Вторая жизнь Антонины

Часть 8

Три дня пролетели незаметно. Отец отпросил дочерей на один день из школы — встречать маму из больницы. Собрав пакет с домашней одеждой, они поехали. В машине девчонки не могли усидеть на месте.
— Так, хватит волноваться, — строго, но мягко сказал отец, глядя на них в зеркало заднего вида. — Мы должны быть спокойны и уверены. Разговаривать чётко, без дрожи в голосе. Всё поняли?
— Поняли, пап, — в один голос ответили они.

В палате их уже ждал консилиум. Всем членам семьи выдали белые халаты. На тумбочке лежало маленькое ручное зеркало, накрытое салфеткой.
Врач, стоя у изголовья, спокойно спросил:
— Антонина, вы готовы увидеть своё новое лицо?
— Да, готова, только я… очень волнуюсь.
— Не стоит. Всё уже позади. Приступаем.
По кивку главврача медсестра осторожными, отточенными движениями стала снимать последние слои бинтов. Все замерли.

Повязка упала. Антонина медленно открыла глаза и окинула взглядом собравшихся. Увидев мужа и дочерей, она едва заметно улыбнулась уголками губ. Они ответили ей такими же сдержанными, тёплыми улыбками.
— Ну что, Антонина, — главврач взял зеркало. — Сейчас вы увидите себя. Не пугайтесь с первого взгляда, дайте себе время привыкнуть.
— Нет, я сам, — неожиданно сказал Владимир Петрович, бережно принимая зеркало из рук врача. — Позвольте мне.

Он медленно поднёс зеркало к лицу жены.
Антонина взглянула — и резко ахнула, зажмурившись. В палате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь звуком её неровного дыхания. Она лежала недвижимо, не издавая ни звука.
— Антонина? Что с вами? — забеспокоился врач. — Скажите что-нибудь.
Все смотрели на неё, затаив дыхание.

Наконец, она снова открыла глаза и пристально, изучающе всмотрелась в своё отражение.
— Какая я… совсем молодая, — прошептала она, и голос её дрогнул. — Как девчонка… Ни одной морщинки. И… совсем не похожа на себя.
— Мы собрали вас, можно сказать, заново, — мягко сказал главврач. — Привыкайте к себе новой. Это ваша жизнь, подаренная второй раз.
Антонина перевела взгляд с зеркала на семью.
— Ну, а вы что скажете? Я… нравлюсь вам?
— Мамочка, мы тебя любим! Ты у нас красавица! — выдохнула Варя, и Саша кивнула, с трудом сдерживая слёзы.
— Тонечка, ты у меня просто прелесть, — голос Владимира Петровича прозвучал низко и искренне. — Я счастлив, что ты с нами.

Врачи и медсёстры переглянулись, и на их усталых лицах появились улыбки облегчения. Сложнейший психологический рубеж был пройден.
— Спасибо вам, доктора, — Владимир Петрович обвёл взглядом весь консилиум. — За ваш колоссальный труд. Вы вернули нам жену и маму.
— Ну а теперь расходимся, — кивнул главврач. — Остаются муж и медсестра Ирина — помогут собраться к выписке.

Пока Ирина помогала Антонине одеться, та разглядывала своё тело — тонкие, розоватые шрамы на руках и шее были ещё видны.
— Не переживайте, — успокоила её медсестра. — Со временем зарубцуются, станут почти незаметными.
Владимир Петрович, бережно взяв жену под руку, вывел её в коридор. Дочки несли пакеты. Попрощавшись в последний раз и забрав все документы, они вышли на улицу, где их ждало такси.

У подъезда, на привычной лавочке, сидели соседки. Они оживлённо поздоровались с Владимиром Петровичем и девочками, но на Антонину лишь скользнули беглым, любопытным взглядом, не узнав её. Семья, не останавливаясь, прошла в свой подъезд.

Дома Владимир Петрович помог жене раздеться, провёл в комнату и устроил в любимом кресле у окна.
— Девочки, ставьте чайник, грейте обед, — скомандовал он, и в его голосе впервые за долгие недели звучала не тревога, а обычная, будничная радость. — Сейчас будем обедать. Все вместе.
            Часть 9

Старушки на лавочке зашептались, едва семья скрылась в подъезде.
— Жена в больнице, а он кралю в дом привёл! И дочки-то, бессовестные, под ручку с ней шли!
К ним подошла соседка помоложе, Марина Ивановна.
— Что же вы, люди, не разобравшись, сплетничать! — с негодованием сказала она. — Глаза-то у вас есть! Это же Тоня, его жена. Ей после ожогов кожу пересадили, вот она и выглядит теперь по-другому.
Бабушки переглянулись, смущённо заёрзав на скамейке.
— Ох, вон оно что… А мы-то, дуры старые, бог знает что подумали, — сокрушённо покачала одна из них головой. — Хорошую бы семью оклеветали… Спасибо, что просветила.
— Так и надо, — строго сказала Марина Ивановна. — Прежде чем осуждать, разглядите как следует или спросите прямо.

Дома, после обеда, семья пила чай. Дочки наперебой рассказывали маме школьные новости. Они придвинулись к ней поближе, обняли. Антонина, улыбаясь, слушала их болтовню, но в глазах читалась глубокая усталость.
— Девочки мои, я так по вам скучала, — сказала она наконец, целуя их поочерёдно. — Но я очень устала. Пойду, прилягу немного.
Девчонки ушли в свою комнату. Владимир Петрович отвёл жену в спальню, помог лечь и укрыл одеялом.
— Я подремлю.
— Хочешь, я тоже прилягу рядом?
— Нет, нет, иди… Займись делами.

Отец вышел в гостиную, взял телефон и набрал номер друга.
— Дима, привет. Жену выписали. Дома. Спасибо тебе ещё раз, без тебя… — голос его на мгновение дрогнул. — Лечение продолжается, теперь на дому. Ходит она еле-еле, видно, что боль ещё даёт о себе знать.
— А ты надолго? — спросил друг.
— На столько, сколько понадобится. Хочу видеть её здоровой. Она ещё слаба, а девчонки — школьницы. Она сейчас нуждается во мне как никогда.
— Молодец, дружище. Я рад, что у тебя всё получается. Обращайся, если что.
— Спасибо. Бывай.

Владимир заглянул в спальню — жена спала. К дочкам — делали уроки. Он прошёл на кухню, налил себе остывающего чая и погрузился в тяжёлые раздумья. В кухню влетела Саша, чмокнула отца в щеку и тут же убежала. Следом за ней зашла Варя, деловито налила себе чай и села напротив.
— Пап, чем я могу помочь маме? Говори, я всё умею.
— Ты уже помогаешь. Просто будь рядом. Рассказывай ей что-нибудь весёлое из школьной жизни. Но есть важное правило — никаких разговоров о работе, о пожаре. Телефон сама бери. Никаких звонков от её подруг, тем более от коллег. Она не знает про охранника и про тех, кто погиб. И Саше скажи, чтобы молчала. Поняла?
— Поняла, пап, — серьёзно кивнула Варя.

На следующее утро отец поднялся первым, разбудил дочерей, приготовил завтрак. На подносе отнёс еду жене в спальню.
— Давай я тебя покормлю, — предложил он.
— Я что, инвалид? — Антонина слегка нахмурилась, но в голосе слышалась скорее усталость, чем обида. — Сама справлюсь.
— Хорошо, Тонечка. Позовёшь, когда закончишь, — убрать.

На кухне дочери о чём-то оживлённо, но вполголоса спорили. Увидев отца, они мгновенно замолчали.
— О чём дискуссия? Что не поделили? — спросил Владимир, садясь рядом.
— Да ничего, пап, всё нормально, — быстро ответила Варя.
Саша исподтишка посмотрела на сестру и отрицательно качнула головой.
— Ладно, не скажу, слово даю, — вздохнула Варя.
— Девчонки, что здесь происходит? — настаивал отец.
— Пап, мы сами разберёмся, — твёрдо сказала Варя. — Это наше дело.
Владимир Петрович пристально посмотрел на них, но отступил.
— Хорошо. Доедайте и бегите в школу, а то опоздаете.

В этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял врач с небольшим чемоданчиком.
— Здравствуйте. Я к Антонине Петровне — на сеанс.
— Проходите, доктор. Она как раз заканчивает завтракать. Я предупрежу.
Владимир зашёл в спальню, аккуратно вытер жене губы салфеткой, забрал поднос и, выходя, жестом пригласил специалиста:
— Проходите, пожалуйста. Она готова.