Глава 3. День

ИСЧАДИЕ


       Книга 1. Хроники Агата.
       Часть 2. Рождение.
       Глава 3. День.



       Ночь с Нитой грела память, и даже набираемая скорость была не в силах умчать от этого. Широкая эстакада вела меня меж величественных жилых исполинов Агата. В тумане они были почти черными силуэтами из прямоугольников. На подрагиваемом спидометре прошла сотня. Морось расходилась по стеклу пред глазами. Тяжёлые тучи нагоняли уныния. Я косился на суровый брутализм моего города, что теперь не впечатлял.
       Таких событий у меня в жизни не было.
       После этой ночи все какое-то… постороннее.
       Побоища вынудили ехать долгим путём.
       Время жм;т.
       В наушнике то и дело слышно о новой драке. Когда я застал такое в первый раз, в начале месяца, событие выглядело случайным:

       Продуктовый магазин. Я стоял в очереди на кассы. В корзине у меня лежали ледяные кирпичи мясного концентрата и банки спортивных коктейлей. Я коротал время, перебирая знания историка, что стоял передо мной. Война островов за власть архипелагом представлялась ему так, будто он был там.
       Мужику лет пятьдесят, а у него воображение такое яркое.
       Ему бы режиссёром быть.
       В ту эпоху грохот битв тряс и скалы и океан.
       За мной тем временем встала домохозяйка с племянницей-подростком. Из-за стеллажей раздавалось цоканье каблуков, доносится детский голос:
       - Мам, ведь мяско должно из зверушек делаться, а мы покупаем его как пломбир.
       Женский голос в ответ:
       - В пломбирном мяске больше еды, чем в живом, котёнок. И ты вырастешь здоровее и сильнее.
       - Я видел, что из свинок и коровок льётся кровь, когда в них тыкают. А в мясном пломбире её нет. Это же так быть не может.
       - Но мы едим мясо, а не пьём кровь.
       Эти мать с первокласником вышли из-за витрин и встали к нам в очередь. Ребёнок, улыбаясь произнёс:
       - Почему?
       - Потому что в крови нет таких веществ как в мясе.
       - Ты же говорила мне, что кровь несёт вещества в мясо. Как в ней не может быть этих веществ? Ты что, опять обманываешь меня? Как и про доктора, который не сделает мне больно?
       - Нёмочка, ну не обижайся на меня за это, пожалуйста. Зато, видишь, ты теперь не кашляешь, и не чихаешь.
       - И надо было обязательно врать?
       - Ты бы не дал сделать тебе укол. Ты бы визжал и вырывался.
       — Значит, по-твоему, я трус?
       - Малыши боятся уколов, Нём.
       - Ты же говорила, что я у тебя особенный. Теперь я у тебя как все?
       Ребёнка не устраивало всё больше пунктов. Возможно, он забыл, что это мама:
       - А что мне сделать, чтоб ты мне больше не врала? Я же тебе никогда не врал.
       Теперь уже мать стала серьёзной, отрезав:
       - Так, Нэмрад, твоё здоровье и благополучие зависит от нас с папой. И как видишь – это у нас получается. И ради того, чтобы ты был спокоен, мы сделаем всё что нужно. Так что, не сомневайся в наших решениях. Понял?
       Ребёнок молчал. Мать спросила настойчивее:
       - Нёма, ты меня понял?
       Сын молчит. Мать нахмурилась, резко одёрнув мальчика:
       - Я вопрос задала!
       - Ты ещё и требуешь – холодно произнёс ребёнок.
       Он отшагнул от матери, смотря на неё с леденящей злобой. Делая очередной шаг назад, он принял решение. Такое лицо я видел лишь у спарринг-партнера на занятиях по рукопашной. В нас воспитывали спокойный рационализм. Мать этого мальчика, в негодовании, набрала воздуха для ругани, но… дитё прыгнуло на неё, поджав ноги. Шлепок ботиночек, шарк каблука об пол, краткий вскрик женщины, падающей на крестец. Все обернулись, увидев: у женщины стопа в туфле со шпилькой, сломана наружу под прямым углом. Её сын стоит в позе добивания, крича  на мать:
       - А я сделаю всё нужное, чтобы ты мне больше не врала! Поняла!?
       Мать стала орать, отодвигая сломанную ногу, а ее сын занёс кулак для удара ей по лицу. Спросил громче:
       - Я вопрос задал!
       Девочка-подросток шагнула к пацану, а другой ногой, со всей дури, сшибла его подошвой в лицо. Детская кровь мелкими брызгами окропила кафель, мальчик сложил спиной три полки с мясом, потерял сознание. Его мать завопила ещё громче. Тётка девочки закрыла рот обеими руками, в шоке. Мужик-историк загораживал меня рукой, отводя в сторону. Я же набирал на планшете скорую помощь. Девочка, глянув на окровавленную штанину, сказала сквозь зубы:
       - Маленькая мразь…

       Надземная магистраль, по которой я ехал, органично вплеталась в архитектуру города, совмещенную с работой его подземной структуры. Её монументальные опоры являлись станциями вентиляции подуровня, выполненными в форме людей, восстающих по пояс из земли, несущих дорогу на своих плечах. Матовые темно-серые колоссы несли эстакаду к центру. Гигантские профили их голов проносились мимо меня один за другим.
       Все дороги ведут в центр…
       Изредка мне встречались машины, на обоих направлениях.
       Вспышки злобы спонтанны, при этом правительство наложило на них единый гриф «секретно».
       Значит всему полагают одну причину.
       Если развивать мысль от этого:
       Я был свидетелем трёх таких событий. И умы дерущихся источали лишь слепой гнев.
       Вспомнился опыт врача, попавшийся мне полгода назад. На мой взгляд тот трактат прост и ясен.
       Психоэмоциональный фон человека имеет обьем, держимый в сомообладании. У каждой личности уникальное соотношение качеств в этих пределах: у кого-то больше гнева, у кого-то радости. Преимущество одного компенсируется недостатком другого, оставаясь в рамках самообладания. Каждый контролирует себя по-разному и имеет свою стойкость. Отклонение от этих пределов нормы считается патологией, в той или иной степени.
       По какой-то причине в человеке множится гнев, вытесняя другие эмоции.
       В наших реалиях это может вызвать или химический агент, или инфраволны.
       В итоге: гнев переполняет прихоэмоциональный фон, пока тот не выльется за грани терпения… в мир.
       И тогда происходит инцидент…
       Все вышеосмысленное сходится.
       Это объяснило бы преобладание детей на этой картине, ведь их ментальность еще в процессе формирования.
       Кому и зачем нужно делать такое с народом?
       Терроризм?
       Какими средствами такое возможно в наших реалиях?
       Мне не найти ответ без оперативной информации.
       Попадись мне Грэрард на глаза…
       Ууууууух, что бы было…
       Мозг генерала армии…
       Чита-а-ать…
       Я бы с разбега нырнул в его разум.
       Узнал бы столько всего полезного…
       Я бы в момент вычислил противника, проник в их КП и…
       А что бы я сделал?
       Ликвидировал?
       Я никогда не убивал человека.
       Кишка не тонка? Человека-то убить?
       Пусть он и враг государства.
       Да тут другое важнее:
       Убить проще, чем обезвредить, отвести, допросить.
       Убить – слишком просто.
       И потом: любой мозг – это информация. А мозг врага – нужная для победы информация.
       Если наши покровители не найдут и не устранят угрозу, наше государство станет… обителью зла.
       Город превратиться в зону боевых действий.
       Задача исключительной сложности.
       Надо найти способ влиться в процесс решения проблемы.
       А пока, начну предупреждать те угрозы, которые мне по силам.
       Надо обезопасить Ниту и Коэла. Ему всего 10 лет, а он уже побывал в отделении ГО.
       Как его изолировать?
       Что с ним сделать?
       Если зло по городу растёт так быстро, то счёт идёт на часы, и никто не знает, что этот малый натворит ещё.
       Нита сильная, она остаётся стабильной, надеюсь, сможет повлиять на сына. Хотя в ночь нашего знакомства мы употребляли запрещенные вещества, от которых расширяется сознание, но слабеет психика. Это тревожный фактор.
       Надо навестить её, как только она приедет с работы.
       Или как минимум, позвонить.
       Я поставил будильник терминале, чтобы не пропустить момент.
       Впереди, поперек под эстакадой шло шоссе Маркелина. Это пересечение обьединялось единой высокой панельной конструкцией из четырёх башен с помостами между ними. Всё это сооружение являлось наблюдательным постом городской охраны, с которого просматривались все четыре направления. В некоторых бойницах виднелись автоматчики. Часовые бдели там на обоих уровнях. На помосте снайпер: силует солдата с длинной винтовкой из-за спины.
       Я один на дороге. Остаётся дико уповать на то, что им не взбредёт проверять меня.
       К счастью я свободно миновал этот пост. Далее, через пару минут путь вновь постелился на землю. Теперь угловатые здания их стекла,бетона, и гранита, висли надо мной ещё грузнее.
       Через некоторое время я встретил ужасающее зрелище: вся дорога блокирована оцеплением. Там машины ГО, фургоны СМП, всё сверкает сигнальными маяками. Я подъезжал ближе, за оранжевыми лентами стали различимы колготящиеся медики, ГОшники. Я остановился в пяти метрах. На дороге, в крови, несколько трупов граждан. Медики обследовали и забирали тела убитых с асфальта, ГОшники охраняли периметр. Глядя на всё это, я испытывал стихийные горе и разочарование. Выпученные глаза были поджаты веками.
       Как же защищать граждан, которые убивают друг друга?
       Ком в горле.
       Может пора взять отпуск, чтобы заняться устранением угрозы?
       Я один такой, значит кроме меня некому.
       Тур отменить?
       Даже не представляю, насколько огорчится Этной.
       Ксилунь разозлится.
       Уна благословит, наверное.
       Горвин… горвин скажет своё слово, и я передумаю. Не знаю как он это делает. Наверное, работает его кал;ная локаничность. Редкое всегда на вес золота: как и слова Горвина.
       От безысходности, я повернул руль, и направился в объезд дворами. Двигаясь по очередной парковке вдоль детской площадки, я услышал крики и битьё стёкл впереди. Там за плотными зарослями кустов и деревьев был следующий двор, и там дрались люди.
       Мне что, и это придется огибать?
       Я остановился, ибо обхода нет: по сторонам длинные жилые высотки без арок. Путь только вперёд, ведь кусты – не стены. Сзади оцепленный участок шоссе.
       Рвать кусты мотоциклом неадекватно, но ради того, чтоб успеть в ОДТ, я могу в принципе…
       Подождать что-ли?
       Арктр будет вообще недоволен…
       В это время, из ближнего дома выскочила девочка, примерно моего возраста. Она развела на меня руками, плеснув мыслями в воздух: «Че ты ёпт!!! Ну давай, докапайся!». Быстрым шагом пошла на меня. Я же газанул вперёд, и она рванула за мной во все лопатки.
       Ёмана…
       Набирая скорость, я приготовился к драке.
       Мой реактор всегда рвет в отрыв со старта.
       Эта школьница нагоняет меня бегом, с такого-же старта.
       Ее атлетика мощнее моего реактора?
       Шта!!?
       Я начал отставать от неё, готовясь влетелть кусты вторгаясь в следующий двор, и проехать сквозь тамошнюю бойню.
       Плятсь, мчу в пясдэц!!!
       Стремительно близясь к растительности, я прикинул на глаз, где есть хоть какой-то просвет, изловчился и слегка вильнул в него. По байку и стеклу в раз прошмякали жесткие ветки, и я вырвался сквозь лситву на детскую площадку где жестоко дрались алкаши и подростки. Повезло, что они не передо мной. Бойня пронеслась в стороне, а девочка не пробилась. Надвигалась арка, с выездом на шоссе. Отпустив газ, я поправил мотоцикл в нее. Готовился обруливать попадущихся на пути людей на тротуаре.
       Вс;, прохожу.
       Я вылетел на многополосную дорогу.
       Блять тут же машины едут!!!!
       С одной стороны было две, да с другой одна. Пересекая полосы, и видя надвигающиеся машины, я несся в витрину супермаркета. Вдарил тормоз с креном. В дрифте, кладясь коленными контактными роликами на асфальт, я потянул руль на себя, таща колеса вперёд параллельно полосам. Ближняя машина дала долгий сигнал. Пришлось прижать защиту голени к дороге, чтобы погасить скорость. На исходе скольжения колеса ударили в отбойник, инерция выправила меня, и я упёрся правой ногой в бордюр. Тут же мимо пронесся автомобиль. Грудь трясется дыша порывами, руки скованы.
       Япать!
       …
       Япать!!
       …
       Япать!!!
       …
       Сука, на волосе от аварии.
       Дыхание не утихало. Эхо драки ещё доносилось с минувшего двора.
       По ходу дела, каждая прогулка теперь будет чревата.
       Ладно, Грёмка, спокойно.
       Собрались и едем.
       Это ещё даже не вечер…
       А впереди ещё ночь…
       Как гонять-то…
       Гонки-то как…
       Левый щит голени расцарапал…
       Я вновь сжал руль, и понял: мои руки дрожат.
       Руки… дрожат…
       Аж вот так вот…
       Я подождал, пока успокоюсь. Затем, вновь взялся за руль, и выкатился на полосу. Глубоко вздознув, я стартовал дальше.
       Из-за этой стычки я ещё больше выбился из графика, потерял время. Если не ускорюсь – опоздаю.
       Не хочу огорчатьй Арктра.
       Спустя несколько минут впереди показался въезд на подуровень.
       Наконец-то.
       В эфире прошло сообщение о том, что нейтрализованы драка во дворе.
       Где-ж вы раньше были-то…
       Катясь с горы под землю, я отпустил газ. Спуск длился пол киллометра. С высоты этого съезда , под землей, как и всегда, открывались эпичные индустриальные пейзажи: работа кранов, путей метро, транспортных лифтов… но сейчас это было неважно.
       В  такое время дня здесь не ходит частный транспорт. Я – один из немногих у кого особый график.
       Транспортный шлюз: герметичный тоннель со стеклянным полом и подвижными арками. Я ехал по нему, пока сзади опускалась массивная дверь. Каждая арка, которую я миновал, изучала меня камерами и сканерами, аппараты меняли позиции по раме, снимая меня то сверху то сбоку, при этом они издавали чуть слышное жужжание и щелчки. Под полом объективы и рентгены двигались краткими тактами, фотографируя меня насвозь. Я ехал медленно. По завершению программа заключила, что я друг, и передняя дверь начала подниматься.
       Поехали.
       Наконец я влился в техническое дорожное движение первого этажа промышленного подземелья. Грохотали фуры и поезда, подъемники носившие вагоны и автомобили между уровнями трасс. Впереди железнодорожный переезд, закрыт. Там мчался пассажирский поезд метро. Когда тот кончился, за ним ещё ехал грузовой состав, пришлось долго ждать. Вагоны были с разнообразным грузом: промышленные реакторы, автомобили, пустые платформы. Я посмотрел на часы: ничего нового. Я не знал, чем пока заняться.
       Внутри всё спокойно.
       Странно, тут грохочет всё, а мне спокойно.
       И тут я понял:
       Здесь нет злых людей.
       Раз они только наверху, то значит инородный агент имеет территориальное воздействие?
       Ведь на подуровне не было происшествий связанных с агрессиией.
       Надеюсь федералы додумаются до этого и запрут народ в убежищах.
       Грузовой состав проехал, оставляя за собой вихрь. Минута, и шлагбаум поднялся. Движение возобновилось. Даже во время маневров между тягачами, меня не покидала мысль о природе массовых беспорядков в городе.
       Сегодня я не буду на АПИРО. Придется пропустить стрельбы и тактические учения.
       Мне нужно будет как можно скорее после смены связаться с Нитой. Узнать как она.
       К тому времени она должна будет уже вернуться с работы.
       А ведь ранее я и ездил в ОДТ ради вечерних стрельб по большей части.
       Мотор мурлычит, скорость около 80. Я катился уже по более узкой дороге мимо ответвлений, над которыми светились надписи: «информационный отдел», «отдел снабжения», «архитектура» и многие другие. Я свернул в тоннель под надписью «транспортный отдел». Гигантские автоматические ворота инженерного сектора, грохнув, двинулись за мной. Там путь шёл на подъём, а как дорога выровнялась, вновь начались распутья на подсекторы: «Железнодорожный транспорт», «Воздушный транспорт»… я свернул в туда, где написано «Дорожный транспорт». И вот: миновали врата, над которыми была надпись «Отдел дорожного транспорта». Здесь был очаг техногенной атмосферы подземелья: дрожь жаркого воздуха уносилась в вытяжку от лазерного цеха, всюду искрились сварки, рабочие в черных комбинезонах, с оранжевыми полосами, увешанные аппаратурой, занимались различной производственной деятельностью. Я ехал на нейтралке, среди готовящихся автомобилей и мотоциклов, стоявших на этажах парковки по краям, так называемой «взлётки». Двигаясь по ней, я приближался к въезду в главный цех, где меня ожидал сам Арктр, курящий в компании нескольких работяг. Я остановился в метре перед ним.
       Начальник, на котором был рабочий комбинезон без магнитных креплений, придирчиво осмотрел меня. Я заглушил мотор, поднял стекло шлема. Арктр произнёс, выпуская дым:
       - Ты опоздал. На таких-то колёсах. Что случилось?
       Я серьёзно посмотрел на него, ответив:
       - Наш город сходит с ума, дядь. Народ япаниину творит. Это трындец.
       Баррэкт вступился:
       - Это точно, босс. Люди нынче звери, съедят подреберья. Я, пока чехлил сюда, три мясорубки обогнул.
       Арктр не реагировал. Просто сказал:
       - Приоденься. У тебя сегодня ответственное дело.
       Я покивал, и начал шагать на байке в сторону своей парковки.
       Будучи полноценным работником ОДТ, я ходил через служебный шлюз. Здесь каждый заступающий раздевался, проходил санобработку, и облачался в свой ИНС. Комбинезон был сложен в устроистве и прост в обращении, легко одевался и подгонялся. В его поясе находились секции с малыми реакторами, обеспечивавшими работу  климат-контроля и вентиляции. Эти же реакторы питали аппаратуру, которую работник примыкал к магнитным ребрам. Я застегнул на себе комбинезон, натянул подшлемник на голову.
       В ремонтном цехе, по пути к рабочему месту, я брал со стоек нужные инструменты, и крепил их себе на магниты: мульти-ключ и мульти-вёрт на грудь слева, чтобы лёжа под машиной, они были под другой рукой, сварка на запястье, фонарь на подшлемник. Рентген очки на глаза, респиратор на лицо. Меня ждал бронеджип, у которого нужно проверить проводку. Также мы с Баней должны были приварить к кузову кронштейн для тяжёлого пулемета.
       Ну что, поехали что-ль.
       Арктр и Иллона курили в его офисе, наблюдая за нами сверху.
       - Сколько у нас ещё времени? – спросил Арктр.
       Они стояли перед стеклянной стеной, смотрели на нас. Работа кипела. Я прошёл к своему объекту: из-под этого джипа выглядывали Барины ноги. Я включил очки и тоже полез под машину. Илона:
       - Не больше двух дней.
       Арктр:
       - У нас все готово?
       - Да.
       - Что там у Олькура?
       Иллона рассказала:
       - Оружие доработано. Креплений наклепали. Техника в боевой готовности, почти, сейчас Грёма там доделает и всё.
       - Сколько у нас людей?
       - Личный состав триста пятьдесят два человека.
       Арктр рассудил:
       - Получается, мы можем больше людей отделить на обеспечение.
       - Рота материального обеспечения?
       Кивая, Арктр говорил:
       - Стан возглавит роту обороны. Олькур – штурм. Ты – спецназ.
       Оценивая лидерство Арктра, она выразилась:
       - Ты в бездну шагаешь, вершитель Аркр Сайленс.
       Арктр сделал последнюю тягу, туша сигарету об подоконник, отрезал:
       - Таков мой план, вершитель Иллона Юран.

       Я смотрел сквозь дно автомобиля на лабиринт проводов и скопление агрегатов. Баррэкт откручивал щиток под люфтующим креплением кабелей. Я настраивал для инструктора мультиключ.
       Сквозь днище мы визорами видели спутанность проводов. Но их состояние можно было понять только невооружённым глазом. 
       Вдруг они окажутся непригодными, и придется идти к Левше за новым сегментом проводов…
       Баря спросил:
       - Ну что, разогнал свой аппарат? Баланс не нарушился?
       Я:
       - Не. Там просто угол заборников поднял, теперь не взлетаю.
       Баря усмехнулся:
       - Грёмка, ты чел конкретнейший просто. Ты понимаешь, что если на такой скорости грохнуться, то от тебя на дороге только кровавый шлейф останется?
       - А кости?– серьезно спросил я.
       - А кости, те которые не повтыкаются, можно будет занюхать.
       Я усмехнулся, спросив:
       -  Интересно, это бы вштырило?
       - Прах твоих костей бы вштырил, в них же осело ширево всякое.
       Я боюсь действия наркотиков. Под ними я вижу одну и ту же ересь. Однажды я словил под ксеноном такой приход, что у меня…

       Во дворе крепости, я шел вдоль стены и влазов. От слэм-зоны меня отделяли бетонные панельные колонны. Слэм роился ближе к сцене, где в огне кем-то яростно исполнялась музыка, всячески избивавшая пространство. Хлопки ксенона во рту уже стихали. Гнёт воздействия веществ обращал настроение в едкую радость.
       Ну, кто здесь обеспечит мне смех и радость?
       Коварно озираясь, я выискивал чего бы отжечь. У подножья влаза встретился неподвижный человек в балахоне, чья голова покрыта глубоким капюшоном. Тогда подобных смотрителей было лишь несколько человек. От их капюшонов по телу тянулась тень до самого пояса, и она не менялась от освещения. Во мраке капюшона сияли два алых глаза.
       Пошел приход.
       Они все также недвижимы, будто отдельно от мира. На окрайне слэм-зоны подергивалась обнимеющаяся пара: парень и девушка. Идя близ них, я ужаснулся: ребята оказались сросшиеся тазами, и судя по их движениям, внутри их сращения, происходило пульсирующие соитие. Я понял, что пялюсь на них в упор, а они же, ехидно глазели на меня, насмехаясь, и… поманили пальцем к себе. Я вздрогнул, и прибавил шаг. У следующей колонны я увидел: Ксилунь жала локтем к бетону горло мальчика. У неё всместо дрэдов, копошились по спине длинные многоножки, светящиеся во всеобщем мраке. Аморальность происходящего тягучей едкой патакой наполняло осознание. Девочка лезла ребенку в ширинку. У того вместо волос из головы росли дождевые черви. Он смотрел на неё в яром нетерпении: вот вот возьмет девочку, которая на целых шесть лет его старше. Но увиденное заставило менях отшатнулся: в его ширинку она погрузила руку по локоть… куда-то в туловище. Анатомия сразу обрисовала мне: у мальчика там влагалище. Но откуда-то я точно знал, что это парень.
       Наконец я добрался до решетки, за которой был бар. Обойдя ее, я упал локтями на стойку.
       Здесь-то я не увижу ничего жуткого?
       Бармен раздавал коктейли сосверхъестественной скоростью.
       Как двумя руками подавать пять напитков одновременно?
       У него из спины расли щупальца, взбалтывающие напитки. 
       Вот это мне башню корёжит…
       Как можно обыденнее, произнёс:
       - Здарова. Сделай как обычно.
       Он, не тормозя, кивнул мне, и два из его щупалец, начали готовить нефть.
       На соседний барный стул сел тот ребёнок с червями. Из его штанов торчал член.
       Да вашу-ж дивизию…
       Вы что, меня преследуете что-ли…
       Ксилунь набросилась разинутым ртом на его член, поправляя свои читальные очки. Из-под её, охватыйвающих фалос, губ, вытекала серая мажущаяся масса с прожилками мазута.
       Что у меня за мозг, раз он делает такое под наркотиками?
       Щупалец бармена придвинул мне готовую нефть, на что я с испугом глянул ему в весёлые глаза. Он спросил:
       - Ты чего, Грёмыч? Чертей увидел?
       Я и выдал:
       - Вижу, братух. Вижу.
       Бармен застыл. Вблизи все замерло. В тиши лишь причмокивала глотка Ксилунь, членом. Мальчик сказал:
       - А сколько дырок у тебя ещё есть?
       Вдруг из ее насилуемого рта начали отрыгиваться оранжевые гущи с черными копошащимися кусочками, ощутился запах ржавчины. Девочка проморгалась, ерзая бровями, и из ее складок на лбу проступил небольшой пульсирующий трехлубый сфинктер, уходивший нижней щелью в межбровье.
       Чееегооооо?...
       Ребёнок вышел из её рта, дав извергнуться пористому языку с основными клочьями мути, он был весь усыпан темно зелеными волосами. От запаха коррозии у меня сморщилось лицо. Член оказался покрыт дрожащими ожогами. Ребенок ухватился за склизские гусеницы на голове Ксилунь, и начал грубо впихивать член в лобное отверстие, кое было столь мало, что приходилось продавливать. От его рывков, с ее лица стали сваливаться читальные очки, звучали отвратные чвяканья. У меня подступило к горлу, я залил это нефтью. Но вняв общую тишь, эта пара замерла. Я поставил стакан и осмотрелся: на меня озадаченно пялились невообразимые всяческие чудовища. Жирный волосатый мужик со светящимися круглыми глазами, к которому цепями привязан труп ребенка, лицом к паху. Вибрирующая в пространстве тень человека, одетая в похоронный костюм. Бесформенная мясная масса, состоящая из ртов и пальцев. Топчущееся на месте скопление лап насекомых, размером с меня. Жирдяй с телом на туловище, надел на себя его рот, будто прикрыв свой срам.
       От испытываемой смеси отвращения и страха, я невольно вжималься в барную стойку.
       Пойду-ка я лучше отсюда. Все равно с таким страхом ничего нормально не воспринимается.
       Нет смысла делать что-либо.
       Этною так и скажу: у тебя в клубе я объелся дряни до чертей. Хочешь, увольняй.
       Хотя куда он нахер денется…
       Я норовил встать и направиться к герсе, но боялся близи с этими уродствами. Один из ртов мясной массы почесался пальцем, растущим из его угла, а другой – высунул из себя глаз, присматриваясь ко мне. Где-то за ними стоял человек в багровой рясе с глубоким капюшоном, в его тени, что была до пояса, в месте где кроется лик, сияли два алых зрачка. Он распахнул рясу: в этом мраке мне открылся озлобленный рогатый череп козла. В мозг, почти не слышно, но очень остро, вкрался сухой шепот:
       - Рано…
       Я подносил стакан нефти ко рту, но бармен вновь одёрнул меня:
       - Грёма, рано ещё. Тебе ещё пять песен играть.
       Я поднял на него глаза: обычный приветливый человек, которого я знаю уже пару лет. Я не стал подавать вида что секунду назад меня дико крыла лютая дурь, заставившая бояться, как котёнка.
       То был разгром для моей самооценки. Такого страха я не испытывал никогда. И моя сверх-человеческая психика, со всеми опытами, была так запросто обманута всего-то каким-то химическим веществом. Наркотики – это реально опасно.
       Особенно ксенон…

       Ключ, которым я затягивал деталь, соскочил с крепления.
       Даже в мыслях название этого химиката вызывает дрожь.
       Я опомнился, как следует, и продолжил работу.
       - Что тебя отвлекает? – спросил Баррэкт.
       - Да… про наркоту вспомнил тут.
       - У тебя проблемы с ней?
       - В смысле?
       - Она тя контролит что-ли?
       - Не. Воспоминания пугают.
       - А оно того стоило, чтобы эти воспоминания по сей день отвлекали?
       А ведь тут два конца.
       Не иметь таких воспоминаний – это счастье.
       Но: познав на своей шкуре такой мощный и настоящий страх… становишься готовым… и к такому.
       В любом случае сейчас уже не понять, каково это: не знать этой жути.

       Спустя пару часов я уже работал под другой машиной, один, в покое со своими мыслями. Просматривал рентген-очками ходовые части, я заметил неполадку: немного отклонён угол гиро-кардана.
       Такое устроиство имеют только элитные машины.
       Всех подробностей я и сам не знал. Я также не знал, как к нему пробраться, и что для этого открутить.
       Но у меня есть телекинез.
       Размеры детали и простота нужного действия позволяют. Я сосредоточился, обнял волей кардан, и напряг мозг с целью, которая воплотилась: сторона гиро-кардана сместилась, сочленившись с входом в нужный мост. Убедившись в стабильности, я отпустил внутренности автомобиля и выдохнул.
       Со стороны выглядело, будто я неподвижно смотрел на днище, задержав дыхание.
       Рабочий день завершился раньше срока, для меня. Арктр с Иллоной это видели.
       Мы втроём зашли в курилку: я Арктр, и Иллона. В решетчатых стенах бурчали вентиляторы. Мы расселись на металлические скамьи . Иллона спросила:
       - Ну что, Грэми, готов к своему дню рождения?
       - Ну это же торжество, в не битва. Тут то…
       Арктр глянул на меня из-под бровей, сказал:
       - Тебе уже четырнадцать. Это серьёзный возраст. Будешь полноценным. Есть планы?
       Я ответил тут же:
       - У меня всё хорошо.
       Благодаря вам…
       Иллона:
       - Слушай, а вот про будущее: по военной связе пойжешь?
       Да посмотрим, как череп ляжет…
       Я во многих стязях шарю…
       Вмешался Арктр:
       - Прислушаешься к своему нутру и выберешь путь.
       Я кивнул. Арктр добавил:
       - Всю мудрость всё равно не накопишь.
       Он будто насквозь меня видит.
       Я:
       - Ну для начала, попробую увидеть хоть что-то кроме Агата. Исход зовёт меня на гастроли с ними.
       Наставники обеспокоенно переглянулись. Иллона спешно спросила:
       - На твой день рождения там много народу будет?
       - Да как обычно.
       Иллона сразу:
       - Гонки будут?
       - Будут, Лоня, как всегда… - Я затушил сигарету.
       Сколько время?
       Нита на работе.
       Коэл в школе.
       Я встал и спросил
       - Может уже пойдём на стрельбы?
       Арктр тоже затушил, и мы пошли.
       По логике, школьные занятия должны отменить.
       Мы направились к шлюзу эвакуации. Это была большая составная металлическая дверь, четыре метра шириной, три – высотой. Там уже ждали несколько коллег. Один из них сказал:
       - Баря просил его подождать, он там доделывает.
       Ключ-карта шлюза есть только у Арктра.
       Вскоре Баррэкт подошёл, еще с тремя собратьями по цеху. Иллона кивнула, сказав:
       - Прям, все в сборе.
       Арктр прислонил свою карту к терминалу и раздались массивные шелчки затворов. Гигантская дверь начала раздвигаться. Рабочий сказал, с облегчением выдыхая:
       - Вот оно…
       В очередной раз мы шли по ветреному коридору. Стоял гул вентиляции. Пыль на стенах лежала покрывала соединения по направлению ветра. По ходу, беседовали о машинах, об оружии.
       Каждые учения проходят все серьёзнее, будто завтра война.
       До шлюза на полигон остаются лишь метры. Я уже предвкушаю:
       Родное оружие в руках…
       Сердце начинает прыгать от радости.
       А штык-меч… родненький…
       - Грэмс, ты куда это так ускорился? – спросил Баррэкт.
       - Хочу поскорее тебя уделать.
       Кто-то усмехнулся. Иллона с Арктром вновь переглянулись. Арктр достал очередную ключ-карту, уже от шлюза в АПИРО. Каснулся терминала, переборки стали подниматься.
       И вот мы на полигоне, пропахшим реакторным охладителем. Нас встретил капитан Кин, и два его зама. Все трое в монохромном цифровом камуфляже. Олькур держал штурмовую винтовку с глушителем и длинной оптикой. За ним стояли светловолосый солдат, в чёрном берете, и кудрявый здоровенный блондин с пулемтом во весь его рост. Солдат в берете был хорошо знакомый мне завхоз, позывной Левша. Я брал у него крепления для орудий на бронеджипы. Здоровяк же больше работал в ремонтном цехе, позывной Стан.
       Капитан Кин поприветствовал нас. Арктр сказал ему:
       - Ты уже во всю готов.
       - Да. Уже не за гоъами. Сейчас отъабатываем последние штрихи. Я уже обоъудовал наш ЦПУ – хвалился зав полигона.
       Они готовятся к чему-то серьезному. Неужели они думают, что это бешенство перерастает в войну?
       - Хорошо – кивнул Арктр.
       Будучи на должности начальника АПИРО, капитан Кин был командиром РМО.  Олькур – боевой офицер,  прошедший две войны.
       Идя на полигон, народ вооружался. У своей стойки, я любовался собранием экипировки. Не сдержавшись, я сграбастал со стойки пистолет-пулемет, и сжал покрепче его ребристые рукояти.  Коллиматор еще был на нем как я и разместил: на верхней панели, с креном влево, к глазу.
       Оружейное порно какое-то…
       Остальные брали карабины, автоматы. Я же, размотал с приклада ремень, и повесил оружие на плечо. Затем я вынул из нижнего яруса пирамиды кабуру с пистолетом и прижал её к магнитам на правом бедре. У стола боепитания я взял Три магазина: один я сунул в пистолетную рукоять, отчего раздался сладкий пристяжной щелчок, а остальные примагнитил к ребристым креплениям на левом бедре. Я даже не заметил, как поместил кобуру со штык-мечом за правое плечо.
       Твою дивизию как же классно!!!
       На худой атлетичности Олькура и Арктра, элементы экипировки заметно выступали: кобура, барабаны с патронами, сенсорика на голове.
       Обращали на себя внимание пистолеты-пулемёты на бедрах Иллоны, к ряду с магазинами для них. Иллона много крупнее меня, потому ПП, который висел у меня на плече, легко умещался у неё на бедре.
       Я резко отвел затвор - сладкий металлический шарк, отпустил – затвор звонко клацнул обратно. Я глубоко вздохнул.
       Реактор приведён в боевое положение…
       Ах, как хорошо…
       У штативов оружия ближнего боя, Баррэкт взял метательные топоры. Иллона обнажила свои локтевые мечи. Иллона и Стан сделали эти оружия  в его мастерской. Умей я там работать с аппаратами этой кузни, мог бы сделать из своего меча абсолютное холодное оружие.
       Как обычно, учения начинались с разминки: кто в круг, кто на рубеж. Мы подошли к исходным позициям на стрельбище. Предохранители сняты. Стволы подняты. Арктр прицелился в оптику своего карабина. Голографические мишени, будто, приготовились уклоняться, начали ездить в разные стороны, на земле и высотах. Были и те, что убирались в пол до плеч, эмитируя залегание. На статичные цели мы уже и внимания не обращали. Пространство плавно наполнилось стрельбой, разросшейся до сплошного грохота. Я положил четыре мишени подряд и пятая – промах. Следующие три – попал, девятая – мимо. Арктр заметил мои погрешности, прекратил огонь, и подошёл ко мне. Я всё стрелял, старался попадать. Когда понял, что за мной стоит и Иллона, остановился, даже не пытаясь противостоять её энергетике.
       - Что не так Грэмиэн? – холодно спросил Арктр.
       Иллона спросила у него:
       - А что не так? Меткость для ПП очень даже.
       Недовольный Арктр, почти перебил ее:
       - С коллиматором? Грёма, что за хрень?
       Иллона поместила стволы на бедра, сложила руки, и вняла ситуацию.
       А ведь я действительно догадываюсь, что за хрень: тревога о Ните и Коэле не даёт собраться.
       Настолько сильная эмоция, что я не могу сладить с ней.
       Ну эт ж первый раз такое чувство, можно понять…
       И всё же будучи собою недоволен, я рассказал:
       - Я с девукшкой познакомился….
       - Уопаньки!!! – выпархнуло из уст Иллоны.
       - До ну накуй… - прервав стрельбу, издал Баррэкт, выглянув из секции, что через три от нас.
       У него слух как у летучей мыши.
       Арктр сжав губы, почесал пальцем висок, и его брови вновь залегли под очки. Он задал вопрос в неожиданном стиле, но все тем же бетонным тоном:
       - И чем же эта особа… тебя зацепила?
       Ладно, от этих двоих все равно ничего не скрыть…
       - Дядь, мы с ней сексом занялись на ста.
       Слова прозвучали в миг затишья, потому люди замерли, и стрельба много утихла. Арктр сначала не понял. А Иллона же, усмехнулась столь тихой езде.
       - Что за машина так держится на ста? - не унимался Баррэкт.
       Арктр понял, кивнул, говоря тихо:
       - Вот такие критерии да?
       Я скромно сказал Баре:
       - Это мой байк.
       Шок окружающих обогатился замешательством, к которому я еще добавил невзначай:
       - И-и-и… у неё нет ног.
       Кто-то открыл рот, кто-то переглянулся… Олькур с Левшой оценивающе кивали. Змей юморно похлопал.
       Тишину тихо взорвал Арктр:
       - Ну, весьма уникальная личность.
       - Очень-очень уникальная – спешно согласился я.
       Я безнадёжно поднял оружие на мишени, всмотрелся в белую точку коллиматора, начиная концентрироваться с нуля. Создание кинетического коридора сейчас кажется невероятным. Баря произнёс стихотворно, со своей хрипотцой:
       - Ну… по ходу это… - выдержал картинную паузу и твёрдо завершил – …любофф.
       - Так точно – отрезал я и выстрелил.
       Иллона опустила руки на свое оружие, глядя на меня, усмехнулась. Арктр сурово покосился на неё, от чего её улыбка стекла в сожаление, а глаза опустились в пол. Я чувствовал их негодование, но мысли о безопасности Ниты и Коэла все тянули на себя.
       Спустя час стрельб, у нас был час спарринга в песчаном круге. Ближний бой каждый вел по-свойски. Я любил поработать со всеми понемногу, сочетая виды, дабы не привыкать и не акцентировать на чем-то одном, в ущерб другому.
       Нет, ну все же: откуда у автотехников такая боевая подготовка? Рано или поздно, хоть даже будучи уже стариком, но я докопаюсь до этого.
       Тем не менее, мне было безумно интересно исполнять на практике опыты инструкторов по техникам рукопашной, у кого сугубо свой индивидуальный стаж в этом.
       Баррэкт пытается пробить мои нервные сплетения, и так как это техника ударов, причём весьма изощрённых, я купирую его бесконтактным боем или заломами. Арктр бил суставами, в этом случае заломами и бросками не одолеть, тут уклонись или отбей, и лучше увернуться, потому что в блок от этого оппонента прилетает так, что сносит. Однажды у меня от его колена локтевая кость треснула. Иллона может вынуть любой сустав, я вообще не знаю, что с ней делать. Олькур в своё время дал мне знания бесконтактного боя. Со Станом я ничего не мог сделать, потому что я в его руках, как игрушечный. Левша любил оборачивать мою кинетику против меня.
       Под конец проходили бои с прикладным оружием.
       На моём личном терминале сработал будильник.
       Пора к Ните.
       Предстояло самое тяжкое: впервые в истории я покидал нашу военную святыню, не окончив тренировку. Для всех присутствующих это было потрясением. Но как не странно, у большей части собратьев на лице было больше скрывание эмоций, нежели какой-либо шок.

       Я нёсся по магестрали. Федералы в эфире шелестели. Мне пришлось остановиться, чтобы подождать, пока не кончатся беспорядки на пути, без вариантов обхода, из-за других бунтов. У городской охраны для этих инцидентов уже введёно кодове обозначение: Брежь. Той или иной степени или численности. Я открыл шлем, и достал свой терминал. По средствам некоторых програмных хитростей, я получил изображение нашего сектора с орбитального спутника и дронов “Воздух”. По задымлениям можно понять, где дерутся, но из-за облачности их не видно.
       Пока я ждал, решил связаться с Нитой.
       Гудки прервались её настороженным голосом:
       - Дааа?
       Ух ты-ж блин…
       Как трудно составить предложение с посылом, которого никогда в жизни не делал…
       Я собрал слова в порядок, и произнёс их:
       - Привет... Нита. Как ты?
       - Нормально. А что такое?
       - В городе творится анархия. Я...
       Показать себя учтивым — надоедать.
       Показать себя жёстким — оттолкнуть.
       Не проявить ничего – обделить вниманием.
       Грэм, ну что ты как дитё…
       Выдержать паузу ещё дольше — быть тормозом.
       Выход: избрать среднее.
       Красивый выход: быть самым открытым в мире, потому что таких больше нет.
       - …и я позвонил — подытожил я.
       Видимо она обдумывала, как это понять, отвечая:
       - Ну... вот. Я нормально.
       - Коэл?
       - Он в школе.
       - Вечером? – удивился я.
       - Там у них расписание… стоп: ты чего это спрашиваешь-то?
       Ну… вот оно и наступило…
       Это мои первые начинания, в настоящем пробитии… настоящего льда. Я произносил, собирая фразы на коленках:
       - Тут такое дело... серьёзное. Школы не застрахованы от вспышек злобы, что сейчас итак везде среди детей.
       Нита немного переварила мою беспардоннсть,  ответив:
       - Но у меня нет денег на репетитора.
       В наушнике прозвучало сообщение:
       - База семнадцатому.
       - На связи.
       - Брежь три, шоссе двадцать один, сектор под контролем.
       О. Это сигнал мне.
       Если я по-свойски спрошу «Я заеду?», то оттолкну нахальством.
       Если скажу по-обычному: «Мне нужно тебя увидеть» - оттолкнет наглостью.
       Стоп, я же могу просто сказать это без своей машинальной харизмы, тогда будет не борзо, а тепло.
       Я гений.
       Прервав мысли на повороте, я спешно сказал:
       - Нита, можно увидеть тебя?
       Не так вышло. Ну, как есть.
       Она мешкала, промямлив:
       - А ты меня не укусишь?
       Фигасе!!!
       Так, дорога, собрались.
       - Посмотрю на твоё поведение — сказал я в двух ключах.
       Нита:
       - Ощущение, будто я бабушка Красной Шапочки, которой позвонил волк.
       - Я же не планирую съесть Коэла.
       Нита усмехнулась, сказав:
       - Приезжай.
       И я ускорился.
       По приезду припарковался у её бежевого углового здания. Придя к её квартире, я был приятно удивлён готическому дизайну входной двери. Она открыла.
       Я вижу Ниту в её собственной квартире!)
       Она смотрела на меня с подобными мыслями. Отшагнула назад, я вошёл.
       - Привет.
       - Привет...
       Я кликнул кнопки на ботинках — пряжки отстегнулись, и я вышел из обуви.
       - Как ты в них ходишь? - спросила Нита.
       - Так я и не хожу — пожал я плечами — я езжу.
       Пока я отстёгивал наручи, она осмотрела мои ролики на коленях и лодышках, выглядывавшие из защиты. Подметила:
       - То есть если ты упадёшь, то покатишься?
       Стоп...
       Законы физики, иннерциии...
       Если грамотно задать кинетическую энергию, да сгруппироваться, то на этих роликах можно прокатиться и без мотоцикла.
       Нита, это по истине клёвая идея)
       - Да... я покачусь... — ответил я, увлечённо представляя выполнение этого трюка - ...ещё как покачусь...
       Нита улыбнулась, приглашая меня в гостиную. Она уселась на угловой диван, похлопав по нему рядом. Я присел возле нее, поставил локти на наколенники, сложив пальцы… смотрел на неё.
       Никогда не был так рад видеть кого-то...
       Как бы я не хотел быть ближе к Уне и Иллоне…
       Но для них я так и буду оставаться дитём, который пришел к ним в отчаянии за любым заработком.
       Сейчас мои исходные данные много круче. И даже при том, что я не многим старше, я все же дерзну начать с чистого листа отношения с Нитой.
       Мои глаза обретали холодную решительность, потому Нита спросила:
       - Ну чего ты так на меня смотришь?
       Я сказал в ответ:
       - Я никогда не видел таких людей как ты. И я рассматриваю тебя, мне интересно, любопытно, и я...
       Переживаю за вас…
       - Что? – мягко настаивала она.
       - Я...
       Нита всерьёз задумалась, видя моё растущее беспокойство, ожидая ответа, который во мне не сдержался:
       - Я переживаю за вас, хоть ты тресни.
       Она удивилась, и потупила взгляд в пол, найдя слова:
       - Грэм, я не привыкла, что за Коэла переживает кто-то кроме меня, а уж тем более, за нас с ним. И я не думаю, что это столь необходимо, переживать за нас.
       Да ты что-то попутала, мать!
       Возмущение гасим...
       Только не повышай тон, Грэм.
       Сдерживая рычание, я произнес:
       - Мы познакомились, только потому, что ты не уследила за ним.
       - Я знала, что он ходит в то место. Я слежу за ним, он не знает. Не говори ему.
       Мои брови поднялись в приятном удивлении. Но и при этом, я подытожил:
       - Но он все равно оказался в отделении ГО.
       У неё не укладывалось в голове, что подросток учит её жизни, а ей на это нечего сказать.
       Я добил:
       - Ты уверена, что сегодня, школа не закончится для него изолятором или больницей?
       И контрольный...
        - ...которые итак уже переполнены такими-же детьми...
       Она посмотрела на меня, ответивх:
       - Мы же не можем постоянно сидеть взаперти в квартире, в конце концов, потому что это не бомбоубежище. Нет генератора, припасов еды. А если это и организовывать, то нет места, где всё хранить.
       Мда, походу до убежишь итак не далеко.
       Я:
       - Ну, это же не продлится так долго, Нит. Федералы что-то придумают. А пока давай, изолируем его от открытых мест.
       - А ты уверен, что найдут решение? Вдруг это так скоро не кончится?
       Тут уже я сражён:
       Не уверен…
       В этот момент меня, будто на полной скорости разнесло об крепостную стену, потому что...
       Увезти Ниту с Коэлом из Агата?
       Отказаться от турне с Исходом?
       Она добила:
       - Ты хочешь, чтобы я попросила сына прогулять школу?
       Я спешно кивал.
       Нита решалась на звонок сыну, пока я думал об остальном.
       Как отреагирует Этной на мой отказ...
       Как отреагирует Арктр на мой отьезд...
       Что скажет Иллона...
       Что скажет Горвин...
       - Привет Коль — говорила Нита в телефон, пуча на меня глаза от абсурда  — давай-ка ты придёшь домой.
       Из динамика я слышал удивленную реакцию ребенка:
       - Эээ, что? Что-то не так?
       - Я за тебя переживаю. Такая обстановка... мне будет спокойнее, если ты будешь рядом.
       - Это странно, чтобы ты сама просила меня... насколько же все плохо?
       - Ты же видел в новостях.
       - Я про другое, мама: ты опять под кайфом?
       Стоп что?!
       Нита виновато:
       - Нет. Я действительно переживаю.
       Так вот какие у нее отношения с сыном?
       А чему я удивляюсь... я же помню, что мы употребляли в клубе...
       Но чтобы вот так вот? В семье...
       Я смотрел на Ниту, осознавая весь ужас.
       Воспитание сына, в не всегда адекватном состоянии...
       Будущей взрослой единицы социума...
       Вчера я видел ее разум. Узнал всю личность и данные, даже про наличие сына, глянув разок в глаза... но при всех этих сверхспособностях, я не узрел главную проблему.
       Хоть я и больше чем человек, я все равно дебил...
       Неужели страсть к ней не дала увидеть её пороков?
       Психика защитила?
       Надо что-то делать с тем и этим.
       Проблема исполинских масштабов, сформировавшаяся много лет назад из-за увечья...
       А я всего один.
       Как со всем этим разобраться...
       Ведь это надо изменить целую личность. Такие подвиги совершаются путём жертв.
       Как на зло: мне не встречались наркологи… адиктологи…
       Чем пожертвовать?
       Собой можно?
       Можно собой. Испытать судьбу, так сказать.
       Мне придётся многим рискнуть, но я попробую.
       И начну прямо сейчас.
       Исправим то, что возможно в этой ситуации.
       Купируем фактор наличия наркотиков.
       Когда она закончила разговор по терминалу, я начал свою небольшую антинаркотическую диверсию: на спех состряпав на лице ажиотаж, я спросил:
       - А у тебя что, есть дома… есть чё?
       Нита удивлённо покосилась на меня, спросив:
       - Ты что, услышал отсюда Коэла?
       - Да.
       Она стыдливо отвернулась, тихо пробурчав:
       - Вот так вот оно получается...
       - А что за тема? Бахнем? - изобразил я нетерпение.
       Нита удивилась, что я, будучи голосом разума, вместо осуждения, предлагаю бахнуть. Она озадаченно спросила:
       - А ты не станешь нахлебником?
       - Ты же знаешь, я сам с тобой поделиться рад.
       Какая же я мразь…
       Хоть и тяжко, но ради Ниты и Коэла – надо.
       Такой гнуси во благо я ещё никогда не делал.
       Она расслабилась, затейливо ответив:
       - Это ксенон.
       КСЕНОН... Блйяааадзь…!
       Да разтуды-ж твою-то...
       Иронично…
       Жизнь такая мол: «Ох ты-ж, спасатель нашёлся! Бросил вызов настоящим взрослым трудностям!? Ну давай-ка тогда хлебни жескача. Раз вознамерился чужую взрослую жизнь налаживать, то прими тяжесть всего сего бремени по полной…».
       Так, не сбиваемся.
       В первую очередь, раз мы столкнулись с такой жестокой темой, то надо хоть узнать колличество этой дряни. Потому что если я сам окажусь не всилах, то надо будет силой отбирать это у нее…
       У инвалида…
       Я усмехнулся абсурдности происходящего, и пытаясь не терять «задор», спросил:
       - И много у тебя этого добра?
       - Это дорогое добро. У меня только один пакетик — скромно сказала она.
       Фух...
       - Бахнем? Весело будет же.
       Ну актёр из меня хреновый конечно…
       Мою отвагу сбили следующие ее слова:
       - Грём, ты видишь, что ты предлагаешь? Ты говоришь: «Нит, давай-ка несовершеннолетний, которого ты совратила на днях, обдолбается у тебя на адресе наркотой а?».
       Объективно это полный абсурд конечно.
       От осознания происходящего, и того, как Нита это преподнесла, я нервно хохотнул, пытаясь держать серьезность. И конечно же, это влило еще больше смеха в ситуацию.
       Против её объективности ни единого шанса на успех…
       Чтож…
       Так чего же мы ждём…
       Я помолчал, готовясь к неожиданностям… и приступил к действиям:
       - Нита, ты в ту ночь убедилась, что я контролирую и более безумные положения. Неужели думаешь что я…
       - Ну, давай бахнем, как ты выражаешься, раз тебе не терпится - она ушла за дозой.
       Я проводил ее нервным озлобленным взглядом.
       Ох... предстоит страшный и долгий вечер...
       Опять видеть всю эту ябанину...
       Нита принесла шуршащий пакетик, я сглотнул, глубоко вздохнув. Подруга присела рядом, вскрывая упаковку.
       Так: не дать ей потребить ни крошки.
       Я спешно протянул руки, со словами:
       - Пополам?
       Она кивнула, протянув мне пакет:
       -Ну, на-на, держи. Нетерпеливый какой.
       Ну ты и мразь…
       Тоже…
       Всё же…
       Время замерло для логичных заключений:
       Я обманываю…
       Она наркоманка…
       Она мать…
       Она дала наркотики несовершеннолетнему…
       Хоть я этим пытаюсь ее хоть как-то спасти…
       Если бы я не был застат врасплох таким поворотом событий, то придумал бы что-нибудь получше…
       Но она не знает моей истиной цели этого безобразия.
       Она объективно плохой человек.
       Но лишь благодаря телепатии, я вижу ее светлую стороны…
       Я додумался:
       Она – солдат.
       Я могу вытащить ее из зависимости по средствам ее же солдатских установок. Все мы их проходили… всем нам их вдолбили
       Так можно сломать текущие неисправности и достроить правильные.
       Я могу.
       Я хочу.
       Ради нее.
       Ради меня.
       Ради Коэла.
       Я резко взял пакет.
       Все, теперь я — конунг ситуации...
       У меня в руках двенадцать часов ужаса…
       Я поднял на Ниту последний адекватный взгляд, чтобы насладиться её красотой напоследок.
       Я раскрыл пасть и махом всыпал в нее всё до крохи. Нита ахнула так сильно, что я вздрогнул. С разгаром треска кристаллов во рту, нарастала и её злоба. Эмоции Ниты накрывали друг друга: от того, что она теперь без наркотика, от того, что у чужого ребёнка будет передозировка в ее квартире, от того, что я ее обманул...
       Пока она была в смятении, я произнёс, шкварча искрами изо рта:
       - Я за жизнь без наркотиков.
       - Ну, ты и мразь... - тихо прогневала она.
       - Потом скажешь спаси... - но тут слюна пролилась, и я закрыл рот.
       Нита подорвалась с дивана, сделав рывок пальцами мне в рот, спасти и меня и дозу, но я отвернулся, приняв ухом ее ногти. Она порывалась другой рукой, но я склонил голову – ее пальцы стукнулись об лоб. Продолжая истерично бороться со мной, Нита рычала:
       - Да что ж ты делаешь-то, дибил!
       Пока она ругалась пытаясь добраться до моего лица, я спешно глотал липкие крупицы.
       - Все-все! – слюнявил я себе на штаны.
       Она выправилась, запыхавшись, злобно смотрела, думая как нанести мне запоминающиеся травмы, но не убить.
       Время ехать.
       Я тут закончил.
       Я начал вставать, но меня повело.
       И… Грёма покинул здание…
       Смотря на Ниту стекленеющими глазами, я направился к выходу, пока она, замахнувшись кулаком, мешкала… и просто заорала мне в лицо от безысходности. Ее отчаяние так огорчило меня, что я прослезился.
       Она думала, что это я от жадности так.
       Как же жаль, что в гневе, она не видит реальной причины моего поступка.
       У двери я встал в ботинки, застегивать и не пытался.
       Так, надо пояснить покороче, да попонятней:
       Ты наркотой глушила… теперь я есть. Так что ты давай… не это…
       Словами…
       Надо произнести…
       Я успокоил её:
       Я разгребу сам…
       Словами…
       Надо произнести это ртом.
       Ортикуляция заводится лишь с толкача. Но тем не менее, разогнав вербальный двигатель, я составил комдинацию из произносимых букв:
       - Мне ша лучш уйти шоб…
       Собрались.
       Кадры метнулись друг на друга: Нита уже с паникующим лицом, пыталась найти слова, чтобы не отпустить меня, но от беспомощности опустила руки. Как бы она не хотела задержать меня, задерживаться у нее в квартире теперь не в коем случае нельзя. Я ее успокаивал:
       - Я там… када-ньть, где-ньть… чё-ньть…
       Плетясь к лифту, я произнёс последние слова:
       - Не смотри.
       Сознание необратимо изменилось, как и приоритеты. Коэл уже не так важен, работа тоже увязла на фоне. Новое восприятие не позволило мне передвигать ноги.
       Лифт.
       Еду вниз.
       Рулить смогу?
       …
       …
       …
       Рулить…
       …
       …
       Что будет пугать меня вне рок-станции?
       Я ведь ни разу не ксенонил на улице, при свете солнца...
       Оказывается, со мной в лифте ехал человек. Явно, посетитель клуба. В тени его капюшона тлели глаза, вокруг матовых черных зрачков. Я кивнул ему как смог. Он же в ответ почтительно склонил чело.
       Лифт дрогнул. Двери плавно разошлись. Мы вышли, направляясь на парковку. Уходя к мотоциклу, я спросил:
       - До скорого?
       Мужчина опять кивнул, удаляясь вдоль дома. Я тоже пошел, до мотоцикла.
       Из-за дома доносились крики и разрушения. Шатает неимоверно.
       Ни рулить, ни держаться не могу.
       Нужно скрыться и переждать.
       Я вшатался в узкий проулок меж домом Ниты и магазином. Впереди на выходе виднелось шоссе, откуда и гремели бои и вопли. Я плелся меж двух бетонных стен по мокрому облупленному асфальту. Впереди стёкла бились, рупор орал. Там промелькнул безущий гражданин, потом другой, пара шорохов и кто-то пополз обратно на четвереньках. Бахнули дымы.
       Надоедало идти.
       Ближе к выходу на этот тротуар, я осел спиной по стене, склонив пустое лицо на бегущих по дороге горожан. Они озлобленно наступали на кордон щитоносцев городской охраны, получая резиновые пули, запинаясь об своих упавших соседей… всю эту бойню заволакивало белой едкой мглой.
       Что же происходит… что стало с народом…
       Я отвернулся вверх от этого безумия, не белое небо. Там высоко летит дрон.
       Эх, видно ли с его высоты, в какое дно меня сейчас тромбует...
       На той стороне шоссе был похожий проулок меж отелем и офисами. В нем стоял человек в капюшоне, недвижно, со сложенными ладонями.

       Я не знаю, сколько меня не было, но я приготовился нарушать закон, и завёл двигатель.
       Вроде нормально…
       Протронул мотоцикл на несколько метров, проверяя чувство баланса.
       Вроде нормально...
       И начал потихоньку выруливать на шоссе.
       Не буду превышать семидесяти километров в час... мало-ли...
       Эта дорога будет долгой...