Елки до революции - пьяные и сладкие

 
"Сердце, воображение и разум – вот та среда, где зарождается то, что мы называем культурой". - К. Г. Паустовский


Появлению елки, как новогоднего символа, Российская империя обязана царю-новатору Петру I.
По монаршей воле 31 декабря 7208 года от сотворения мира сменилось на 1 января 1700 года от Рождества Христова.
 Петром Алексеевичем был издан Указ №;1736 «О праздновании Нового года»
 "7208 году декабря в 20 день великий государь царь и великий князь Пётр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России указал сказать:
Известно ему великому государю стало, не только что во многих европейских христианских странах, но и в народах словенских, которые с восточною православною нашею церковью во всем согласны, как: волохи, молдавы, сербы, долматы, болгары, и самые его великого государя подданные черкасы и все греки, от которых вера наша православная принята, все те народы согласно лета свои счисляют от Рождества Христова в восьмой день спустя, то есть, января с 1 числа, а не от создания мира, за многую рознь и считание в тех летах, и ныне от Рождества Христова доходит 1699 год, а будущего января с 1 числа настает новый 1700 год, купно и новый столетний век; и для того доброго и полезного дела указал впредь лета счислять в приказах, и во всяких делах и крепостях писать с нынешнего января с 1 числа от Рождества Христова 1700 года.
А в знак того доброго начинания и нового столетнего века, в царствующем граде Москве после должного благодарения к Богу и молебного пения в церкви, и кому случится и в дому своем, по большим и проезжим знатным улицам, знатным людям, и у домов нарочитых духовного и мирского чину, перед вороты учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых, против образцов, каковы сделаны на Гостине дворе и у нижней аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно, а людям скудным комуждо хотя по древцу или ветви на вороты, или над хороминою своею поставить, и чтоб то поспело ныне будущего генваря к 1 числу сего года, а стоять тому украшению генваря по 7 день того ж 1700 года".
 
 После смерти Петра I его наставления  были основательно забыты, за одним исключением...
 Царские предписания сохранились в убранстве питейных заведений, которые перед Новым годом продолжали украшать елками. По ним страждущие безошибочно определяли кабаки.
"У двери скрыпучей
Красуется елка…
За дверью той речи
Не знают умолка. <…>
К той елке зеленой
Своротит детина…
Как выпита чарка —
Пропала кручина!" - М. Л. Михайлов «Кабак», 1848 г.
 Елки, как маяки,  оставались стоять возле питейных заведений круглый год. 
 "Пьяная" эра в их биографии, открытая петровским указом, продолжалась  в течение XVIII и XIX веков.

В результате кабаки в народе стали называть «елками» или же «иванами елкиными».
С тех далеких пор до нас дошел эвфемизм "валяться под елкой", т. е. - напиться пьяным.
Но как в любой волшебной сказке добро всегда побеждает зло,
 так и в судьбе праздничной ели произошла чудесная метаморфоза - ее "горькая" доля обернулась "сладкой" жизнью.
 
Новый этап в истории праздничной ели в Российской империи начинается за год до нашествия Наполеона.
 Но это была уже не новогодняя, а рождественская история.

Первая в империи рождественская елка появилась в одесском дворце графа Потоцкого.
Елка была устроена для шестилетней Софии, внебрачной дочери императора Александра I и метрессы императора княгини Марии Антоновны Нарышкиной.
 Зеленую красавицу доставили из Софиевки – уманского имения Потоцких. До этого времени пустынные, лишенные растительности берега Черного моря не знали вовсе хвойных деревьев.
 Инициатива устроить праздник принадлежала герцогу де Ришелье.
Высокая, стройная, неувядающая ель блистала в парадной зале верхнего этажа
временного пристанища Нарышкиных тысячами огней на восковых разноцветных свечах и была вся усеяна украшениями и подарками.
 
Следующая "первая" рождественская елка была устроена в Аничковом дворце 24 декабря 1817 года по инициативе великой княгини Александры Федоровны - жены будущего императора Николая I и дочери кайзера Фридриха Вильгельма III.
 На родине Александры Федоровны, в девичестве прусской принцессы Шарлотты, этот обычай был широко распространен.
  В белом зале Аничкова дворца для каждого ребенка в семье наряжали свою собственную елку.
  Установленные на столах елочки украшали конфетами, золочеными орехами и яблоками. Под ними были спрятаны подарки. 

Уже тогда елки в первую очередь служили для развлечения детей.
 
 После того, как елка украсила великокняжескую резиденцию, традиция украшать дом елкой постепенно распространилась в великосветских кругах, а затем и по всей России.

 Сначала ритуал подхватили бывшие соотечественники будущей императрицы,
 коих в Санкт-Петербурге насчитывалось около трети населения.
 Живя в России, они и раньше праздновали Рождество подобным образом,
 но тут их традиция стала общеизвестной.
 Первыми обычай встречать Рождество с наряженной елкой ввели в массовую русскую культуру кондитеры.

 В 1830-х годах известные кондитерские Петербурга, воспользовавшись веянием новой моды, организовали продажу уже украшенных елок.
Лесные красавицы прельщали покупателей необычным убранством:
цветными лентами, бумажными фонариками, картонажами,
 но главное - изделиями кондитерского искусства: разного рода пряниками, пирожными, шоколадом и конфетами.
По мнению профессора филологии СПбГУ Елены Владимировны Душечкиной,
 автора исследования "Русская елка",
 ответ на вопрос, почему именно кондитерское производство оказалось ведущим в пропаганде елки, связан с историей этого производства в России. С начала XIX века самыми известными в Петербурге специалистами в кондитерском деле стали выходцы из Швейцарии, относящиеся к маленькой альпийской народности — ретороманцам, знаменитым во всей Европе мастерам кондитерского дела. «Их колония в Петербурге была многочисленной и по профессии однородной».
 
Не все продавцы зеленых рождественских красавиц сочли такой вид торговли эффективным,
 но самые предприимчивые сделали себе на нем имя,
 что подтверждает  отрывок из статьи опубликованной в санкт-петербургской газете "Северная пчела" 23 декабря 1839 года:
  "Теперь рождественские елки (Weihnacht baum) можно получить только в кондитерской Доминика (на Невском проспекте, в доме Петровской церкви) и
кондитерской Пфейфера (на том же Невском проспекте  в доме Г-жи Бутримовой, напротив Александринского театра). Елки прелестно убраны и изукрашены фонариками, гирляндами, венками, барельефными изображениями. У каждого из двух поименованных кондитеров елки отличаются новым
изобретением". 

А вот мнение корреспондента газеты "Русский инвалид", сравнивавшего "кондитерских" красавиц с детской литературой того же периода:
 "... Жаль становится бедныхъ малютокъ, когда просмотришь весь этотъ хламъ, и по неволе пойдешь да купишь имъ фунтъ конфектъ или затейливую ёлку, у Доминика или у Излера, въ которыхъ, право, гораздо больше любви къ детямъ, чемъ въ нашихъ составителяхъ детскихъ книжонокъ... Елки ихъ и игрушки сделаны такъ изящно, такъ привлекательно, что глядя на нихъ восклицаешь: «Боже ты мой! зачемъ я не ребенокъ!» и приходятъ на умъ быстро промелькнувшие и невозвратно умчавшиеся счастливые дни детства..."

Помимо Доминика Риц а-Порте и Пфейфера украшенными елками в Петербурге  торговали кондитеры - Вольф, Лерх,  Бернаже и другие.
Достойную конкуренцию немцам и швейцарцам составляли русские мастера Рязанов и В. Чернышев.

23 декабря 1840 года в "Северной пчеле" появляется новое сообщение:
"Место не позволяет гг. Вольфу и Беранже иметь готовые ёлки, но у гг. Доминика, Излера и Пфейфера они удивительно хороши и богаты… Но зато, чего тут нет!... Картонные игрушки, называемые сюрпризами, отличаются ныне удивительным изяществом. Это уже не игрушки, а просто модели вещей, уменьшенные по масштабу. Елки у г. Пфейфера с транспарантами и китайскими фонарями, а у гг. Доминика и Палера также с фонарями на грунте, усеянном цветами. Прелесть да и только!"

И далее — несколько лет спустя:
Если желаете иметь елку великолепную, так сказать, изящную, закажите с утра г. Излеру, в его кондитерской, в доме Армянской церкви, на Невском проспекте. Тогда будете иметь елку на славу, которою и сами можете любоваться. Обыкновенные, но прекрасно убранные елки продаются в кондитерской г. Лерха…

В начале 1840-х елки из кондитерских выходят на улицу,
 сперва в столице, а затем по всей стране возникают елочные базары.
 Французский живописец Фарамон Бланшар, посетивший северную столицу во второй половине 1850-х годов, в своем очерке «Зима в Петербурге» повествовал: «...Праздник Рождества, рождественского дерева, есть немецкий обычай, заведенный в России. В дни, предшествовавшие этому церковному торжеству, на улицах Санкт-Петербурга только и видят, что движущиеся деревья, будто Бирнамский лес, призванный хитростями Макбета. Этот рынок, всегда временный, устраиваемый перед Гостиным двором. Тысячи елей, срубленных у самого корня, доставлены из близлежащих к Санкт-Петербургу лесов; их потребление огромно, и нет семьи, которая не принесла бы жертву сему обычаю».

Но возникновение елочных базаров не ослабило, а наоборот только укрепило позиции кондитеров в рождественской торговле.
 
 По прежнему в списке елочных украшений лидирующие позиции сохранили конфеты, засахаренные фрукты, шоколадные фигурки и прочие произведения кондитерского искусства.
 Каждая солидная кондитерская фирма стремилась удивить своих покупателей новинками к празднику.
 
 Во второй половине XIX века в России возникает плеяда известных кондитерских фамилий - Абрикосов, Жорж Борман, Эйнем и Сиу в Москве, Крафт и Конради в С.-Петербурге, Пок в Харькове, Генебарт  в Арзамасе,  братья Крахмальниковы в Одессе, Бронислав Бородзич в Томске.

В русской литературе появляется новый жанр - "Рождественский рассказ", где елка является основным персонажем.
 В этих рассказах попадаются и бытописания, типа очерка Н. Лейкина "В кондитерской", 1885 года:
 "Время – перед праздниками. Рождество на дворе. В Гостином дворе толпы. Игрушечные лавки осаждаются приступом. Кондитерские битком набиты.
В кондитерскую Жоржа Бормана на Невском вваливается купец в енотовой шубе. Откинув воротник, поднятый кибиткой, купец обчистил бороду и усы от ледяных сосулек и стал озираться по сторонам, стараясь протиснуться между покупателями к прилавку.
 - и встретив знакомого поясняет
 - А я вот зашел сюда ребятишкам елочной сладости купить. Нельзя, брат, нынче без елки. Такая модель вышла, что хоть волком вой, а елку ребятишкам подай! – вздохнул купец в еноте, продвинулся к прилавку и сказал: – Конфеточек бы нам разных с висюлечками фунтика три. Только вы отпустите таких, чтоб животы у ребят не разболелись. А то ведь нынче, говорят, в конфеты-то купорос и серу для цвета подмешивают. Так уж, пожалуйста, без купороса и без серы" .
- "Конфеты с висюлечками" - реальное кондитерское изобретение специально выпускавшееся к Рождеству, которые так и назывались "елочными".
 Чтобы привлечь покупателей к празднику мастера пускались и на другие ухищрения...
Елочные атласные цепи из конфет., марципановые шишки, ананасы, яблоки, виноград и прочие фрукты и ягоды., разноцветные шоколадные бомбы  с сюрпризами., шоколадные фигурки, в том числе Дедов Морозов.
Прототипами шоколадных рождественских бомб стали
 шоколадные пасхальные яйца с вложенным внутрь сюрпризом
(мятной конфетой, открыткой, фарфоровой статуэткой).
Такие яйца появились в Российской империи в самом начале 1900-х годов,  задолго до знаменитого "kinder surprise"!
  Вот что писала о них газета "Московские церковные ведомости" в №14 за 1903 год:
" В некоторых лавках и магазинах с недавняго времени стали продаваться шоколадныя бомбы с так называемыми сюрпризами, в числе которых встречаются и священныя изображения".

 Почти одновременно в Москве открылось производство «шоколадных бомб" на кондитерских фабриках Алексея Абрикосова и Иоганна Динга.

На фабрике Динга выпускалась  31 разновидность подобной сладости, номера которых обозначали размер лакомства.
Каждая «бомба» выполнялась в форме яйца, состоящего из двух горизонтальных половинок, склеенных при помощи сахарного сиропа. Обертки делались из тонкой бумаги, а картинки на них ; рисовали вручную. Шоколад для яиц с сюрпризом делали на основе гуякуля ; элитного сорта какао-бобов. Каждое яйцо было завернуто в фольгу, а сверху ; в бумажку с картинкой.
 
 У фабрики Абрикосова было всего восемь видов «бомб» из шоколада и один вид ; в форме курочки, но игрушки были в каждой.

"Товарищество Эйнем", помимо яиц,  изготовляло "бомбы" в виде  глазированных фруктов или орехов.
У фирмы существовало пять модификаций сладости различающихся по ценам - 20 коп., 35 коп., 70 коп., 85 коп. и 1 руб. 
 Также пять видов "шоколадных бомб" с сюрпризом выпускал Алексей Ладогин.

 Но затеи мастеров конфектного дела не ограничивались одними сюрпризами спрятанными в простые шоколадные геометрические формы.
 К примеру, товарищество Абрикосова славилось своими шоколадными фигурками Деда Мороза, домашних питомцев, лесных обитателей... 
 Проиллюстрируем виртуозность мастеров этой фабрики отрывком из главы «Зажгись, елка!» книги Елены Мушкиной «Путешествие в обратно»:
  "В предпраздничные дни в магазинах Абрикосовых — столпотворение. Игрушки красоты необыкновенной: зять Алексея Ивановича был художником. С восторгом рассматривали дети зайца в капусте, гномиков, домик с трубой на крыше. «А ты попробуй!» — предлагали родители. Как это — попробовать?! Домик из картона, паровозик — из жести. «Попробуй!» И тут-то выяснялось, что игрушки из шоколада!"
 
 Также все без исключения бренды удивляли уважаемую публику творениями из марципана: фигурками людей и животных, овощами и фруктами,
 копиями архитектурных чудес и т. п.
 Шел в дело и сахар... Сахарные зайцы, петушки, медвежата были непременными атрибутами Рождества.

Не отставали от столичных шоколатье и их провинциальные коллеги.
 Вот какие объявления можно было прочесть в томской газете "Сибирская жизнь" в начале XX века: "БАЗАРЪ 
 Елочныхъ товаровъ открытъ въ магазинахъ Бронислава.
Бомбоньерки, картонажи и хлопушки оригинальныхъ рисунковъ исключительно Парижскаго и Берлинскаго изделия
Елочные конфекты изъ марципана собственный фабрики, имитация фруктовъ, животныхъ и пр.
Бомбы шоколадныя, орехи марципанные съ сюрпризами и предсказаниями. Специально рождественская карамель съ сюрпризами для подарковъ. 
Выборъ украшений кондитерскаго изделия, изъ сахара, шоколада, марципана. Конфекты въ коробкахъ съ роскошными заграничными сюрпризами".
 
 Состязались компании и в способах привлечения покупателей.
 Модели изделий, упаковку и конфетные обертки у Абрикосова разрабатывали тридцать
 профессиональных художников под руководством Федора Шемякина. 
 В его команду входили известные живописцы, такие как Виктор и Аполлинарий Васнецовы, Иван Билибин, Константин Сомов. 
 
Товарищество Эйнем привлекало сладкоежек музыкой, в буквальном смысле.
 В фирменных магазинах Эйнем исполнялись мелодии специально написанные для этой фабрики композитором Карлом Фельдманом.
 - Шоколадный Вальс, - Вальс Монпансье, - Вальс «Карамель Синяя Птица», - Кекс-Галоп, - Танец Какао, услаждали слух покупателей.
Особо восприимчивые могли приобрести деревянные резные музыкальные шкатулки ручной работы с полюбившимися мелодиями и рекламой товарищества, естественно с конфетами.
 Прочим посетителям кондитерских салонов "Эйнем" в качестве анонса к новой продукции, коробке конфет или шоколаду, предлагались бесплатные ноты для игры на фортепиано в четыре руки.
Для удовлетворения вкусов родителей маленьких клиентов компания Адольфа Сиу выпускала шоколадные сигары и папиросы, плюс шоколадные же портсигары и сигарные коробки,
 раковины с кремом, шоколадные бутылочки с ликером, а также различные конфетные смеси «в красивых ящиках».
 
 К началу XX века немецкая традиция основательно вошла в кровь и плоть российского народа.
«Елка в настоящее время так твердо привилась в русском обществе, что никому и в голову не придет, что она не русская», - отмечал в 1906 году философ Василий Розанов.

 Но в 1914 году Россия вступила в Первую мировую войну,
 и в стране началась активная антинемецкая кампания.
Государство захлестнула волна ненависти ко всему немецкому.
В Петрограде и в Москве разъяренные толпы громили немецкие магазины.   
Поддерживая паству в патриотических настроениях  Священный синод обсуждал возможность запрета рождественских елок, но ограничился рекомендациями отмечать праздник без  них. 
 
 В письме Николаю II от 14 декабря 1914 года императрица Александра Фёдоровна писала:
«Говорят, Синод издал указ, воспрещающий устраивать ёлки. Я постараюсь добраться до истины в этом деле, а затем подниму скандал. Это совершенно не касается ни синода, ни церкви, а затем чего ради лишать этого удовольствия раненых и детей? Только из-за того, что этот обычай первоначально позаимствован у немцев? Какая безграничная узость!». 

 Тем не менее муж императрицы царь  Николай II весной 1915 года утвердил "Особый комитет для объединения мероприятий по борьбе с германским засильем". 
На волне антинемецкой кампании  уже в 1916 году Священный Синод выпустил запрет устанавливать елки в публичных местах.
Однако, вопреки расхожему мнению, что подтверждается "Епархиальными ведомостями" различных губерний, рождественские елки продолжали проводить в школах и храмах.
Правда, в силу объективных обстоятельств, сдавшие свои позиции "шоколадные" империи не могли обеспечить праздник с довоенным размахом.
 
Взявшие власть в октябре 1917 года большевики сперва не имели к Рождеству и елке никаких претензий.
   Вот такие обращения можно было прочитать в центральной советской прессе всего лишь через месяц после октябрьского переворота:
 " ТОВАРИЩАМЪ МАЛЬЧИКАМЪ
членамъ Профессиональнаго Союза торгово-промышленныхъ служащихъ.
 ...необходимо принимать широкия меры въ области Вашего просвещения, въ устройстве школъ, курсовъ, клубовъ, библиотекъ. Но кромъ всего этого, необходимо дать также Вамъ духовное наслаждение какимъ можетъ явиться театръ, музыка, хоръ, Рождественская елка".- "Известия" 24 ноября 1917 г.
 
 Не пренебрегал елками и вождь мирового пролетариата Владимир Ленин.
 Рассказ А. Кононова "Елка в Сокольниках" повествует нам о том, как Ленин присутствовал на встрече Рождества  с елкой в Лесной школе в сочельник 6 января 1919 года.
 Следующая известная рождественская елка с участием Владимира Ильича проходила в Горках 24 декабря 1923 года.
Путаница с празднованием Рождества в России возникла после 24 января 1918 г., когда Совет народных комиссаров РСФСР принял декрет о введении в России западноевропейского григорианского календаря ( подписанный председателем Совнаркома В. И. Лениным 26 января). Согласно документу, следующий день после 31 января 1918 г. предписывалось считать не 1 февраля, а 14 февраля, разница между старым и новым стилем составила 13 суток. Русская православная церковь не признала эти новшества и сохранила свое летоисчисление по юлианскому календарю. Поэтому православное Рождество стали отмечать не 25 декабря (по юлианскому календарю), а 7 января.
 Неразберихи добавляли предложения перенести празднование Рождества  на день 7 ноября - День Великой Октябрьской революции.
-"Канун Красного Рождества, пролетарского праздника. Вечерняя Москва сияет огнями, как рождественская елка, разукрашенная флажками".- "Известия", 5 ноября 1922 г.
 К слову, комиссары считали, что празднующие елки люди обладают финансовыми излишками,
 которыми непременно следует поделиться.
 Заметка в газете "Известия" от 7 декабря 1923 года:
 "Товарищи и граждане! Нужда рабочего класса Германии приняла чудовищные размеры.
Дети германских рабочих протягивают ко всем трудящимся мира свои исхудалые ручонки с призывом о немедленной помощи.
Приближаются рождественские праздники, Многие и многие из вас, следуя старым традициям, готовятся к праздникам, закупают елочные украшения и подарки для своих детей. Не забывайте, товарищи и граждане, горькую нужду детей немецких рабочих. Пусть ваши дети, находящиеся в тепле, одетые и накормленные, вспомнят про свой долг прийти на помощь детям трудящихся Германии".
 А это уже "Вечерняя Москва" 24 декабря того же года:
 "Налога на рождественские елки в этом году не будет. Предполагалось граждан имеющих средства устраивать для своих детей рождественские елки обложить некоторым налогом в целях образования фонда на устройство развлечения для беспризорных детей".
 
Но что можно было взять с этих людей?
 Их первые советские елки не были такими же "сладкими" как их дореволюционные предшественницы!
 После революции вместо 145 крупных кондитерских предприятий, с персоналом свыше 50 человек, осталось всего девять.
 Все эти фабрики сразу были национализированы. Вместо фамилий владельцев - фирменного знака производства,
 появились безликие  — «Государственная кондитерская фабрика".
Соответственно и продукция этих фабрик была приведена к общему знаменателю,
 без индивидуального почерка и уникального стиля.
 Ни о каком шоколаде в их ассортименте не стоило даже и думать, только дешевые карамели и драже.
 Остались в прошлом бомбаньерки, жестяные сундучки, приятные сюрпризы.
Качество фантиков стало ужасным: плохая желтая бумага, низкосортная полиграфия, кустарный уровень рисунков.
 Прежде всего, на упаковке изображали новых советских героев.
Фабрика «Большевик» изготавливала карамельки «Ильич» с примитивным портретом Ленина на красном фоне. Там же выпекали печенье с таким же названием и изображением. Фабрика «Красный Октябрь» делала карамельки, обернутые в фантики с портретами разных деятелей: Энгельса, Маркса, Ленина, Троцкого, Свердлова, вождя немецкого пролетариата Карла Либкнехта и др., 
  но внутри всегда была одна и та же конфета.
 Типографии, печатавшие советские фантики,  работали  на старом оборудовании, с оставшимися от прежних хозяев гранками и клише, многие из которых попросту подправляли.
 Так, фабрика «Большевик» изготавливала конфеты «Богатырь» на обертках  которых, сохранившихся  с дореволюционных времен был изображен витязь на коне, поражающий Змея-Горыныча булавой.
 Чтобы сделать конфету советской, на груди богатыря пририсовали красную звезду. 
Естественно редкие елки, которые еще украшали на праздник такими конфетами и красными флажками
 не шли ни в какое сравнение с красавицами от Доминика и Пфейфера,
 но даже этим эрзац "красоткам" дети были рады как сказочному чуду.

 Тем не менее 24 сентября 1929 года постановлением Совета народных комиссаров в СССР было запрещено празднование Рождества, а вместе с ним запрещены  рождественские, а заодно и новогодние елки.
Правда в жизни еловых красавиц еще наступят лучшие времена, но это уже совсем другая история.