Правда- матушка глава 4

Глава 4. Обыкновенное безумие

Дверь в его квартирку Виктор открывал ключом с той же осторожностью, с какой сапёр обезвреживает мину. Казалось, сейчас щелкнет защёлка, и привычный мир — потертый паркет, запах старости и варёной картошки из соседней квартиры — рассыплется, как карточный домик. Но нет. Внутри пахло пылью, слабым ароматом вчерашней лапши и кошачьим кормом. Обыденность, на удивление, держала оборону.

Первым делом — кот. Рыжий увалень по кличке Семён, в честь деда, лежал посередине коридора, демонстративно вылизывая лапу. Он поднял на Витю круглые, полные немого укора глаза.

— Знаю, знаю, проспал, — пробормотал Виктор, снимая пиджак. — У меня был тяжёлый день. Ты не представляешь…

Семён фыркнул и продолжил умывание, всем видом показывая, что его мир вертится вокруг консервов «Лососевая нежность» в 18:30, а не вокруг экзистенциальных кризисов хозяина. Эта простая, биологическая потребность вдруг показалась Вите якорем спасения. Пока нужно кормить кота, пока он сам ест и спит на стопке старых газет, ещё можно притвориться человеком. Не носителем. Не «уродом». Просто Витя, который опаздывает на работу и забывает купить молоко.

Он насыпал гранулы в миску. Звук, знакомый до боли. Семён материализовался у ног, забыв про обиду, и начал чавкать с сосредоточенным видом дегустатора. Виктор прислонился к холодильнику и смотрел на это таинство, чувствуя, как ледяной ком в желудке понемногу тает, сменяясь новой, тёплой и липкой волной страха.

«За тобой уже могут следить».

Он резко подошёл к окну, отодвинул занавеску на сантиметр. Двор был пуст. Под лампой у подъезда кружила мошкара. Никаких теней в кожанках. Никаких подозрительных фургонов. Только старуха из первого подъезда выгуливала таксу. Всё как всегда. И от этого стало ещё страшнее. Нормальность теперь казалась самой искусной и зловещей маскировкой.

Внезапно в стену постучали. Соседка.

Витя вздрогнул так, будто выстрелили. Он подошёл к двери, не открывая.

— Виктор Петрович, это я, Людмила Семёновна! — послышался голос, пронзительный и обиженный. — Откройте, поговорить надо!

«Не смотреть в глаза. Даже соседке. Особенно соседке», — пронеслось в голове. Он приоткрыл дверь на цепочку. В щели возникло знакомое лицо в бигуди и халате с выцветшими петуниями.

— Молодой человек, что у вас тут происходит? — начала Людмила Семёновна, не дожидаясь приглашения. — То тишина, то вы ночью ворочаетесь, как бешеный! Слышу всё! А сегодня днём, по-моему, вы даже разговаривали сами с собой! Я за стенкой переживаю! У меня давление скачет!

Ирония ситуации ударила Витю, как пощёчина. Он, носитель силы, вырывающей из людей сокровенную, горькую правду, боится встретиться взглядом с пенсионеркой, потому что она может ляпнуть что-нибудь о его носках или неоплаченных квитанциях. А она боится, что он сошёл с ума. В каком-то смысле они оба были правы.

— Простите, Людмила Семёновна, — выдавил он, глядя на дверной косяк чуть выше её левой бигуди. — Работа нервная. Проект сложный. Постараюсь не шуметь.

— Работа! — фыркнула соседка, но её тон смягчился. Её конфликт исчерпывался потребностью высказаться и получить формальные извинения. — Вы бы витаминов попринимали. Или валерьяночки. Я своему покойному мужу всегда… Да ладно. Смотрите у меня.

Она удалилась в свой мир запахов травяных сборов и сериалов. Виктор закрыл дверь, чувствуя себя полным идиотом. Победа над соседкой в словесной перепалке не принесла облегчения. Это была битва в песочнице, пока за его спиной разворачивалась война миров.

Он сел на кухонный стул. Семён, закончив трапезу, запрыгнул ему на колени и уткнулся мокрым носом в ладонь, требуя почёсывания за ухом. Виктор машинально повиновался. Кот заурчал, моторчик этой маленькой вселенной.

— Понимаешь, Сёма, — тихо сказал Витя, глядя в потолок, — сегодня один тип в кожанке сказал, что я урод. И знаешь что? Я, кажется, с ним согласен.

Телефон на столе загудел, заставив его вздрогнуть. Семён недовольно мяукнул. На экране светилось: «Лена». Лена. Подруга. Вернее, бывшая однокурсница, а теперь — островок нормальности из прошлой жизни. Та самая, которая смеялась над его теориями о коллективном бессознательном и звала «профессором».

Он взял трубку, сделал глубокий вдох, пытаясь натянуть на голос привычную, беззаботную маску.

— Привет, Лен! — прозвучало неестественно бодро.

— Вить, привет! — её голос был тёплым, живым, таким чужим после ледяного тона Сергея и угрожающих смс. — Ты как, выживаешь?

— Да вроде… Терпимо. Работа, дела. А ты?

— Да я к тебе со слоном! — засмеялась она. — Нет, серьёзно. Помнишь, ты полгода назад говорил, что ищешь какую-то редкую книгу по юнгианству, кажется, «Символы трансформации» в старом издании? Я сегодня на развале увидела! Подумала о тебе сразу. Купила. Если надо — привезу, угостишь чаем.

Виктор почувствовал, как у него сжалось горло. Кто-то помнил о его старом, безобидном увлечении. Кто-то купил книгу. Это был жест такой человеческой, такой простой доброты, что на него вдруг накатила дикая тоска по тому времени, когда его самой большой проблемой была недоступность редкого издания.

— Лен… Спасибо. Это… это очень мило.

— Что с тобой? — её голос сразу стал внимательным. Лена всегда была чуткой. — Ты странно звучишь. Устал?

«Да, Лен. Я устал. Я сегодня заставил двух незнакомцев вывалить душу на асфальт, меня приняли за психолога-садиста, потом за мета-человека, мне прислали анонимную угрозу, а соседка думает, что я скоро попаду в психушку. И я боюсь посмотреть тебе в глаза, потому что не знаю, какую правду о себе ты можешь выложить».

— Просто аврал на работе, — сказал он, и это была самая жалкая и самая необходимая ложь за весь день. — Аркадий Аркадьевич снова что-то задумал.

— Ох, понимаю, — вздохнула Лена. — Ну ладно. Тогда так — я, может, завтра вечером мимо тебя буду, позвоню. Если ты не свалишь в очередную свою командировку.

— Хорошо, — кивнул он, хотя уже знал, что не сможет её принять. Не сейчас. Не пока в его жизни бродит этот холодный, чужой «механизм». — Позвони. Договоримся.

Они поговорили ещё пару минут о пустяках. Виктор слушал её рассказ о дурацком начальнике, о новых туфлях, о планах на отпуск. Это был сладкий, болезненный яд обычной жизни. Он держал телефон, и ему казалось, что он обманывает её вдвойне: и словами, и тем, что скрывает свою новую, чудовищную сущность.

Повесив трубку, он долго сидел в тишине. Семён спал у него на коленях, безмятежный и тяжёлый. На экране телефона, поверх обоев с видом на горы, всё ещё висело непрочитанное сообщение от «С.».

«ЖДЁМ ЗНАКА».

Какого знака? Что они хотят? И что будет, если он не подаст его? Придут сами?

Виктор Петрович осторожно, чтобы не разбудить кота, потянулся и взял со стола ту самую дешёвую ручку, с которой всё началось. Он покрутил её в пальцах. Просто пластмасса, чернила, пружинка. Ничего волшебного.

Но именно с неё началась правда, которая бьёт по карману. И по психике. И по всей жизни.

Он положил ручку обратно. Завтра — встреча с партнёрами из «Вектора». Галстук. Быть начеку. А сегодня… Сегодня нужно было кормить кота, пытаться уснуть и понимать, что звонок от подруги был, возможно, последним приветом из того мира, куда возврата уже нет.

За окном окончательно стемнело. В стекле отражалось его собственное лицо — усталое, обычное. И только в глазах, если приглядеться, можно было разглядеть ту самую опустошённость, о которой говорил Сергей. Взгляд носителя. Взгляд урода.

Семён во сне дёрнул лапой. Виктор вздохнул и принялся гладить его по спине, повторяя про себя, как мантру, простые, бытовые истины: «Завтра купить молока. Вынести мусор. Позвонить маме».

Всё остальное придётся решать по ходу.