О науке

Что выпускник сельской школы из довольно глухих мест мог знать о науке? Выпускник – это я. Сейчас-то понимаю, что ничего, но тогда… Я же книжки читал. Про разные там элементарные частицы, про исследование тайн Вселенной, про выдающихся ученых. Живых ученых в нашей местности, увы, не водились, зато я видел их по телевизору, где в передаче «Очевидное невероятное» они обсуждали какое-нибудь четвертое измерение, и что благодаря ему, этому четвертому измерению, можно попасть в центры массивных звезд, минуя их оболочки. Надо же, как невероятно и интересно. Я потом многомерную вселенную во сне наблюдал – очень любопытно, жаль, что наяву нарисовать нельзя, не получалось. А может быть и не во сне, а в каком-то измененном состоянии сознания. Материя и антиматерия тянули свои щупальца навстречу друг другу через упругое многомерное пространство, продавливая его своей плотностью. Щупальца соприкасались в центрах звезд, материя аннигилировала, плотность вещества уменьшалась, пространство затягивало дырки между мирами, отбрасывая щупальца друг от друга. В общем, занимательные цветные мультфильмы. 

После таких снов на физфак университета я поступал именно потому, что хотел быть физиком. Надо же человечеству новые знания подарить. Были некоторые сомнения, может быть лучше на биофак. Биология мне тоже сильно нравилась, а физика - наука уж больно простая.  И я бы пошел на биофак, но, до сих пор не знаю, правда это, или нет, только в обществе ходило предание, что студенты-биологи проводят опыты над живыми животными – «лягушек режут». Резать живых лягушек я не могу, мне их жалко.

Ага, новая картина мира… Размечтался! Поступая в университет, я же ничего не знал о распределении. А если, что и слышал, то не придавал этим слухам значения. И вообще, о том, чем занимаются обычные научные сотрудники, откуда мне было знать в нашей тихой деревне.

Первое столкновение с настоящей наукой случилось в самом начале второго курса. Слова «настоящая» лучше бы поместить в кавычки, впрочем, как и слово «наука», но в то время в наших краях другой науки, увы, видимо, не было. На факультет пришел человек из одного академического института и пригласил заинтересованных студентов-второкурсников, несколько человек, к себе в институт поработать. Поработать совсем по-настоящему, правда, бесплатно. Не учебные опыты ставить, как у нас на лабах – гнуснейшее занятие, а научные исследования проводить. Им на нас посмотреть хочется, кто чего стоит. А нам на них и на их институт. Правда, я об этом институте до этого и не слышал, но почему бы не посмотреть.

Пошли вдвоем с Геной. У него бумажка с записанным внутренним телефоном, названием лаборатории и именем нашего руководителя. Где институт, мы уже знали. На самой окраине города. От университета туда очень часто, буквально - один за другим, ходят желтые быстрые «Икарусы». Двадцать минут, и там.

Первое, что нас несколько удивило и позабавило это проходная. Здания института – пятиэтажные кубики, стояли далеко от улицы в окружении кустов и деревьев. От проходной до них, наверное, метров сто, если не больше. Проходная представляла собой домик из белого кирпича и большие металлические ворота для автотранспорта. В домике была дверь для пешеходов, за дверью «вертушка». Входишь, показываешь пропуск вахтеру, он снимает вертушку с тормоза – путь свободен. Вроде бы все, как обычно. Только по бокам от проходной нет забора. Зато есть хорошо натоптанная тропа, огибающая домик с правой стороны. С левой стояли ворота. Зачем проходная, если ее можно свободно обойти? Мы обсудили этот вопрос. Сейчас-то я догадываюсь, что проходная была для машин, им по тропе ее не объехать. А нам как идти? Решили, мы люди честные, законопослушные, по крайней мере, в этой ситуации, и пошли через домик. Объяснили пожилому охраннику за пыльным стеклом, куда и зачем нам надо. Он ничего не ответил, что-то нажал ногой и махнул рукой, типа, давайте, дуйте. И мы пошли к институту.   

Вторая половина дня. В большом вестибюле совершенно безлюдно и не горит свет. Темно и в отходящих от него коридорах. Темно и тихо. И не души. Совсем никого нигде. Нет даже привычной по университетским корпусам тетеньки за столиком у входа. И столиков нет. Возникла мысль о телефоне. Будки с телефоном тоже не видно. И куда нам податься? Где наша лаборатория? Вдруг очень-очень захотелось ее найти. А есть ли она вообще? Может быть, институт закрыли, он не работает?

Стали бродить по коридорам, прислушиваясь к звукам за дверьми. Звуков не раздавалось. И таблички на дверях отсутствовали, хотя на некоторых были металлически номера. Открывать двери мы почему-то опасались. И отходить далеко от вестибюля опасались. Странное место, темное, уйдешь – не вернешься. Кто его знает.

И вдруг случилось чудо. Из-за угла вышел человек. Смутный силуэт в халате. Мы еле удержались, чтобы не заорать во весь голос, что-нибудь вроде: «Стой! На помощь!» Нет, не заорали, мы просто успели до него добежать. Добежать, пока он не вошел в одну из дверей. Он уже руку к ручке протягивал. Но мы успели. Добежали и сказали «здрасте». И показали нашу бумажку с именами лаборатории и её заведующего. Фу… Он нас проводил. Старались запомнить путь. Чтобы потом найти выход.

В комнате, куда нас привели, было светло. Там окно во всю стену. У других стен стеллажи с журналами и разными коробками. В углу спиной к окну за столом сидел довольный человек. С первого взгляда на него стало понятно, что он доволен всем, и жизнью в особенности, и, вообще, у него очень хорошее настроение. Рядом со столом на полу стояла огромная, литров на сорок стеклянная бутыль, на две трети заполненная прозрачной бесцветной жидкостью. Человек представился, названные имя и отчество совпали с теми, что были на нашей бумажке. Записал наши фамилии и имена. Откуда и зачем пришли, мы сказали сразу по приводу. Потом попросил секунду подождать, сказал, что надо сходить за начальством. Вышел и на самом деле довольно быстро вернулся с более пожилым человеком в темном костюме.

«Вот» - сказал наш начальник своему начальнику, показывая на нас обеими руками. Словно наше появление было его большим и личным достижением. Потом они стали размышлять, к чему нас привлечь. Вернее, размышлял только наш завлаб, его начальник просто смотрел на нас, и на его лице мы заметили определенное сомнение.

Я не ручаюсь за правильность моего понимания того, что нам хотели поручить. Все-таки мы были только на втором курсе, а о том, чем занимаются институт и эта конкретная лаборатория и слыхом не слыхивали. Будто бы, надо было регистрировать спектры излучения паров каких-то химических соединений. В названии этих соединений запомнился намек на слово «керамика». Для превращения твердого образца в пар предполагалось использовать импульсный лазер. «Нащелкают материала на несколько статей!» - с заметным воодушевлением сказал завлаб и добавил, видимо, чтобы и нас воодушевить: «Первыми в мире! Никто нигде такого не делал!» Человек в темном костюме пожал плечами. Видимо это означало «пусть». Потом кивнул головой. И ушел.

Завлаб воодушевился еще больше. Откуда-то с полок он достал две отвертки, гвоздодер, большую белую тряпку и пустую литровую банку. «Это. Вам. Инструменты» - сказал он нам, зачем-то делая паузы между словами. Потом налил доверху в банку жидкость из бутыли. Запахло спиртом. Хмыкнул: «Огурец сами раздобудете» - и добавил: «Шутка! На работе не пьем». При этих словах он замахал обеими руками из стороны в сторону. Типа, ни-ни. Потом сказал: «Пошли!» И мы пошли за ним в соседнее помещение.

Вдоль комнаты там тянулись какие-то металлические конструкции. У одной стены стояли столы с неизвестными нам приборами. В центре на полу лежало несколько серых дощато-фанерных ящиков. Ящиков крепких и сделанных аккуратно. «Вот» - указал на них завлаб – «Распаковать. Осторожно. И протереть». И зачем-то уточнил: «Протереть тряпкой.  Смоченной в спирте. Методом окунания». Гене он вручил нетолстую брошюру: «Техническая документация. Изучить! Внимательно изучить!» Оглядел помещение, будто старался запомнить, как оно выглядело до нашего появления, и ушел.

Не скажу, что происходящее вызвало во мне энтузиазм. Во-первых, мне было непонятно зачем регистрировать спектры? Кому они нужны? А во-вторых, все выглядело как-то не по-настоящему. Не так я представлял себе научный институт и его сотрудников.

Ящики мы распаковали. И их содержимое достали и тоже распаковали. Мы не торопились. Протирать было нечего, и банка со спиртом стояла накрытая пластиной стекла. Лампы накачки не впечатлили. Выглядели, как обычные лампы дневного света, только маленькие. Сами цилиндры - толи кристаллы, то ли стекло. Почему их было два?  Цвет непонятный, какой-то фиолетово-красный. Тяжелые. Протирать их спиртом не решились, и без того чистые. Собрать твердотельный лазер оказалось проще, чем автомат Калашникова в школе на уроках военной подготовки. Время от времени Гена обращался к завлабу за дальнейшими указаниями.

Мы ходили в институт не каждый день и проводили там часа два. Что-то куда-то устанавливали, что-то прикручивали, соединяли. Работали то отверткой, то гаечным ключом. Все медленно-медленно. Будто бы с чувством, с толком, с расстановкой. Вдумчиво. Хотя, о чем там было думать? И наступил момент, когда сделано было все. Все, с точек зрения завлаба и нашей, полностью в этом вопросе совпадающей с его. Завлаб прошелся по лаборатории, осматривая установку. Хмыкнул: «А как мы проверим, что она работает?» «Давайте бумажку на пути луча установим» - это я просто так сказал. Завлаб с удивлением на меня посмотрел: «Правильно. Можно и бумажку». С удивлением, потому что до этого я обычно молчал. Они с Геной обычно беседовали. Я вообще разговорчив только с хорошо знакомыми людьми, и то далеко не со всеми. Поэтому произвожу впечатления крайне тупого.

Завлаб позвал молчаливого человека в темном костюме. Мы как-то успели узнать, что он здесь работает заместителем директора института по науке. На этот раз в выражении его лица просматривалась смесь удивления и небольшого оптимизма. Надо же, что-то сделать умудрились.

В состав установки входил источник питания – кубик со сторонами около метра (или немного больше), состоящий в основном из параллелепипедов огромных и, кстати, сильно тяжелых конденсаторов. К этому кубику был присоединен пульт управления – небольшая коробочка с кнопками и стрелочным прибором со шкалой в киловольтах. Кабель, соединяющий пульт управления с источником питания был очень длинным. И еще, только тогда мне бросилось в глаза, что пол от источника питания до входной двери устлан толстыми резиновыми ковриками. Сначала я искренне не понимал, зачем нужны эти коврики. Хотя шкала для измерения напряжения в киловольтах настораживала.

Мы все отошли от источника питания настолько, насколько позволяла длина кабеля.  А именно в коридор. Завлаб, он еще улыбался, нажал кнопку. Я смотрел на стрелку киловольтметра. Она довольно резво стала двигаться. Около шести киловольт мы все присели. Не специально присели, рефлексы сработали. Удар молнии так близко от себя мне наблюдать до этого не приходилось. В помещении лаборатории появился какой-то странный белый туман. Позже, осмотрев источник питания вблизи, обнаружили, что одна из довольно крупных гаек конструкции наполовину испарилась. Замдиректора традиционно не произнес ни слова. Он просто ушел. Завлаб перестал быть полностью и всем довольным человеком. Как-то сразу погрустнел. «Завтра приходите, будем работать дальше» - сказал и тоже ушел.

На следующий день мы увидели изменения. Завлаб совершенно серьезный и бритый, в чистом белом халате сидел за столом и переводил какую-то статью. Бутыль со спиртом исчезла. Нам он поручил отвинчивать гайки, что-то отсоединять и разбирать. Смысл работы Гене был почти понятен. Мне, увы, нет. Стало скучно и совсем неинтересно. Стало жалко времени.

Гена, кстати, продолжил туда ходить. Я перестал. Со временем ему даже стали платить зарплату. Более того, он распределился туда после университета. Правда, по прошествии времени, на встрече выпускников, узнал, что он занимается чем-то связанным с автомобилями.