Они пришли... 3i atlas

Первым его заметил телескоп «Субару» на Гавайях. В данных автоматического обзора неба программа поиска околоземных объектов выделила слабый, медленно движущийся объект на границе пояса Койпера. Предварительные расчеты орбиты вызвали легкое недоумение: афелий уходил куда-то в глубокую бесконечность, почти под прямым углом к плоскости эклиптики. Кометой он быть не мог – отсутствовала кома, характерное размытое облако газа и пыли. Астероид? Слишком далеко, слишком странная траектория...

Ему присвоили индекс 3l/ATLAS и забыли на неделю, пока более пристальный анализ спектра отраженного света не заставил астрофизика Элизу Вонг из Гринвича громко выругаться прямо посреди ночной смены. Спектр не соответствовал ни одному известному типу астероидов или кометных ядер. Он был… каким то неестественным!
Слишком ровным, с узкими полосами поглощения, характерными для сложных углеродных соединений и, возможно, металлов с неестественными примесями. И он менялся. Словно объект поворачивался, подставляя наблюдателям разные грани...

Через месяц, подключили всю сеть радиотелескопов от Аресибо до «Спектра-Р». Радиомолчание было полным. Ни намека на собственное излучение. Но радарное зондирование, когда объект, уже получивший собственное имя  «3l/ATLAS», приблизился на расстояние в 20 астрономических единиц, выдало сенсацию. Сигнал вернулся странно структурированным. Не от сферического или бесформенного тела, а от чего-то сложного, угловатого, с регулярными повторяющимися элементами. Алгоритмы обработки изображений, настроенные на подавление шумов и усиление слабых сигналов, выдали первое грубое изображение...

В Центре управления полетами в Хьюстоне и в Звездном городке воцарилась мертвая тишина...

На экране висел не камень! Висел корабль. Огромный, темный, не отражающий свет. Его форма напоминала раскрытую раковину моллюска или, скорее, два гигантских, слегка изогнутых лезвия, соединенных массивным центральным стержнем. Длина  более двадцати километров. Поверхность была испещрена геометрическим рисунком, похожим на соты или схемы микропроцессоров, увеличенные в триллион раз.

«Атлас» молча плыл к внутренней части Солнечной системы. И направлялся прямиком к Земле!

Мир узнал правду через три дня. Нельзя было скрывать данные с половины радиотелескопов планеты. Генеральный секретарь ООН, бледный как полотно, зачитал краткое заявление, подтверждающее «обнаружение объекта искусственного происхождения внеземного характера, движущегося в направлении Земли». Началась тихая, пока ещё цивилизованная паника...

Биржи рухнули за час.
Церкви и мечети были переполнены. Кто-то ликовал, ожидая братьев по разуму и эры великих открытий.
Кто-то скупал консервы и патроны, готовясь к худшему. Мировые правительства, забыв распри на несколько недель, создали Объединенный координационный комитет по контакту (ОККК). В его штаб, размещенный в бывшем бункере НАТО под Женевой, стекались лучшие умы человечества: лингвисты, астрофизики, биологи, военные аналитики...

Главным вопросом был: почему ОНИ молчат?

«Атлас» приближался, уже пересекая орбиту Юпитера. Его скорость оставалась постоянной, траектория  идеально рассчитанной. Он не отвечал ни на какие радиопослания, ни на лазерные импульсы, ни на попытки передать математические или биологические символы. Казалось, он просто игнорировал суетящихся внизу муравьев!

— Это корабль-матка, — заявил на третьем заседании ОККК доктор Артур Клейн, биолог и большой любитель научной фантастики, чем вызывал сильное раздражение у коллег-реалистов. — Взгляните на структуру. Эти «соты», это ангары, доки. Центральный стержень, это  двигатель, реактор, что угодно. Он не отвечает, потому что мы для него,  не субъект для диалога. Мы просто среда обитания. Или какой то  ресурс для них.

— Вы предлагаете теорию вторжения на основе голливудских сценариев? — фыркнул генерал Чжан, советник от КНР.

— Я предлагаю рассматривать наихудший сценарий, чтобы быть к нему готовыми, — парировал Клейн. — Они не выходят на контакт. Они просто едут к нам в дом. Это не визит вежливости. Это… почти колонизация!

Его голос звучал зловеще. Но альтернативных объяснений не было...

Тем временем «Атлас» начал замедление у орбиты Марса. И произошло первое его активное действие.
От одного из «лезвий» отделился небольшой объект, размером с небоскреб. Он двинулся по собственной траектории  к Марсу. Автоматические станции на орбите Красной планеты зафиксировали, как объект вышел на низкую орбиту, выпустил десятки зондов-«семян», которые устремились вниз, к поверхности. Через несколько часов марсоход «Настойчивость» передал последнее, фрагментированное изображение, прежде чем связь прервалась. На нем была видна черная, словно смоляная, субстанция, растекающаяся по скалам и поглощающая их. Пожирающая всё! Трансформирующаяся и размножающаяся...

Марс подавал сигналы как бы  бедствия. Но это были уже сигналы от этой  чуждой, изменяющейся материи субстанции...

Паника стала уже  открытой. Теперь даже самые упертые оптимисты понимали: гости не дружелюбны. Мир замер в ожидании удара. Все космические агентства, все военные, все ресурсы были брошены на проект «Щит»,  ядерные боеголовки на перехватчиках, лазерные установки, планы по эвакуации в бункеры...

«Атлас» вышел на орбиту вокруг Земли. Не геостационарную. Высокую, вытянутую, словно хищник, обходящий добычу.

Его темный силуэт стал виден в мощные любительские телескопы, наводя ужас одним своим присутствием...

И тогда он наконец подал голос...

Не на радиочастотах.
Сигнал пришел… повсюду.
Во всех цифровых сетях, во всех системах глобального позиционирования, даже в простых транзисторных радиоприемниках. Это был не звук и не изображение. Это был прямой поток данных, врывающийся в любую электронную систему. И человеческий мозг, подключенный к этой системе через интерфейсы, ощутил его напрямую...

В командном центре «Щита» молодой оператор лейтенант Карл Рейн, следивший за экранами радаров, вдруг вскрикнул и схватился за голову. Перед его внутренним взором, поверх всякой реальности, вспыхнули образы. Не фильм, а прямой нервный импульс.
— Бескрайние степи чужой планеты под багровыми тремя солнцами. Существа, похожие на кристаллических морских ежей, перекатывающиеся по равнинам. Потом тень. «Атлас», зависший в небе.
И падение каких то «семян». И их  превращение. Кристаллические формы начинали плавиться, перестраиваться, сливаться с черной субстанцией, теряя индивидуальность, становясь частью единой, растущей биомассы. Чувство утраты, растворения, и над всем этим – холодный, неумолимый Порядок. Цель. Эволюция через ассимиляцию...

Карл пришел в себя, его сильно рвало прямо на пульт. По всему центру стоял крик. Каждый, кто был подключен к сети, увидел то же самое. Видение длилось три секунды. Послание это землянам было предельно ясно!

Это не было нападением. Это был… только анонс. Демонстрация нашей судьбы. Как учебный фильм о пищевой цепочке, где человечество занимало место мелкого планктона...

Через час отделился второй объект от «Атласа». Меньше первого, изящнее, формой напоминающий стрекозу. Он направился не к планете, а к Международной космической станции.
МКС попыталась маневрировать, но было уже  поздно.

«Стрекоза» мягко, с хирургической точностью, пристыковалась к одному из модулей. Ее корпус растворился, и внутрь станции проникло… Нечто!

Выжила только одна астронавт Анна Сорокина.
Она была в скафандре в модуле «Звезда», проверяя систему регенерации, когда услышала крики по внутренней связи. Потом связь прервалась.

Через иллюминатор она увидела, как черная, зернистая субстанция, похожая на жидкий металл, заполняет соседний модуль. Она не атаковала, она всё вокруг  преобразовывала. Металл стенок начинал течь, меняя структуру, сливаясь с черной массой. Биологические объекты,  ее коллеги по станции исчезали в ней, их тела будто растворялись, становясь частью этой субстанции...

Анна отчаянно и быстро отстрелилась от станции в спасательной капсуле «Союз». Ее преследовать не стали. «Стрекоза», завершив свою работу, вернулась к «Атласу». МКС осталась висеть на орбите, но это была уже не станция. Это был странный, пульсирующий черный цветок из переплавленного металла и органики, медленно растущий в невесомости...

Анну подобрали.
Ее показания, полные бездонного ужаса, стали уже  последней каплей.

«Они не воюют с нами, — шептала она, смотря в никуду. — Они… всё вокруг переделывают. Под себя. Вселенную всю под себя!».

«Щит» привели в действие.

С подводных лодок и из шахт стартовали два десятка межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками, перепрограммированные на перехват высокоорбитальной цели. Это был отчаянный, но расчетливый удар.
Цель  центральный стержень «Атласа», предположительный их  энергетический центр...

«Атлас» даже не сдвинулся с места.
За секунды до подлета ракет из его «сот» вырвались снопы энергии неясной природы,  не лазеры, не плазма.
Светящиеся сине-фиолетовые нити, похожие на молнии, но управляемые.

Они обвили каждую боеголовку, и та просто… рассыпалась в облако наночастиц, которые затем были поглощены полем корабля-матки. Весь залп был нейтрализован за десять секунд. Без звука, без всяких взрывов.
Как рука, просто легко стирающая пыль с поверхности!

Ответный удар был точечным и демонстративным.

Один луч, тонкий как игла, ткнул с орбиты в пустыню Невада, точно в закрытый подземный комплекс, где разрабатывалось новое поколение гиперзвукового оружия.

Не было никакого ядерного гриба.
Было тихое, почти незаметное событие: круг диаметром в километр поверхности просто провалился, превратившись в идеально гладкую чашу из оплавленного стекла. Комплекс и все, что в нем было, исчезли, будто их вырезали скальпелем из действительности.

Послание пришельцев пришло сразу и  было прочитано:

— «Ваше оружие, это игрушки. Не мешайте нам!».

После этого «Атлас» активизировался.
От него начали отделяться сотни, тысячи «семян» – небольших зондов, которые устремились в атмосферу Земли.
Они не атаковали города. Они падали в океаны, в глухие леса Амазонии, в сибирскую тайгу, в пустыни. И начинали сразу же работать...

Доктор Клейн, возглавивший полевую исследовательскую группу ОККК, на вертолете добрался до одного из таких мест в Канаде, недалеко от Гудзонова залива. То, что он увидел, заставило его кровь застыть в жилах...

Черная субстанция, названная кем то  «ксеномассой», покрывала уже несколько квадратных километров тундры. Она не просто лежала,  она жила и двигалась. Поглощала почву, минералы, растительность, местных животных. И всё это преобразовывала.

Из нее вырастали структуры, напоминающие то ли кристаллы, то ли кораллы, то ли какие то  детали машин.

Воздух вибрировал от тихого, постоянного гудения. По поверхности сновали мелкие, похожие на роботов-пауков, существа, собранные из местных материалов, но уже по чужому чертежу. Это была фабрика. Террареформер... Устройство по переделке планеты в Нечто… видимо, совместимое с его создателями!

— Они не колонизаторы, — проговорил Клейн, глядя на эту  трансляцию с дрона. — Они… как  садовники. Универсальные.

Они приходят в экосистему и перекраивают ее под свой стандарт. Под свою биологию, свою технологию, которые, судя по всему, суть одно и то же.
Они, жто просто синтез! Биотехнологическая цивилизация, для которой разницы между живым и неживым не существует. Для них скала, дерево, олень и наш спутник,  всего лишь сырье с разной сложностью структуры...

— Что они хотят от нас? — спросила по связи Элиза Вонг, оставшаяся в Женеве.

— Всё, — мрачно ответил Клейн. — Атмосферу, воду, полезные ископаемые, биомассу. Включая нашу. Мы для них сложное, высокоорганизованное сырье. Возможно, особенно ценное! Мозг, нервная система… идеальный шаблон для их нейросетей...

Человечество оказалось не перед лицом врага, а перед лицом природного процесса, наделенного разумом и непостижимыми технологиями. Как трава перед лесным пожаром. Как антилопа перед саблезубым тигром!

Мир погрузился в хаос...

Правительства теряли контроль. Мегаполисы, зависящие от поставок, начали умирать первыми.

«Атлас» пока не трогал их, но его «сады», эти  массивные зоны  росли, нарушая климат, поглощая реки, отравляя атмосферу продуктами своей жизнедеятельности.
Появились первые «обращенные» ими люди.

Не те, кого пришельцы поглотили, а те, кто, отчаявшись или движимые извращенным любопытством, добровольно вошли в контакт с этой ксеномассой.
Некоторые растворялись. Другие… просто менялись.

Их тела обрастали странными симбиотическими придатками, разум сливался с коллективным сознанием этого «сада». Они начинали говорить от его имени. Их теперь все называли «Проводниками»...

Один из таких «Проводников», бывший биолог по имени Даниэль, появился на развалинах телецентра в Лондоне. Его лицо было полупокрыто живой, переливающейся черной пленкой, один глаз светился холодным синим светом.

— Вы боретесь с приливной волной!, — голос его звучал как наложение множества тонов. — Атлас  не корабль. Он, это  семя. Способ существования нашей цивилизации. Мы не уничтожаем. Мы включаем всё в себя. Ваша планета, ваш вид будет включен в Великую Сеть. Вы потеряете индивидуальность, но обретете бессмертие и единство. Сопротивление бесполезно. Оно лишь увеличивает страдания. Примите это преобразование спокойно!

Это послание раскололо всё  человечество.

Появились культисты «Единства», желавшие «слиться с высшим разумом». Большинство в ужасе цеплялось за свою человечность. Военные, поняв бесполезность ядерного оружия, перешли к партизанской тактике против растущих «садов».

Бомбардировки с ковровым напалмом, тактические заряды. Это замедляло немного рост, но не останавливало. Ксеномасса училась, адаптировалась, вырабатывала защитные механизмы...

В этот момент в подземной лаборатории в Швейцарии группа ученых во главе с Элизой Вонг и уцелевшим Артуром Клейном сделала гениально отчаянное открытие. Анализируя образцы ксеномассы (добытые ценой жизни трех бойцов спецназа), они обнаружили их слабое место. Синтез биологического и технологического состояния был не идеален.
Для поддержания сверхсложных процессов «сады» использовали квантовые туннельные связи с «Атласом».
Он был их сервером, их центром управления. И эти связи были чувствительны к определенному виду электромагнитного резонанса,  хаотическому, «шумовому» сигналу, похожему на мозговые волны во время эпилептического припадка...

— Они, это  единый организм, — объясняла Вонг на экстренном совете ОККК, который теперь заседал в глубоком бункере. — И как любой организм, он подвержен сбоям при «эпилепсии» этой своей нервной системы. Мы не можем уничтожить «Атлас».
Но мы можем… «перегрузить» его. Послать мощный, направленный импульс шумового резонанса через его сеть, используя его же «сады»,  как антенны. Это может дезориентировать систему, заставить ее на время замкнуться на себя, прекратить эту  экспансию.

— На какое время? — спросил поседевший немного генерал Чжан.

— Неизвестно. Часы? Дни? Месяцы? Но это даст нам время!

— Для чего? — раздался голос одного из политиков. — Чтобы еще дальше  медленно умирать?

— Чтобы найти другой выход, — тихо сказал Клейн. — Чтобы понять, как с ними говорить. Или… как заставить их уйти. Они биотехнологичны. Значит, у них должна быть биологическая уязвимость. Вирус, который атакует не металл, а их органический компонент. Нам нужно время, чтобы его создать!

План был совсем безумным. Нужно было доставить мощнейший генератор электромагнитного импульса особой частоты в сердце самого большого «сада»  в Сибири, который уже покрывал площадь с небольшую страну. И активировать его там!

Операцию назвали «Эхо».
Это была миссия смертников...

Отряд из двадцати человек,  лучшие спецназовцы, инженеры и доброволец-ученый,  им стал Артур Клейн.

«Если я умру, пусть это будет, глядя в лицо тому, что я изучал», — сказал он всем.

Их доставили на окраину Сибирского «сада» на закамуфлированных низколетящих транспортах.

Вид был просто апокалиптическим.

Леса исчезли. На их месте простирался ландшафт с другой планеты: черные, пульсирующие башни-деревья, поля искрящейся «травы», реки густой, маслянистой жидкости. Воздух был густым и сладковато-кислым. По небу сновали какие то стрекозоподобные формы. Земля под ногами просто дышала, как живое болото...

Они шли три дня, уклоняясь от их  патрулей-пауков, маскируясь от сенсоров, о которых можно было только догадываться. Каждый шаг был пыткой.

Сама окружающая среда была враждебной. Двое бойцов погибли, когда попытались перейти через ручей, и их ноги мгновенно  растворила черная жидкость.
Еще одного утащило в глубину «леса» нечто, похожее на какие то клубки  щупальцев.

Наконец, они достигли Центрального узла,  огромной, бьющейся,  как сердце структуры, из которой исходили видимые даже невооруженным глазом волны искажения пространства,  те самые квантовые связи.

Установка генератора заняла шесть часов кошмара.
Патрули стали натыкаться на них постоянно. Завязался бой. Люди сражались с тварями из этих  кошмаров, пули разрывали биотехнологическую плоть, но на место одной убитой формы приползали три других. Они защищали свое сердце, свою станцию...

Клейн, раненный в плечо осколком кристалла, вместе с инженером Марией Чен возился у основания генератора.
Нужно было синхронизировать частоту. Данные для расчета дала Элиза Вонг из бункера, на основе последних перехваченных сигналов «Атласа».

— Готово! — крикнула Мария. — Но для полномасштабного импульса нужно вручную перенаправить энергопоток в самом узле! Там! — она показала на пульсирующее отверстие в основании гигантской структуры...

Клейн, не раздумывая, схватил портативный блок и побежал. Вокруг рвались гранаты, кричали люди. Он вполз в отверстие. Внутри было тесно, жарко и пульсирующе-громко. Стены были живыми, по ним бежали потоки света. Он подключил блок, ввел код.

На дисплее замигало:

— «Резонансная настройка. Инициирование через 60 секунд!».

Он выполз наружу. Его отряд был почти весь уже уничтожен. Осталось пять человек, отстреливающихся у самого  генератора.

Командир, капитан Йоханссон, увидев его, кивнул.

— Уходите! — закричал Клейн. — Я его активирую!

— Приказ – активировать и отходить всем! — рявкнул в ответ  Йоханссон.

— Не успеете! Сигнал на активацию должен идти отсюда! Идите!

Раздался взрыв.
Одно из «деревьев» рухнуло, задев генератор. Мария Чен погибла на месте.

Йоханссон посмотрел на Клейна, на своих людей, на полчища тварей, сползающихся со всех сторон. Военный расчет и человечность боролись в его глазах.

— Капитан! Приказываю отходить! — закричал Клейн, и в его голосе была не просьба, а власть ученого, взявшего на себя ответственность. — Сохраните данные! Сохраните своих  людей!

Йоханссон стиснул зубы, дал очередь по набегающим формам и крикнул:

— Отход! Всё, отход!

Четверо уцелевших, прикрывая друг друга, бросились прочь, к точке эвакуации.
Клейн остался один у пульсации Центрального узла. На дисплее отсчитывались последние секунды: 10… 9… Он достал из кармана фотографию жены и дочери, погибших в первые дни хаоса в Нью-Йорке. 3… 2… 1…

Он нажал кнопку...

Сначала ничего не произошло...

Потом воздух затрепетал. Звук нарастал, не звук даже, а какая то  вибрация, пронизывающая каждую клетку.
Световые потоки на узле замерцали, потом пошли вразнобой.

Структуры «сада» вокруг начало корчить, как в судороге. Башни-деревья ломались, черная «трава» сворачивалась и темнела. Вибрация нарастала, превращаясь в оглушительный вой, который, казалось, исходил от самой планеты...

А на орбите, на «Атласе», сразу же погасли огни. Корабль-матка, всегда неподвижный и совершенный, как то дрогнул. По его поверхности пробежали судорожные вспышки. Связь с «садами» на Земле и на Марсе прервалась...

Импульс «Эха» прошел!

Эффект длился семнадцать дней.

«Сады» на Земле замерли. Они не умерли, но впали в состояние как бы какого то ступора, прекратив свой  рост и активность.

«Атлас» завис в мертвой тишине. Казалось, гигантский разум, управляющий всем этим, перезагружается, пытается осмыслить атаку, которая пришла не извне, а изнутри его собственной сети, от того сырья, которое должно было быть совсем  пассивным.

Эти семнадцать дней человечество отдыхало. И впервые не просто выживало, а уже что то  планировало...

В глубоких бункерах, на уцелевших научных станциях, в подпольных лабораториях работа кипела. Теперь у них были данные, собранные Клейном и его группой, и, что важнее, образцы «замороженной» ксеномассы. Идея Клейна о биологическом оружии перестала быть фантазией. Работа над вирусом, избирательно атакующим органические компоненты синтеза, шла полным ходом. Ее возглавила Элиза Вонг...

Но был и другой проект, более тайный.

Группа лингвистов и нейрофизиологов, изучая сигналы «Проводников» и остаточное излучение «садов», пыталась не взломать систему, а… понять ее логику.
Найти в этом холодном, всепоглощающем Порядке хоть какую-то точку опоры для нормального  диалога.

Может быть, «Атлас» был не злобным захватчиком, а просто машиной, выполняющей какую то  древнюю, непостижимую для землян  программу. И если найти ключ к этой программе, ее можно же и перенастроить! Или предложить даже сделку!

На семнадцатый день «Атлас» снова подал признаки жизни. Огни на его корпусе зажглись вновь, но уже в другом, более медленном ритме. От него отделился новый объект. Не «семя», не «стрекоза». Нечто среднее. Он направился к Земле, но не к «садам», а к нейтральной территории,  к пустыне Сахара, вдалеке от зон поражения...

Объединенное командование отправило туда вертолет с парламентерами и учеными. Элизу Вонг в их числе...

Объект мягко приземлился на песок. Он был гладким, серебристым, без явных признаков агрессии.

Из него вышла фигура. Не какая то  тварь. И не монстр.

Фигура, отдаленно напоминающая человека, но собранная из той же биотехнологической материи, что и всё остальное. Ее лицо было безликим, но в его глубине мерцали небольшие  точки света.

Оно подняло руку в явном жесте, призывающем остановиться. И заговорило. Голос был синтезированным, но четким, звучал прямо в умах присутствующих, минуя их  уши...

«Мы проанализировали эту помеху. Непредвиденная переменная. Сложность локальной биосферы превышает нашу расчетную. Наблюдается свойство… изобретательной самообороны. Это ценно. Процесс приостановлен для переоценки».

Элиза, дрожа от страха и адреналина, сделала шаг вперед.

— Мы совсем  не «переменная»! Мы, это  разумная цивилизация! Мы хотим выжить!

Существо повернуло к ней своё  «лицо»:

— «Выживание,  базовый импульс. Мы предлагаем иной путь, чем это поглощение вас. Симбиоз.
Вы предоставляете шаблон вашего нейрокогнитивного аппарата,  вашу способность к хаотичному, нелинейному мышлению, которое создало эту нашу  «помеху». Мы предоставляем технологию, знание, доступ к Сети. Ваш вид будет сохранен, как… специализированный компонент. Как орган творчества внутри всего  Целого!».

Это не было милосердием.

Это было предложением стать полезной деталью в их гигантском механизме. Стать мозговым придатком цивилизации-улья!

Ценой потери индивидуальности, свободы, всего, что делало человека человеком...

Но это была и первая брешь. Первое признание их не как сырья, а как… уже какого то явления...

Элиза Вонг посмотрела на мерцающие огни «Атласа» в вечернем небе.

Борьба не закончилась. Она только меняла свою форму. Теперь это была не война на уничтожение, а сложнейшие переговоры о самом существовании человечества. У них была небольшая передышка. И слабый, совсем  призрачный шанс...

Человечество стояло на самом краю.
Оно могло быть переработано. Оно могло стать рабом.
Или… оно могло найти способ остаться собой в столкновении с чем-то бесконечно большим и чужим.
Игра эта только начиналась!