Возня вокруг наследства Тургенева

                ЗЛОСТНОЕ ПОКУШЕНИЕ НА ДОБРУЮ ПАМЯТЬ ИВ. С. ТУРГЕНЕВА.


   413


   Совершенно случайно мы узнали из «Русских Ведомостей» (№ 25, 1 февраля 1907 г.), что в одной немецкой газете, а именно, «Frankfurter Zeitung», с месяц тому назад, напечатано письмо к редактору этой газеты, подписанное именем , г-жи Геррит-Виардо, дочери знаменитой Полины Виардо.
 
   При жизни Тургенева, мы знали только двух дочерей г-жи Виардо, и обе они были уже замужем: одна из них — m-me Chamerot, другая — m-me Duvernoy.
 
   Оказывается теперь, что у г-жи Виардо была ещё дочь — г-жа Геррит, автор упомянутого письма; в этом письме она уверяет, будто Тургенев прожил в доме Виардо, «с полным комфортом», тридцать лет и за всё это время не платил и даже не пытался платить хозяевам, хотя те, — по замечанию г-жи Геррит, были бы не прочь от платы…

   «Тургенев — пишет далее г-жа Геррит, умер после полуторагодичной болезни; ему и в голову не пришло поблагодарить нас за в высшей степени тяжёлый,  утомительный и дорогой уход за ним, завещав нам хотя бы часть своего крупного состояния.

   Его миллионы (!!!) унаследовала старая кузина, которой он никогда не знал, и у которой без того были свои миллионы».

   Если бы г-жа Геррит-Виардо рискнула все это выразить двадцать три года тому назад, вслед за смертью Ивана Сергеевича, то это вызвало бы один взрыв всеобщего негодования, который был бы вместе и ответом на её инсинуации; но она тогда, очевидно, и не решилась на подобный подвиг и дала пройти чуть не целой четверти
века, чтобы открыто покуситься запятнать чем-нибудь великую память Тургенева, в надежде на вторую половину известной поговорки, a имeннo, что, во всяком слyчае, — il en reste toujours quelque-chose!*

   Но нам нежелательно, чтобы и «что-нибудь» могло оставаться от такого недостойного покушения на память Ив. Серг. Тургенева, какое позволила себе сделать г-жа Геррит-Виардо: всё, что нам могло быть известно, и в особенности наши личные воспоминания о последних днях жизни Ивана Сергеевича, напечатанные в своё время («Вестник Европы», октябрь и ноябрь 1883 г.), а также несомненные и притом письменные документы превращают всё опубликованное


           *il en reste toujours quelque-chose! — Что-нибудь да останется! (фр.)


   414


г-жою Геррит в «Frankfurter Zeitung» — в жалкий плод ничем не обузданной фантазии.

   Ещё не прошло и суток с минуты смерти Тургенева, как мы могли рано утром 23-го сентября явиться на виллу «Les Frenes», в Буживале (близ Парижа), в то Chalet при этой вилле, где накануне, 22-го сентября, в 2 часа дня скончался Иван Сергеевич, и таким образом присутствовали на первой и вместе последней панихиде, в 5 часов вечера того же дня.
 
   На панихиду явилась, конечно, вся семья Виардо и несколько соотечественников, успевших прибыть в Буживаль из Парижа.
 
   Мы были свидетелями искреннего и глубокого горя, каким была, видимо, удручена вся семья, утратившая в лице покойного не постояльца, уклонявшегося от уплаты за тридцатилетний пансион, как то представляется теперь г-же Геррит, — а самого дорогого, близкого и незабвенного члена семьи.
 
   Не знаем, присутствовала ли на этой панихиде г-жа Геррит-Виардо; мы видели только вышеупомянутых двух замужних дочерей г-жи Полины Виардо.
 
   Всё дальнейшее только подтвердило то впечатление, какое мы вынесли в день, последовавший за смертью Тургенева.
 
   Г-жа Полина Виардо, не имея возможности сама взять на себя проводы тела Ивана Сергеевича в Петербург, отправила представительницами семьи своих дочерей г-жу Chamerot, с мужем, и г-жу Duvernoy (если нам не изменяет память, это и была именно Марианна, любимица покойного).
 
   Они, прибыв с телом в Петербург, присутствовали при памятном погребении тела Ив. С. на Волковом кладбище, 27-го сентября, и в начале следующего месяца 8 (20) октября, возвратившись в Париж, сообщили матери, какой они нашли себе приём в Петербурге и какое было оказано им чрезвычайное внимание, именно как самым близким лицам покойного, которого вся семья считала своим самым дорогим членом.
 
   По этому случаю г-жа Полина Виардо писала нам, тотчас же по приезде её дочерей, следующее:

                Les Frеnes.

                21 octobre 1883.
               
   Мonsieur,

   Mes enfants, arrivеs hier soir de Russie, m'ont parlе avec tant
d'еmotion de l'accueil qu'on leur a faitе; St.-Pеtersbourg, que je ne
veux pas laisser passer la journ;e, sans vous dire combien je suis
touchеe et pеnеtrеe de reconnaissance.

   Je sais, Monsieur, que vous y еtes pour beaucoup.
 
   Vous avez agi en vrais amis  d e  n o t r e  c h e r  e t  i n o u b l i a b l e  T o u r g u e n e f f,  d'aprеs le


   415


vieux dicton un peu altеrе а notre usage rеciproque: «Les amis de notre ami sont nos amis».

   «Merci donc а mes chers russes!…»

   «Votre reconnaissante-Pauline Viardot»*.

   Нужно ли прибавлять еще что-либо для восстановления дорогой памяти Ивана Сергеевича: это письмо уничтожает совершенно попытку г-жи Геррит бросить на неё тень.

   Неужели было бы возможно такое письмо, если бы, по словам г-жи Геррит, Тургенев был каким-то постояльцем, причём самый дом г-жи Полины Виардо являлся бы для него меблированною квартирою со столом и прислугою, и ко всему этому постоялец умер, не уплатив ни гроша за свой тридцатилетний пансион?!
 
   А именно всё это утверждает г-жа Геррит, и никто никогда не поймёт, кому и для чего понадобилась такая бессмысленная клевета, пущенная притом в оборот чуть не
четверть века спустя после смерти Ивана Сергеевича.
 
   Прочтя письмо самой г-жи Полины Виардо, всякий скажет, что г-жа Геррит оскорбила собственно не память Тургенева, а еще здравствующую главу фамилии г-жу Полину Виардо, назвавшую покойного , нашим дорогим и незабвенным Тургеневым".

   Упрёки г-жи Геррит по адресу Ивана Сергеевича за то, что он, будто бы, ничего не завещал, по смерти, семейству Виардо, уже достаточно опровергнуты вдовою Як. П. Полонского («Слово», № 71, 10 февраля 1907 г.), знавшей от мужа, что Тургенев, продав право литературной собственности (ценное имущество), вырученную от продажи сумму оставил семье Виардо.

   Прибавим к этому, что нам самим случайно известно твёрдое намерение Тургенева продать недвижимую собственность (завещать её было нельзя, как родовую собственность) с тою же целью.

   Мы это знаем от лица, которому Тургенев выдал доверенность и уже подписал её, быв на смертном одре, но эта доверенность так и осталась в руках доверителя историческим только документом, так как вслед затем он скончался, и наш консул не успел, таким образом, утвердить сделанную им собственноручную подпись.

                ___________________

                *«Les Frеnes» (вилла в Буживаль близ Парижа).

                21 (9) октября 1883 г.

   Дети мои, прибыв вчера вечером из России, рассказывали мне с таким воодушевлением о приёме, какой им был сделан в С.-Петербурге, что я не хотела пропустить и одного дня, не выразив вам, как я тронута тем и преисполнена признательности.

   Я знаю, что и вы принимали в этом немалое участие.
 
   Все вы действовали, как истинные друзья нашего дорогого и незабвенного Тургенева, по старой поговорке, несколько видоизменённой для нас взаимно: «Друзья нашего друга (Тургенева) — наши друзья».

   «Итак, благодарю дорогих мне русских!…»

   «Признательная вам — Полина Виардо».


   Г-жа Геррит упоминает о «миллионах» Тургенева, но он, конечно, ничего не знал при жизни о их существовании, а потому, как нам хорошо могло быть известно, очень часто нуждался в деньгах; ведя лично жизнь самую скромную, он мало тратил на себя, и если деньги уходили у него, то он расходовались в общей


   416


его жизни с дружественной ему семьёю.
 
   Между прочим —  так вспоминает вдова Як. П. Полонского, — он по случаю бракосочетания дочери Виардо, Марианны, продал часть своих земель, и вырученную сумму отдал как бы в приданое новобрачным; при «миллионах», ему не было бы никакой надобности продавать недвижимость.

   После всего высказанного нами, мы можем с уверенностью сказать, что — в противность вышеприведенной нами французской поговорке — от клеветы на Тургенева не останется ничего, что может бросить хотя бы малейшую тень на безупречную память нашего Ивана Сергеевича.

                — М. Ст.


   ВЕСТНИК ЕВРОПЫ, 1907, №2, март, стр. 413–417.


   Примечание публикатора:

   Вероятно, автором воспоминаний является Михаил Матвеевич Стасюлевич, историк и публицист, который был с 1866 по 1908 год издателем и редактором либерального журнала «Вестник Европы».