Глава 21 Куклы для ведьмы

Лера сразу поняла, что они настроены решительно. С только что подпитавшимся свежей кровью вампиром следует быть крайне аккуратным.
 - Я же уже вам все сказала.
 - Все, да не все – усмехнулась Марина – Нам нужны рабочие записи Фиалкиной.
 - У меня их нет. Я это уже говорила.
 - А если найдем? – задорно, словно юная гопница, спросила Жанна.
 - Послушай, Лера – Марина говорила предельно спокойно, но для Леры ее голос звучал зловеще – Давай, не будем играть в кошки-мышки. Если нам что-либо нужно, мы это получаем, хочешь ты этого или нет. Хорошо, ты питаешь личную неприязнь ко мне, и это понятно. Но убийство Аглаи Петровны это резонансное преступление. Инквизиция будет давить на нас. А мы, соответственно, рыть землю. Или может, ты хочешь, чтобы на моем месте оказался дознаватель от Инквизиции? Уж поверь, он вытянет из тебя все, но его методы тебе не понравятся. И потом, ты же хочешь, чтобы это преступление было раскрыто?
 - Что конкретно вы хотите узнать?
 - С некоторых людей Аглая запрещала снимать порчу. Нас интересует, почему. Зачем ей это было нужно? Еще нам нужен список этих людей.
Марина и Лера внимательно смотрела друг на друга.
 - Думаешь, запугала меня? – спросила Лера.
 - Ну почему так сразу? – постаралась сгладить ситуацию Жанна.
 - А ты не вмешивайся. А лучше всего, спустись во двор. Я хочу ей кое-что сказать.
Марина кивнула, и Жанна ушла.
 - Думаешь, запугала меня? – снова спросила Лера, когда Жанна уселась на детских качелях и стала раскачиваться.
 - Просто обрисовала перспективы. Иногда лучше называть вещи своими именами.
 - Ты в этом городе недавно, и уже человека убила.
Нельзя сказать, что она испугалась. Так, это было несколько неожиданно, но не до такой степени. Интересно, откуда Лера знает про Ивана?
 - Ну, допустим. Но ты-то откуда об этом знаешь?
 - А это неважно. Я это говорю к тому, чтобы ты не вздумала на меня давить. И забрать у меня Антона у тебя не получится. Он мой, а не твой.
Марина почувствовала, как ей хочется убить возомнившую о себе хамку. Нет. Если врага нельзя убить, с ним нужно как-то контактировать.
 - Думаю, свои проблемы я как-нибудь решу. Что касается Антона, то я подобрала ему замену. Так что, насчет этого можешь не волноваться. А теперь я хотела бы услышать ответы на интересующие меня вопросы.
 - Всех непрощенных я не знаю. Как и того, сколько их было.
 - А зачем они были ей нужны? Она брала у них энергию? – спросила Марина и поняла, что попала в точку.
 - Да, брала – неохотно призналась Лера.
 - Но зачем ей это было нужно? Силу ведь нужно куда-то девать.
 - Аглая была больна. И в последние дни она этим почти не занималась.
 - Почему?
 - Говорила, что ей все надоело. Что ей пора уходить – Лера вздохнула – А потом она не могла. Насколько я поняла, в какой-то момент они вышли из-под ее контроля.
Интересное обстоятельство. Получалось, что у кукол, которыми управляла Аглая, появился новый кукловод? А еще ей перекрыли источник Силы. Потому она и не почувствовала опасность. Главный вопрос – кто это сделал.
 - Хотелось бы посмотреть ее записи – напомнила Марина.
 - Я их не нашла. Как найду, обязательно передам.
 - Только не слишком затягивай.
 - А вы верните мне кота.
 - Да, конечно.

Лера чувствовала себя, словно студентка, которая неожиданно узнала, что у нее завтра экзамен. Предстояло пересмотреть все, что досталось ей от Аглаи, и решить, что стоит показывать вампирам, а что не стоит. Пару дней они могут и потерпеть. Она же сказала, что будет искать, так что, пусть радуются, что она вообще согласилась с ними сотрудничать.
Прежде всего, она выпила чашку кофе с особым экстрактом. Такой не продается в аптеке. Его рецепт знает только несколько человек в городе. На сегодня и завтра ей предстоит очень много работы. В основном, рутинной. Образно говоря, перетрясти стог сена и собрать завалявшиеся в нем иголки.
Включив компьютер, она принялась просматривать рабочие записи. Мысли о том, что на компьютере содержится далеко не все, повергали ее в уныние, потому Лера старалась об этом не думать.
Поглощенная работой, она даже не заметила, как подкравшийся сзади Антон обнял ее.
 - Боже, как ты меня напугал.
Он недвусмысленно намекал на то, что хочет заняться любовью. В иной ситуации она бы порадовалась, что ее труды не прошли даром. Но сейчас она пребывала в жесточайшем цейтноте.
 - Тоша, давай не сейчас? – взмолилась она.
Он не отставал, словно ребенок, которому вдруг захотелось поиграть в любимую игру, а мама говорит, что пора в садик. Пришлось соврать, что у нее болит голова. Потом он с большим аппетитом съел приготовленный ею завтрак и без особого удовольствия ушел на работу. Он же мужчина. Добытчик. Позже надо будет подумать над его трудоустройством. Не потому, что ей не хватает денег, как некоторым особам, тянущим из мужчины последние жилы, а потому, что для мужчины это очень важно, и женщинам, которые не понимают столь простых вещей, остается только посочувствовать. В семье мужчина должен чувствовать, что он лев, а не комнатный песик, и не олень, предназначенный только для того, чтобы на нем ездили. Пускай у него жена красавица, а сам он невзрачный мужичонка с лысиной и пивным животиком. Пускай она зарабатывает в разы больше всего. Он должен чувствовать себя хозяином положения. Даже чувствовать некоторую элитарность. И преподносить это нужно искренне, так, чтобы он нисколько в этом не сомневался. Ладно, личными делами займемся потом. Вернувшись в кабинет, она продолжила разбираться в делах.
На сегодняшний день непрощенных было четверо. Саша, Оля, Толик и Вика.
Толик начал заниматься бизнесом в 1994. Он учился на втором курсе политехнического института. Вообще-то он хотел учиться в универе на экономическом, но туда не брали, в основном, по блату либо за деньги. Ни того, ни другого в семье не было. Матери на заводе зарплату платили крайне нерегулярно. Она устроилась в одну фирму уборщицей, но это помогало только-только сводить концы с концами. На отца рассчитывать не приходилось. Большую часть времени отец пил или же приходил в себя после очередного запоя. В периоды просветления работал на каких-то шабашках, но заработанные деньги, как и у многих шабашников, имели свойство быстро улетучиваться. Зато дыры в семейном бюджете никуда не девались. Покупка пуховика, джинсов или зимних ботинок становилась событием года. Мебель, купленная еще в начале восьмидесятых, разваливалась. Семья неделями сидела на картошке и овощах. Если бы тогда кто-то предложил Толику озвучить свое заветное желание, то он, не колеблясь, сказал бы, что хочет разбогатеть. Не для чего-то конкретно. Не для того, чтобы завоевать какое-то очень капризное и требовательное женское сердце. Или чтобы мать не надрывалась на двух работах. Или чтобы выставить богатство напоказ, и все завидовали. Не для того, чтобы купить себе самую дорогую квартиру или машину, или совершить путешествие по всему миру. Нет. Он хотел разбогатеть потому, что считал бедность величайшим злом и ненавидел лютой ненавистью.
Причем, он не видел явных виновников такого положения дел. Мать мало зарабатывает? Ну и где она могла бы зарабатывать больше? Алкоголик-отец? Хорошо. Допустим, он бы не бухал, и что? При Союзе он работал старшим лаборантом в НИИ, который потом развалился. Сейчас работал бы где-нибудь на копеечную зарплату. Или числился на бирже безработным. И там, и там не забухать было бы проблематично. Низкий уровень доходов в сочетании с низким социальным статусом действуют на мужскую психику травмирующе, а большое количество свободного времени эту травму только усугубляют. Бедность просто прилепилась к семье, и с ней приходилось жить, как живут с бронхиальной астмой, плоскостопием, хроническим гастритом или облысением. Или, опять же, с хроническим алкоголизмом.
А потом судьба словно дала Толику шанс. Одну из трех комнат мать постоянно сдавала. То азербайджанскому торговцу овощами, то двум грузинским дальнобойщикам, то какому-то мрачному типу местного разлива, работавшему не то охранником, не то вышибалой, который вдруг исчез, не заплатив за текущий и прошлый месяц, и почему-то не забрав ничего из вещей, что наталкивало на определенные мысли.
После мрачного типа новым квартирантом стал очень веселый и позитивный иранец, учившийся в аспирантуре. Как-то он привез из дому несколько халатов и предложил Толику продать кому-то из знакомых. Через знакомого, работавшего на вещевом рынке, Толик продал те халаты почти в три раза дороже, чем просил за них перс, а разницу, разумеется, оставил себе. И понеслось. Перс привозил с родины шмотки, а Толик распихивал их по знакомым.
У него появились и другие поставщики. На пятом курсе он открыл на рынке пару собственных магазинчиков, а попутно смотрел, чем бы заняться еще. Понемногу он занимался сдачей в аренду квартир, торговлей морепродуктами и автозапчастями, а также грузовыми автоперевозками. Каждое новое дело, где можно было заработать, вызывало у него живой интерес.
Дефолт 1998 чуть не прибил его, но Толик устоял. Зато погорел чуть позже. Две фуры с цветными металлами возле Самары распотрошили невесть откуда взявшиеся братки. Чтобы рассчитаться с деловыми партнерами, он был вынужден почти все распродать.
Для него это был как нокаут для профессионального боксера. Начинать пришлось почти что с нуля. Но он чувствовал, где можно подешевле купить, а где подороже продать, куда стоит вложиться, а куда лучше лезть не стоит. Вскоре у него была небольшая строительная фирма, лесопилка, мебельный цех, а попутно он занимался торговлей морепродуктами. Все шло чудесно. А потом черт его дернул жениться. Все произошло как-то очень быстро. Знакомство. Брак. И черт же его дернул переписать часть активов на жену. Та провернула несколько крайне сомнительных сделок из разряда тех, за которые в девяностые привязывали к ногам бетонные блоки и отпускали в водоем поплавать. Практически сразу она отбыла в неизвестном направлении, а Толику снова пришлось продавать все, чтобы покрыть долги перед деловыми партнерами. Пару месяцев он вообще сидел дома у родителей и беспробудно пил.
Но потом он довольно быстро поднялся. Автомобильные перевозки, торговля морепродуктами, колбасный цех, салон игровых автоматов. Но в итоге игровой бизнес его и погубил. Толик стал делать спортивные ставки и сам не заметил, как увлекся. Начал играть по крупному. Несколько раз выиграл, а потом проигрался в пух и прах. Проигрался один раз, полез отыгрываться, проиграл еще, потом еще, и в итоге меньше, чем за неделю, потерял все.
Дальше были депрессия, алкоголь. Потом новое восстановление, трудное, как восстановление профессионального спортсмена после тяжелой травмы. Но, он снова вернулся в бизнес. Автомастерская, продажа компьютеров, продуктовый магазин. Но, как говорится, недолго музыка играла. Толика подставил деловой партнер. Уговорил взять кредит, и все так красиво расписал, а затем просто сбежал с деньгами.
Толик хотел уже покончить с собой. Сидя в гостиничном номере, он раздумывал, как это лучше сделать, но тут его нашли ребята местного уголовного авторитета Князева. Прослышав о способностях Толика зарабатывать деньги, а также о его непростой жизненной ситуации, Князь предложил Толику работать под его крышей. Жизнь словно бросала спасательный круг, и в этот круг он вцепился изо всех сил. Правда, порой ему приходилось проворачивать рискованные и даже авантюрные сделки, а кое-где даже преступать закон, однако, Князь через своих людей решал все проблемы еще в зародыше.
Вскоре у Толика снова было несколько предприятий. Турфирма, ювелирный салон, отель, два продуктовых магазина. Потом еще мебельный салон и грузовые автоперевозки. Плюс доля в ликеро-водочном цеху. Он купил пятикомнатную квартиру в центре и женился на самой красивой продавщице из ювелирного салона. Как и многие мужчины, он полагал, что женщина будет любить его, если он будет тратить на нее много денег. И первое время, она, действительно, позволяла ему любить себя. Но не зря говорят, что пути господни неисповедимы. Князь скоропостижно умер. Ходили слухи, что умереть ему помогли, но эти слухи так и остались слухами. Официальная версия объясняла его смерть банальным перепоем.
Вскоре после этого на бизнес Толика наехали налоговики вместе с полицейскими. Преемник Князя, молодой и нахрапистый бизнесмен бандитского замеса не смог или не захотел за него впрягаться, и в итоге почти все активы Толика благополучно отжали другие люди, приближенные к правоохранительным органам. Прокуратура открыла уголовное дело. Его не посадили, но он почти все деньги, как уверял адвокат, ушли на взятки прокурору и следователю.
И опять он, стиснув зубы, карабкался наверх. Жена, как и следовало ожидать, от него ушла. Квартиру пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами. Но он снова поднялся. После этого он еще несколько раз поднимался, и несколько раз падал. Он находил нужных людей, продумывал новые схемы, пускай и не всегда законные. Запускал бизнес. Раскручивался. А дальше цикл повторялся, и все шло по тому же сценарию. Взлет. Падение. Новый взлет. Ему случалось прогорать и в прямом смысле этого слова. Его мебельный склад сгорел при невыясненных обстоятельствах. Тремя годами позже сгорел и его продуктовый магазин.
Казалось бы, жизнь должна была приучить его быть осторожным. Однако, всякий раз он где-то, на чем-то прокалывался. Подобно Сизифу он прикладывал титанические усилия, которые оказывались напрасными. Жизнь всякий раз ставила ему подножку, словно проверяя его на стрессоустойчивость и умение приходить в себя после неудач. Или же, словно желая поиздеваться над ним.
Психика у Толика была расшатана, как у наркомана со стажем. Начиная очередное новое дело, он уже заранее знал, что пройдет не так много времени, и он прогорит. Но ничего изменить не мог, и жил, словно по заранее написанному для него сценарию.
Он сидел в гостиничном номере, пил коньяк, снимая стресс, и думал о том, как жить дальше. В очередной раз его погубила случайность. Но, если вдуматься, случайные события, которые повторяются в определенной последовательности, складываются в некую закономерность. Под ударами судьбы он падал и вставал, словно неваляшка, но каждое падение оставляло в нем шрамы, которых становилось все больше. Сколько еще сможет выдержать его психика? Временами он чувствовал себя подопытным животным, жизнь которого контролируется извне. А что? Ему самому кажется, что у него есть свобода принимать решения, или свобода воли. На самом деле все решения принимаются за него сверху, но таким образом, что он думает, будто управляет своей судьбой. Некие существа высшего порядка управляют им, оставляя минимум свободы.
Почему все складывается вот так вот? Откуда они берутся? Непорядочные деловые партнеры. Вороватые бухгалтера. Меркантильные женщины, стремящиеся выкачать из него побольше денег. Кто подбрасывает ему всех этих людей? Для чего? С какой целью? Главное, что он ничего не мог с этим поделать, всякий раз наступая на одни и те же грабли.
 - Да сколько же можно? – в сердцах воскликнул он – Если я вам так не нравлюсь, если я вызываю у вас желание сломать, нагадить, швырнуть мордой в грязь, то хотелось бы знать, почему? Что я плохого вам сделал?
Толик сказал это, глядя на открытую балконную дверь. Оттуда в номер тянуло прохладой и никотином. Сначала он ходил курить на балкон, потом ему это надоело, и он курил прямо в номере. До недавнего времени гостиница принадлежала ему, так что, на правах пусть и бывшего, но владельца, он мог себе это позволить. Сейчас ему казалось, что так он говорит с теми, кто управляет его судьбой. Они не афишируют себя, но они есть, потому что все, что происходит с ним, никак не может являться цепью случайностей. И если они это делают, значит, для чего-то им это нужно.
 - Что я плохого вам сделал? – повторил он – Для чего вы творите всю эту дичь? Сколько же можно издеваться?
Он вычурно и похабно выругался. Ответа не последовало.
 - У вас все схвачено. Все продумано буквально до мелочей – продолжил он, глядя в синее небо – И что человек ничего не может изменить. Сейчас вы сделали мне подлянку. Кинули меня мордой в грязь. Конечно, я поднимусь. Какое-то время вы не будете меня трогать. Может, даже будете мне помогать. А потом снова вырубите наповал. Вы ведь любите делать мне подлянки.
Вокруг было тихо. Но Толику показалось, что кто-то невидимый находится где-то рядом, и внимательно его слушает.
 - Только я сейчас вот возьму, и обломаю вам всю игру. Возьму, и выйду через балкон на улицу. И что вы мне сделаете? Ничего. На этом ваша игра закончится.
Выйдя на балкон, он глянул с девятого этажа вниз. Лететь прилично. Но нет гарантии, что он разобьется насмерть. Что, если он сломает ноги и позвоночник, но при этом останется жив? Будет ездить в инвалидной коляске. Не будет чувствовать свое тело ниже пояса, даже свой член. Нет. Такой вариант его категорически не устраивал. Ну и что? Можно выпить цианид, можно пустить себе пулю в висок. Повеситься. Вскрыть себе вены. Только вены нужно резать не поперек, а вдоль. Тогда уж точно наверняка. Быстрая и относительно безболезненная смерть. В ванной с теплой водой он почти ничего не почувствует.
 - Что, думали, вы самые умные? Думали, что я буду делать только то, что вам хочется, как дрессированный песик в цирке?
В дверь постучались. Он открыл. На пороге стояла уборщица со шваброй, ведром и тележкой с моющими средствами. Немолодая, потрепанная жизнью тетка простецкой наружности.
 - Анатолий Иванович, я номер пришла убрать – пояснила она – если что, я могу зайти позже.
 - Вон отсюда пошла! – рявкнул он, срывая накопившийся в последнее время негатив – Я сказал, пошла вон! Зайдешь, когда надо будет!
Уборщица смотрела на него пару секунд. Потом у нее из глаз брызнули слезы.
 - Анатолий Иванович, зачем вы так? Я же вам ничего плохого не сделала – она сказала это сквозь слезы и с такой обидой, что он опешил.
Эта тетка ну точно не виновата в его неприятностях. Скорее всего, жизнь у нее точно не сахар, как почти у любой женщины, не имеющей спонсора.
Он догнал ее коридоре.
 - Подожди. Зайди ко мне в номер.
В номере он налил ей стакан коньяку. Поколебавшись, она выпила.
 - Извини, что я накричал на тебя. Просто навалилось все.
 - Конечно. Нам всем очень жаль, что вы уходите. То есть, что отель уже больше не ваш. Но вы не расстраивайтесь. У вас все будет хорошо.
Он чуть не выругался. Как же он не любил эту фразу. Все будет хорошо. Все будет так, как будет. А у него здесь уже ничего не будет, не хорошо, и не плохо. Игра окончена. Только вместо того, чтобы получить шах и мат, он скинет шахматные фигуры на пол. И кто сказал, что так вот делать нельзя? Мне – можно.
 - Да, всякое бывает в жизни. Вы молодой, пробивной, энергичный. У вас все получится. А неудачи бывают у каждого – утешала она его, как мать утешает ребенка.
Он налил ей еще и протянул кусок шоколадки.
 - Да мне много столько – засмущалась она, но выпила. Хороший французский коньяк. Чего бы и не выпить в конце рабочего дня. Начальство сменилось. Никто особо не контролирует.
 - И еще я хотела вам сказать. Есть один психолог. Она специалист по выведению людей из кризисных ситуаций. Очень хороший специалист. Я тоже сперва не верила. У меня был сложный период, от меня муж ушел. Мне посоветовали обратиться к ней, и она мне помогла. Сейчас.
Она стала искать в своем телефоне, но он ее остановил.
 - Ладно. Потом. Давай, иди уже домой. Завтра уберешься. Я тут посплю, а завтра уеду.
Порывшись в карманах, он дал ей сто долларов с мелочью.
 - Ну, зачем? – запротестовала она.
 - Считай, это бонус.
Она ушла. Но что-то ее насторожила. Она не могла даже объяснить себе, что именно. Такое бывает, когда не помнишь, выключен ли утюг или выключена ли плита. Уже в автобусе она вспомнила, что оставила в номере швабру. Почему она решила вернуться, она и сама не поняла, ведь за шваброй она могла бы зайти завтра утром.
Тем не менее, обратно она спешила так, словно вспомнила, что забыла выключить плиту. По мере того, как она приближалась, внутри нее нарастало беспокойство. От остановки автобуса до отеля она почти что бежала.
 - Что-то забыли? – спросила девушка администратор.
 - Да. Дай мне ключи от 113 номера.
Администраторша немного удивилась, но дала. Хорошо, лифт подъехал почти сразу. Но как же медленно он ползет, а еще называется скоростной.
Дверь номера была заперта. Хорошо, что она догадалась взять ключ. Это сэкономило драгоценное время. Она не могла объяснить сама себе, почему она так торопится. Почему делает все на автомате, словно кто-то управляет ею извне?
Безжизненно свесив голову, Анатолий Иванович сидел в ванной. Сколько крови-то натекло – подумала она, но тут же сообразила, что это кровь окрасила воду в вишневый цвет. Не успела – с досадой подумала она.
Многие женщины в подобных ситуациях кричат и бьются в истерике. Но сейчас на крики и истерики у нее просто не было времени. Эмоции внутри нее словно отключились. А ведь на днях она прослезилась, глядя сериал про очередную тяжелую женскую долю. Позавчера плакала, когда сломала ноготь. Да, если так разобраться, про нее саму можно было бы снимать сериал. Только сделать главную героиню не такой толстой. В зеркало на себя смотреть противно. Но сейчас это все не имело ровным счетом никакого значения. Она метнулась к нему. Он еще дышал, и у нее чуточку отлегло. Может, еще не поздно? Она вытащила его из ванной. Усадила на пол. Жгута нет, надо срочно чем-то заменить. Разорвав, валявшуюся в комнате, рубашку, она наложила давящие повязки на одну и на другую руку.
 - Не надо – простонал он.
 - Да, фиг с ней, с той рубашкой. Новую купишь.
 - Мне. Не надо было мешать.
 - Не говори глупости – уверенно возразила она – Ну, подумаешь, достали проблемы. А у кого их нет?
Так уж воспитаны наши женщины, что в любой ситуации лучше мужчин знают ответы на вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?».
Скорую помощь Толик попросил не вызывать. Он долго настраивался, но в самый последний момент перерезал вены не вдоль, а поперек. Кто бы что ни говорил, а стремление к жизни сидит в человеке на подсознательном уровне.
 - Как тебя зовут? – спросил Толик – ты мне только что спасла жизнь, а я даже не знаю твоего имени. Хотя, не уверен, что тебе так уж стоило меня спасать.
 - Меня зовут Вика. А раз я не дала тебе уйти, значит, так надо было.
 - Надо кому? Богу? Черту? Эволюции? Знала бы ты, как меня все это задолбало. Бегаю, как хомяк, по кругу, и не знаю, как из этого проклятого круга выбраться. Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я падал и поднимался.
 - Вот, значит, ты можешь – нарочито бодро заметила она, и наткнулась на такой свирепый взгляд, что сразу же замолчала.
 - Да как же ты не понимаешь, что я не могу так жить. Падаю, поднимаюсь, снова падаю. С нуля поднимаю бизнес, и уже заранее знаю, что рано или поздно прогорю. Конечно, психологи скажут, что это ах, как хорошо, вот так вот восстанавливаться после каждого провала. Только никто не знает, какого приходится мне. Сколько сил у меня уходит на такую вот жизнь. Как будто вампир ходит за мной по пятам, и по ночам пьет из меня кровь.
Изучающе глядя на него, Вика молчала. Иногда лучше промолчать, чем давать добренькие советы в ситуации, которую ты не прочувствовал на себе. А еще порой важно дать человеку выговориться. Чтобы зло не застревало в нем, словно осколки снаряда. Выговориться, иногда даже обматерить тех, кто причинил тебе боль или даже злодейку-судьбу. Побить мебель. Хотя она и ни в чем не виновата, но отрицательная энергия, когда накапливается в человеке, очень быстро начинает загнивать, разлагаться и притягивать к себе новое зло.
Проорись, побей мебель, и тебе станет хоть немного легче, чем, если ты будешь консервировать зло в себе. В конце концов, подумай об экологии, ведь человек это тоже живое существо, хоть и занимающее одно из главенствующих позиций.
Впрочем, после кровопускания у Толика уже не было сил на то, чтобы крушить мебель в номере. Он подумал о том, что это можно было сделать раньше. Все равно в ближайшее время отель переходит к другому владельцу. Так не все ли равно, останется ли в этом номере целая мебель или же ее придется заменить. В жизни есть куда более важные вещи.
А Вика почему-то подумала, что сейчас он начнет рассказывать ей про свою жизнь. И она не ошиблась.
Вскоре ей стало казаться, что Анатолий все придумывает, ведь в реальности такого просто не может быть. Жизнь, как на американских горках. Временами ей казалось, что она слушает пересказ какого-то дурацкого сериала. Но только какой сценарист мог такое придумать? То взлет, то падение, новый взлет, и новое падение, и так постоянно. Как вообще такое можно выдержать? Известно немало случаев, когда преуспевающий бизнесмен разорялся, и в дальнейшем его жизнь катилась по наклонной плоскости. Он получал ужасную психическую травму, спивался, терял семью, и потом уже фактически доживал свою жизнь, изредка вспоминая, что когда-то у него все было хорошо, и он был крутым.
 - Даже не верится, что такое возможно – призналась она, дослушав.
 - Значит, ты мне не веришь?
 - Верю. Потому что в моей жизни тоже все не так просто.
Сначала жизнь Вики складывалась вполне благополучно. Она хорошо училась в школе, а потом в институте. Пила редко и только сухое или полусладкое вино. С плохими парнями не общалась. Однако, как оказалось, человек не может полностью контролировать свою жизнь.
После получения диплома она устроилась в проектный институт. Обычно туда брали с опытом работы. Но ее взяли, потому, что она хорошо училась, и обещала вырасти в хорошего специалиста. Дальше карьера Виктории медленно, но неуклонно шла вверх. Ведущий специалист. Главный специалист. Зам начальника отдела. Начальник отдела.
В семейной жизни тоже все складывалось благополучно. Заботливый любящий муж. Сын. А потом все это благополучие стало стремительно разрушаться. Есть люди, живущие одним днем. У них все спонтанно, случайно, ситуативно. Они постоянно переживают удачи и неудачи. Возможно, поэтому, один из наиболее популярных тостов у них, это тост «за удачу». Живут чаще всего от аванса до зарплаты, а то и вовсе перебиваются случайными заработками. Таким, как правило, падать не больно, потому что им особо и нечего терять. Уволят с работы, где платят копеечную зарплату? Найдет себе другую такую же. Узнал, что изменяет жена? А сам-то ты сколько раз хранил ей верность?
Иное дело человек, склонный планировать и жить по правилам.
- Знаешь, у меня тоже в какой-то момент началась просто какая-то черная полоса. Навалилось как-то все сразу. Прямо, не знала, что с этим делать. Тоже порой хотелось руки на себя наложить.
Все началось с мелочей. Второпях она взяла телефон мужа. И наткнулась на странную переписку. Что это? – такова была ее первая реакция. Вика сразу сообразила, что это телефон мужа, и что она читает чужие письма. «Ты когда завтра заканчиваешь работу?... В шесть, как всегда, но постараюсь отпроситься пораньше». В коридоре послышались шаги мужа, и она торопливо отложила телефон обратно на стол. Подойдя, муж  привычно поцеловал. У нее чуточку отлегло. Нет. Мало ли, кто что писал. Она не решилась что-либо спрашивать, ведь тогда выяснится, что она залезла в его телефон. Читать чужие письма неприлично. И вообще, скорее всего, это какая-то ошибка. Какие-то фразы, вырванные из контекста и увиденные наспех, мельком, словно из окна отъезжающего поезда. Она даже не успела сложить буквы в слова, а слова в предложения. Что там еще было написано? «Постарайся, (дальше что-то еще) твои любимые роллы с лососем»? Или не так?
Человеческий мозг удивительная вещь. Он способен моментально забыть, вычеркнуть, словно и не было то, чего не должно было быть, и подсовывает нам то, что нам бы хотелось увидеть, таким образом, формируя у человека улучшенную картинку мира.
 - Ты сегодня идешь в спортзал? – спросила она.
 - Да – спокойно подтвердил он.
Ну, вот. Вечером идет в спортзал, потом вернется домой. Поздний ужин, и спать. Сама она в спортзал не ходила, считая напрасной тратой времени. Нелюбовь к спорту осталась у Вики еще со школьных уроков физкультуры в начальных классах, где она, толстенькая, неуклюжая девушка, смотрелась явно не лучшим образом.
Максимум, на что она могла себя уговорить, это два раза в неделю ходить в бассейн. И то, походив несколько месяцев, продлевать абонемент она не стала, а муж не настаивал.
Мало ли с кем он может переписываться – сказала она сама себе – Мне же тоже доводится общаться не только с женщинами. И, потом, он же никогда не давал повода для ревности.
Как считала она сама, с мужем ей повезло. Высокий, спортивный. При этом из хорошей интеллигентной семьи, умный, образованный.
Так что, она зря волнуется. Увидела краем глаза кусок непонятного текста, и напридумывала себе невесть, что. Все нормально. Успокойся. И все же, Вика ощущала непонятную тревогу. Вроде бы, все хорошо, но ты почему-то ловишь себя на мысли, что что-то не так, хотя и не можешь понять, что именно. Возможно, подсознание шепчет тебе подсказку, но ты никак не можешь разобрать слов.
Да и работа не располагала к тому, чтобы предаваться посторонним размышлениям. На работе надо думать о работе. Институт готовил новый крупный проект. Ей приходилось решать множество всевозможных вопросов. К тому же на днях поступило предложение внести в проект некоторые очень существенные изменения. И чем дальше она изучала данный вопрос, тем меньше ей это нравилось. А вот руководство, кажется, придерживалось иного мнения. Она чувствовала, что на нее будут давить. Ей не нравилось не то, что очень многое придется переделывать. Изменения делали проект намного дороже при том, что не особо улучшали качество. По сути, просто вбухать намного больше денег. Кому и зачем это нужно? На этот счет напрашивалась только одна мысль. Но думать об этом было крайне неприятно. Руководство еще не торопило, но уже как-бы деликатно намекало, что ей пора бы определиться.
Она понимала, что назревают крупные проблемы на работе. Но теперь к этому прибавилось еще какое-то смутное непонятное беспокойство, которому не находилось разумного объяснения.
Сын был где-то у однокурсника. Муж приехал примерно в половине десятого. Обычно он возвращался с тренировки примерно в такое время. Его волосы были чуточку влажными после душа.
 - Что такая хмурая? – нарочито бодро поинтересовался он.
 - Да так, на работе завал намечается – пояснила она.
 - В первый раз, что ли? Чего заранее паришься? Как-нибудь разрулится.
Вику всегда удивляло его умение ничего не принимать близко к сердцу. Иногда это восхищало, иногда вызывало раздражение.
Поужинав, он с телефоном в руках заперся в туалете. Зачем он потащил туда телефон? – вдруг подумала она – Получается, он от меня что-то скрывает?
Сумка, с которой муж ходил в спортзал, стояла в коридоре. Сунув руку, она тронула полотенце. Оно было абсолютно сухое. Вика почувствовала, как ее словно что-то укололо изнутри. Неужели это все? Она не стала ни о чем его расспрашивать или обнюхивать, словно собака. Просто в тот вечер ни сказала ни слова.
 - Викусь, что-то не так? – спросил он, преданно глядя в глаза.
Она и в этот раз ничего не ответила. Только сказала, что будет спать в большой комнате. Он не стал возражать. Возможно, тоже что-то почувствовал.
Сын вернулся домой поздно. Она еще обратила внимание, что он какой-то чересчур возбужденный, но не стала выяснять детали. Просто не было сил давить и что-то выпытывать, ровно, как и что-то выпытывать у мужа. На нее накатилась сильнейшая усталость.
Таковы были первые симптомы. Потом проблемы стали стремительно нарастать. На работе руководство срочно требовало внести изменения в проект. Она сопротивлялась, как могла, но понимала, что долго не выдержит.
Дома, приглядевшись к рубашкам мужа, обнаружила следы от чужой губной помады. Его телефон был запаролен. Ноутбук при ее появлении он сразу же закрывал. Впрочем, она бы и не стала специально лезть в его переписку. С сыном она почти не общалась. Дома он обычно сидел, закрывшись в своей комнате, и выходил только поесть.
Она не знала, как быть. Соглашаясь на предлагаемые изменения, она подставляла себя. Вика мысленно прокручивала эту ситуацию то так, то так, и не находила решения. Людей, неугодным начальству, всегда убирают, меняя на более лояльных.
Говорить с мужем она не решалась. После такого люди разводятся. И она осознавала, что очень не хочет остаться одна. Сейчас иные тридцатилетние красавицы не могут найти мужчину. А ей уже сорок два года, и про собственный вес она боится даже и думать.
Ситуация на работе становилась все хуже. Вику вызвал к себе директор и спросил, почему она не готовит изменения в проект. На ее возражения, он сказал, что таковы пожелания заказчиков. Она что, хочет, чтобы заказчики обратились в другой институт?
Потом к ним в институт нагрянула проверка. Вскрылись недочеты на одном из старых проектов, что привело к аварийной ситуации. Вины Вики там не было, но почему-то она волновалась.
С сыном творилось что-то странное. Он становился то очень нервным и раздражительным, то его одолевала апатия. Она пыталась с ним поговорить, но сын уходил в свою комнату и закрывал дверь.
Мысль о том, что муж спит с другой женщиной, была невыносима. Вика понимала, что вечно так продолжаться не может. Она прикидывала, не обратиться ли к частному детективу, но тут все вскрылось. Возле дома на мужа набросился какой-то мужик. Завязалась драка. Соседи вызвали полицию. Оказалось, тот мужик – бывший муж той женщины. Вика ее знала. Она работала в том же институте, только в другом отделе. Муж сразу же собрал вещи и уехал к любовнице.
Через день на работе Вику снова вызвали к директору. По ее старым проектам проверяющие нашли нарушения, все раздули, а ее сделали крайней. Директор предложил писать заявление по собственному желанию.
Еще через несколько дней к ней пришли из полиции. Возле ночного клуба ее сын с друзьями чуть ли не до смерти избили каких-то двух парней. А еще выяснилось, что ее сын употребляет наркотики.
Вот так, на Вику навалилось все сразу. И у нее началась депрессия. Она целыми днями лежала на диване и плакала, думая о том, как хорошо было раньше, и как хорошо могло бы быть сейчас, если бы не обстоятельства, разрушившие ее жизнь.
Наверное, тогда следовало обратиться к специалисту. Но Вика махнула на себя рукой. А потом как-то уж очень легко подсела на алкоголь.
Сына вытаскивал муж. Через адвоката занес, кому нужно, и сыну дали три года условно. Квартиру разменяли. Вика переселилась в однушку на окраине города. Сын прошел курс лечения от наркотической зависимости. Жил с отцом и его любовницей. Вика скатывалась по социальной лестнице все ниже и ниже. Немного придя в себя, устроилась на другую работу, оттуда ее вскоре уволили. И со следующей. Вскоре она могла устроиться только уборщицей. Кое-как ходила на работу, попивала водочку, и пребывала в каком-то наполовину туманном состоянии.
Неожиданно Вика записалась на прием к психологу Светлане Павловской, специализирующейся на выводе людей из кризисных ситуаций. После этого ее жизни словно кто-то придал новый импульс.
А потом она потерялась, как и все они. Оля, Саша и Толик. Аглая игралась ими, примерно так же, как девочка играет своими куклами.
И вот, куклы вдруг вышли из-под контроля. Как такое могло произойти? В то, что они могли провернуть это сами, Лера не верила. Для такого нужно много Силы, а также определенные навыки, которые есть даже не у каждого мага. Получается, кто-то взял управление на себя.
Но, если тебе понадобились живые куклы, сделай своих. Зачем брать чужих? Значит, кому-то понадобились именно эти люди. Вика. Оля. Саша. Толик.
В то, что кто-то помог этим людям исключительно из бескорыстных побуждений, она не верила. Нет. Здесь должен быть понятный мотив.
Ладно. Видимо, здесь нужно плясать с самого начала. Почему Аглая выбрала именно этих людей? Какая между ними взаимосвязь? Что между ними общего?
Она еще раз присмотрелась к Оле. Эта та девица, с которой она застала Антона. Там, возле ресторана. Воспоминания резанули ее изнутри. Спокойно, Лера – сказала она сама себе. Все это осталось в далеком прошлом. Антон твой и никуда от тебя не денется.
Она еще раз посмотрела на фотографии Ольги. Красивая. Но внешняя красота не принесла ей счастья, скорее, наоборот. Наверное, избыточность каких-либо физических качеств мешает человеку думать.
Ольга была одной из кукол Аглаи. И в нужный момент Аглая подложила ее под Антона. Лера непроизвольно ругнулась. Бабушка была еще та стерва. А что, ты раньше об этом не знала? Как и любая другая колдунья со стажем, она уверовала в свое право делать все, что посчитает нужным. Она делала очень много плохих вещей. Как написал бы какой-нибудь журналист, специализирующийся на криминальной тематике, убийство связано с профессиональной деятельностью жертвы. Да, ее убила одна из кукол. Следователь показывал ей фотографии подозреваемого. Лера понимала, что сделал он это не сам, и, скорее всего, не по своей воле, но не стала высказывать свои соображения.
Еще раз бегло просмотрев файлы кукол, она взяла лист бумаги. В центре нарисовала большой круг. Подписала его. «Аглая Фиалкина». Потом нарисовала четыре круга поменьше. Ольга. Виктория. Александр. Анатолий.