Обидчивый ребенок и уязвимый взрослый

Слушаю книгу Вероники Хлебовой «Быть жертвой больше не выгодно» в аудиоформате, поэтому не могу привести точную цитату из нее, но мысль, думаю, уловил правильно, попробую пересказать. Автор говорит, что обида – признак того, что во взрослом еще остался ребенок. Зрелые не обижаются. С этой мыслью я по большей части согласен.

Дальше автор продолжает: обида – это признак того, что ты зависишь от чужой оценки, признания, опеки, помощи, ресурсов, а это есть незрелость, детскость. Вот эта мысль для меня уже спорная. Ведь взрослые и зрелые люди тоже зависят друг от друга, как эмоционально, так и материально.

Я думаю, что выстраивание прочных связей – это составляющая зрелости, а связи – это всегда и зависимость тоже, а зависимость – это потенциальная опасность получения раны от другой стороны. Следующий вопрос: что ты делаешь и как реагируешь, получив рану, но отношения – это всегда риск.

Почему я выше написал, что согласен с тем, что зрелые не обижаются (только я бы уточнил, что почти не обижаются или обижаются меньше). Не буду писать подробно, обозначу контур своего понимания: для зрелого человека несовершенство того, с кем он состоит в прочной связи, не является новостью, он исходит из того, что у всех есть слабости и он может однажды что-то недополучить от ближнего.

Зрелые люди тоже уязвимы и могут быть ранены. И, может быть, побольше незрелых. Суть не в том, чтобы не чувствовать боли от действий другого, а в том, как эта боль метаболизируется. Обида – это когда боль смешивается с фиксацией на несправедливости, чувством присвоенного права («со мной должны были поступить иначе») и желанием реванша. Она «консервирует» боль, зацикливая на ней.

Зрелое переживание боли – это признание факта: «Да, мне больно от твоих слов или действий». А дальше внутренняя работа: почему это так ранит? Что это говорит о моих ожиданиях, адекватны ли они? Что я буду делать с этими отношениями? Как я об этом поговорю? Это ведет вперед, а не к «консервации» – к пересмотру границ, общению, принятию.

И еще зрелый человек понимает, что для помощи друг другу мы все должны черпать силы из превосходящего нас источника – Бога. Основание моей идентичности – мои отношения и моя связь с Ним. Причина моей внутренней успокоенности – это принятие меня Им. Поэтому когда я наталкиваюсь на отвержение человеком – это не разрушает мою жизнь.

Я создан с потребностью в любви. И я уже возлюблен моим Небесным Отцом и Его Сыном. Мне не надо заслуживать эту любовь – я в семье, где у меня совершенный Отец и совершенный Старший Брат, Которые любят меня и заботятся о мне. И в этой семье я расту среди других братьев и сестер, искупленных и возлюбленных, как я.

Когда кто-то из этих людей ранит меня, мне больно, но это не выжигает меня дотла, я и дальше остаюсь в Божьей любви. Осознание полюбленности Небесным Отцом, чувство возлюбленности Его Сыном – спасательный круг на безлюбье и в омуте предательства людьми.

Когда наша опора в Боге, то человеческие отношения перестают быть единственным столбом, на котором держится жизнь. Зрелая личность вступает в отношения и поддерживает связи добровольно, а не из голода.

Инфантильная / токсичная зависимость – это ожидание, что другой человек или мир обязан удовлетворять мои потребности, обеспечивать мне безопасность и хорошее самоощущение. Это позиция пассивного получателя. Обида здесь – реакция на невыполнение «обязанностей» другим.

Зрелая взаимозависимость – это осознанный выбор довериться, вложиться в отношения, зная о рисках и своей уязвимости. Это позиция активного дарителя, который может и получать. Здесь боль от раны – не детская обида на «несправедливость», а скорее горечь утраты доверия. Это чувство ведет не к обвинению, а к переоценке границ, прощению, смирению.

04.12.2025