Вторая жизнь Антонины

Часть 7

На фабрике работали лишь уцелевшие цеха. На месте выгоревших уже шла расчистка завалов и подготовка к новому строительству. Владимира Петровича проводили в кабинет к директору.

Разговор был долгим и тяжёлым. Директор, выглядевший измотанным, всё объяснил: формальный виновник — погибший охранник, но ответственность легла на руководство. Семьям погибших уже выплачены компенсации, пострадавшим — помощь. Перед мужем своей сотрудницы директор извинился и, пожелав Антонине скорейшего выздоровления, вручил конверт с существенной суммой на лечение и реабилитацию.

После этого разговора Владимир Петрович сразу поехал в больницу. Он застал момент, когда медсёстры в палате как раз меняли жене повязки. Его попросили подождать за дверью, но в щель он успел мельком увидеть её лицо.

И застыл, поражённый.
Это было не просто новое лицо. Оно было другим. Более гладким, без следов прожитых лет и усталости, которые он так любил и знал наизусть. На него нахлынула странная, смешанная волна чувств — словно время повернуло вспять, и он снова увидел ту молодую, цветущую Тоню, в которую влюбился много лет назад.

— Владимир Петрович? — Голос главврача вывел его из оцепенения. Врач внимательно посмотрел на него. — Всё в порядке? Успели увидеть?
— Да… — мужчина с трудом нашёл слова. — Это. Я будто вернулся в нашу молодость.
— Это хорошая реакция, — кивнул доктор. — Надеюсь, и Антонине её новый облик придётся по душе. Через три дня будем снимать повязки окончательно. Приезжайте с дочками, но подготовьте их. Важно не напугать и не расстроить маму. Нужна сдержанная поддержка.
— Понял. Спасибо.
— А сейчас можете к ней зайти.

Антонина, увидев мужа, жестом попросила сесть рядом. Он обнял её осторожно, через больничное одеяло.
— Всё хорошо, Тонечка. Скоро уже домой. Реабилитацию будешь проходить дома, с тобой будет заниматься специалист. И мы все — я и девчонки — будем рядом. Всё наладится. Мы тебя очень любим и ждём.

Пришла медсестра ставить капельницу, и Владимир Петрович, пообещав вернуться завтра, уехал домой.

Дома его ждал идеальный порядок: всё вымыто, уроки сделаны, пахло ужином.
— Какие вы у меня молодцы! — не скрывал он гордости.
— Пап, как мама? — хором спросили дочери.
— Давайте ужинать, и я всё расскажу по порядку.

За столом царило сосредоточенное молчание. Каждый был погружён в свои мысли. Закончив ужин и быстро управившись с посудой, все устроились на диване. Отец обнял дочерей за плечи.

— Через три дня маме будут снимать повязки окончательно. Вы поедете со мной, — он говорил тихо и очень серьёзно. — У мамы теперь новое лицо, новая кожа. Вы увидите её по-другому. Я вас очень прошу: не пугайтесь и не восторгайтесь слишком бурно. Нам нужно быть её опорой, принять её любой. Нам надо скрыть первый шок, какие бы эмоции ни были. Поняли?
— Поняли, папа, — хором прошептали девчонки.
— Пап, а ты… ты уже видел? — робко спросила Варя.
Владимир Петрович улыбнулся той самой, давней, юношеской улыбкой, которую дочери видели только на старых фотографиях.
— Видел, честно. И знаете что? Я будто заново в неё влюбился.