Беспечный стрелок

  Однажды в далёком детстве мы с дворовыми ребятами пошли обдирать вишню, растущую у нас за девятиэтажкой, недалеко от остановки.
Нас было человек пять — слаженный отряд собирателей дикорастущих овощей и фруктов.
  Поскольку выбранное нами дерево уже подвергалось нападению других отрядов, плоды остались на самой верхушке — там, где было высоко и где росли тоненькие ветки, недоступные для банд предыдущих мародёров и малолетних негодяев.
Основные тяготы жизни собирателей были возложены на меня как на самого маленького и щуплого в племени.
  Дело было привычное, поэтому я с энтузиазмом взялся за решение поставленной задачи и спустя пару минут раскачивался на ветру на самой верхушке дерева в окружении немногочисленных оставшихся плодов.
  За мной, сопя, забрались ещё пара ребят, чтобы организовать ручной конвейер по передаче сорванных плодов на нашу многострадальную землю.
  Всё шло по заранее утверждённому плану, пока к остановке не подъехал автобус. Из автобуса со скандалами вышла какая то компания подвыпивших людей.
Потом что то случилось. Оставшиеся на земле ребята закричали: «Шухер!» — и бросились наутёк.
  Висевшие на деревьях пацаны стали проворно спускаться. Я было тоже, но было поздно.
  Мои друзья попали в руки какой-то осатаневшей от выпитого компании, состоящей из двух мужиков и одной тётки.
  Видимо, это были какие то защитники живой природы, решившие преподать урок природоведения и гуманности.
  Попавшим им в руки пацанам принялись крутить уши (на 360 градусов против часовой стрелки — что очень обидно) и усердно давать пендалей. Ребята кричали и просили пощады или безболезненной смерти.
  Благодаря заступничеству всех Святых, я не успел спуститься настолько, чтобы быть замеченным, и потому поспешил забраться как можно выше — чтобы там, ближе к небесам, дождаться решения по своей судьбе.
  Это продолжалось, кажется, целую вечность. Внизу шло избиение моих друзей, а я раскачивался на макушке дерева, понимая всю опасность и безнадёжность своего положения. Когда-нибудь они заметят и меня.
  Даже страшно представить, какая расплата и ужасное чистосердечное признание меня ожидают.
  В этот момент экзекуция встала на паузу. Крики внизу стихли, и я заметил убегающих от места происшествия моих наказанных друзей.
  Внизу шёл какой то невнятный деловой разговор, в котором участвовали ещё несколько ранее незамеченных граждан. Видимо, подошла ещё какая то компания из только что отъехавшего автобуса. Компания тоже была «навеселе», и главное — превышала по своим боевым тактико техническим характеристикам исходную.
  И, видимо, у вновь подошедшей компании была какая то своя, отличная от принятой на тот момент точка зрения на природу и её сохранность.
  А потому вдруг началось неожиданное, свирепое наказание наших обидчиков.
«Враги моих врагов — мои друзья!»
  Внизу разгорелось настоящее побоище, вокруг которого стали собираться неравнодушные к дракам граждане. Пришла делегация и от нашего двора.
  Обстановка накалялась. Мир во всём мире был под угрозой.
  Но спасение порядку пришло от неожиданных сил.
  Внезапно к звукам битвы добавился ещё один громкий звук. Его издавала милицейская машина, которая с включённой сиреной прямо по траве подъезжала к месту происшествия.
  Из машины выскочили два милиционера и побежали разнимать дерущихся.
  Но враждующие стороны и не подумали встать на путь мира и прогресса — казалось, что присутствие третьей стороны только добавило азарта в их нелёгком ратном деле.
  Тут кто то хорошенько двинул по кумполу визжащей тётке из отряда наших врагов — да так хорошо, что она, не группируясь, рухнула на землю.
  Тогда один из милиционеров, стоявший рядом со стволом вишни, достал (не может быть!) пистолет (настоящий!) и произвёл контрольный выстрел в воздух.
  Пуля прошла в сантиметре от моей головы, попала в вишенку и заляпала меня разлетевшимися брызгами сока.
  Но, как ни странно, прозвучавший выстрел, призывающий к миру и согласию, произвёл на дерущихся эффект выстрела из стартового пистолета.
  Вот теперь началось по настоящему! Стали месить и ментов.
  Дело приняло криминальный характер: драка разгоралась, вовлекая в бессмысленную бойню всё новые страны и континенты.
  Тогда второй милиционер достал свой пистолет и выстрелил в воздух.
  Пули в этот день явно искали меня.
  Пуля сбила ветку рядом с моей головой. Я разжал руки и полетел вниз. Через мгновение я упал к ногам стрелка, как подбитый лебедь.
  Как то всё отдалилось от моего сознания. Но не так далеко.
  Кто то закричал: «Менты ребёнка застрелили!»
  Я лежал с закрытыми глазами, не желая разрушать приятную иллюзию зрителей.
  Кто то пробился в первые ряды и спросил: «За что его?»
— Хотел вишенки поесть.
  Потом я услышал странный звук — это плакал «подстреливший» меня милиционер.
  Сквозь его рыдания выяснилось, что у него самого двое сыновей. Кто то посоветовал ему заиметь ещё одного, чтобы скомпенсировать моральный урон народонаселению, причинённый государству его кучной пальбой.
  По этому поводу даже вышел небольшой спор: хватит ли одного или уж с запасом двоих заводить? Стрелок то не промах — может, ещё в будущем кого то укокошит.
  И тут прозвучала самая страшная для меня фраза: «А где его родители? Позовите их!»
  Только не это! Я представил свою маму, вызванную на место происшествия, и понял, что самое страшное ещё впереди. Причём в опасности в основном эти — может, немного и недотёпистые, но в целом неплохие люди.
  Надо заканчивать, сдаваться властям.
  Я медленно поднялся, держась за дерево, и обвёл всех мутным, осуждающим взглядом (как бы оставляя на всякий случай интригу, что, может, я и подстрелен немного).
  Все закричали и забегали. Сняли с меня рубашку в поисках входных отверстий от пуль. Кроме нескольких синяков, кровоподтёков и подозрения на переломанные при падении рёбра, ничего не обнаружили. Тогда все заулыбались, и милиционеры стали поздравлять друг друга со счастливым исходом.
  А народ даже немного разочаровался. Типа, все менты — мазилы: только доверяй им спокойствие граждан — в пацана с двух метров попасть не смогли. Стыдоба!
  Потом приехал ещё какой то милиционер — видимо, начальник стрелков.
  Решили всё замять. Забрали только первых буянов.
  Отмудохали их публично, чтобы успокоить и порадовать народ.
  Получив удовольствие, удовлетворённый народ разошёлся.
  Я тоже потихонечку побрёл домой в окружении восторженных друзей, на ходу придумывая разные подробности для обстоятельного рассказа, для тех кто пропустил это замечательное действо.