Запах истории

Однажды родители малыша, уезжая, попросили  меня остаться переночевать с ним  в их квартире. В течение многих лет работы с детьми, мне приходилось не раз оказывать такую услугу.
 
Но в этот раз было почему - то тревожно. Выйдя ночью в коридор, я вдруг остановилась, испытав страх от приближения какой-то опасности. Далее на моих глазах разыгралась сцена убийства, как будто я смотрела фильм: на моем месте стояла старая женщина, из темноты штор вышел мужчина с неясными очертаниями, и вонзил в старушку нож. Она упала. Я поняла, что она убита. Вернувшись в спальню, я  до утра так и не уснула.

Мама ребенка должна была приехать на другой день после обеда. Наутро мы  с малышом позавтракали, оделись, и вышли на прогулку. На улице я позвонила ей и попросила, чтобы она приехала пораньше, мотивируя тем, что  плохо себя  чувствую. Вскоре она сменила меня.

Дома я заболела. Примерно через неделю  мама ребенка позвонила, чтобы узнать, как я себя чувствую, и я рассказала ей о своем ночном видении.  Спросила , как давно они живут в квартире. Оказывается, они только  въехали. Я предложила ей поговорить с соседями, узнать, не происходило ли  в этой квартире убийство. Через день она перезвонила  и подтвердила мои предположения. Да, незадолго до их въезда, в этой квартире была убита пожилая женщина. Я извинилась, и отказалась работать у них.

После этого случая я стала задумываться о наличии  памяти  у домов о людях, живших в них,  и о их судьбах.
 
В течение жизни я меняла свое место жительства тринадцать раз. Дом, в котором я родилась,  был построен моей бабушкой из глины. После ее смерти и замужества моей мамы, он был перестроен  в деревянный, с крылечком , сенями, двумя комнатами, одна из которых была общей, а вторая  детской,  для меня.

Затем был  мой первый переезд с родителями из  небольшого городка в город областного значения  - Калинин( ныне Тверь).Родители купили  полдома в частном секторе. Потом  построили  большой  деревянный дом с  комнатами  разного назначения на улице рядом.  В том доме проходили мои школьные годы.

С каждым домом, в котором я жила, связана частичка моей памяти. Я люблю все дома, в которых когда -то жила. И люблю их навещать. Подолгу стою возле них. Вспоминаю события, связанные с местом, временем, людьми. И обязательно стараюсь узнать судьбу дома после моего отъезда.

В каждом из домов со мной, или с людьми, окружавшими меня, происходили какие-то необычные истории.
 
В настоящем воспоминании я хочу рассказать  о  доме, в котором я жила со второй половины  семидесятых годов прошлого столетия до 1986 года,  - о доме на углу Загородного проспекта и Щербакова переулка в городе Ленинграде.

Если вы никогда не были в Санкт-Петербурге , но хотите его познать в полной мере, приезжайте сюда не на один-два дня, и даже не на неделю. Хотя бы на две. Изучать его нужно ночью. Днем  облик города  стал  похож на европейские города - многолюдный, шумный, хоть и отличающийся своей неповторимой архитектурой, скверами и памятниками.  И только  ночью он чуть затихает...  Чтобы действительно познать его, нужно пешком,  не спеша, в тишине,  обойти все улицы и дома на расстоянии примерно около 6-10 км вдоль  Невского с обеих сторон. Вы  почувствуете его...  ЗАПАХ. Каждый камень города на Неве ПАХНЕТ ИСТОРИЕЙ!  Каждый камень,  каждого здания! Этот город  имеет  С В О Й   З А П А Х.

Вот, рядом с метро Владимирская, находится улица Достоевского. Там творил великий русский писатель. Там расположен его Музей - квартира. Остановитесь, вдохните ночной воздух! Вы почувствуете запах глубоких переживаний страдающего гения,  глубоко погрузившегося в раздумья.

От начала Загородного проспекта начинается Владимирский проспект, который после пересечения с Невским становится Литейным. На Владимирском проспекте стоит здание  Санкт-Петербургского академического театра имени Ленсовета ( ранее -Ленинградского академического театра имени Ленсовета), в котором   работала тогда еще не имевшая никаких званий, великая Алиса Фрейдлих.  Я часто видела ее в окне цокольного этажа своей комнаты, возвращающейся после спектакля.
 
Это пространство пахнет пушкинским временем. Как будто в  воздухе витают обрывки стихов Пушкина, который приходил в квартиру к своему другу Антону Дельвигу, жившему на втором этаже углового дома напротив нынешней станции метро Владимирская.

И еще это место пахнет страданиями  Христа, которое исходит от Владимирского Собора.

Если пройти по Щербакову переулку в сторону Фонтанки, вы упретесь в красивейшее старинное здание, известное каждому питерцу - Толстовский дом. Он находится на улице Рубинштейна. Это особое пространство концентрации мыслей великих людей, проживавших в доме в разные годы его существования!

Сейчас оставшуюся часть дома, в котором я жила,  называют Домом Дельвига.  Не помню, чтобы кто-то в советское время интересовался его историей.  Но мне посчастливилось услышать о нем, о жизни горожан, живших  еще при Государе  Царе,  затем в период революций, гражданской войны, строительства социализма, военного и послевоенного времени.

Свидетельницей этих событий была моя соседка по коммунальной квартире, пожилая женщина, которой на тот момент было уже за 80. Звали ее Ольга Федоровна.

Интеллигентного вида, всегда с уложенными в прическу  седыми   волосами, жившая  в самой маленькой  комнате.  Из мебели у нее  имелись: стол,   кровать.  Справа вдоль стены  помещался диванчик и шифоньер.  К столу  можно было поставить один стул.
 
Я дружила с Ольгой Федоровной  не только по причине того, что мы жили с ней через стенку. Но, скорее, потому, что она была мне любопытна. Мне нравилось в ней ее гостеприимство, умение довольствоваться тем, что есть, неспешность, опрятность, и какая-то внутренняя культура, которая была свойственна всем коренным ленинградцам.  Выходя из дома, она повязывала на голову платочек в голубой горошек, который был ей очень к лицу, из - за чего  даже в своем преклонном возрасте она выглядела  привлекательной женщиной.

Пенсия у нее была небольшая, но она придумала себе дополнительный заработок. Меня, воспитанной на советских лозунгах,  немного удивляло наличие у  старой женщины  коммерческой жилки.
 
Рядом с нашим домом находился известный в городе Ленинграде  Кузнечный рынок. В то время  автоматов по продаже кофе не было, да и микроволновок тоже, поэтому  продавцы в течение дня ели, в основном, холодную пищу.

Ольга Федоровна в середине дня выходила на общую кухню, ставила на газовую плиту  чайник, клала в воду рассыпной  чай, и, подождав, пока он заварится, шла с ним на рынок. Чай  с удовольствием покупали продавцы!  Иногда она  делала в день по несколько заходов. После этого она приносила домой  2 пирожных эклер, купленных ею на деньги от продажи чая,  и,  обыкновенно, приглашала меня к себе посидеть.

Если я была свободна, я соглашалась. Зная, что у нее обнаружили  сахар в крови,  беспокоилась за нее. Но она  успокаивала меня:" От одного пирожного мне не будет ведь плохо! Как ты думаешь, Валя?" И улыбаясь, смотрела на меня. Я пожимала плечами, потому что в свои 27  не знала , как правильно вести себя  в этой ситуации. Могу ли я советовать что-то женщине старше меня почти втрое?

Мы сидели, пили чай, и она рассказывала мне о своей жизни, о том, как ее воспитывала приемная мать.  Родная работала у богатого хозяина в городе прислугой. За ее содержание  мать платила  приемным  родителям деньги. Она очень редко приезжала ее навещать. Лишь тогда , когда отпускал  богатый хозяин.
 
Ольга Федоровна с теплотой вспоминала приемных родителей, потому что в семье  ее жалели. Женщина, имевшая   своих детей, маленькую Ольгу баловала. Бывало, в пост  своим детям не давала мясного и молочного, а Олюшку, как ласково звали ее,  тихо поманит пальцем  в сени, достанет колобок сливочного масла из кринки, да и сунет ей в руку со словами:"Только не говори никому!"

Когда Ольга выросла, она приехала в город.  В Петрограде  бушевали революции. Она встретила молодого человека, они влюбились друг в друга. Затем у нее родился сын - первенец. После революции она устроилась работать в цех вязания чулочно - носочных изделий, который располагался внутри нынешнего Собора  Владимирской Иконы Божией матери.

Рассказывая об этом, она  сетовала, что цех располагался в помещении Храма,  и вспоминала, как  до революции  жители  деревни, в которой  она жила,  веровали и соблюдали все христианские каноны.

Она очень хорошо помнила и много рассказывала об истории домов в центре северной столицы. Например, в доме на углу Невского  и Лиговского  проспектов, вначале прошлого века  располагался  чайный магазин и контора купцов Губкина и Кузнецова. Девушкой она любила заглядывать в него, и  с удовольствием покупала там чай. Магазин пользовался популярностью именно у барышень, потому  что в каждую баночку с  чаем  были вложены  крошечные золотые сережечки! Кстати сказать, я еще застала этот магазин. В советское время в нем тоже продавали чай. Правда, без сережек.

Она помнила и рассказывала о быте, повседневной жизни людей разных сословий, живших в нашем доме: обывателей, купцов и мещан, фамилии которых я тогда не запоминала. Рассказывала,  кто  был жадным, кто слыл расточительным; о  тайных любовных историях, о рождении внебрачных детей, и  их судьбах...

Зайдя на страницу "Живой город" Дом Рогова: краткая историческая справка", в списках проживавших в этом доме я обнаружила фамилию Малкова Соломона Яковлевича, бухгалтера, которого Ольга Федоровна знала лично, и о жизни которого рассказывала пикантные подробности, с улыбкой отмечая его шаркающую походку.

В списках  я нашла фамилии домовладельцев Шевелевых, представителей предпринимательского слоя, содержащих магазины разного направления, а также  врачей, ученых, столяров, служащих различных артелей... Некоторые фамилии упоминала в своих воспоминаниях старая женщина.

До революции наш дом принадлежал купцу Тычинкину. Хотя официально годом его постройки указывают 1811 год, на одном из камней фундамента мной  случайно, еще тогда, была обнаружена   высеченная дата - 1810 г.

После революции квартиры домов, собственники которых уезжали за границу, уплотнялись разным людом, и превращались  в коммунальные. Именно в это время Ольга Федоровна получила две смежные комнаты в квартире, потому что у нее была семья - муж и двое сыновей. Затем муж умер. Старшего сына в начале  войны забрали на фронт, где он вскоре погиб. А   во время блокады Ленинграда, в квартиру снова стали подселять людей. Тех, кто потерял жилье. Так, она осталась со вторым сыном в одной комнатке. Она пошла работать в военный госпиталь. И это спасло их, так как на работе сама была сыта, а уходя домой, получала паек  на сына.

После войны, она снова работала в чулочном цехе. Ведь здание Храма было рядом ! Это было удобно для матери,  растившей сына без мужа.

С другой стороны к моей комнате примыкала комната семьи, состоящей из старого мужчины, который почти не вставал, его дочери, молодой женщины, и небольшой  девочки от ее первого брака . Кроме этого, в квартире было еще две комнаты с другими жильцами.

Молодая женщина, находясь в состоянии депрессии после развода с мужем,  стала пить. Девочка примерно 5-6 лет была  свидетелем маминых попоек. Вскоре  у  женщины появился ухажер, который стал к ней приходить. И они стали пить вдвоем. Старик ничего не мог сделать в этой ситуации, потому что был прикован к постели из - за  тяжелой болезни.

Перегородки между комнатами были настолько тонкими, что, когда мне нужно было рано проснуться , и я просила Ольгу Федоровну разбудить меня, то она, не выходя из своей комнаты, шепотом говорила   мне через стенку,  :"Валя, вставай. Уже шесть часов" . Таким образом, я слышала все,  что происходило через стенку  и с другой стороны моей комнаты.
 
Однажды собутыльник женщины пришел к ней поздно вечером, когда я уже лежала в постели, намереваясь уснуть. Процесс распития горячительного я старалась не слышать. Но когда услышала голос ребенка, обращающегося к матери:"Мама, ну скажи ему! Что он пристает ко мне?, а мать только мычала в ответ, я,  после третьей жалобы  ребенка, не выдержала:  встала, и, выйдя в коридор, тихо постучалась к Ольге Федоровне. Она открыла, и я с волнением  рассказала ей о том, что происходит в комнате рядом.
 
Ольга Федоровна оделась, вышла в коридор, подошла к двери , откуда вновь и вновь слышался уже плачущий голос  ребенка, и постучалась в нее. Как это ни странно, дверь открыл почти трезвый  гость. "Может быть, он специально спаивал подругу, чтобы воспользоваться ее невменяемостью, и совратить ребенка?"- пронзила меня страшная догадка.

Коридор был очень узким. Мужчина и старушка стояли друг против друга, касаясь  животами. Ольга Федоровна потребовала, чтобы мужчина немедленно покинул квартиру. Мужчина вступил с ней в переговоры. Затем начал угрожать ей,  мол,  пусть она не сует свой нос куда не надо, иначе ей не несдобровать. Вдруг отогнул лацкан пальто, и я увидела у него  огромный нож, находившийся во внутреннем кармане. В тусклом свете коридорного освещения блеснуло длинное лезвие.

И тут произошло то, что спустя десятилетия стоит у меня перед глазами. Женщина, глаза которой чего только не повидали за всю ее длинную  жизнь,  тряхнула седой головой, и, прямо в лицо бандиту произнесла:"Бей! Я не боюсь! Но ребенка в обиду не дам! Уходи, а то сейчас вызову милицию".

Я смотрела  на пожилую женщину широко открыв глаза, хотя меня продолжала трясти нервная дрожь. Внутри меня возникло без-гра-ничное!  уважение к ней. Я видела в этот момент не Ольгу Федоровну. Я увидела Зою Космодемьянскую   перед лицом реальной смерти совершающую подвиг. Она бесстрашно защищала ребенка.
И тут у меня  прошла нервная дрожь. Я впервые открыла рот, сказав:"Сейчас я позвоню в милицию". И двинулась в сторону городского аппарата, висевшего на стене  коридора квартиры. Мужчина застегнул полы пальто, ничего не сказав, направился к выходу, и покинул квартиру.
 
Мы закрыли входные двери, и я пошла проводить старого человека в ее комнату. Какого же было мое удивление, когда я увидела руку, тянущуюся с улицы к щеколде форточки в комнате Ольги Федоровны! Я закричала: "Ольга Федоровна!  он хочет  забраться к вам!" Рука спряталась. Ольга Федоровна смело подошла к окну, отодвинула тюль  и пригрозила мужчине, что лучше бы он уходил по добру по здорову, потому что она видела его лицо, и теперь может описать его сотрудникам милиции.

Мужчина ушел. А я еще долго не могла оставить старушку, тревожась теперь  за нее. В эту ночь мы почти не спали.

Наутро мы поговорили  с матерью девочки, рассказали о том, что произошло  ночью.  Через какое - то время женщина родила от этого мужчины сына. Попойки продолжались, и малыша тоже было очень жалко. Закончилось все так, как  и должно было закончиться,- закономерно трагично. Через некоторое время женщина зарезала своего собутыльника ножом. Возможно,  тем, которым тот угрожал Ольге Федоровне. Вина ее была доказана, и ее посадили в тюрьму.  Девочку и ее маленького братика отдали в детские дома.

Отец молодой женщины вскоре умер. Комната должна была достаться детям, когда они подрастут и выйдут из детских домов, а до этого ее опечатали, и никого в нее не вселяли.

В 1986 году наш дом пошел на снос в связи с постройкой на его месте станции метро Достоевская. В период между описанными  событиями и 1986 годом я на три года уезжала в Казахстан, там вышла замуж, затем вместе с мужем вернулась в Ленинград, и здесь родила сына. Поэтому, при расселении дома нам, как полной семье, была предоставлена отдельная трехкомнатная квартира. Моим мужем был ранее учившийся со мной в Ленинградском институте культуры, после его окончания принятый актером в Кокчетавский русский драматический театр, Сливников Анатолий Михайлович.

Ольга Федоровна получила отдельную однокомнатную квартиру недалеко от квартиры, где поселилась моя семья. И мы по прежнему часто встречались с ней. Я продолжала дружить с ней, считая  ее необыкновенным, удивительным человеком! Когда  приезжала к ней в гости, она по  привычке сажала меня за стол, и угощала тем, что у нее было в тот момент: яичком, кусочком булочки с маслом, чаем. А мы с сыном привозили ей фрукты. И так, чаевничая,  вспоминали наши дни жизни в доме на Владимирской площади.

Девяностые оказались трудными, мы почти не встречались. Через какое-то время мне позвонила внучка Ольги Федоровны, и пригласила на поминки. Оказывается, квартиру Ольги Федоровны отдали ее сыну, а саму Ольгу Федоровну  забрала к себе ее внучка. У нее  Ольга Федоровна жила в небольшой комнатке, похожей на комнату на Владимирской. И, на 95-м году своей жизни, она окончила  в ней свою жизнь.

До сих пор у меня перед глазами стоит эта чистенькая, полная достоинства,  седая женщина. Вспоминаю: я только  вошла с новорожденным сынишкой  на руках... Новые чувства, новые заботы... Тихий стук в дверь. Открываю - передо мной Ольга Федоровна с букетом фиолетовых шаров Лука Кристофа необыкновенной красоты! Я благодарю ее, растроганная  до глубины души...

Спасибо вам, Ольга Федоровна! Я помню о вас всегда. Вечная Вам память!

Девочку, которую когда - то спасла старушка, спустя несколько лет я  увидела возле дома, где нам  дали квартиру. Она выросла. И, как я узнала,  ей тоже предоставили отдельную квартиру в нашем доме. Но через некоторое время она ее продала, и уехала жить к своему мужу в Таджикистан. Как сложилась ее дальнейшая судьба, я не знаю. Мать вышла из тюрьмы, и делала попытки найти дочь. Но, насколько мне известно,  ей это не удалось. Однажды я увидела ее в троллейбусе.  Во мне всколыхнулись воспоминания. Но она  меня не узнала.
 
Так закончилась эта история.

По поводу  сноса нашего дома скандалы не утихают по сегодняшний день . Дело в том, что корпус по Щербакову переулку  был соединен с домом купца Рогова и Домом Дельвига.

Информация, которую я нашла в открытых источниках на полях Интернета:
"...Дом Рогова был построен в начале XIX века и оформлен в стиле классицизм. В 1830-х особняк расширили по проекту Авраама Мельникова, в этот период был пристроен корпус вдоль переулка (Щербаков переулок-прим. автора) и дворовый флигель. Спустя 32 года под руководством архитектора Николая Газельмейера была возведена Г-образная пристройка, объединившая дом Рогова и близлежащий корпус.
Вместе с домом Дельвига и Владимирским собором дом купца Рогова создавал характерный ансамбль Владимирской площади. В 2001 году дом был внесён в список вновь выявленных объектов культурного наследия[1][2].
При строительстве станции метро «Достоевская» был повреждён и разобран корпус, выходивший на Щербаков переулок[3]..."
"Дом Де;львига (дом Тычинкина или дом Шишкина) — исторический дом в Центральном районе Санкт-Петербурга, объект культурного наследия регионального значения. Расположен на пересечении Загородного проспекта и Щербакова переулка (официальный адрес — Щербаков переулок, 14/1), углом выходит на Владимирскую площадь." 

Щербаков переулок, д.14/1 - дом, в котором до постройки метро Достоевская, находилась моя комната,  и в котором произошли описанные мной события...

Когда мне приходится бывать на Владимирской,  я подхожу к  месту, куда выходили  окна моей комнаты,  и... вдыхаю запах...

Запах  истории  старинного петербургского дома постройки 1810 года.


На фото: Дом Громова(ближний) и Дом Дельвига( дальний). Между ними - Щербаков переулок, уходящий влево и продолжающийся до набережной Фонтанки. За Домом Дельвига - станция метро Достоевская.

Автор фото: Екатерина Борисова. Собственная работа. 2022 г.
Лицензия Creative Commons Attribution-Share Alike 4.0 International . Свободное копирование, использование и переделывание работы.
Для загрузки на портал Проза.ру использовано уменьшение размера.