабок до хрена. Согласны?                — Банки? — Насмешливо переспросил Седой. — А ты хоть понятие имеешь, какая у них охрана? Одни менты и все со стволами.
— Так я ж не про государственные банки говорю. Короче... в Сочах я познакомился и скентовался с человечком... Василий Иванович, почти Чапаев. Шустрый не в меру, за что и получил по голове, а в Сочи долечиваться приехал. Пить ему пока было нельзя, но он плевал на запреты, вернее на своё здоровье. Ну и раз в подпитии похвастал, как с корешом своим, у которого концы в мэрии были, на чердаке открыли коммерческий банк. Типа кооператива. За пару месяцев раскрутились, и сейчас уже арендуют под тыщу метров площадей в Алтуфьево. И ещё говорит, таких комерс-банков в Москве уже под два десятка. Они даже хотят создать ассоциацию, чтобы права их защищала перед чиновниками. — Мишка помолчал. Он видел, как заблестели глаза у Седого.
— Ну, я спросил, а кто же к вам деньги несёт? Вы ж не Сбербанк. А он: мы прихватили МЖК — молодёжно-жилищные комплексы, а им с нами работать легче и удобнее. Потом заводик, один, второй. И потекли бабули.
— А кто ж ему башку пробил? — спросил Босяк.
— Он думает, партнёр его кого-то нанял. Жаба фраера задавила. Мечтает отомстить Чапаев. Я...
— Ну хорошо, — прервал его Седой. Ну если у них масла в голове хватило, чтобы сварганить банк, так там наверное охрана...               
— В том-то и дело, — теперь уже Мишка перебил вора, — охрана там тоже с кооператива. У них только дубинки, шокеры... короче всякая фигня. Стволов не разрешают.
— Охрана без стволов?
— Ну да! Чапаев раз прикалывал, как эти долбанные охранники везли на «Волге» кучу бабок по Москве. И на приличной скорости вдруг резко повернули на Садовом. Так дверца «Волги» распахнулась, и два мешка свалились на дорогу. Один раскрылся, бабки врассыпную. Народ собрался. Гвалт! Прикидываете картину?! Полный беспредел. Так они теперь, когда везут бабло в машине,  дверцу к дверце изнутри верёвками приматывают. — С улыбкой закончил Мишка.
Он видел, как был впечатлён Седой. И остальные тоже.
— Ты адрес своего Чапая знаешь? — Спросил Седой. — Кому-кому, а ему точняк сейчас нужна охрана. Так, Монгол?
— И адрес, и телефон домашний знаю.
— Так что сидишь? Давай звони!
— Не... он через неделю только будет. Тогда и подкатим.
— Ясно. — Седой задумался. — Ладно. Я пока через мэрию пробью, где и по каким чердакам или подвалам сидят ещё такие банки. Хорошая идея! Молоток, Монгол! Есть чем заняться, да братва?
И пацаны согласно закивали, осознавая новый поворот в их и без того такой нескучной жизни.

                XXI

За следующий месяц они подмяли под себя три коммерческих банка. Сценарий был один: с десяток пацанов в кожаных куртках и с пистолетами за поясом, а то и с «Калашом» под курткой, засвечивая их перед перепуганной охраной, врывались в кабинет банкира и первым делом бросали ему на стол бумагу с его адресом и именами всех членов семьи. Где кто работает и в какой школе дети учатся.  И это вмиг парализовало волю.
В правление банка вводился бухгалтер группировки Седого, и таким образом финансовая информация была, как на ладони. Много не требовали, только десятину, как когда-то церковь.                «Где церковь, а где мы...» — задумывался Мишка. Но тотчас приходил на помощь дед, являлся в снах:
— Ты душу-то не рви! Не обеднеют банки! Не праведным трудом нажива им идёт. Ты лучше вспомни, как пацаны страдают в зонах. Ты сам прошёл через всё это. И заешь, насколько важно подогреть братву деньгами, чаем, хавкой. Не заморачивайся, внук! — И исчезал. Не возразить и не спросить.                «Наверное, он прав... — проснувшись, думал Мишка.  — «Делиться надо!» — часто повторял Седой. Вот пусть и делятся...»
                _______________

А на четвёртом банке им пришлось споткнуться. И снова на кавказцах.
Когда толпа в кожаных чёрных куртках ввалилась в кабинет банкира, крупного пожилого чеченца с благородными чертами будто вырубленного из гранита лица, тот, нисколько не испугавшись и даже не взглянув на брошенную ему на стол информацию о его семье, спокойно поднял глаза на Мишку, возглавлявшего бригаду, и сказал:
— Вы опоздали, пацаны. В моём банке есть крыша. И вот их телефоны. Первый из них -- Мусы. Звоните, разбирайтесь. Платить двоим я не собираюсь.
Мишка почувствовал себя  так, будто его помоями облили. И возразить ведь нечем. Круто развернувшись, он вылетел из кабинета, за ним и все остальные.
Седой на новость реагировал спокойно:                — Чеченцы? Наверное, Лазанские. Но этот банк, он же на нашей территории. Я знаю Гену Шрама, он их курирует. Перебазарим.
А через день сказал:
— Они нам стрелку забивают завтра на Калининском, в «Лабиринте». Езжайте человек пятнадцать. Договорились без стволов, но свинчатки, на всякий случай, захватите. Перебазарьте с ними. Монгол, ты — старший. Постарайтесь не бакланить, включайте голову. Ну а если не договоритесь, если махалово пойдёт, то вы их сделаете. Легко. Они же только с виду страшные, я думаю. Хозяева здесь — мы!
— А ты уверен, что они приедут без стволов? — С сомнением в голосе произнёс Мишка. — Может на всякий случай захватить?
— Нет. Я слово Гене Шраму дал. Стрельбы не будет. Всё! Давай!

Но только и на этот раз Седой ошибся. Пусть не намного, но ошибся.
Когда за полчаса до назначенного времени Мишка, Босяк, Валет и ещё полтора десятка пацанов завалили в «Лабиринт», их там уже ждали столько же брюнетов. И вид их ничего хорошего не предвещал.
Расселись за столики. Мишка — напротив рыжего Мусы, которого узнал по описанию Седого.
— Муса, ты же знаешь, что это наша территория. Или я не прав?
— Монгол, а ты же знаешь, что это наш, чеченский банк. Или не знаешь?
— Банк ваш, но он на нашей территории, и вы, прежде чем его открывать, должны были сначала перетереть с Седым. Или не так? Мы же к вам в Южный порт не лезем.               
— Седой, вор уважаемый, но... Москва — город такой большой. Я бы сказал, безразмерный. Всем места хватит. Мы знаем, что вы уже три банка  под себя взяли. Мы же на них не претендуем. А наш банк будет там, где мы решили. Уразумел? — Глаза Мусы смотрели нагло, с вызовом, с усмешкой.
У Мишки закипела кровь и заплясали чёртики в глазах. Муса заметил это и резко встал из-за стола. Мишка поднялся тоже. Загрохотали падающие стулья, как по команде, в руках чеченцев заблестели ножи, и они бросились на пацанов Седого.
Толкнув стол на Мусу, Мишка схватил свой стул и отразил атаку сразу двух бросившихся на него чеченцев, врубив одного в голову, другому обездвижил руку. Ножи упали на пол. Стул треснул и развалился.                Подхватив в каждую руку по его ножке, Мишка бросился в гущу схватки. Он видел, как один за другим выбывали из боя изрезанные его пацаны, хоть и чеченцев, откушавших свинца кастетов и потерявших зубы тоже хватало.
Мишка вертелся, как волчок, отражая и нанося удары ножками стула. Увидев, как здоровенный лоб сбоку заносит нож, Мишка нырнул ему в ноги, а когда тот со всего маху хряпнулся на пол, вскочил и так полоснул его ножкой стула по лысой голове, что ножка треснула, а из головы чеченца хлынула кровь.
«Они порежут всех! Надо тикать!»  — Мелькнула мысль, и он надрывно заорал:
— Ноги! Уходим! — в пылу боя он даже не почувствовал, как кто-то сзади, целивший в бок, пропорол ему левую руку. И только выбежав на улицу, увидел кровь, стекавшую на брюки. За ним тянулись остальные.
Чеченцы не преследовали их. Почти все Мишкины товарищи получили ранения, но в разной степени. Шестеро — тяжело. Их отвезли в больницу. И, как ни странно, но никто не умер.
И только растянувшись на диване в своей квартире, Мишка осознал, как близко, почти рядом - была черта. В  переплетеньи рук и ног, взмахах ножей, кастетов, криках раненых — невидимый и бестелесный Дирижёр упрямо вёл участников кровавого оркестра к финалу. К коде, которая зовётся — смерть.
Но не довёл. Как видно, кто-то помешал. Но КТО?!
                _________________

                Продолжение в Главе 48