Бюстгальтер - архитектура желания и нежность форм

Цикл «Интимная грамматика». Эссе пятое: Бюстгальтер — архитектура желания и нежность форм

Иногда истории начинаются не на балконе, не на берегу моря и не под музыку саксофона. Иногда они начинаются на холодном подоконнике в подъезде панельной девятиэтажки на рассвете. Вот так и эта. Двое — ей семнадцать, ему, наверное, столько же. Им некуда было идти, чтобы уединиться. Дома - родители, у друзей - тоже. Как назло! Время словно остановилось, остался один вариант - проникнуть в незнакомый подъезд. Вся их вселенная сжалась до площадки на лестничной площадке между первым  и вторым этажом, до запаха лака на перилах и пыли в углах. Страсть, жадная и бесшабашная, торопилась, боялась скрипа открывающейся двери подъезда или квартиры. 

В спешке, в этом сладком хаосе молодых тел, она забыла. Просто забыла. Белый, простой, хлопковый лифчик первого размера, ещё хранящий тепло её кожи и форму её юной, недавно  сформировавшейся груди. Он остался лежать на подоконнике первого этажа, как материальное свидетельство бури, пронесшейся вверх по этажам. Когда я, возвращаясь домой из ресторана уже на заре, брезжущей сквозь грязное стекло, нашла его — это был не просто забытый предмет. Это была целая городская  новелла. Я неожиданно для самой себя взяла его. Принесла домой чужой  маленький лифчик. И в тот странный час между ночью и утром, опьянённая вином и собственным воображением, я уснула, держа его в руках, целуя чашечки и лаская себя, воображая её — незнакомку с изящными, красивыми грудями, чьё дыхание, наверное, срывалось в том тёмном подъезде. Это была не похоть. Это была тоска по чужой нежности, по чужой стремительной истории, по той женской тайне, что прячется под тканью.

Этот забытый лифчик стал для меня ключом к осознанию его двойственной природы. Бюстгальтер — это самый парадоксальный предмет гардероба. Он одновременно и доспех, и нежность. Он формирует силуэт для мира и освобождает тело от тяжести для самой себя. А женская грудь, которую он обрамляет — это особая вселенная. Для мужского взгляда она часто — лишь промежуточная станция на пути к другим эрогенным зонам, красивый, но не конечный пункт назначения. В лесбийских отношениях же грудь обретает свой священный, завершённый статус. Она — не «тоже», а именно. Она — и мощный эротический символ, заметный, дразнящий, и одновременно — древнейший архетип материнства, утешения, безопасности. Ласкать её — значит поклоняться самой сути женственности во всей её двойственности: силе давать жизнь и нежности эту жизнь лелеять. Бюстгальтер в этом контексте — не просто футляр, а ритуальная рамка, выделяющая объект поклонения, подчёркивающая его ценность перед тем, как он будет открыт.

История бюстгальтера — это история освобождения, замаскированная под историю стеснения. Его дальними предками были корсеты — орудия пытки и фетиша, формировавшие женское тело по прихоти мужской моды, ломавшие рёбра и смещавшие органы. Переломным моментом стал 1914 год, когда светская львица Мэри Фелпс Якоб, устав от тирании китового уса на одном из балов, смастерила два платочка, ленту и… запатентовала «бесспинный лифчик». Это была тихая революция. Дальше — война, женщины на заводах, прагматизм, спорт. В 30-е появилась размерная сетка и чашечки от A до D. В 1943-м был изобретён push-up. В 60-е вместе с сексуальной революцией и феминистскими протестами (знаменитое «сожжение лифчиков», которое, к слову, было скорее метафорой) бюстгальтер стал символом угнетения, от которого нужно было освободиться. А в 90-е — снова триумфально вернулся как символ собственного выбора и сексуальности (спасибо, Мадонна и её Жан-Поль Готье!).

Пикантные факты:

· Миф о «сожжении лифчиков» на конкурсе «Мисс Америка» в 1968 году так и остался мифом — феминистки лишь символически швырнули ряд «инструментов угнетения» (шубы, косметику, лифчики) в мусорный бак. Но метафора оказалась настолько мощной, что живёт до сих пор.

Но если та протестная волна была метафорой, то современный феминизм разыгрывает свою драму на городских площадях. Наследницы тех, кто швырял лифчики в мусорный бак, сегодня снимают их на улицах Берлина или Барселоны, превращая тело в плакат. Их борьба — не против предмета гардероба как такового, а против его социальной функции как обязательного щита, скрывающего «постыдное». Они требуют права на десакрализацию груди — на то, чтобы она перестала быть публичной тайной, обрамлённой ритуальной рамкой бюстгальтера или осуждающими взглядами.

· Самый дорогой бюстгальтер в мире — Fantasy Bra от Victoria's Secret, усыпанный драгоценностями. Модель 2000 года, оценивавшаяся в 15 миллионов долларов с рубином в 300 карат, был по сути самым роскошным футляром в истории.
· Гений инженерной мысли. Современный бюстгальтер — это высокотехнологичный продукт. Бесшовные модели из memory foam, «умные» ткани с регулируемой поддержкой, спортивные бра с амортизацией, способной выдержать марафон. Это уже не просто бельё, а функциональная архитектура.

И вот мы подходим к кульминации — к великолепному тандему. Бюстгальтер и трусики. Верх и низ. Небо и земля интимной вселенной. Их союз — это не просто набор. Это диалог. Можно надеть дерзкие кружевные стринги и строгий, спортивного кроя бра — получится игра на контрасте, намёк на скрытую страсть. А можно — нежный шифоновый комплект в пастельных тонах, где всё говорит о предсказуемой нежности. Этот тандем — последнее, что видит женщина, уходя из дома, и первое, что открывается избранному взгляду. Он задаёт тон, ритм, сценарий возможной близости. Он — интимный костюм, в котором женщина играет саму себя, но в самых разных ролях: то невинной, то роковой, то уверенной хозяйки своей сексуальности.

Так что же такое бюстгальтер? Это сантиметры власти над собственным силуэтом. Это поэзия инженерии, превращающая физиологию в эстетику. Это молчаливый соучастник тысяч историй — от бесшабашной юношеской страсти в подъезде до осознанной нежности между двумя женщинами. Он может быть забыт в пылу чувств, как в той утренней истории, но никогда не бывает случайным. Ибо в каждой застёжке, в каждом шве, в каждой чашечке зашифрован код отношения женщины к самой главной своей тайне — к той двойственной, манящей и вечной силе, что заключена в изгибах её тела.