Экстремальный обмен. Повесть

Часть 1
События прошлого не отпускают меня до сей поры, а все потому, что ровно год назад я узнала странную новость – оказывается, Лиза Ледовская, она же Эль, она же мама моей дочери Арины – моя двоюродная сестра, а это значит, что в наших семьях существовала тайна, о которой мы – что я, что сама Лиза – не имели представления.
Честно говоря, я готова была бы остаться в неведении, потому что эта самая тайна породила цепочку новых, не менее увлекательных и опасных, приключений в моей жизни, ведь мне ничего оставалось, с моим-то неугомонным характером, как взяться расследовать факт того, почему я никогда ничего не знала о своей двоюродной сестре, которая была старше меня на несколько лет.
Когда началась эта новая интересная история, Арине было уже три года, а я успешно продолжала трудиться в компании Ратибора Ледовского (царство ему небесное!). Артем тоже нашел себе новую работу, зарабатывая довольно хорошо, но только был один нюанс – эта работа предполагала собой разного рода командировки, пусть не длительные, но все же... Мы с Артемом, моим мужем – единое целое, и долго друг без друга не можем, но приходится мириться, потому что карьера – это не последнее для нас слово, оба мы со здоровыми, живыми амбициями.
После того, как закончилась тяжба с разного рода документами, я задумалась о том, что мне пора бы выяснить, как получилось так, что я на протяжении своих двадцати с лишним лет не знала, что у меня есть двоюродная сестра, чертовски на меня похожая, и Артем поддержал меня в этом своем решении.
И когда летом я отправилась в отпуск, который решила провести ни как обычно, – на море – а дома, в родном городе, посещая разные заведения и развлекаясь на полную катушку – то с Артемом, то с Леной, то с Сашкой, то с Викой – матерью Жени, которого с помощью адвоката и после замужества ей удалось усыновить – то поняла, что пришло время заняться своими весьма запутанными родственными связями.
В самом начале на повестке дня стояло два вопроса: первый – выяснить у родителей, что они знают про то, были ли у них родные братья – сестры, и второй – если родители мне ничего не расскажут – провести ДНК тесты Арины и моих родителей – так, по крайней мере, станет понятно, кому из них Арина является родной по крови. Только вот... нужно было предварительно ошарашить их объявлением о том, что Арина нам родная. Мои родители – совсем еще не старые люди, увлекающиеся, любящие путешествовать, отец преподает в военном училище, а мама – домохозяйка. И конечно, эта новость станет для них неожиданностью, но не до такой степени, чтобы оглушить напрочь.
И сначала я решила поговорить с мамой, выбрав момент, когда отец был на работе.
– Белла! – мама обнимает меня так, словно не видела триста лет, хотя я была у них совсем недавно вместе с Ариной – моя любимая детка в детском саду?
– Конечно – бросаю сумку на барную стойку в гостиной – есть кофе?
– Сейчас сварю. Как вы?
– Все отлично, мама! Арина сообщила мне, что «женится» – улыбаюсь после этого слова -  только на Сашке – мальчишке, который ходит с ней в одну группу.
– Серьезные намерения!
– И не говори. И конечно, чтобы убедить его в том, что кроме нее он больше никому не нужен и не дорог, она не нашла способа лучше, как стукнуть его по голове машинкой, в которую он играл, совершенно не обращая на нее внимания.
– Она так на тебя похожа, дочка! Тот же боевой характер!
Цепляюсь за слово «похожа» и, не откладывая дело в долгий ящик, говорю маме:
– Слушай, мам... Я с тобой поговорить хотела...
– О чем, доченька?
– Только пообещай, что ты не слишком удивишься...
Мама хмыкает:
– Ты в своем репертуаре, Белка! Ну, не тяни кота за соответствующее место – говори уже!
– Мам, скажи – у тебя были родные братья или сестры?
А вопросик-то мой поставил маму в тупик! Она упирает взгляд в чашку с кофе, дует на пенку, потом смотрит мне в глаза и отвечает:
– Нет, ты же знаешь, что я одна в семье. А почему спрашиваешь?
– Да нет, просто интересно... Может быть... бабушка родила кого-то до тебя и оставила в роддоме, или что-то такое...
– Белка, ты что несешь? Чтобы бабушка так поступила?! Да никогда в жизни она не оставила бы свое дитя в роддоме!
К слову, бабуля у меня была мировая... Нет, не так – они были мировыми и со стороны матери, и со стороны отца. И причем не только бабули, но и дедули, да только вот сейчас никого не осталось – ни тех, ни других, ушли они очень рано. Конечно, самым простым было бы обратиться к ним, но это в том случае, если бы вся эта история с Ледовскими произошла намного раньше.
Пока мама читает мне длинную моральную лекцию о том, что никогда бабушка не посмела бы сделать то, о чем я говорю, я слушаю ее рассеянно и вполуха. Я прекрасно понимаю свою мамулю – для нее одним из важных факторов является сохранение авторитета старшего поколения перед младшими. Наконец я совсем ухожу мыслями в себя, пытаясь найти сходство во внешности Лизы Ледовской и моей мамы, а также отца. «Просыпаюсь» я от того, что мама довольно грубовато трясет меня за плечо:
– Белка! Белка, что с тобой? Ты никогда не была столь рассеяна, где ты витаешь?!
– Мам, слушай... А папа... У него в семье могло быть такое?
Мда... кажется, я попаду сегодня в родительскую немилость... Глаза мамы становятся большими.
– Белка, к чему эти вопросы? Что ты опять задумала и куда влезла?
– Мам, ты можешь просто ответить?
– Доча, ну ты как себе представляешь: в семье военных – и такое?! Папа тоже единственный ребенок в семье и если бы не постоянные разъезды – переезды, то конечно, его родители бы подумали о том, чтобы родить еще!
– Мам, а может быть такое, что он скрывает это от тебя?
Мама закатывает глаза:
– Конечно, нет! Дочка, мы вместе двадцать пять лет, и я знаю о нем все, а он знает все обо мне! Нам абсолютно нечего скрывать друг от друга!
Кажется, сейчас мне лучше оставить маму в покое, иначе она заподозрит, что я тут тиранией занимаюсь. Тем более, что сегодня я собиралась встретиться с Леной, своей подругой, которая после дела Ратибора Ледовского существенно продвинулась по карьерной лестнице и сейчас работает на достаточно крупном местном телеканале.
– Ладно, мам, я пойду, у меня еще с Леной встреча.
– Белка, скажи, к чему эти вопросы? Я начинаю переживать – ты ведь ничего не делаешь просто так...
– Мам, я пока не могу сказать тебе всего! Но ты не переживай – все хорошо! Пока!
Я спешу уйти, словно бегство совершаю. Зная характер мамы, представляю, что она сейчас там себе надумывает. Ну, да ладно... Все равно этого не избежать, да и думаю, мама и отец будут рады, когда узнают, что Арина нам родная.
С Леной я встречаюсь в кафе недалеко от ее работы. Она целует меня в щеку и говорит:
– Все хорошеешь, подружка?!
Сама она выглядит, словно только что сошла с обложки какого-нибудь там зарубежного журнала – осветленные волосы распущены по плечам, строгий брючный костюм, ужасно дорогой, и туфли на высоких каблуках. Постоянно удивляюсь, как она их носит – для меня удобнее и привычнее кроссовки или какая другая обувь на плоской подошве. Да и Артем не слишком любит «цырлы», как он их называет... Кроме того, в любой момент нам может взбрести в голову отправиться на скалодром, а там каблуки крайне неуместны...
Мы рассказываем друг другу о делах, и Лена интересуется вскользь, не планируем ли мы подумать о братике или сестренке для Арины. Вот все-таки умею я вовремя закинуть удочку!
– Да какое там! – машу рукой на ее вопрос – тут такое дело – пока мы с Артемом в нем не разберемся – об этом можно даже не думать!
Лена знает меня, как облупленную, лучше, чем кто бы то ни был, потому смотрит своими красивыми миндалевидными глазами и спрашивает:
– Белка, ну-ка, рассказывай, во что ты там снова впуталась? И как я полагаю – не одна?! Ты успела впутать и собственного мужа, правда?
– Лен, нам, наверное, понадобится твоя помощь... – глубоко вздохнув, я все рассказываю Лене.
Сказать, что она ошарашена – это ничего не сказать.
– И ты молчала?! Сколько времени ты уже знаешь про это?
– Год назад мне сказал Артем. Потом были всякие бюрократические проволочки, потом мы решили проверить эту версию еще раз и делали тест в другой лаборатории, и этот результат тоже подтвердил, что Арина – моя родная племянница по материнской линии, то есть...
– Лиза была твоей двоюродной сестрой. Отсюда и сходство... – она внимательно и задумчиво смотрит на меня – мне вот интересно – где же согрешили твои либо бабули, либо дедули? Есть предположения хоть какие-то?
Я рассказываю ей о разговоре с мамой.
– Что же – она вполне может не знать, что у нее или у ее мужа родители оставили ребенка по какой-то причине, например, в роддоме. И этим ребенком была либо мать Лизы, либо ее отец.
– Мне дурно делается, когда я думаю об этом!
– Ой, ну ладно! Не строй из себя красну девицу! Белка, это было во все времена, а сейчас так вообще кошмар твориться с этим, так что абсолютно ничего удивительного!
– Ну, я понимаю – больного ребенка оставить, еще как-то можно это понять, но оба родителя Лизы были абсолютно здоровы!
– Да? А Эва? Она ли не показатель дурной наследственности?
– Эва – отдельная история, к этой никак не относящаяся. Вон – у Ратибора тоже все в порядке с близкими. Интеллигенты, голубая кровь! А Ребекка? Алкошизофреничка...
– Ну, у нее как раз все на фоне алкоголизма произошло. Кстати, как она?
– Уже намного лучше... Равно, как и Ираида Всеволодовна. После инсульта она с трудом двигается, но говорит уже вполне понятно.
– Слушай, Белка, вы что – все эти клиники бесконечные оплачиваете?
– Почему мы? И Ребекка, и Ираида получают дивиденты от предприятия, перешедшего в руки Жени, вернее, пока управляющего империей Ратибора Ледовского, его заместителя, вот эти дивиденды и идут на содержание их в клинике. Поверь, их там облизывают, за такие-то бабки...
– Белка, давай вернемся к нашим баранам – у тебя есть какой-нибудь план?
– Не то чтобы план... Я, честно говоря, не знаю, с чего начать. Во-первых, поскольку ни мама, ни, вероятно, отец, ничего не знают о своих родных предполагаемых братьях - сестрах, я должна обязательно все им рассказать. Во-вторых – я хочу сделать тест ДНК Арины и мамы с отцом, который покажет, кому именно из них она является родственницей, а уже от этого можно будет отплясывать.
– Ну, а потом?! – нетерпеливо спрашивает Лена.
– Лен, ну, я же тебе не великий стратег, чтобы вот так с ходу планы выдавать!
– Ну, а моя-то помощь в чем заключается?
– Лен... я подозреваю, что все случилось в роддоме, в котором рожала одна из бабушек. Я у родителей поздний ребенок и подозреваю, что мои родители и родители Эль – одногодки, ну, или почти... Ты представитель прессы, потому мне была бы очень нужна твоя помощь в получении информации из роддома... Вряд ли мне предоставят там какие-либо сведения... Тем более, столько времени прошло, все это, наверное, в каком-нибудь пыльном архиве лежит...
Лена внимательно слушает меня, а потом бодро заявляет:
– Ладно, Белка, заметано – разберемся и с больницей, и с родством твоим и Лизы. Правда, представляя реакцию твоих родителей, могу сказать, что тебя ожидает не простой разговор – будь готова к тому, что тебе строго – настрого запретят что-либо делать в этом отношении.
– Лен, ну что ты говоришь? Мне двадцать шесть лет – кто и что мне может запретить?
Итак, после того, как я пересказала Артему свой разговор с мамой, мы решили незамедлительно на ближайшем же совместном обеде в воскресенье рассказать им о том, что Арина – моя племянница. И поставить перед фактом – очень нужно сделать ДНК их и Арины.
Разговор был не из легких, но вдвоем с Артемом нам удалось убедить моих родителей, что нам просто необходимо узнать, как так вышло, что мы с Лизой ничего не знали друг о друге. Ради меня, ради Арины, ради памяти самой Лизы и ее родителей. С большим трудом нам удалось уговорить их сделать тест ДНК и десять дней ожидания превратились для меня в настоящую пытку.
Все эти десять дней я старалась отвлечься каким-либо делами, а еще из интернета попыталась нарыть хоть какие-то факты о родителях Лизы. Боялась я еще кое-чего: что все это – очень сложная цепь запутанных многоходовок, и Лиза – тоже не родная дочь своим родителям. Тогда бы пришлось искать тех, кто был ее настоящими... Но я очень надеялась, что это не так...
В день «Икс» мы с конвертами приехали вчетвером в наш дом – скоро мне нужно было идти за Ариной в детский сад, он недалеко от нашего дома, и я предпочитаю прогуляться пешком. Когда вскрыли первый конверт, отец с заметным облегчением вздохнул – Арина не являлась его родственницей. Становилось понятным, по крайней мере, нам с Артемом, что Арина будет родственницей мамы, но та еще питала надежду, что в двух клиниках, где мы сдавали тест (в первый раз это сделал Артем), ошиблись. Потому что этот вновь открывшийся факт перевернул бы все представление мамы о своей спокойной, идеальной семье. Мы вскрыли конверт, и я протянула маме результат.
– Мама, Арина – твоя родственница.
Мама опустилась на стул – на лице ее были написаны смешанные чувства, она закрыла лицо руками и отец ободряюще погладил ее по запястью.
– Дочка, Артем – лицо мамы было каменным, когда она отняла руки от лица – нам с вами нужно поговорить...
Часть 2
Я смотрю на Артема, а Артем – на меня – неужели мои родители сейчас откроют какую-то страшную семейную тайну, к которой я абсолютно не буду готова?
– Мам, мы слушаем тебя... Говори.
Чувствую, как по коже пробегает холодок, а ладошки от волнения становятся горячими. Но мама, к моему большому сожалению, говорит лишь следующее:
– Белла, Артем, нам с папой кажется, что вам лучше не лезть в эту историю. Примите просто как факт, то, что Арина – наша кровь, наша родственница, и остановитесь на этом.
– Но почему, мам?! – позиция мамы, человека, от которого я всегда получала только поддержку, удивляет меня.
– Дочка, это может быть небезопасным! Для тебя, для Артема, для Арины, для нас – для всей семьи! Помнишь, ты говорила, что родителей Лизы убили...
– Но там причина была совсем в другом – их убили из-за бизнеса.
– Мы не можем точно знать, что это было именно так. Убийцы так и не были пойманы, не было прямо доказано, что именно бизнес стал причиной их убийства. Так что все это может быть очень опасным, Белка!
Честно говоря, слова мамы довольно убедительно звучат, и я уже готова согласиться с тем, что пожалуй, она права. Но я смотрю на Артема, и вижу его взгляд – он не привык сдаваться, равно, как и я, а потому... Да, это упрямство, но семейная тайна не дает мне покоя, и я не буду знать этот покой, пока не раскрою причины, по которым мы с Лизой были столько лет разлучены, как сестры.
– Мам... я не могу...
– И даже если Арине будет грозить опасность – ты не отступишь? – мама хмурит брови – ей точно не по душе мое упрямство.
– Марина Викторовна, Олег Алексеевич – вступает в разговор Артем, до сих пор молчавший – поверьте, мы будем очень осторожны! Я сам лично прослежу за тем, чтобы Изабелла никуда не лезла!
– О, Артемушка, это будет практически невозможно! Ты же знаешь свою жену!
– И все же я постараюсь! Неужели вам, Марина Викторовна, совсем не хочется узнать, что произошло в вашей семье? Какая трагедия случилась, которая привела к тому, что вы не знали свою родную сестру или брата?
– Конечно, мне хочется узнать – нехотя отвечает ему мама – но Артем, исходя из своего жизненного опыта, я чувствую, что это будет очень опасным. Помните – семья Лизы не простая семья, это были достаточно обеспеченные люди, а где деньги – там и большие проблемы.
– Мам... послушай, мы должны это сделать ради памяти Лизы, ее родителей, ради нас с вами. Человек должен знать свою семью...
– Но родителям Лизы и самой Лизе уже все равно – они в могиле...
– Зато мне не все равно... Мама, отец, вы всегда меня поддерживали, и эта поддержка так нужна сейчас... не только мне, но и Артему, и Арине...
Мама вздыхает, смотрит на отца, потом всплескивает руками:
– Ну что нам с вами делать? Хорошо, делайте, как знаете, но только с одним условием – держите нас в курсе...
– Хорошо! – я, окрыленная тем, что мама и отец поддержали наше решение, улыбаюсь Артему.
Вечером мы с ним разговариваем об этой беседе с родителями, и Артем замечает:
– Все-таки ты ужасная упрямица, и этим своим упрямством прошибаешь стены.
Он наклоняется и целует меня, я же, лежа головой на его коленках, рассуждаю:
– Артем, что нам делать дальше, как думаешь?
– Дальше? Слушай, а у адвоката семьи Покацких не осталось никаких сведений о ДНК родителей Лизы? Если сделать ДНК-тест на совместимость их и твоей матери, мы могли бы узнать, кто именно из Покацких являлся ее родней – отец или мать.
– Хорошая идея. Но тогда придется все рассказать Георгию Адамовичу.
– Честно говоря, я удивлен, что ты до сих пор этого не сделала.
Не откладывая в долгий ящик, я решаю завтра же встретиться с ним, и звоню ему, чтобы договориться об этом.
– Мамочка! – говорит Арина перед сном – почитай мне.
Она берет своей маленькой ручкой мою теплую руку и тянет в свою комнатку на первом этаже. Мы все сделали для того, чтобы Ариша полюбила ее – свою комнату с розовой кроваткой, розовым балдахинчиком, розового цвета детской мебелью и кучей игрушек. Когда Арина вот так берет меня за руку и называет мамой – я чувствую некую вину перед Лизой и даже перед Ратибором. Ведь это я со своим авантюрным характером стала причиной того, что девочка лишилась отца. Наверное, это чувство вины будет подгонять меня к тому, чтобы постоянно улучшать жизнь Арины... Самое главное – не стать заложником этого чувства.
На самом деле, в нашем родстве с Лизой мне видится нечто странное. Думаю, вся история выглядела так – у бабушки была двойня, как правило, двойняшки могут не быть похожими друг на друга внешне, но кто-то решил забрать второго ребенка неизвестно, по какой причине. И поскольку родители родителей Лизы тоже были обеспеченными, то скорее всего, произошло что-то, для чего им это было нужно. Все проще простого. Только вот как докопаться до сути этой истории?
Прежде чем идти на встречу с Георгием Адамовичем, я решаю сначала поинтересоваться у мамы, в каком роддоме она родилась. Мама, которая не теряет надежды на то, что при первых же трудностях я отступлю и забуду про это дело, говорит, что не помнит эту информацию, и как только освободится – найдет документы и посмотрит. Решительно заявляю ей, что знаю – в это время она спокойно пьет кофе и ничем особым не занята, а информация мне нужна срочно, поэтому я была бы ей очень признательна, если бы она посмотрела это прямо сейчас. Бесцеремонно кладу трубку, не обращая внимания на то, как родительница на том конце провода возмущенно вздыхает от моей наглости.
Георгий Адамович встречает меня в своем роскошном кабинете. Я люблю бывать у него – настоящая рабочая атмосфера, красивый стол, дорогие книжные шкафы с аккуратно расставленной юридической литературой. И старинные кресла с мягкой обивкой... Встречаемся мы теперь нечасто – одно время Георгий Адамович хотел уйти на покой, но потом вернулся – без работы и своей адвокатской практики он не может. Когда мы обмениваемся взаимными приветствиями, и я с наслаждением опускаюсь в мягкое кресло, то сразу с места в карьер заявляю:
– Георгий Адамович, я хочу узнать, как так получилось, что мы с Лизой оказались двоюродными сестрами. Я сделала ДНК Арины и своих родителей, оказалось, что они родственники с моей мамой. Помогите мне, Георгий Адамович, я должна понять, что случилось в жизни моей мамы и одного из родителей Лизы такого, что разлучило их!
– Белла, я с удовольствием помогу тебе, если ты подскажешь мне, как это сделать – он разводит руками – ты же знаешь, что родители Лизы мертвы.
– Скажите, остались ли где-то сохраненные биоматериалы родителей Лизы? Мы могли бы сделать ДНК...
– Девочка моя, ну что ты? – Георгий Адамович смеется и лучики морщин появляются на его лице – они же не знаменитости какие, чтобы оставлять храниться их биоматериал! Вряд ли мы сможем действовать с этой стороны. Но у меня есть одно соображение – выясни, в каком роддоме рожала твоя бабушка – мамина мама, а я открою архивы документов семьи Покацких и посмотрю, кто из них в каком роддоме родился – так мы сможем найти того, кто является близким родственником твоей мамы. Я так предполагаю, что родились они в один день, коли их разлучили без ведома твоей бабушки.
Меня осеняет одна мысль.
– Георгий Адамович, а вы помните даты рождения родителей Лизы?
– Ну нет конечно, девочка моя! Это не та информация, которую нужно помнить наизусть и на всю жизнь. Но я пороюсь в архиве и обязательно найду ее, а чтобы подкрепить это – найду информацию о том, в каком роддоме родились родители Лизы. И конечно, сразу позвоню тебе.
– Спасибо вам! – я горячо благодарю его – и простите, что отнимаю ваше время!
– Ну, о чем ты говоришь? Знаешь же, что я всегда рад помочь!
Через некоторое время мне перезванивает мама и обиженным голосом сообщает, что родилась она в роддоме номер три при городской больнице номер три. Потом говорит:
– Лучше бы в отпуск с ребенком съездила, чем маяться всякой ерундой! И вообще, Изабелла, займись дочерью, а не какими-то там вопросами прошлого, которые уже никого не интересуют!
– Обязательно, мама! – говорю я смиренным голосом – но как только все узнаю о том, что произошло много лет назад в одном из родильных домов. Прошу тебя, мам, не отговаривай меня. Арина получает от нас родительскую любовь и заботу в полном объеме, так что ничего не мешает мне заниматься сейчас этим делом. А в отпуск без Артема я не поеду. Да и Арина вряд ли захочет – будет скучать без него, она к нему очень привязана.
Итак, моей маме пятьдесят три года. Я действительно поздний ребенок. А вот Лиза появилась на свет вовремя, и я думаю, что кто-то из родителей Лизы был бы сейчас в таком же возрасте, как моя мама. Теперь остается только ждать, когда мне позвонит с новостями Георгий Адамович. Видимо, моя просьба его заинтересовала, потому что перезвонил он мне довольно быстро и при этом сообщил, что больше всего под родственные связи с моей мамой подходит мама Лизы. Ей тоже было бы пятьдесят три сейчас, но вот с датой рождения проблемы – моя мама родилась 15 июля, а мама Лизы – первого сентября.
– Но это не должно сбивать тебя с толку, девочка – говорит Георгий Адамович – ее специально могли так записать, чтобы избежать лишних проблем, если вдруг что-то вскроется.
Но выясняются интересные подробности – отец Лизы родился совершенно в другом городе, это позже его семья переехала к нам, и он старше своей жены на два года. А вот что касается матери Лизы – как ни странно, она родилась... дома. Якобы на дом была приглашена врач-акушер и медсестра, которые помогали родоразрешению. Хорошо было бы их найти, если конечно, они еще живы... Но что-то подсказывает мне, что здесь не все так просто и на самом деле все было совсем по-другому... Также Георгий Адамович дал мне понять, что родители матери Лизы тоже умерли, пережив свою дочь на несколько месяцев, то есть буквально сразу после убийства четы Покацких.
Значит, и здесь я пролетаю, да и вряд ли можно было ожидать, что они станут мне что-то рассказывать.
– Георгий Адамович, я хочу задать вам не совсем уместный и корректный вопрос – на сколько можно быть уверенной в том, что Лиза – дочь своих родителей.
– На все сто процентов! – решительно заявляет он.
– Откуда такая уверенность?
– Потому что Лиза делала тест ДНК.
– Но... что за необходимость?
– Об этом она умолчала. Просто сделала тест, удостоверилась в том, что она дочь своих близких, но какая цель у нее была – не сказала.
Что же – мне же легче, значит, надо двигаться дальше. Я останавливаю машину около одного из интернет-кафе, заказываю чашку кофе и устраиваюсь возле компьютера. Итак, третий роддом... Странно, о нем нет никакой информации – почему? Ага, согласно архивным данным, третий родильный дом был закрыт в тысяча девятьсот девяностом году в рамках оптимизации. Довольно туманная формулировка, учитывая то, что это было начало трудных перестроечных времен, и ни о какой оптимизации и речи быть не могло. Но наверняка все документы этого родильного дома хранятся где-то в архивах самой больницы.
Не откладывая дело в долгий ящик, еду на другой конец города – очень хочется прозондировать этот вопрос как можно скорее. Это странно, но возле кабинета главного врача больницы никого нет, и дверь кабинета чуть приоткрыта.
– Здравствуйте! – я просовываю голову в щель – к вам можно?
Удивлению моему нет предела, когда я понимаю, что главный врач – довольно молодой человек, лет тридцати – тридцати пяти. У него темные волосы, строгое лицо с длинным носом, карие глаза, острый взгляд которых цепляет любую мелочь и стройная, подтянутая фигура. Честно сказать – лицо у него неприятное, какое-то слишком острое, словно костлявое – выпирающие острые скулы, подбородок... Но внешность-то ни о чем не говорит, важно то, какой человек... При виде меня он улыбается.
– Проходите! Такая красивая девушка... неужели с жалобой?
– Нет, я по другому вопросу – присаживаюсь на стул, смотрю в его карие глаза – не знаю, сможете ли вы мне помочь...
– Ну, вы объясните, в чем дело, может быть, я смогу быть вам хоть немного полезен.
– Много лет назад на базе вашей больницы был родильный дом, который впоследствии закрыли в рамках оптимизации – это было в девяностом году... Я бы хотела ознакомиться с архивами этого родильного дома за семьдесят второй год.
Он вдруг как-то странно кряхтит, а потом говорит, ероша свою темноволосую шевелюру:
– Ну да... Роддом существовал, мой отец был зав родильным отделением... И архивы, конечно, есть, но только... милая моя, это же закрытая информация, которую мы не имеем права разглашать. Тайна Гиппократа... слышали? Тайна рождения...
– Но я не стану шариться в данных других людей, мне нужна всего лишь одна история родов – история моей матери.
– А... что вас смущает?
– Это семейное дело... Я не могу вот так поделиться...
– Поймите – это противозаконно...
Я открываю сумочку, достаю тоненькую пачку денежных купюр и кладу перед мужчиной.
– Хватит? – спрашиваю его.
Продолжение на канале в Дзен