Тормозной путь

или«Юные миротворцы».Автор: Оливер Оптик.издание: Бостон: Ли и Шепард, 1869 г.
АВТОРА «ЮНОЙ АМЕРИКИ ЗА РУБЕЖОМ», «ИСТОРИЙ АРМИИ И ФЛОТА»,«ИСТОРИЙ ВУДВИЛЛА», «ИСТОРИЙ ЛОДОЧНОГО КЛУБА»,«ИСТОРИЙ ЗВЕЗДНОГО ФЛАГОВ» И Т. Д.
***
«ТОРМОЗ» — пятый выпуск СЕРИИ «БЕРЕГ ОЗЕРА», один из
сериалов, публиковавшихся в журнале Oliver Optic’s Magazine. Хотя этот выпуск
представляет собой самостоятельную историю, в нём появляются те же персонажи, что и в предыдущих выпусках серии. Капитан Вулф
Пенниман по-прежнему верен своим высоким представлениям о долге, Ник фон
Вальтер предстаёт перед читателем в резком контрасте с главным героем.
Последний, стремящийся выделиться в обществе, совершает
часто повторяющуюся ошибку тех, кто следует каким-либо другим принципам, кроме религиозных. Результат для злодея — всего лишь отражение мирового опыта; и хотя все, кто ищет Истину и следует ей,
Лайт, возможно, не добьётся такого же мирского успеха, который увенчал жизнь
Вольфа, но он абсолютно точно обретёт душевный покой, который сам по себе является счастьем здесь и в загробной жизни.
Железнодорожная фраза «притормози» используется не в техническом смысле, а в переносном. Она указывает на то, как должен поступить нарушитель, когда осознает свою ошибку. Автор надеется, что его юные друзья, а также люди зрелого возраста последуют примеру магната из Сентерпорта, когда окажутся на «неправильном пути». Площадь Гаррисона, Бостон, 26 января 1870 года.
***
ГЛАВА I. СТРАНИЦА
 ПОЛКОВНИК УИМПЛТОН НЕ СОГЛАСЕН. 11 ГЛАВА II. ТОРМОЗИ! 20 ГЛАВА III. МИСТЕР НИКОЛАС ВАН ВОЛТЕР. ГЛАВА IV. ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ. ГЛАВА V. РОМАНТИКА И РЕАЛЬНОСТЬ. 52 ГЛАВА VI. НЕУДАЧЛИВЫЙ ЖЕЛАЮЩИЙ. 63 ГЛАВА VII. ПОЛКОВНИК УИМПЛТОН СДАЁТ РУКОВОДСТВО.74 ГЛАВА 8. СЕКРЕТЫ ДЛЯ ДВОИХ. ГЛАВА IX. МАГНАТ ВЫПИВКИ. 96 ГЛАВА X. ТОМ УОЛТОН ВЫСКАЗЫВАЕТ СВОЁ МНЕНИЕ. ГЛАВА XI. ЩЕДРЫЙ ЧАЕПЛАТЕЛЬЩИК.  ГЛАВА XII. ЕЩЁ ОДНО БЕДСТВИЕ. 128 ГЛАВА XIII.ПОСЛЕ ИНЦИДЕНТА.
ГЛАВА XIV. «ПРОИСШЕСТВИЯ ВЧЕРАШНЕГО ДНЯ».150 ГЛАВА XV.ЗАМАНЧИВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ.
ГЛАВА XVI. «УКАЙГА» В ТРУДНОМ ПОЛОЖЕНИИ. ГЛАВА 17. ДЕЯТЕЛЬНАЯ ВЕЖЛИВОСТЬ. 185
ГЛАВА 18 ТАЙНА ЧЕКА.ГЛАВА 19. ПОЛКОВНИК УИМПЛТОН УНИЖЕН.ГЛАВА 20 НОЧНАЯ ПОЕЗДКА В ХИТАКУ.  ГЛАВА XXI. ЧТО ПРОИЗОШЛО НА ДОРОГЕ. ГЛАВА XXII.
 СЕМИПРОЦЕНТНЫЕ  ОБЛИГАЦИИ. 244 ГЛАВА XXIII КОНФЕРЕНЦ-КОМИТЕТ.  ГЛАВА XXIV.
 МАГНАТЫ ОБЪЕДИНЯЮТСЯ. 268 ГЛАВА XXV. ЕЩЕ СЕМЬ ПРОЦЕНТОВ  ОБЛИГАЦИЙ. 280
 ГЛАВА XXVI. В ЧЕСТЬ ПРИМИРЕНИЯ. 292
***
ГЛАВА I.

ПОЛКОВНИК УИМПЛТОН НЕ СОГЛАСЕН.


«Я не согласен, Вулф Пенниман! Нет, я этого не допущу! — сказал и повторил полковник Уимплтон, неуверенно подходя к двери моей каюты на борту «Укайги».

Магнат из Сентерпорта был пьян сильнее обычного. В течение двух или трёх лет он не отказывал себе в роме. Его лицо раскраснелось, а на орлином носу собрались капельки тодди, но он редко проявлял какие-либо обычные признаки опьянения. Он нечасто пошатывался или начинал бессвязно говорить, как в этот раз. Если он и поддавался своему пагубному пристрастию, то не на людях. Я, конечно, никогда раньше не видел его в том
состоянии, в котором он предстал на пороге моего кабинета.

Я знал, что он пристрастился к выпивке. Я часто видел его в состоянии алкогольного опьянения.
 Я знал, что он засыпает в компании, когда разговор заходит в тупик, и часто замечал его в состоянии алкогольного ступора. Он проявлял меньше интереса к пароходу и другим деловым предприятиям, в которых участвовал, чем раньше. Под воздействием алкоголя, когда он был возбуждён, он становился ещё более вспыльчивым, чем в трезвом состоянии. На протяжении многих лет он был заклятым врагом майора Топплтона, богатого человека
Миддлпорт, на противоположном берегу озера. Его несдержанность не уменьшила его ненависти, хотя и лишила его сил для осуществления коварных планов против соперника.

 Три года назад майор Топплтон завершил строительство на берегу озера
Железная дорога, задуманная поначалу скорее как игрушка для студентов Топплетонского института и как способ приобщить молодых людей к железнодорожному делу, со временем превратилась в настоящую магистраль.
Между двумя берегами озера разгорелась ожесточённая конкуренция.
Владелец железной дороги выкупил старую линию пароходов
и отправлял их только в Миддлпорт, тем самым вынуждая жителей
большого и процветающего города Сентерпорт вести все свои дела
через конкурирующий город на другом берегу озера. Это было уже
слишком для полковника Уимплтона с его холерическим темпераментом,
и он немедленно построил большой, быстрый и красивый пароход «Укайга»,
чтобы тот курсировал между
Центрпорт и нижняя часть озера, таким образом, обеспечивают городу прямое сообщение с крупными деловыми центрами страны.

Какое-то время линия Лейк-Шор имела преимущество и обслуживала почти все транзитные перевозки.
Но новый пароход, капитаном которого я имел честь быть, совершал один прямой рейс в день до Хитаки, расположенной в верхней части озера, опережая железнодорожную линию на три четверти часа и предлагая более комфортные условия без необходимости пересаживаться с парохода на вагоны и с вагонов на пароход. Это изменило ситуацию, и Сентрепорт одержал полную и безоговорочную победу над Мидлпортом.
Конечно, майор Топплтон был крайне раздосадован триумфом своего великого
соперник. Он тщетно искал способ вернуть себе утраченный престиж.
 Лучшее время, которое он мог показать, составляло четыре часа с четвертью, в то время как пароход преодолевал это расстояние за три с половиной часа. Он мог вернуть себе утраченные позиции, только построив пароход, подобный «Укайге», или протянув свою железную дорогу через дикую местность на двадцать пять миль до истока озера. Любой из этих способов требовал очень больших денежных затрат, на которые он не был готов пойти. Но
он продолжал говорить о том, что нужно что-то делать, и этим разговорам не было конца.

У меня были свои твёрдые убеждения, и я искренне надеялся, что майор не прибегнет ни к одному из своих дорогостоящих трюков. Все
Мидлпорт и весь Сентрпорт годами воевали друг с другом. Не
только майор и полковник, но и их сыновья, а также две академии, находившиеся под их покровительством, ненавидели друг друга и враждовали.
Но теперь все помирились, кроме двух магнатов, хотя деловое соперничество между двумя городами не ослабевало. Но мне показалось, что после того, как два сына стали хорошими друзьями, эти двое
Институты породнились, и два магната возненавидели друг друга пуще прежнего. Я не мог не опасаться, что новый пароход или расширение железной дороги усилят это злостное соперничество.
И через Томми Топплетона, сына майора, и Уодди Уимплтона, сына полковника, я делал всё возможное, чтобы сохранить статус-кво.

Майор Топплтон предложил мне, а я предложил полковнику
Уимплтону план объединения двух линий; но магнат из
Сентрепорта с негодованием и презрением отверг это предложение.
Он не хотел иметь ничего общего с Топплетонами. Такой союз был бы выгоден для пассажиров, а также обеспечил бы прибыльный бизнес для каждой линии. Это сократило бы время в пути от Итаки до Укайги на три четверти часа и положило бы конец всем неприятным чувствам, вызванным конкуренцией. Единственной целью моего существования в то время было добиться этого союза. Я надеялся и молился о том, чтобы какое-нибудь счастливое стечение обстоятельств примирило этих великих людей.
 Я даже осмелился попытаться разработать план, который позволил бы это сделать
Благословенного результата можно было бы достичь, но я не смог придумать ни одного способа, который казался бы достаточно обнадеживающим, чтобы его можно было попробовать.

 Полковник Уимплтон был более чем обычно пьян, когда предстал передо мной в парадной гостиной. С этими словами он, пошатываясь, вошел в комнату и тяжело опустился в кресло. Даже мне было унизительно и противно видеть его в таком состоянии, но насколько же это было унизительно и противно для его семьи! Я жалел его жену, я жалел Уодди и я жалел Минни Уимплтон, старшую дочь магната; да, я жалел
все, кто был с ним связан, страдали; ведь если он был ужасен в трезвом состоянии, то в пьяном становился ещё ужаснее. Хотя он иногда придирался ко мне с тех пор, как я стал капитаном парохода, он никогда не позволял себе ничего, что можно было бы назвать грубостью. С другой стороны, если и можно было сказать, что кто-то имел на него влияние, то это был я. Именно благодаря моим планам и непосредственному участию пароход одержал победу над конкурирующей линией.
Я всегда относился к нему с уважением и даже с «почтением
соображение”, но в то же время я сохранял свою независимость.
Полковник знал, что в тот момент, когда он бросил меня, майор был готов
принять меня и восстановить на моей старой должности на железной дороге. Возможно
это не совсем скромно для меня все эти вещи, но хотелось бы
простое кривляние для меня, чтобы игнорировать их.

“ Я этого не потерплю! ” повторил полковник Уимплтон с еще большим нажимом.
опускаясь в кресло в моей каюте.

— Что, сэр? — спросил я.

 — Я говорю, что не хочу этого, — ответил он, устремив пустой взгляд в пол.

Я пришел к выводу, что что бы он не связанные с парохода,
и я был готов принять упрек, что он, по-видимому, пришел к
администрирование. Я мог думать ни о чем я заслужила порицание.
"Укайга" совершала все свои рейсы с четкостью часов. Мы
приходили “вовремя"; и, за исключением тех случаев, когда дни были слишком короткими, мы доставляли
ее “до рассвета”. Сезон развлечений только открывался, и
мы перевозили толпы пассажиров. Конечно, всё казалось прекрасным, и я не считал, что заслуживаю упрёка. Но в моём
В отношениях с полковником я часто получал то, чего не заслуживал.
Я был довольно близок с семьёй майора Топплетона. Томми, который теперь
полностью исправился, был одним из моих лучших друзей. Он был благодарен
мне за то, что я помог ему избежать гнева Джеда Тротвуда, и, поскольку он
по-прежнему имел большое влияние на своего отца, он всегда обеспечивал
мне радушный приём в особняке Топплетонов.

Грейс Топплтон была очень добра ко мне.
Сейчас мне восемнадцать, и я готов признаться, что считал её самой красивой
и самая дорогая девушка на свете. Я стал очень требователен к своей одежде, и мама часто говорила, что боится,
что я стану денди, ведь я так требователен к тому, чтобы носить хорошую одежду и чтобы мой галстук был аккуратно завязан. Но, с другой стороны, я был капитаном «Укайги», и в мои обязанности входило быть приятным для пассажиров, среди которых было много элегантных и образованных дам. И всё же
Я не мог скрыть от себя правду: мнение Грейс было для меня важнее, чем мнение всех остальных.  Ради неё я носил хорошую одежду;
ради неё я тщательно подбирал галстук; ради неё я расчёсывал волосы до тех пор, пока каждая прядь не принимала наиболее изящное положение.
 Благодаря упорному бритью верхней губы я отрастил вполне сносные усы, которые, как я искренне полагал, не только скрадывали мою юношескую внешность, но и придавали моему лицу мужественные черты.

 Я был очень увлечён Грейс, как и с первой минуты, когда увидел её. Действительно, этот интерес возник у меня сам собой, и мне не нужно останавливаться, чтобы объяснить почему. Я признался себе, что
у меня были «намерения» в отношении неё, хотя я не мог не чувствовать, что с моей стороны это было очень самонадеянно, ведь у меня не было ни громкого имени, ни знатной семьи, которыми можно было бы похвастаться. Я никогда не говорил Грейс об этих намерениях, но льстил себе мыслью, что я ей не совсем безразличен. Её отец, казалось, не замечал моего внимания, но я боялся, что он всё же заметит. Поскольку эта мысль всегда была
самой близкой моему сердцу, мне пришло в голову, когда подвыпивший полковник сидел,
глядя в пол в моей каюте, что моя преданность Грейс была
тем, чего у него не было.




ГЛАВА II

ТОРМОЗИ!


Я посмотрел на полковника Уимплтона, который сидел, тупо уставившись в пол парадной гостиной.  Я начал испытывать некоторое беспокойство.
Я боялся, что мои отношения с семьёй майора Топплтона будут
подвергнуты критике и осуждению.  Но, верный инстинктам
всех молодых людей в моём положении, я был готов умереть,
лишь бы ни на волосок не отступить от своей преданности Грейс. Магнаты могли ссориться сколько угодно,
это было на их императорское усмотрение, но я не позволю ни уговорить себя, ни принудить к вражде.  Я был полон решимости избавиться от своего приятного
и с хорошим жалованьем место, а не мое персональное отношений с
Toppletons приостановлено.

“Вольф, я этого не потерплю!” - внезапно воскликнул полковник, топнув
ногой об пол после молчания, которое позволило мне пересмотреть свое
предыдущее поведение на протяжении нескольких месяцев.

“Что, сэр?” - Снова спросил я.

Но подвыпивший магнат не снизошел до ответа на мой вопрос.
Он напряг мышцы лица, придав ему сентиментальное выражение негодования, и продолжил размышлять о тревожившем его зле.

 — Ты должен пойти со мной, Волк, — сказал он после очередной долгой паузы.

 — Куда, сэр?

“ В Миддлпорт. - Нет, я этого не потерплю! Я положу этому конец!

“ Я действительно не понимаю вас, полковник Уимплтон, ” взмолился я.

“Ты не понимаешь этого, Вульф? Да, ты понимаешь это, Вульф. Ты
все об этом знаешь”.

“Что, сэр?”

“Что, сэр!” - фыркнул полковник, фиксируя взглядом пьяных ИРЛ по
меня. “Ты должен пойти со мной, Волк”.

“Но пароход должен отплыть меньше чем через час”, - добавил я, взглянув на свои
часы.

“Мне плевать на пароход. Это куда важней, чем
лодка, Волк”.

“В чем дело, сэр?”

“Мальчики не должны быть людьми, пока они не достаточно стар, чтобы быть мужчинами, Волк,”
возмутился великий человек. “Пойдем со мной”.

Он поднялся с некоторым трудом со стула и поковыляла в сторону
двери.

“Куда же мне идти, сэр?” Я спросил.

“На другой берег озера”.

“Но лодка...”

“Не говори мне больше ничего о лодке, Вольф. Ван Вольтер умеет управлять
лодкой не хуже тебя. Пойдёмте со мной.
— Хорошо, сэр. Я скажу мистеру Ван Уолтеру, что не поеду с ним на озеро.
Поговорив с помощником капитана, я вернулся в свою каюту, где снова сел полковник. Я взял стакан и кувшин со льдом
в комнате была вода, и когда я пошел выпить, то обнаружил стакан.
сильно пахло спиртным. У магната в кармане была бутылка,
и он сделал еще глоток. Мне не хотелось идти с ним, пока он был
в его нынешнем состоянии, и, очевидно, становилось все хуже, но я не мог
отказаться, не вызвав бури.

“ Ухаживает! ” воскликнул полковник, когда я надевал фуражку. “ Я этого не потерплю.
Это.

— Я вас не понимаю, сэр, — ответил я, вздрогнув от прозвучавшего в его словах намёка.


 — Ты очень скоро поймёшь, Волк, потому что я этого не допущу. Пойдём со мной.

Что мог иметь в виду этот великий человек? Не применил ли он это слово к моим отношениям с Грейс Топплтон? Я не хотел, чтобы их называли таким вульгарным словом. Он поднялся со стула и выбежал из парадной залы, потому что не мог больше идти ровным шагом. Я последовал за ним к трапу, где нас ждала заказанная мной лодка.
Ван Уолтер подмигнул мне, когда я проходил мимо, и, казалось, воспринял пьянство магната как хорошую шутку, а не как самую серьёзную проблему на свете.  С помощью помощника капитана и меня самого
Полковнику удалось забраться в лодку, не упав в озеро, и матросы высадили нас в Миддлпорте.

 Собравшись с духом, великий человек поднялся по причалу к железнодорожной станции, где рухнул в кресло, обессиленный попытками вести себя как трезвый человек. Последняя выпитая рюмка ещё не возымела должного эффекта, и я надеялся, что в состоянии алкогольного опьянения он забудет о своей миссии, какой бы она ни была.
Люди смотрели на него, улыбались, подмигивали и усмехались, пока он сидел в приёмной. Мне было очень неприятно находиться там.
его спутница. Никогда не знаешь, что может сделать подвыпивший мужчина, и я
опасался, что он поставит меня в ещё более неловкое положение.
 Вульгарное выражение, которое он употребил, — «ухаживание» — указывало на то, что в этом деле замешана дама. Я подозревал, что он собирается отправиться в дом майора Топплетона, но был полон решимости не идти туда с ним, потому что такой шаг означал бы, что он намерен вмешаться в мои дела.

— Нет, я этого не допущу, Вольф! А теперь иди и посмотри, куда они делись, — сказал полковник, посидев несколько минут.

 — Посмотреть, куда они делись, сэр? — переспросил я.

“Почему, Том Топплтон и Уодди”.

“Я знаю, куда они ушли”.

“Куда?” требовательно спросил он, внезапно вскинув голову.

“Вплоть до Подковы, сэр”.

“Я полагаю, вы все об этом знаете”.

“Они отправились выбирать лагерь для полка - вот и все”.

“Нет, сэр! Это еще не все, Волк! Ты прекрасно знаешь, что это ещё не всё.

 — По крайней мере, это всё, что я об этом знаю, — взмолился я.

 — А теперь скажи, где Грейс Топплтон?  Вот что я хочу знать, — сказал он с яростью.

 — Я не знаю, где она, — ответил я, не желая, чтобы её имя было связано с этим делом, чем бы оно ни оказалось.

«Иди и узнай, где она, — вот что я хочу, чтобы ты сделал. Не разговаривай со мной! Говорю тебе, я этого не потерплю».
«Я выясню, где она», — ответил я, не желая заходить в дом майора, где я мог бы её увидеть.

«Иди и не задерживайся».

Я пошёл и не задерживался. Грейс не было дома. Она отправилась в «Лошадиную туфлю» на той же лодке, что и Томми, где он должен был встретиться с Уодди. Я сообщил об этом полковнику.

 «Я так и предполагал!» — воскликнул он, вскакивая на ноги. «Я этого не допущу. Возьми два билета, Волк, и отвези меня в «Лошадиную туфлю».

— Так точно, сэр.

 — Ухаживает! — фыркнул полковник.

 — За кем, сэр?

 — Влюблён.

 — За кем, сэр?

 — Я этого не допущу!  Нет, не допущу.

К этому времени я начал верить, что не являюсь объектом его подозрений.
Но мне очень хотелось узнать, кто был замешан в этом серьёзном обвинении в «ухаживании» или в любви. Я знал, что Ник Ван
 Уолтер, сын помощника капитана, отправился в «Конский башмак» с Уодди на «Вороне».
А теперь выяснилось, что Томми и Грейс тоже ушли.
Согласно имеющейся у меня информации, Грейс была единственной молодой леди в компании, и если кто-то и собирался «ухаживать», то это было очевидно
Судя по обстоятельствам, она должна была быть одной из приглашённых.


 Признаюсь, мне стало не по себе, когда я осознал, что такое может произойти.
 Насколько мне было известно, Грейс была единственной дамой в компании.
 Если кто-то и был в неё влюблён, то кто это мог быть?
Конечно, это был не Томми, и почти так же было очевидно, что это не мог быть
Ник Ван Уолтер, хотя и был очень тщеславным молодым человеком,
обладал достаточной уверенностью в себе, чтобы влюбиться в ту, что была настолько выше его по положению, как Грейс. Но если это был Ник, то почему полковник беспокоился об этом?
в чём дело? Я был уверен, что это не мог быть Ник. Тогда это должен быть
Уодди.

 Кровь застыла у меня в жилах, когда я понял единственное разумное
объяснение этой проблемы. Такое событие привело бы магната из Сентерпорта в ярость, ведь он не мог представить себе более ужасного бедствия, чем брачный союз между враждующими семьями. Я был потрясён и сбит с толку. И всё же я был достаточно рассудителен,
чтобы поверить, что для Уодди было вполне естественно
влюбиться в Грейс. Она была прекрасна и неотразима
 Он был ей ровней в социальном плане, чего нельзя было сказать обо мне.
  Несмотря на своё расстроенное состояние, я не мог возразить против этой идеи.

  Я купил два билета до Грасс-Спрингс и помог полковнику сесть в последний вагон. Он по-прежнему настаивал на том, что не «согласен на это», и говорил что-то бессвязное, глупое и злое, пока не впал в оцепенение от последней выпитой рюмки.
Он заснул, к моему большому удовольствию, потому что его речь вызывала у меня отвращение. Кроме того, мне не хотелось ни с кем разговаривать. Я пережил ужасный удар. Я потерял Грейс Топплтон.
Я принял её доброту ко мне за более нежное чувство, и
мне захотелось лечь на дно озера на большой глубине или
эмигрировать в какой-нибудь далёкий и неизведанный регион.

Вагоны на мгновение остановились в Спэнглпорте. Майор Топплтон построил
мост через выходное отверстие озера, так что поезд въехал в Укайгу,
что позволило выиграть достаточно времени для остановок в двух городах на маршруте. Машинист также совершал по два рейса в день в Грасс-Спрингс, так что люди, жившие вдоль железной дороги, были обеспечены всем необходимым лучше, чем когда-либо прежде.
Примерно на полпути между Спэнглпортом и Спрингсом машинист
Он яростно засвистел, и поезд начал резко тормозить.

«В чём дело, Вольф?» — спросил полковник, резко проснувшись.

«Не знаю, сэр; возможно, на путях корова».
«Иди и посмотри», — сказал он, сунув руку в нагрудный карман, где, должно быть, хранил свою фляжку.

Я повиновался и, открыв переднюю дверь, увидел, как он пьёт из своей фляжки. Я прошёл через три вагона, когда поезд остановился.  Как я и предполагал, на пути встала упрямая корова.
Она не боялась локомотивов и отказывалась уходить.
Она не двигалась с места, пока кочегар не прогнал её, забросав углём.
Поезд снова тронулся, и я не спешил возвращаться к полковнику; но когда
я дошёл до последнего вагона, его там не оказалось. Я встревожился
и сразу же стал искать его по всему поезду. Я не мог его найти.
Пассажиры его не видели. Я испугался, что он выпал из поезда,
и поспешил найти кондуктора.

Он был в головном вагоне. Я изложил ему суть дела и попросил его немного отстать. После долгих возражений он согласился и отдал приказ. На заднюю платформу отправили кондуктора, но проводник
Он задержал меня, чтобы рассказать о последствиях, которые могут возникнуть из-за опоздания.
 Я пообещал помочь ему в другой раз, когда он опоздает, уговорив проводников на главной линии подождать его.
Я поспешил обратно на заднюю платформу, но не успел дойти до неё, как услышал свисток, предупреждающий о торможении. Дойдя до конца вагона, я увидел картину, от которой у меня кровь застыла в жилах. Полковник Уимплтон лежал на путях между рельсами, очевидно, не в силах спастись.

 Машинист потянул за соединительный трос и заблокировал движение
Он изо всех сил нажал на тормоз, но всё равно было неясно, удастся ли остановить поезд в это время года, чтобы не наехать на него. Я бросился на помощь мужчине, и тормоз заскрипел под нашими совместными усилиями.
 К счастью, машинист вовремя подал сигнал, и поезд остановился, но всего в нескольких метрах от подвыпившего магната, который, когда поезд приблизился, замахнулся на него кулаком.

— Ты что, хотел меня переехать? — сказал он, и было видно, что его последние силы на исходе.

 * * * * *

[Мы собирались позволить Вольфу самому рассказать свою историю, но вынуждены на время забрать у него перо, чтобы описать некоторые события, свидетелем которых он не был. Николас Ван Волтер не учёный, а если бы и был, мы не могли бы доверить ему повествование о последующих главах, потому что боимся, что он исказит правду и привнесёт слишком много своего личного тщеславия.]

[Иллюстрация: ТОРМОЗ!]




ГЛАВА III.

МИСТЕР НИКОЛАС ВАН ВОЛТЕР.


Мистер Ник Ван Волтер, молодой человек восемнадцати лет, старший сын помощника капитана «Укайги», одевался с необычайной тщательностью
утром, предшествовавшим событиям, описанным в предыдущей главе. Он был совсем не похож на своего отца, который был простым, честным и прямолинейным человеком, и очень похож на свою мать, которая была тщеславной, честолюбивой и амбициозной женщиной. Помощник капитана был готов добросовестно и терпеливо выполнять свой долг, а о будущем не беспокоиться, хотя и не был лишён разумного стремления выделиться и разбогатеть. Его жена считала, что весь мир, и в особенности полковник Уимплтон, поступил с её мужем несправедливо и обманом лишил его денег и положения.  Она возлагала на него большие надежды
о Нике, потому что он был человеком амбициозным и не верил, что нашёл своё истинное призвание.

Ник с поразительной точностью расчёсывал волосы; он тщательно укладывал каждый волосок своих пушистых усов; и теперь он был занят сложным и утомительным процессом завязывания галстука.
Он надел свой воскресный костюм, хотя был понедельник и хотя он собирался плыть на «Вороне» — так называлась новая парусная лодка Уодди Уимплтона.
 Тот факт, что мисс Минни Уимплтон должна была быть в числе гостей, может объяснить, почему молодой человек так старался
дарованный самому себе. Мисс Уимплтон, безусловно, была очень красивой.
девушка, хотя это не должно было иметь никакого значения для Ника, которого
пригласили только помогать работать с Вороном, потому что у Уодди была хромая рука,
вывих плеча при игре базовым мячом.

Было бы трудно точно описать социальную или деловую позицию
Ника Ван Волтера. Он работал на пароходе матросом на палубе и официантом в кают-компании, но оба этих места вызывали у него отвращение. Они были недостойны его и не соответствовали его уровню. Он устроился в магазин в Сентерпорте, где его
Семья его отца жила там; но подметать, работать в подвалах и таскать тюки было настолько ниже его достоинства, что он тоже бросил магазин. Теперь он, казалось, «ждал, когда что-нибудь подвернётся». Он хотел стать клерком в Ucayga, чтобы получить повышение; но нынешний владелец упрямо держался за эту должность. Он был предан Уодди Уимплтону всем сердцем и душой.
Он надеялся, что благодаря Уимплтону ему наконец удастся достичь своей цели. Он был готов «подлизываться» к сыну великого человека, пресмыкаться перед ним.
опустись перед ним и прижмись к подолу его одежды. Поэтому, когда Уодди, будучи частично нетрудоспособным, нуждался в помощи в лодке, Ник был готов услужить и с радостью принял приглашение.

 Ник с трудом завязывал галстук, а его амбициозная мать стояла посреди комнаты и с интересом наблюдала за результатами различных экспериментов. Бабочковые узлы, прямые узлы и морские узлы
последовательно испытывались и последовательно отвергались, пока не стало ясно, что галстук износится раньше, чем его удастся отрегулировать. Но в конце концов
В конце концов вмешалась миссис Ван Уолтер и настояла на том, чтобы концы галстука были просто скрещены и закреплены большой булавкой, которую она позаимствовала из гардероба своего мужа. Эффект был потрясающим. Она осталась довольна, и Ник не смог придумать ничего лучше, хотя и не был полностью удовлетворён.

 «А теперь давай я прикреплю эту мохнатую розу к лацкану твоего пиджака», — сказала любящая мать. «Если мисс Уимплтон посчитает его красивым или сделает какое-нибудь замечание по этому поводу, обязательно подарите его ей».
«Не думаю, что я ей хоть сколько-нибудь интересен», — ответил Ник.
взглянул в зеркало, чтобы оценить эффект от розы.

«Ну, я не думаю, что она это делает; но ты должен ей понравиться. Если у тебя есть хоть капля ума, ты можешь быть полезным и приятным в общении.
Да ты только посмотри на Вулфа Пеннимана. Говорят, что они с Грейс Топплтон как минимум хорошие друзья. Вулф умен, он знает, что делает».

— Я тоже знаю, о чём говорю, — парировал Ник, отвергая то, что, по его мнению, было намёком на то, что он _не_ знает, о чём говорит.
— Если есть что-то такое, как оказаться на правильной стороне Минни
Уимплтон, то вы найдёте меня там.

— Надеюсь, что так. Ты должен быть так же высоко задрать нос, как Вулф Пенниман.
 Ты выглядишь лучше, — добавила любящая мать, с восхищением глядя на фигуру и черты лица сына. — Если ты не так умён, как он, то это потому, что ты никогда не стремился выделиться, и тебе давно пора начать. Вулф — капитан «Укайги», а ты даже клерком быть не можешь. Обидно. Я знаю, что твой отец должен быть капитаном этого парохода, потому что он действительно управлял судном, в то время как вся слава досталась Вольфу. Но я не могу заставить твоего отца что-то с этим сделать.

— Отец сам себе хозяин, — сказал Ник с какой-то злобой в голосе.


 — Я знаю. Если бы он меня послушал, он был бы капитаном парохода, а ты — клерком. Только подумай! Твой отец, который всю жизнь был моряком, работает помощником у мальчишки, который знает об управлении пароходом не больше меня! Как жаль! Мне невыносима сама мысль об этом!»

«Тогда не думай об этом».

«Что ж, если твой отец ничего не делает для семьи, ты должен, Николас. Уодди — твой лучший друг, и если ты можешь сделать только одно...»
впечатление на Мисс Минни, ваше состояние будет сделано, ибо я не
верю, полковник будет жить многие годы. Он, пропитанный ромом
все время”.

“Если у меня только будет шанс, мама, я покажу Минни, кто и что я"
. Она очень нежна и добра ко мне, и все, чего я хочу, - это возможности
показать себя перед ней”.

“Если ты не найдешь возможности, сделай это, Николас, сделай это”.

Ник задумался над этим предложением. Похоже, эта идея была для него в новинку. Он посвятил немало своего драгоценного времени
Он читал захватывающие романы и был уверен, что если ему представится возможность спасти мисс Минни из водной могилы, вытащить её из горящего дома или остановить безумное бегство её лошади, когда она вот-вот разобьётся вдребезги, упав в зияющую пропасть, если он совершит благородный поступок, рискуя собственной жизнью, то он получит приз. Гордая дочь знатного рода была бы преисполнена восхищения и благодарности и, конечно же, влюбилась бы в него.
И третья часть миллионов полковника Уимплтона перешла бы в его
круг. Последняя глава романа должна была закончиться невыразимым
блаженством благородного героя и прекрасной героини. Речь шла о том, что
идея Ника была о “шансе показать себя перед ней”. Он хотел получить
такой шанс, и его мать, несомненно, не совсем понимая
взгляды своего сына, предложила ему воспользоваться шансом. Эта
мысль заслуживала рассмотрения.

“ Твой отец слишком ручной и бездушный, чтобы что-то сделать для семьи.
Ты должен сделать это ради него, Николас, — добавила миссис Ван Уолтер.

 — Я готов сделать всё, что в моих силах, — робко ответил полный надежд сын.

“Если ты это сделаешь, твой отец станет капитаном парохода; ты будешь
клерком, а в свое время мужем мисс Минни”.

“Что ты хочешь сказать, мама? Ты не хочешь, чтобы я сделал отец
капитан-не вы?”

“Ну, хорошо, мы не будем говорить об этом сейчас”, - ответила мать,
уклончиво. “Мы должны использовать обстоятельства в наших собственных интересах”.

Миссис Ван Уолтер оказалась дерзкой интриганкой, и даже Ник был поражён размахом её идей. Он мечтал о блестящем будущем, и, по его мнению, не было никаких причин, по которым Вулф Пенниман должен был монополизировать все почести и вознаграждения.
высокие посты. Он надел шляпу и вышел из дома. Ему не терпелось узнать, каким образом его мать собиралась повысить помощника капитана до должности капитана и сделать его клерком на пароходе; но его нынешнее дело было связано с Минни Уимплтон, и он поспешил к причалу, где был пришвартован «Ворон».

 Ник был всего лишь сносным лодочником и не питал иллюзий относительно своих способностей управлять парусной лодкой. Он был готов брать уроки у
Уодди, у которого не было наставника. На самом деле он во всём уступал
молодому магнату. Он поднял грот и поставил всё на
распорядился насчёт лодки. К тому времени, как он закончил приготовления к
походу, появились Уодди и его сестра. У молодого джентльмена была
рука на перевязи, а юная леди, по мнению Ника, сияла красотой.




 — Доброе утро, мистер Ван Уолтер, — сказала Минни, подойдя к причалу.
В её глазах блеснул огонёк, и можно было подумать, что в её характере есть
нечто озорное. Она взглянула на тщательно продуманный
туалет и особенно на огромную булавку для галстука у честолюбивого Ника. Возможно, она была достаточно тщеславна, чтобы подозревать, что всё это
ради неё была проведена дополнительная подготовка.

 — Доброе утро, мисс Уимплтон, — ответил Ник, широким жестом снимая шляпу, вероятно, для того, чтобы дать возможность этой богатой маленькой богине увидеть, как красиво его волосы разделены пробором, смазаны маслом и расчёсаны.
 — Могу ли я оказать вам честь и помочь подняться на борт «Ворона»?

 — А это будет приятно, мистер Ван Уолтер? — лукаво спросила она, протягивая ему руку в перчатке.

 — Мне будет очень приятно, мисс Уимплтон, — ответил он, с готовностью пожимая протянутую руку. Его сердце бешено колотилось.
от наслаждения моментом.

 Он усадил её на место в партере, коснулся шляпы и поклонился, словно благодаря её за неожиданную честь, которую она ему оказала.


— Отваливай и поднимай стаксель, Ник, — нетерпеливо сказал Уодди. —
Сегодня будет ливень, и мы должны добраться до Грасс-Спрингс до того, как он начнётся.

— Примешь душ, Уэдди? — добавила Минни.

 — Похоже на то.

 — Я не хочу идти, если будет дождь.

 — Только душ. В хижине ты будешь в такой же сухости, как и в своей комнате.
— ответил Уодди. — Дует хороший бриз, и мы будем там через пару часов.

 — Это испортит новую одежду Ника, — рассмеялась задорная мисс.

 — Не дразни простака, — прошептал Уодди.

 — Ничего не могу с собой поделать. Мне это очень нравится, — ответила она.

 — А вот и «Белль», — добавил Уодди, указывая на лодку Вулфа, которая
Томми Топплтон зафрахтовал яхту для этого случая, и она отчалила от пристани в Мидлпорте. «А теперь устроим гонку!»

 Ник поднял стаксель, и, когда «Ворон» поймал попутный ветер, он сел напротив мисс Минни, чтобы полюбоваться её «несравненной красотой».




ГЛАВА IV.

ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ.


Лодочник из Хитаки пообещал Уодди, что у него будет лодка, которая превзойдёт «Белль» или любое другое судно такого же размера на озере. Он, очевидно, сдержал своё слово, хотя достоинства этих двух лодок ещё не были в полной мере оценены. Но, стремясь к скорости, он не позаботился о безопасности. «Ворон» был слишком узок для неё.
Было очевидно, что она очень своенравна. Однако Удди было всё равно, какая она, лишь бы была быстрой. Он и сам был достаточно опытен, чтобы держать её на плаву.

Том Уолтон управлял «Белль», а Томми Топплтон и Грейс были пассажирами. Хотя поездка в Хорс-Шу была запланирована с другой целью,
гонки между двумя лодками было не избежать. Удди очень
хотелось уладить этот вопрос, и, поскольку на борту был Том Уолтон, постоянный шкипер «Белль», гонка началась без
вызова или каких-либо других приготовлений. «Белль» дождалась, пока «Ворон»
выйдет с пристани, и они встретились посреди озера, где обе стороны обменялись приветствиями.

 «Боюсь, погода будет неважной», — сказал Том Уолтон, когда
взглянул на чёрные тучи, сгущавшиеся на юго-западе.

«Мы доберёмся до Хорс-Шу до того, как начнётся ливень», — ответил
Уодди, поворачивая штурвал, и «Ворон» взял курс на заданный пункт.

«Пусть скользит!» — крикнул Том Уолтон, который ещё не был готов поверить, что новая лодка может обогнать «Белль».

— Значит, мы устроим гонку, Уэдди, — сказала его сестра, когда «Белль» взяла курс на Хорс-Шу.


— Да, и я собираюсь разбить «Белль» вдребезги, — взволнованно ответил Уэдди, когда две лодки, теперь идущие бок о бок, начали разворачиваться
яростно сквозь толщу воды, брызги керлинг-за своих луков, так как они
наклонился перед живой ветерок.

“Но ты утопишь нас всех, Уодди!” - воскликнула Минни, когда "Ворон"
накренился под обрывом, так что планшир почти ушел под воду.

“ Пока у руля мистер Уимплтон, нет ни малейшей опасности. Он
самый искусный лодочник на озере, ” вмешался Ник.

— Но мне не нравится такой бешеный ход, — добавила Минни, когда на полубак перед ней выплеснулось полведра воды.

 — Не волнуйся, Минни, — мягко сказал Уодди. — Она справляется
Отлично, и мы догоняем «Белль». Жаль, что моя рука так плохо слушается.
Это меня беспокоит.
«Я не могу управлять так же хорошо, как ты, Уодди, но я сделаю всё, что в моих силах», — добавил Ник.

«Если бы мы шли другим галсом, я бы справился очень хорошо, но мне не нравится сидеть на подветренной стороне и управлять. Мы её обгоняем», — продолжил Уодди, когда «Ворон» на корпус опередил своего соперника.

«Но ты же нас точно утопишь, Уэдди!» — воскликнула Минни, когда лодка накренилась.


«Если вы позволите мне сесть с вами на одном борту, мисс
Уимплтон, я могу немного развлечь её, — предложил Ник, вставая со своего места.


 — Конечно, мистер Ван Уолтер. Не будьте так вежливы, что утопите меня.

 Ник сел на наветренной стороне, куда ему и следовало сесть с самого начала.

 Он снова заверил свою прекрасную спутницу, что опасности нет, хотя на самом деле был не так уверен в этом, как притворялся. Он, конечно, сам не боялся; напротив, ему даже хотелось, чтобы
лодка перевернулась и дала ему желанную возможность спасти мисс Уимплтон от «водяной могилы»
Он плавал как рыба.
а Уодди был настолько беспомощен, что мог только помогать себе сам.
Но обе лодки мчались вперёд, и «Ворон» не перевернулся. Вскоре он оторвался от «Белль», хотя это и стало серьёзным испытанием для нервов мисс Минни.

«Подними стаксель, Ник, — сказал Уодди. — Дело сделано. «Ворон» — самая быстрая лодка на озере».

Исполнительный помощник выполнил приказ, и лодка поплыла немного ровнее, к большому удовлетворению юной пассажирки.

 «Надеюсь, вы не испачкали своё пальто, мистер Ван Уолтер», — сказала она.— Помочь вам, — сказала она, когда он снова занял своё место.

 — Вовсе нет, хотя ничего страшного не произошло бы, если бы я это сделал, — ответил Ник.

 — Думаю, произошло бы.  Когда у молодого джентльмена такая элегантная внешность, у меня сердце разрывается, когда что-то идёт не так.

 — У вас очень доброе сердце, мисс Уимплтон.

 — Как и у всех женщин.

 Ник вздохнул.

 Минни рассмеялась.

— Какая красивая булавка у вас на галстуке, мистер Ван Уолтер!

 — Вам нравится?

 — Я думаю, она прелестна.

 Ник поднял руки, чтобы достать булавку из галстука и подарить ей, но вовремя вспомнил, что её нужно сохранить.
что он должен был подарить ей розу, а не брошь, если она ею восхитится. Она не упомянула о цветке, и все возможности, казалось, ускользали от него. Его раздражало, что Ворон не расстраивался и не давал ему шанса совершить благородный поступок. Он думал, что мисс Минни была в очень приятном расположении духа. Она говорила с ним очень любезно и улыбалась с предельной нежностью, потому что его тщеславие не позволяло ему понять, что она над ним насмехается. Если бы только ему представилась возможность совершить что-то грандиозное — увести её из
пасть смерти, - все будет хорошо с ним, и он был тщеславен
достаточно, чтобы поверить, с ней тоже.

Waddie и бросил лодку против ветра, чтобы ждать
Белль. Ворон был полностью оправдан обещание ее строителя, и
хозяин был доволен. Том Уолтон был уязвлен своим знаменательным поражением. Он
не мог понять его; так он делал только то, что другие умные Бурлаков
сделать в подобных обстоятельствах-он заявил, что это была не права
ветерок для Белль. Это была лодка для тяжелых погодных условий, и ему следовало бы хотеть
поймать "Ворона", когда подует свежий бриз. Он бы либо
избить её или утопить.

 Удди подумал, что ветер довольно сильный, но он был бы рад уступить Тому.
Две лодки вместе плыли к месту назначения. После тренировки у Удди разболелось плечо, и он передал штурвал Нику. Ветер постепенно стихал, пока не установился полный штиль у мыса Саут-Шу. Огромные чёрные тучи неуклонно двигались к зениту, пока не заслонили солнце. Погода становилась всё более угрожающей.  Удди посмотрел на клубящиеся чёрные тучи и заявил:
в них был ветер.

 — Что ты имеешь в виду, Уодди? — с тревогой спросила Минни.

 — Может, будет шквал, — хладнокровно ответил он.

 — Шквал! — воскликнула она, испугавшись этого слова. — Давай лучше сойдём на берег.

 — Шквал — это пустяки, если только ты не теряешь бдительности, — легкомысленно добавил молодой лодочник.

— Но я боюсь шквалов, — настаивала Минни. — Разве мы не можем сойти на берег?

 — Это не очень удобно, ведь берег в полумиле отсюда, а ветра нет. Не волнуйся, Минни. Я пережил двадцать шквалов, и на самом деле бояться нечего, если лодка хорошо управляется.

— Берегись шквала! — крикнул Том Уолтон с «Белль», которая отстала, когда ветер стих.

 — Да, да! — ответил Уодди. — Я вижу.

 Шквал! В конце концов, у Ника может появиться шанс совершить благородный поступок ради прекрасной пассажирки. Было очевидно, что «Ворон» перевернётся при малейшем поводе. Поскольку
Уодди ничего об этом не сказал, он не счёл нужным
намекнуть на то, что им следует спустить паруса. Мать сказала ему:
«Воспользуйся шансом». Это было нехорошо, и, возможно, он сделал это невольно
Он сделал несколько полуузлов на гроте-шкоте, закрепив его на кнехте.


«Если поднимется ветер, мы сможем дойти до мыса Саут-Буш и бросить якорь», — сказал Уодди.


«Он приближается!» — крикнул Том Уолтон, который своим наметанным глазом уже заметил приближение шквала.


«Да, он приближается», — тихо добавил Уодди.
«Я возьму штурвал, а ты встань на якорь», — сказал он Тому.
Ник, можешь пойти вперёд и встать у фалов.

 — Хорошо, — ответил Ник.

 — Не отпускай, пока я не скажу, — продолжил Уодди.  — Может, он и не придёт сюда, а попутный ветер отнесёт нас к берегу.

— Скажи, когда будешь готов, — добавил Ник, вставая на полуют.


 Буря неслась по озеру, вздымая перед собой огромные волны,
поднимая на своем пути мокрый снег и брызги, пока берег не скрылся из виду путешественников.


 — Берегись! — проревел Том Уолтон, чей голос едва можно было расслышать из-за шума ветра и воды.

Он наполовину спустил грот «Белль», так что лёгкие порывы ветра, предшествовавшие шквалу, подгоняли его почти вплотную к тому месту, где на неподвижной воде лежал «Ворон».

— Отпускайте фалы! — резко крикнул Уодди. — Живее!
 На нас надвигается шквал!

 — Спускайте грот! — крикнул Том, когда на «Рэйвен» обрушился порыв ветра. — Отпускайте шкот!

 К этому времени грот «Белль» был спущен и закреплён на гике с помощью пары швартовов. Удди уже одной своей рабочей рукой прыгнул на квартердек, чтобы отпустить шкот.
Полуузлы, которыми Ник закрепил верёвку, беспокоили его, и казалось, что у него вместо пальцев — большие пальцы.
Ветер начал надувать парус, и это ещё больше усложнило задачу, в то время как Ник, казалось, был
Ему было нелегко отсоединить фалы.

«Отпускай! Спускай грот!» — в ярости закричал Удди.

«Есть, есть!» — ответил Ник, отпуская фалы, но опоздал всего на полсекунды.

Шквал ударил по парусу, и «Ворон» перевернулся так легко, словно был построен специально для того, чтобы опрокидываться. В одно мгновение мисс Минни оказалась в бушующих волнах и стала звать на помощь.
Наступила прекрасная возможность совершить благородный поступок, на которую так надеялся Ник.
Уодди сбросили в воду, но он вцепился в леер неповреждённой рукой.

К несчастью для Ника, его ноги запутались в фалах паруса.
 Балласт «Ворона» сместился, и лодка перевернулась, оказавшись
дном вверх на волнах.  Из-за движения лодки Ника затянуло под
воду, но он быстро высвободил ноги из верёвки и, вынырнув,
ухватился за корпус, чтобы определить местоположение мисс
Минни, которая всё ещё барахталась в волнах на некотором
расстоянии от лодки.

 Он опоздал. Обстоятельства снова посмеялись над ним. Шквал стихал, и Томми Топплтон, как истинный рыцарь, прыгнул в
воду в тот момент, когда он увидел состояние Минни и поплыл к ней.
 Великолепная возможность была упущена.

[Иллюстрация: УПУЩЕННАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ.]




ГЛАВА V.

РОМАНТИКА И РЕАЛЬНОСТЬ.


Шквал был очень коротким по своей продолжительности, едва ли минуту;
но за ним сразу же последовали потоки дождя. Томми Топплтон
был сильным пловцом, и, поскольку ему нужно было преодолеть небольшое расстояние, он вскоре добрался до места, где Минни тщетно пыталась выплыть. Она была почти без сил от бесполезных попыток, когда Томми схватил её и поднял над водой. Через полминуты
Позже на помощь ему пришла Белль, и Том Уолтон затащил пострадавшего в лодку.

 Мистер Николас Ван Уолтер был возмущён и крайне оскорблён тем, что Томми Топплтон осмелился выполнить благородную роль, которую он отвёл себе.  Все его блестящие перспективы оказались под угрозой, ведь Ник не только не смог спасти прекрасную девушку, но и уступил это право другому. Восхищение, благодарность и любовь, которые должно было принести ему спасение, были отняты у него отважным Томми. Его воскресная одежда намокла впустую, и
он даже был готов поверить, что сам был ближе к тому, чтобы утонуть, чем любой другой член команды.

 Галантному Томми поспешно помогли забраться в «Белль», и Том Уолтон направил её к месту крушения «Рейвена», где Уэдди и Ник были освобождены от своего неловкого положения. Минни сидела в маленькой каюте на носу вместе с Грейс Топплтон, которая укрылась там до того, как начался шквал. Как ни странно, эти молодые леди почти не были знакомы друг с другом, поскольку отношения между их семьями не позволяли им встречаться.
разве что случайно. Однажды, после того как Томми и Уодди закопали топор войны, их сестры провели вместе несколько минут и впервые в жизни заговорили друг с другом. Но Грейс была само добродушие и внимание и делала всё, что позволяли обстоятельства, чтобы Минни было комфортно.

 «Как Минни?» — с тревогой спросил Уодди, как только ему помогли забраться в лодку.

«Думаю, с ней всё в порядке, — ответил Томми. — Она пробыла в воде не больше пары минут, а одежда не давала ей утонуть».

— Ты благородный парень, Томми. Ты спас ей жизнь, и я всегда буду тебе благодарен, — добавил Уодди, пожимая руку герою.

— Не было никакой необходимости прыгать за борт — ни малейшей, — вмешался Том
Уолтон со своей добродушной ухмылкой.

— Не знаю, была ли в этом необходимость, но мне показалось, что нужно немедленно что-то сделать, — ответил Томми. «Наши паруса были спущены, и я боялся, что корабль затонет, прежде чем мы успеем добраться до него на лодке».
«Ты поступил так, как считал правильным, Томми», — добавил Том Уолтон.
«Ты был так же благороден, как сам Джордж Вашингтон; но если бы ты взял второе весло и помог мне управлять лодкой, мы могли бы добраться до мисс Уимплтон так же быстро, если не быстрее, чем ты мог бы доплыть до неё».

 Шкипер «Белль» был очень практичным молодым человеком. Возможно, его образованием пренебрегали, потому что он никогда в жизни не читал романов и был совершенно неспособен оценить те возвышенные чувства, которые Ник испытывал.

«Если не было необходимости прыгать за борт, то мне жаль, что я это сделал», — сказал
Томми, смеясь. «Я не думал, что ты можешь управлять лодкой без
поднимаю грот, и моя идея заключалась в том, что юная леди утонет
прежде, чем удастся спустить на воду "Красавицу". Но мисс Уимплтон в безопасности, и нам
не нужно больше беспокоиться по этому поводу.

“Ты молодец, Томми, - ответил Том Уолтон, “ но мне неприятно видеть, как
человек рискует своей жизнью, когда в этом нет никакой необходимости. Это все, что я
хотел сказать”.

— Клянусь большой ложкой, Томми, ты совершил самый великий подвиг в истории, — сказал Уодди с большим энтузиазмом.

 — Так и есть, — добавил Том Уолтон.  — Он рисковал жизнью.  Я думаю, что
Я участвовал в этом не больше, чем кто-либо из вас, и хочу, чтобы вы это понимали; но в этом не было никакой необходимости.
— Я сделал то, что считал лучшим, — повторил Томми. — Давай больше не будем об этом говорить. Что нам делать?

— Мы поедем в Грасс-Спрингс, а девушки смогут обсохнуть в отеле, — предложил Уодди.

— Хорошо! Езжай в Грасс-Спрингс, Том, — сказал Томми Топплтон.

— Хорошо, — ответил шкипер, поднимая грот.
Через несколько мгновений «Белль» направилась к указанному месту.

 Дождь продолжал лить как из ведра, и Том Уолтон, который
не была за бортом, была такой же мокрой, как и те, кто побывал там. Грейс, в
каюте, была единственной сухой из всей компании. Но мальчиков так часто
подставляли, что они не обратили на это внимания. Благодаря нежной помощи
Грейс Минни оправилась от ужаса, вызванного аварией, и
к ней вернулось самообладание.

“Твой брат - благородный человек”, - сказала она. «Я уверена, что утонула бы в ту же секунду, если бы он не пришёл мне на помощь».

«Я очень рада, что Томми смог тебе помочь», — ответила Грейс.

«Я хочу увидеть его и поблагодарить за то, что он сделал», — добавила Минни.

«Я ему позвоню».

Томми явился по первому зову, мокрый, как угорь, только что вынырнувший из родной стихии.


 «Мисс Уимплтон хочет вас видеть», — сказала Грейс, когда он вполз в каюту.


 «Да, мистер Топплтон. Я должна поблагодарить вас за спасение моей жизни. Я буду помнить вас с благодарностью до конца своих дней».


 «О, вовсе нет, мисс Уимплтон. Я делал только то, что считал правильным,
и я надеюсь, что вы не будете чувствовать себя какими-либо обязательствами со мной”, - ответил Томми,
слегка.

“Но я чувствую себя в очень большом долгу перед тобой, потому что я очень высоко ценю свою жизнь
. Я бы, конечно, утонул, если бы ты не пришел
когда ты пришел ”.

«Том Уолтон говорит, что мне не нужно было прыгать за борт», — рассмеялся герой дня.

 «Мне всё равно, что говорит Том Уолтон; я всегда буду чувствовать, что обязан тебе жизнью».
«О нет! Всё не так плохо. Том спас бы тебя ещё через полминуты, если бы я этого не сделал».

«Не нужно пытаться принизить то, что ты сделал. И если Том Уолтон или кто-то другой попытается это сделать, я буду ненавидеть его до конца своих дней».

«Ник Ван Уолтер говорит, что он как раз собирался подплыть к тебе, когда увидел меня рядом с тобой.
Так что ты не мог утонуть».

— Что ж, я так благодарна вам за то, что обязана жизнью вам, а не Нику!
 — воскликнула Минни с искренностью, которая не позволила ей задуматься о возможных последствиях такого признания.

 — Я очень признательна вам за ваше хорошее мнение, мисс Уимплтон.
 Я уверена, что вы не унаследовали семейную злобу.

 — Вовсе нет! Раньше я ненавидел всех Топплетонов, но Уэдди говорит, что ты отличный парень, хотя он понял это только после того, как помирился с тобой.
— Я ему очень благодарен, — ответил Томми. — Я знаю, что раньше был довольно жестоким, но я стараюсь исправиться и уверен, что у меня получится.
Ваше доброе мнение будет для меня большим подспорьем.
«Не знаю, будет ли вам от этого польза, но я всегда буду думать о вас как о благородном человеке, который рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою».

«Я могу только стараться заслужить ваше уважение и почтение», — ответил Томми, с непривычным интересом разглядывая милое личико и изящную фигуру Минни.

— Не думаю, что когда-нибудь снова осмелюсь сесть в лодку, — добавила она, слегка вздрогнув. — По крайней мере, не осмелюсь, пока не буду знать, что вы рядом, мистер Топплтон.

 — Я не совсем понимаю, почему Ворон расстроился. Удди — один из
«Лучшие шкиперы на озере», — ответил Томми.

 «У него, знаешь ли, не работает рука».

 «Эта лодка перевернулась очень легко».

 «Я точно больше никогда не сяду в эту лодку. Куда мы теперь направляемся?»

 «В отель в Грасс-Спрингс. Там ты сможешь обсохнуть, а потом мы поужинаем», — ответил Томми, выходя из каюты.

— Твой брат — очень хороший молодой человек, — сказала Минни, когда объект её замечания исчез.

 — Я и сама так думаю, хотя он не всегда был таким.  Теперь он добр и внимателен ко мне и ко всей семье.  Он готов на всё ради нас, и
никогда не говорит грубых слов и не делает ничего плохого».

«С Уодди то же самое. Разве не странно, как они оба изменились?»

«Действительно, очень странно; но какое это чудесное изменение! Год назад
Томми даже не позволил бы мне сесть с ним в лодку, хотя я очень люблю плавать».

«С Уодди то же самое. Теперь он очень часто меня приглашает, хотя «Ворон» у него всего несколько дней. Надеюсь, у него будет более безопасная лодка.
Вы не знаете, как мой брат стал таким хорошим мальчиком?
 — спросила Минни, внезапно подняв голову и пристально глядя на неё
компаньонка, как будто у нее в голове мелькнула новая идея. “ Я скажу
тебе. Это сделал капитан Вулф Пенимен. Пух! вам незачем краснеть,
Мисс Топплтон.

“ Я и не подозревала, что краснею, ” добавила Грейс в некотором замешательстве.

“ Говорят, вы ему очень нравитесь.

“Он мой очень хороший друг”.

“Я так и знала”, - лукаво сказала Минни. “А что говорит об этом твой отец?”

“Мой отец?”

“Да”.

“О чем?”

“ О Вульфе, конечно.

“ Он очень высокого мнения о нем и благодарен ему за доброту.
Томми, когда тот болел.

“ Но что он говорит о тебе и Вульфе?

“Про волка и меня! Ничего, конечно”, - ответил Грейс, очевидно,
удивленный замечанием.

“О, как ты глуп!” - засмеялся Минни. “Все говорят, что Вульф влюблен
в тебя и что ты неравнодушна к нему”.

“Боже, я никогда ни о чем подобном не думала!” - воскликнула Грейс. “Мы очень
хорошие друзья - вот и все”.

“Ну, я полагаю, этого достаточно”.

«Вулф всегда был очень добр и вежлив со мной, и я думаю, что он очень хороший и умный молодой человек. Я никогда не думала о нём иначе».
«Что за разговоры!»

«Да мне же всего шестнадцать!»

«Сладкие шестнадцать!»

“Я не думаю, что мальчики и девочки нашего возраста должны вмешиваться в такие дела"
.

“А ты нет?”

“Действительно, нет!”

“Вольф так думает?”

“Я не знаю, но я уверен, что он никогда не говорил о таких вещах, чтобы
меня”.

“Возможно, он один из тех дней, когда придет время”.

Было очевидно, что Минни уделяла больше внимания определённому кругу предметов, чем Грейс; но ведь она была почти на год старше.
Она сомневалась, что майор Топплетон позволит молодому капитану парохода вскружить голову его дочери; ведь он
едва ли могла позволить себе стать женой простого механика,
пусть даже он был капитаном парохода. Но какими бы разными ни были
взгляды двух молодых леди на эти непростые темы, они быстро стали самыми преданными подругами.

Когда «Белль» причалила к берегу в Грасс-Спрингс, Томми решил, что Минни — одна из самых красивых девушек, которых он когда-либо видел.
Он удивлялся, что не заметил этого раньше, ведь он время от времени встречался с ней после того, как они с Минни помирились.
и её брат. Томми не было и восемнадцати, но он был прогрессивным молодым человеком.





 ГЛАВА VI.

 НЕУДАЧЛИВЫЙ ЖЕЛАЮЩИЙ.


 — Что дальше? — спросил Удди Уимплтон, когда «Белль» пришвартовалась в Грасс-Спрингс.


 — Я возьму экипаж, чтобы отвезти дам в отель, — предложил  Томми. — А пока они будут сушить одежду, мы вернёмся и заберём «Ворона».


 — Так и сделаем, — ответил Удди. — Заодно закажем ужин.
Выглянуло солнце, и к нашему возвращению мы все будем достаточно сухими.

Томми вскоре раздобыл крытую повозку и усадил в неё мисс Минни. Он, казалось, был очень заинтересован в молодой леди, и мистер.
 Николас Ван Уолтер наблюдал за ним проницательным взглядом. Это было вполне естественно, как и то, что молодая леди мило ему улыбалась, что она, безусловно, и делала. Согласно теории Ника,
они уже были влюблены друг в друга; и в глубине души он
ругал звёзды за то, что они лишили его прекрасной возможности,
которая, как он полагал, была у него в руках. Он «воспользовался шансом»,
Он говорил на языке своей амбициозной матери, но плоды пожинал другой.
 Он был сильно разочарован и обескуражен своей неудачей.
Он продирался сквозь заросли, но Томми Топплетон поймал добычу.

  Ничто не могло лишить его удовольствия вспоминать, как Минни
улыбалась ему, говорила с ним по-доброму и намекала, что восхищается им.
Возможно, ещё что-то изменится в его пользу, и всё, что он мог сделать сейчас, — это следить за своими шансами. Он
жалел, что Томми Топплтон оказался здесь, потому что это его раздражало; и в
говоря языком литературы, которой он покровительствовал, «изнемогал душой», видя, как его соперник усаживает красавицу в карету, и как она, словно русалка, вынырнувшая из морских глубин, многозначительно ему улыбается.

 Было решено, что Томми поднимется в отель с дамами и
примет необходимые меры для их размещения и приготовления ужина для всей компании. Ник почувствовал ещё большее раздражение, когда увидел, как герой дня
усаживается напротив этой влажной божества, где он может
непринуждённо разглядывать её лицо; и ещё большее раздражение он испытал, когда заметил, что мисс
Уимплтон, казалось, был доволен его обществом. Это был простой случай, и дома Уимплтонов и Топплтонов оказались под угрозой объединения в результате брака в самом ближайшем будущем.

 «Ты хочешь продать свою лодку, Уэдди?» — спросил Том Уолтон, когда карета отъехала. Остальные расположились на солнце, которое теперь ярко светило, чтобы высушить мокрую одежду.

— Сколько ты за неё дашь? — шутливо ответил Уодди.

 — Пятьдесят центов.

 — Может, семьдесят пять?

 — Нет, я не дам больше полудоллара.

«„Ворон“ — самая быстрая лодка на озере, раз она так красиво обошла „Белль“».

«Она обошла её, перевернувшись», — рассмеялся Том.

«Это была не её вина, — серьёзно ответил Уодди. — „Белль“ перевернулась бы при тех же обстоятельствах».

«Не знаю, но она бы перевернулась, если бы грот был поднят, а шкот закреплён», — ответил Том. «Полагаю, твоя больная рука помешала тебе отпустить шкот».

«Полагаю, что да; но обычно я не закрепляю простыню так, как было закреплено в этот раз», — сказал Уодди, взглянув на Ника.

«Разве она была закреплена неправильно?» — довольно неуверенно спросил Ник.

— Он был закреплён, чтобы держаться, но не для того, чтобы отпуститься, — ответил Уодди более резко, чем обычно в последнее время. — Лодочники нечасто делают по три-четыре узла на тросе, особенно когда надвигается шквал. Ты что, хотел перевернуть «Ворона»?

 — Хотел? — запнулся Ник.

 — Да, я спросил, хотел ли ты перевернуть лодку?

— С чего ты взял, что я хотел её расстроить? — заныл виновник.

 — Потому что, если бы ты этого хотел, ты бы всё сделал как надо и достиг бы своей цели.

 — Да ладно тебе, это довольно грубо с твоей стороны, — вмешался Том Уолтон.
с умоляющей улыбкой. «Конечно, ни один парень не стал бы переворачивать лодку, если в ней была дама».
«Ты делаешь три или четыре полуузла на кнехте, когда закрепляешь грот, Том?» — спросил Удди, который был справедливо возмущён тем, что обнаружил это как раз в тот момент, когда «Ворон» перевернулся. Он был настолько возмущён, что не мог заставить себя говорить об этом в присутствии дам.

«Конечно, нет. Я вообще никогда не закрепляю простыню при сильном ветре
или порывах ветра. Я всегда перекидываю ее через кнехт и держу конец в своей
руке, - ответил шкипер ”Красавицы".

— Так и надо было сделать, и я не раз говорил Нику, когда он плавал со мной, чтобы он никогда не закреплял шкот, даже в полный штиль. Когда я пошёл отвязывать шкот, то обнаружил по меньшей мере три узла, а может, и четыре или пять, затянутых так сильно, что я не мог их развязать.
 — Но ты же не думаешь, что Ник хотел, чтобы шквал перевернул лодку, когда он начался, — не так ли?

— Конечно, я в это не верю.

 Ник вздохнул с облегчением.

 — Потому что он сам был в лодке.  Само собой разумеется, что человек не хочет раскачивать лодку, в которой сам является пассажиром, — возразил Том.

— Ну, я только сказал, что если бы он хотел её расстроить, то не смог бы сделать ничего другого, кроме того, что сделал. Я не собираюсь обвинять его в чём-то предосудительном, — объяснил Уодди.

 — Я всегда стараюсь делать всё как следует, и, похоже, на этот раз я перестарался, — пробормотал Ник.

«Не думаю, что, будь у меня две руки, я смог бы сбросить парус в положенный срок, чтобы спасти лодку», — продолжил Уодди.

 «Не могу представить, о чём ты думал, когда закреплял этот парус, Ник».

 «Я и сам не знаю», — признался виновник.

— Я тоже не могу понять, почему ты не отвязал фалы, когда я тебе сказал.


 — Я не мог их отвязать. Веревки были новыми и все в узлах, — ответил он.


 — Ты сам поднял парус и закрепил фалы.


 — Я знаю, что сделал это; я не претендую на то, чтобы быть хорошим моряком.

— Но ты достаточно часто бывал в лодке, чтобы знать, как с ней обращаться; и каждый должен уметь развязывать собственные узлы, — продолжил Уодди.

 — Что ж, что сделано, то сделано, — сказал добродушный Том Уолтон.
 — Бесполезно плакать над пролитым молоком.

«Но лучше разобраться в ситуации, чтобы больше ничего не пролилось».

Удди понятия не имел, что его помощник собирался перевернуть лодку,
хотя в своих замечаниях на эту тему он был очень резок.
Поведение Ника казалось либо преступным, либо непростительно глупым.
Рейвен подверглась нападкам, и он встал на её защиту, когда разоблачил халтурную работу своего товарища. Действительно, если кто-то небрежно обращается с лодкой,
его следует строго отчитать. И Удди, без злого умысла,
лишь с разумным негодованием, счёл своим долгом выразить
 Томми вернулся из отеля и положил конец дискуссии.
Компания отправилась на «Белль» на поиски обломков «Ворона».


  Они нашли его недалеко от мыса Саут-Буш, куда его отнесло течением, пока мачты не коснулись мелководья. У неё не было достаточного балласта, чтобы затонуть при наполнении, а кубрик был закрыт, когда произошла авария, так что часть воздуха осталась внутри, поддерживая лодку на плаву. Она перевернулась почти вверх дном, но когда мачта ударилась о дно озера, лодка приняла нормальное положение.
Судно продолжало дрейфовать, пока его не развернуло почти на 180 градусов.
 С помощью багра под топ-мачту продели канат, и его конец перенесли на «Белль» на другую сторону корпуса, который лежал параллельно береговой линии. Затем «Белль» встала на якорь, и все матросы тянули за канат, пока «Ворон» не принял вертикальное положение.

На обеих лодках были вёдра и черпаки для откачки воды, и после часа напряжённой работы лодка была освобождена от воды, вычерпана, а солнце вскоре высушило её днище, так что она
Она была в таком же хорошем состоянии, как и утром, когда она вышла из Сентерпорта.
Как только группа поднялась на борт, Удди обратил внимание остальных на то, как был закреплён парус.
На кнехте было четыре полушнура, и даже Том Уолтон был вынужден признать, что Ник либо сошёл с ума, либо собирался перевернуть лодку.
Было бы милосердно предположить, что он потерял рассудок.

«Мне бы и в голову не пришло переживать из-за этого, если бы Минни не испугалась так, что перестала расти на целый год», — сказал Уодди.

 «Хорошо, что она сейчас довольно высокая», — добавил Том.

«Она больше никогда не осмелится плыть на этой лодке».

«Мы ей всё объясним», — предложил Том.

«И пусть она поймёт, что во всём виноват Ник», — продолжил
Уодди с плутовским видом. Не понимая всей серьёзности намерений
молодого джентльмена, он знал, что тот испытывает сильное
восхищение его сестрой.

Бедный Ник не мог вымолвить ни слова. Его драгоценный план по завоеванию
благосклонности Минни обернулся тем, что он навлек на себя
её ненависть и позор. Казалось, что день был полностью испорчен, хотя он и был
Он был достаточно смел, чтобы надеяться, что будущее исправит его положение. Томми
Топплтон одержал победу без долгих раздумий, без сложных интриг. Он был славным героем в глазах мисс Уимплтон. Она одарила счастливчика милой улыбкой. Теперь
Уодди собирался подойти к ней и сказать, что несчастныи; мистер Ван Уолтер был единственной причиной всех неприятностей. Владелец «Ворона» восстановил бы её репутацию надёжного судна за свой счёт. Он не мог позволить себе ссориться с маленьким магнатом, поэтому ему пришлось смириться
Он был смирен и послушен, но в тот день ему не хотелось снова представать перед оскорблённым божеством.

 «Полагаю, сегодня я больше не нужен», — смиренно сказал он.

 «Думаю, нет, но ты поужинаешь с нами в отеле», — ответил Уодди.

 «Благодарю вас, я не хочу ужинать. Кажется, я простудился. Я не очень хорошо себя чувствую». У меня проблемы с пищеварением, — запинаясь, произнёс Ник.
 — Если тебе всё равно, я бы предпочёл вернуться домой. Я сяду на следующий поезд в Спрингсе и поеду в Мидлпорт.


 — Я не хочу, чтобы ты возвращался без ужина, Ник, — добавил Уодди.
Он говорил мягче, а его помощник был так скромен, что он начал думать, не был ли он слишком суров.

 «Я правда не хочу ужинать. Надеюсь, вы меня извините. Я совершил ужасную ошибку в лодке и знаю, что вы все меня презираете, и что дамы тоже будут меня презирать», — умолял Ник.

 «Я ничего не скажу им о лодке», — добавил Уодди. “Я был
только шуткой, когда говорил о том, чтобы сказать Минни, что это твоя вина. Я
прощу тебя, если ты пообещаешь никогда больше не делать ни единой заминки на простыне".
простыня.

“Я никогда этого не сделаю. Клянусь честью, я никогда этого не сделаю. Это была ужасная ошибка; но это
это никогда не повторится. На самом деле я бы предпочел отправиться домой.

“Почему бы тебе не позволить ему забрать твою лодку, а тебе вернуться с нами?”
предложил Томми.

- Ты можешь отвезти “Рэйвен" в Сентропорт, не расстроив ее, Ник?
- Спросил Уодди.

“ Конечно, могу.

“ Тогда ты можешь отвезти ее.

— Спасибо, — ответил Ник, поспешно поднимая грот.

Оттолкнувшись от «Белль», Ник в смятении направил свою лодку вверх по озеру.


— Готов поспорить, что сегодня днём в Грасс-Спрингс будет играть музыка, — пробормотал он, качая головой, глядя, как другая лодка набирает скорость.





Глава VII.

ПОЛКОВНИК УИМПЛТОН БРОСАЕТ РУКОВОДСТВО.


 После дождя дул лёгкий бриз, и «Ворон» не доставлял Нику Ван Уолтеру особых хлопот. Поэтому он мог полностью сосредоточиться на пережитом разочаровании и навлечённом на себя презрении. Томми Топплтон встал между ним
и самым желанным призом, который когда-либо манил молодого смертного; и Ник, казалось, не сомневался, что сокровище было бы легко добыто,
если бы его блестящий план не провалился. Он не поблагодарил Томми за то, что тот сделал, и завидовал ему, когда тот наслаждался улыбкой мисс Минни.

Но один из них был Топплетоном, а другой — Уимплтоном. Эти два дома враждовали много лет, и главы семейств по-прежнему были непримиримы и злы друг на друга. Майор
Топплетон не позволил бы своей дочери стать Уимплтон, а
полковник Уимплтон не позволил бы своей дочери разделить участь
Топплетон. Ник нашёл утешение в этом размышлении. И всё же это был факт:
Томми и Минни ужинали и проводили время вместе.  С присущей молодым людям и девушкам в таких обстоятельствах порочностью они
они снова встретились бы без ведома своих отцов, и вскоре дело зашло бы так далеко, что его уже нельзя было бы остановить.

 Что бы сказал полковник Уимплтон, если бы узнал, что его дочь полна восхищения и благодарности к сыну его заклятого врага? Позволил бы он им провести вместе целый день? Конечно, нет. Но он, беспристрастный мистер Ник Ван Уолтер, знал об этом всё.
Он прекрасно понимал, что Томми и Минни крепко привязаны друг к другу.
 Как друг семьи, как
Как искренний доброжелатель мисс Уимплтон, разве не был он обязан вмешаться и сообщить полковнику о происходящем в Грасс-Спрингс? Ему не составило труда убедить себя в том, что такой поступок был бы высшим проявлением долга в данный момент и что с его стороны было бы непростительно пренебречь им.

 И всё же это был неприятный долг. Любое вмешательство с его стороны могло стоить ему ценной дружбы Уодди, хотя и могло обеспечить ему более ценное влияние на самого полковника.  Обдумывая этот вопрос со всех сторон, он понял, что ему совсем не хочется
навлечь на себя недовольство Уодди и в то же время Минни.
Это разрушило бы все его возможные шансы на будущее.
Он с самого начала планировал, что в тот день в Грасс-
Спрингс будет «музыка» и что полковник Уимплтон примет в ней участие; но, когда он трезво оценил ситуацию, ему не захотелось лично выступать в роли доносчика.


Полковник должен знать, что происходит в Спрингс. Нику не стоило говорить ему об этом, и он стал обдумывать различные способы достижения цели. Он не мог придумать ничего подходящего.
удовлетворительным, хотя он провёл в лодке почти два часа,
размышляя только об этом. В конце концов он решил посоветоваться
с матерью, которая была настоящим женским Талейраном в искусстве
дипломатии. Такой поворот дела не слишком его устраивал,
поскольку он не понимал, как она собирается уладить этот вопрос без
его участия.

Пока он продолжал спорить сам с собой, пробуя и отвергая различные методы, киль «Ворона» заскрежетал по песку на дне и внезапно остановился.  Поскольку ветра не было
Чтобы подняться вверх по озеру, ему пришлось сделать длинный и короткий галсы. «Ворон» миновал мыс, расположенный примерно на полпути между Руоарой и Сентрпортом, и встал на якорь в небольшой бухте над мысом. Ник был настолько поглощён своими размышлениями, что не заметил, как быстро мелеет вода по мере приближения к берегу. Он тут же отпустил шкот, который на этот раз не был закреплён наполовину, и, схватив весло, попытался столкнуть лодку с мелководья. Но она села на мель, хотя и была на полном ходу.
Он изо всех сил толкал лодку, но его усилий было недостаточно, чтобы сдвинуть её с места.

 Напрасно он толкал и раскачивал лодку; её киль увяз в песке, и он не мог сдвинуть её ни на дюйм. Он трудился,
потея и ругаясь, пока не отчаялся. Вода была ему по колено.
Он закатал штанины и, стоя на дне лодки, попытался оттолкнуть её веслом, но и в этом ему не повезло. До дома было ещё три мили, и он не хотел ни идти пешком, ни терпеть
С другой стороны, он боялся осуждения и критики со стороны Уодди, если бы тот узнал о его неумелом управлении. Дорога из Сентерпорта в Руоару проходила недалеко от берега, и в четверти мили от этого места стоял дом. В конце концов он решил отправиться на поиски помощи, ведь с помощью одного или двух человек он мог бы столкнуть «Ворона» на глубину.

Взяв в руки ботинки и носки, он вброд добрался до берега и, надев их, направился к ближайшему дому в направлении Руоары.
Не успел он сделать и нескольких шагов, как его напугало
Он увидел приближающуюся к нему повозку, запряжённую лошадью, которая бежала изо всех сил.  Первым его побуждением было
убраться с дороги и позволить испуганному животному нестись к
гибели вместе с беспомощным джентльменом, сидевшим в повозке.
Но, взглянув ещё раз, он убедился, что в повозке сидит полковник
Уимплтон. Обладая актуальной информацией о личных привычках магната из Сентерпорта, Ник без труда убедился в том, что этот великий человек был пьян.
и потерял контроль над норовистым животным, которым управлял. Возможно, это был тот самый шанс, которого давно ждал амбициозный молодой человек.

[Иллюстрация: ВОЗМОЖНОСТЬ ДЛЯ НИКА.]

Возможно, ему тоже стоило бы спасти отца, как и дочь. Но остановить испуганную лошадь было непросто, хотя, если бы звёзды сошлись, ему это удалось бы. У Ника было
всего одно мгновение на раздумья; если бы у него было два, он, скорее всего,
отказался бы от этого опасного предприятия.  Им двигало только
желание совершить нечто грандиозное на службе у могущественных и влиятельных
Житель Сентерпорта, он сорвал с себя пальто и начал яростно размахивать им посреди дороги. Лошадь увидела это препятствие на своём пути, и, судя по всему, оно ей не понравилось. Она дико фыркнула и явно намеревалась его обойти. Свернув к озеру, она попыталась преодолеть препятствие, но Ник сменил позицию, и животное замедлило свой бег.

 — Остановите его! «Остановите его!» — закричал полковник, который был явно напуган сложившейся ситуацией, ведь поводья волочились по земле.

 Лошадь, напуганная этим движением Ника, бросилась наутёк
Он с такой силой откинулся на спинку сиденья, что полковник упал на подножку коляски. Бешеное животное в ужасе фыркало, а затем, казалось, было готово развернуться и побежать в противоположном направлении. Но как только оно замедлило бег, Ник сбросил пальто и схватился за поводья. Животное испугалось плаща, а не молодого человека.
Когда плащ остался позади, олень попытался снова убежать в сторону дома и протащил бедного Ника двадцать ярдов, прежде чем тот смог как-то отреагировать на его смелый поступок.

Схватившись за поводья, Ник был вынужден держаться за них ради собственной безопасности. Если бы он отпустил поводья, его бы точно сбросило на землю и раздавило колёсами. Лошадь ещё не перешла на бег после того, как её остановили, и, таща Ника за удила, вряд ли сделала бы это, пока не избавилась от груза. Из-за того, что
молодой человек тянул и дёргал за поводья, голова лошади была
наклонена в сторону, что мешало ему двигаться вперёд. Животное
было не уродливым, а испуганным, и его сопротивление было
всего лишь искренним желанием спастись.

— Тпру, Майор, тпру! — сказал Ник успокаивающим тоном, так как у него был некоторый опыт общения с лошадьми.


С помощью этих ласковых слов ему удалось успокоить животное и в конце концов остановить его, хотя конь всё ещё дрожал от страха и очень не любил, когда его сдерживали.


— Тпру, Майор, тпру! — продолжал Ник, тяжело дыша от напряжения.

Он узнал кличку лошади в конюшне хозяина и, похлопав её по шее, вскоре успокоил.
 Полковник Уимплтон воспользовался первой же возможностью, чтобы выбраться из
Багги. Было очевидно, что он много выпил; но опасности, через которые он прошёл, как-то смягчили действие спиртного.


— Вы оказали мне большую услугу, молодой человек, — сказал магнат, когда
оказался в безопасности на твёрдой земле.

 — Тпру, майор, тпру! — добавил Ник, когда лошадь снова начала проявлять нетерпение.

— О, это Ник Ван Уолтер! — воскликнул полковник, узнав человека, которому он был обязан этой сигнальной службой.

 — Да, сэр, это моё имя, — ответил Ник.  — Майор сегодня бодрствует.

«Я никогда не замечал, чтобы он пытался сбежать. Я не знаю точно, как это произошло; но, отгоняя муху от его бока, я выронил поводья.
Пока я пытался их поднять, он испугался и бросился бежать», — добавил полковник.

Ник не был настолько бестактен и невежлив, чтобы намекнуть на истинное
объяснение; но, вероятно, великий человек, подвыпивший за чашей,
заснул и выпустил поводья из рук; и, несомненно, они ударили коня по
пяткам и напугали его. Это было наиболее вероятное решение проблемы.

— Да, сэр, я сам однажды так поступил, когда вёз почтовую повозку.
Но моя лошадь была не настолько умна, чтобы убежать, — ответил
Ник, желая сделать всё возможное, чтобы смягчить обиду великого человека. — Тпру, майор, тпру. Стой смирно, хороший конь!

— Вы оказали мне большую услугу, молодой человек, — добавил полковник, который чувствовал себя обязанным выразить свою признательность.

“ Рад услужить вам, сэр, ” ответил Ник, изо всех сил стараясь быть скромным.

“ Приходите ко мне домой, когда вернетесь в город, и я все улажу.
с вами все будет в порядке.

“О, теперь все в порядке, сэр”.

“Не совсем”, - сказал полковник. “Вы хорошо поработали, но это будет
хороший рабочий день для вас. Вам хорошо заплатят за то, что вы сделали”.

“Я не хочу никакой платы, сэр, за подобные поступки”, - ответил Ник.
словами из романов, которые он читал.

“Во всяком случае, приходите ко мне”.

— Я сделаю это, сэр, если вы хотите, но я не хочу, чтобы мне платили за такую незначительную услугу.


 — Не хотите ли вы поехать со мной домой? — добавил полковник, садясь в карету. Лошадь к тому времени, по-видимому, уже успокоилась.


 — Спасибо, сэр, у меня здесь есть лодка.

— Очень хорошо, но приходите ко мне, как только вернётесь, — и магнат тронул поводья.





Глава VIII.

 СЕКРЕТЫ НАДВОЕ.


 «Ну вот, я всё-таки сделал что-то важное!» — воскликнул Ник про себя, когда великий человек из Сентерпорта отъехал.


Но багги проехала совсем немного и остановилась.
Полковник Уимплтон забыл что-то, что хотел сказать или сделать, и Ник поспешил вернуться, чтобы узнать, чем он ещё может быть ему полезен.

 — Что-то случилось, сэр? — спросил Ник, подбегая к машине.

 — Нет, ничего.  Я хочу сказать вам пару слов, молодой человек, прежде чем уйду.
— сказал полковник с робким и смущённым выражением лица.

— Да, сэр, — ответил Ник, когда полковник сделал паузу.

— Вы, без сомнения, очень тактичный молодой человек, — продолжил полковник.

— Я стараюсь быть таким, сэр.

— Я не люблю, когда обо мне говорят.

— Никто не любит, сэр.

«По чистой случайности я выронил поводья, и лошадь понесла.
Она унесла меня с собой».
«Такое могло случиться с каждым, сэр».

«Совершенно верно».

«Даже с министром, если бы он ехал на резвой лошади», — предположил Ник, который прекрасно понял, что имел в виду великий человек.

— Конечно, но люди больше говорят о том, что я делаю и говорю, чем о других.


 — Ваше высокое положение и огромное влияние делают вас очень заметной фигурой в обществе, сэр.  Неудивительно, что о вас говорят.
 — Возможно, и нет, но мне не нравится, когда меня неправильно понимают.

 Другими словами, полковник Уимплтон боялся, что, если люди узнают, что его лошадь убежала вместе с ним, они подумают, что он слишком много выпил.
Он болезненно переживал свой пагубный порок, и хотя в радиусе десяти миль от Сентерпорта не было ни одного мужчины, женщины или ребёнка, которые бы не знали о нём, он не мог избавиться от него.
Он не слышал, чтобы кто-то говорил, что он слишком много пьёт, и полагал, что лишь немногие близкие друзья подозревают его в этом. Как и все любители выпить, он не верил, что когда-либо был по-настоящему пьян.

 «Я вас прекрасно понимаю, сэр, — добавил Ник. — Здесь ни с кем ничего не случается, но кто-то говорит, что он был пьян».

 Полковник Уимплтон нахмурился.

 «Конечно, никто не может подозревать вас в чём-то подобном, если только…»
ему место на другом берегу озера, — продолжил Ник, не обращая внимания на его хмурый вид.

 — Одним словом, молодой человек, не стоит упоминать, что моя лошадь убежала
сегодня, ” ответил полковник.

“ Конечно, нет, сэр; я не собирался упоминать об этом, если только вы сами этого не сделаете.
сначала. Надеюсь, я лучше понимаю свое положение, чем поступать подобным образом
.

“Придержи свой язык, и ты ничего от этого не потеряешь”.

“Я понимаю вас, сэр; и никто никогда ни в чем не будет мудрее меня"
Я говорю.

“Совершенно верно; приходите ко мне, как только вернетесь. Что ты здесь делаешь?


 «Я ездил в Грасс-Спрингс с Уодди и мисс Минни», — ответил Ник.
Он подумал, что если он сохранит тайну полковника, то и полковник сохранит его тайну.

“Они были в лодке?”

“Да, сэр; и Томми Топплтон и мисс Грейс были с ними”.

“Хм!” - презрительно фыркнул магнат, свирепо нахмурившись. “Что они там делают
?”

“Они собираются поужинать в отеле и хорошо провести время"
в целом, я полагаю. Мы попали в аварию, когда спускались вниз, сэр.”

“Что это было?”

«Лодка Удди перевернулась во время шторма, и мы все упали в озеро».
«Что?!» — воскликнул полковник, поражённый этой новостью.

«Но они все в безопасности, сэр, — быстро добавил Ник. — Томми Топплтон выплыл и спас мисс Минни».

— Значит, она в безопасности, — с облегчением вздохнул отец.

 — О да! С ней всё в порядке. Я не хотел вам об этом говорить, сэр, — продолжил Ник, опустив глаза в землю, как будто был удручён своей ошибкой.

 — Почему ты не хотел мне об этом говорить? — спросил полковник.

“ Ну, сэр, только потому, что я взял за правило не совать нос не в свое дело. Если
вы меня извините, я больше ничего не скажу. Я не собирался затрагивать
эту тему.

“Что ты имеешь в виду? Что там происходит?”

— О, ничего, сэр, — ответил Ник в той манере, которая убеждает слушателя в том, что есть тайна, которую нужно скрыть. — Надеюсь, вы не упомянете о том, что я говорил об этом деле, потому что я не имел права вмешиваться.
— О каком деле? О чём вы говорите? — резко спросил магнат.

— Мне не следовало говорить, что лодка перевернулась.

— Почему?

— Потому что Томми Топплтон спас Минни. Но я надеюсь, вы не будете просить меня рассказать об этом подробнее, — взмолился Ник.


— Что тут ещё можно сказать?


— Ничего, сэр.

— Да, есть! — возразил полковник, чьё любопытство достигло предела.

 — Вы с майором Топплетоном не очень-то ладите, сэр, и, если уж на то пошло, я этому не удивляюсь.  Конечно, мисс Минни очень благодарна Томми, но, право же, я не должен говорить ничего лишнего. Я
наврежу себе в отношениях с Уодди и мисс Минни, если они узнают, что я
говорил с вами о деле, которое меня не касается.
«Не волнуйтесь, молодой человек, я никому не скажу, что
я вас видел, — более мягко ответил полковник. «Если вам есть что
сказать, говорите».

«Я не люблю ничего говорить, но всё утро я не мог отделаться от мысли, что вы бы очень разозлились, если бы узнали, что происходит».
«Что происходит?» — потребовал великий человек, чьё терпение было на исходе из-за извинений и объяснений Ника.

«Что ж, сэр, в один прекрасный день ваша дочь, мисс Минни, станет женой Томми Топплетона», — в отчаянии ответил мистер Ван Уолтер. — Конечно, я высказываю только своё мнение, и вы можете принять его за то, чем оно является.


 — Жена Томми Топплетона! Да они же ещё дети! — воскликнул полковник.

«Томми всего восемнадцать, а мисс Минни — шестнадцать», — добавил Ник, пожимая плечами.

Магнат нахмурился.  Отцы последними осознают, что их сыновья и дочери стали мужчинами и женщинами.  Он знал, что Уодди и Томми уже несколько месяцев довольно близки, и вполне возможно, что их дружеские отношения распространяются и на дочь.  По его мнению, брачный союз между двумя семьями был бы ужасной идеей.

«Значит, Томми спас Минни жизнь», — сказал полковник, размышляя о вероятности такого исхода.

— Не так уж всё было плохо. «Белль» бы подобрала её в
мгновение ока, если бы он не бросился ей на помощь. Я сам уже
собирался плыть к ней, но запутался в фалах, и меня затянуло под
лодку, когда она перевернулась. Том Уолтон сказал, что Томми
не нужно было прыгать за борт.

 — Но он же поплыл к ней?

— Да, и мисс Минни говорит, что он благородный и великодушный парень и всё такое. Я видел, как развиваются события, и готов поклясться, что всё закончится помолвкой.

 — Не закончится! Я отправлю Минни на другой конец света, прежде чем
— Ничего подобного не случится, — гневно возразил полковник.

 — Ну, сэр, я не хочу вмешиваться в дела, которые меня не касаются,
но я подумал, что вам следует об этом знать, — продолжил Ник. — Я не совсем
уверен, что Уодди и мисс Грейс не слишком любезничают друг с другом,
но я не люблю ничего говорить.

 — Я очень рад, что ты рассказал мне об этом, Ник, — сказал
Полковник Уимплтон. «Кажется, я был немного слеп. Удди и Том
Топплтон в последнее время часто бывали вместе; а теперь, если девочки поедут с ними, наверняка будут какие-то шалости. Я не буду получите это!

“Я знал, что вы этого не сделаете, сэр, если бы вы только знали это; но, боюсь, я
совершил большую ошибку, вмешавшись в дело, которое меня не касается
. Waddie и Мисс Минни возненавидели бы меня, если бы они знали, что я сказал
вам что-нибудь”.

“Они не должны знать это. Никто не должен знать, что вы даже видели меня
для-День”.

“ От меня они этого не узнают, ” многозначительно ответил Ник.

«Я этого не потерплю!» — повторил полковник, размышляя о предполагаемых
отношениях между Томми и его дочерью. Он взял поводья и тронул лошадь.

«Сегодня днём там будет играть музыка», — пробормотал Ник, направляясь к дому, где он рассчитывал получить помощь в спуске «Ворона» на воду.


Полковник Уимплтон проехал немного и остановился. Вытащив из нагрудного кармана фляжку, он выпил ещё одну порцию. Он побывал в
Руоара отправился навестить друга, с которым он несколько раз выпивал и который подарил ему эту флягу с бренди, потому что полковник
похвалил его как превосходный напиток. Его сбежавшая лошадь
нейтрализовала действие того, что он выпил в Руоаре; но новость
То, что рассказал ему Ник, взволновало его, а в состоянии волнения он пил больше обычного.
Прежде чем он добрался до дома, он повторил эту порцию два или три раза.
Его мысли были заняты опасностями, которые угрожали его семье.
Ник, казалось, не хотел ничего говорить, и он решил, что дело обстоит гораздо хуже, чем он описал.
Он был готов поверить, что Уодди и Грейс, Томми и Минни
уже встречались и что назревает двойной союз между враждующими семьями.
Он должен был положить этому конец, не теряя ни часа. Волк
Пенниман был близким другом как Удди, так и Томми, и полковнику не составило труда поверить, что он был их доверенным лицом и помощником. В подпитии он поспешил на борт «Укайги», которая только что прибыла с противоположного берега озера. Волк знал, где находятся преступники, и должен был отправиться с ним туда.

 Ник добрался до дома, куда направлялся, сразу после двенадцати часов. «Взрослые» вернулись домой к ужину, и сыновья фермера были готовы ему помочь.

«Вы не видели где-нибудь неподалёку сбежавшую лошадь?
— Давно? — спросил фермер.

 — Да; я видел, как лошадь, запряжённая в повозку, довольно резво бежала в сторону Сентерпорта, — ответил Ник.

 — Вы не знаете, что с ней стало?

 — Лошадь остановилась на холме ниже.  Думаю, она устала бежать, — осторожно ответил Ник.

 — Вы не знаете, кто это был?

 — Нет; я его не знал.

«Я был так далеко, что не мог как следует разглядеть, но это было немного похоже на
команду полковника Уимплтона».

«Это была не лошадь полковника. Он проехал совсем рядом со мной. Я очень хорошо знаю полковника и его команду. Это был не он, я уверен».
— Конечно, — возразил Ник, который лгал немного легче, чем говорил правду.


 — Я не знал, но это мог быть полковник Уимплтон. Говорят, он теперь очень вспыльчивый.


 — Я знаю, что это был не полковник, потому что я очень хорошо разглядел лицо этого человека.
 Он был моложе полковника.

 Фермер, похоже, остался доволен, и двое молодых людей пошли дальше вместе с ним.
Ник направился к тому месту, где «Ворон» сел на мель. С их дружеской помощью
он вскоре оказался на глубине и направился в сторону Сентерпорта,
куда и прибыл как раз в тот момент, когда «Укайга» отчаливала от
причала.

 * * * * *

[Мы готовы позволить Вольфу продолжить свой рассказ с того места, на котором мы его оставили: полковник Уимплтон лежит на путях между рельсами. Бренди, который ему преподнёс друг в Руоаре, стал для него злым духом, не только разожёгшим его гнев по отношению к сыну и дочери, но и лишившим его способности позаботиться о себе. Когда поезд остановился, он вышел, чтобы выяснить причину задержки. Машины тронулись, но он был слишком пьян, чтобы подняться по ступенькам
в сезон, чтобы сесть в автобус, и остался позади. Он кричал, но никто не
никто его не слышал. Он был раздосадован и, полагая, что бренди — лучшее лекарство от досады, принял изрядную дозу из фляжки.
 Из-за неоднократных возлияний его двигательные функции ослабли до такой степени, что он едва мог ходить, и как раз в тот момент, когда поезд задним ходом подъехал к нему, его ноги подкосились, и он упал между рельсами. Но пусть Вольф продолжит.]





Глава IX.

Пьяный магнат.


 Я был потрясён и унижен, увидев своего работодателя в таком ужасном состоянии.
 С того момента ему становилось всё хуже и хуже.
он вошёл в зал ожидания на борту «Укайги». Он едва не погиб под колёсами поезда, и моё сердце бешено заколотилось, когда я понял, в какой опасности он оказался.

 «Что такое, Вольфц?» — сказал он, когда я поспешил на помощь пьяному. «Зачем ты ушёл и оставил меня здесь одного?»

 «Почему вы вышли из вагонов, сэр?»

— Чтобы узнать, в чём дело.

 — Позвольте мне помочь вам, сэр.

 — Мне не нужна помощь.

 — Поторопитесь, — сказал кондуктор с площадки последнего вагона.
 Полковник попытался встать самостоятельно, но не смог.  Кондуктор
Мы с ним взяли его под руки и подняли. С большим трудом мы усадили его в машину, потому что он, похоже, ещё не совсем потерял рассудок и понимал, что пьян, и не хотел, чтобы ему помогали, чтобы это не было расценено как признание факта.
Очевидно, он хотел скрыть своё состояние, каким бы очевидным оно ни было.
Мы усадили его на сиденье, и он попытался напрячь расслабленные мышцы, чтобы выглядеть трезвым. Если бы он не был жалким зрелищем,
то был бы ещё и смешным; хотя многие в вагоне, у кого не было
Он проявлял особый интерес к его судьбе, смеялся над его глупыми попытками скрыть своё состояние.

 Поскольку говорить ему было довольно трудно, он молчал, пока поезд не прибыл в Грасс-Спрингс.  Я сказал ему, что мы прибыли на место, и он неуверенно поднялся на ноги.  Он настоял на том, чтобы идти одному, и отверг все мои попытки помочь ему. Ухватившись за цепи и перила на платформе, он сумел выбраться из вагона.
Но идти он не мог и упал бы, если бы я не подхватил его под руку. Я вызвал карету и
Я помог ему сесть в карету. Люди глазели, улыбались и насмехались над магнатом из Сентерпорта в таком плачевном состоянии, и я был рад поскорее увести его с глаз долой. Я велел кучеру отвезти нас в отель, где я собирался снять для него отдельный номер и дать ему отоспаться после кутежа или, по крайней мере, не показываться ему на глаза, пока он не придёт в себя.

 Об обстоятельствах, вызвавших негодование полковника
Я мало что знал об Уимплтоне. Он каким-то образом узнал, что Уэдди и
Грейс были вместе. Я выяснил, что Томми Топплтон приехал
Мы с Грейс отправились встречать Уодди на Хорс-Шу. Они выехали после того, как пароход отправился в Укайгу, и я не видел, как они уезжали.
 Насколько я понял, план состоял в том, чтобы нанять лодку и доставить полковника на остров, где он мог бы помешать «ухаживанию»
 которое, как предполагалось, уже началось; но в его нынешнем состоянии я не собирался делать ничего подобного. Я сел в карету вместе с ним.

— А теперь, где... где... да... где Уодди? — с трудом выговорил он,
потому что был так пьян, что язык почти отказывался выполнять свою функцию.

«Я не знаю, где он. Мы поднимемся в отель и узнаем», — ответил я.

 «Правильно — в отель».


По моей просьбе кучер остановился у боковой двери дома. Хозяин открыл её, и я прошептал ему, что мне нужна отдельная комната для полковника. С его помощью
Я проводил пьяного магната в комнату и усадил его на диван.

 «Может, вам лучше прилечь, сэр?» — спросил я, когда хозяин оставил нас наедине.

 «Лечь! — воскликнул он, судорожно мотнув головой. — Зачем?»

— Кажется, ты сегодня не очень хорошо себя чувствуешь, — предположил я.

 — Нет, не... не очень хорошо.  Я весь день чувствовал себя дзиком... дзиком.  Я принял немного бренди для... для желудка, — запинаясь, произнёс он.

 — Может, если ты ляжешь, тебе станет лучше.

 — Я не знаю... но ты прав, Вольфц.  Я дзик. Ты сказал тем
людям ... людям на "дзрейне”, что ... я был ... что я был ... я был джиком?"

“Нет, сэр; я им этого не говорил; но они не могли не видеть, что
с вами что-то не так”.

“Полагаю, что так и было. Я прилягу, Вулфз.

Он вскочил на ноги и с отчаянным усилием попытался сбросить с себя пальто. Ему это не удалось, и он упал лицом на кровать. Я стянул с него пальто, пока он лежал в таком положении, и, перевернув его, уложил в наиболее удобную позу, какую только мог.
Накрыв его одеялом, я сел на диван, чтобы обдумать ситуацию. Я не хотел верить, что великий человек когда-либо был в таком плачевном состоянии. Его пальто лежало на стуле, куда я его бросил. Я видел, как из кармана торчит горлышко фляжки
из кармана. Думаю, я унаследовал от матери неприязнь к бутылкам из-под спиртного. К этому времени полковник уже спал,
и я достал флягу из кармана шинели. Она была наполнена примерно на треть, и
я не сомневался, что пьяница выпил остальные две трети. Я подошёл
к окну и вылил содержимое фляги на землю. Однажды я оказал подобную услугу своему отцу и без колебаний сделал то же самое для магната из Сентерпорта, поскольку в тот момент по стечению обстоятельств он находился под моей опекой.  Закрутив пробку на фляге, я
Я положил его обратно в карман, где нашёл. Теперь мой пациент не мог пить, пока не выходил из комнаты.

 Он спал очень крепко, громко храпя в пьяном угаре. Сон был для него лучшим, что могло случиться, и я оставил его «сражаться на этом поле». Я решил сесть в лодку и отправиться на Хорс
Шу, чтобы выяснить ради себя, а не ради полковника, характер отношений, которые так сильно беспокоили моего работодателя.
 У меня есть глаза, и я льщу себе мыслью, что по его поведению могу понять, внезапно ли Уодди заинтересовался Грейс. Я знал
что он редко видел её и почти не разговаривал с ней после примирения с её братом. Но в таких вопросах те, кто больше всего вовлечён, часто оказываются самыми слепыми, и, возможно, мой друг и в некотором смысле мой _протеже_ невольно встал между мной и моими надеждами.

Полковник Уимплтон, вероятно, проспит крепким сном ещё пару часов, по крайней мере.
Я пошёл в контору, чтобы попросить хозяина присмотреть за ним в моё отсутствие и особенно не давать ему больше спиртного, если это возможно.

 «Я иду в «Конскую подкову», — начал я.

“Разве вы спустились сюда не для того, чтобы присоединиться к вечеринке?” спросил он, перебивая меня.
"К какой вечеринке?"

“Ну, к молодым джентльменам и юным леди.” - Спросил он. - "К какой вечеринке?"

“Ну, к молодым джентльменам и юным леди.”

“Кого вы имеете в виду?”

“Мистера Топплтона и мистера Уимплтона”.

“Они здесь?” Ответил я.

“Они здесь уже два часа; дамы еще дольше”.

— Кто эти дамы?

 — Мисс Уимплтон и мисс Топплтон.

 — Мисс Уимплтон здесь? — спросил я, немного успокоившись от этого предположения, ведь это могли быть Томми и Минни, чьи прогрессивные взгляды встревожили полковника.

— Да, они оба здесь. Они заказали ужин на шестерых, но, похоже, Том Уолтон — единственный, кто пришёл.


— Пожалуйста, не говори им, что я здесь, — добавил я. — Я бы ни за что на свете не хотел, чтобы Уодди и его сестра увидели своего отца в таком состоянии.


— Я никогда раньше не видел полковника в таком состоянии, — сказал хозяин, качая головой.

“Надеюсь, через некоторое время он проспится”, - ответил я. “Значит, Вадди
и Томми не на Подкове?”

“Нет; они направлялись туда и попали в аварию”.

“Что это было?” - Что это было? - спросил я с немалой тревогой, потому что не мог
не забывайте, что Грейс была в числе гостей.

 «Ворона» перевернулась во время шквала сегодня утром, и мисс Уимплтон чуть не утонула.

 «Неужели! Мисс Топплтон была с ней?»

 «Нет, она была в «Белль» со своим братом. Томми Топплтон прыгнул за борт и поплыл на помощь мисс Уимплтон, иначе с ней было бы покончено. Том Уолтон подобрал их. Дамы пришли прямо сюда, и моя жена с дочерьми дали им немного одежды, пока они сушили и гладили свою.


 «Я рад, что они так удачно выбрались из этой передряги».


 «Им повезло».

«Мне не понравился взгляд этой Рейвен, когда она спускалась с Хитаки, — добавил я. — Она выглядела так, будто не знает, как удержаться на ногах».
«Том Уолтон говорит, что лодка неисправна, но это не её вина. Тот парень с Уодди...»

«Кто это был? — Ник Ван Уолтер?»

«Да, он самый. Он сделал три или четыре полуузла на грота-шкоте, так что Уодди не смог бы отвязать его, когда начался шквал.
Они отправили его обратно на «Ворона», и я думаю, что они хотели от него избавиться, — сказал хозяин гостиницы, лукаво подмигнув.

— Почему?

«Полагаю, им не понравился его внешний вид после того, как он перевернул лодку», — рассмеялся хозяин. «Но я думаю, что Томми Топплтон немного неравнодушен к девушке из Уимплтона, раз он помог ей выбраться из воды».

 Я не хотел поощрять хозяина в разговорах на эту деликатную тему. Признаюсь, мне было приятно узнать, что Уодди пока не замешан в «ухаживании». Я не мог понять, как
полковник Уимплтон догадался об этом. Возможно, у него не было никаких предположений, кроме того, что компания была в
Спрингс. Удди отправил Ника Ван Уолтера домой с «Вороном», но я был уверен, что она не приехала, когда я уезжал из Сентерпорта. Я пришёл к выводу, что подозрения полковника были вызваны тем, что он знал: его сын и дочь были с сыном и дочерью его заклятого врага.

 Я узнал от хозяина гостиницы, что компания уже ужинала. Мне не терпелось узнать больше о предполагаемых любовниках, но я был полон решимости скрыть от Уодди и его сестры тот факт, что их отец был в доме.  «Белль» была моей лодкой, а Том
Уолтон управлял ею от моего имени, намереваясь выкупить её, как только у него появится такая возможность. Он считал себя в большом долгу передо мной не только за то, что я пользовался его судном, но и за то, что я дал ему работу на борту парохода на зиму. Я мог довериться ему и попросил хозяина гостиницы сообщить ему по секрету, что я в доме и хочу увидеться с ним, как только он закончит ужинать.




ГЛАВА X.

ТОМ УОЛТОН ВЫСКАЗЫВАЕТ СВОЁ МНЕНИЕ.


Я знал, что Том Уолтон придёт ко мне, как только услышит моё имя, потому что
он был одним из самых преданных друзей в мире. У него была привычка
вспоминать, что друг сделал для него, и его благодарность была настолько бурной, что меня это смущало, потому что я не люблю, когда кто-то так обременён чувством долга, как он. Я был в комнате, примыкающей к той, в которой я уложил полковника.
Я не осмеливался показываться там, где меня мог увидеть Удди или кто-либо другой из нашей компании, кроме Тома.


 «Я не ожидал увидеть тебя здесь, Волк», — сказал он, и его лицо просветлело
с широкой улыбкой, которая обычно выражала его удовлетворение происходящим. «Почему бы тебе не зайти и не поужинать с Удди и
Томми? Я знаю, они будут рады тебя видеть».
«Мне бы очень не хотелось, чтобы они увидели меня сейчас», — ответил я.

«А что такое? Из-за чего весь этот шум? Что-то сломалось?» — спросил он, и на его лице отразилась тревога.

— Одним словом, Том, полковник Уимплтон пьян в стельку и находится в соседней комнате.
— Ух ты! — сказал, а точнее, присвистнул Том, широко раскрыв глаза.


“Да; и он был на расстоянии примерно четверти дюйма от того, чтобы его переехал поезд".
”Вы так не говорите!" - воскликнул Том с искренним чувством.

“Поезд, который нас сбил”.

“Вот так. Я бы не Waddie или Мисс Минни увидеть его сейчас для всех
деньги, что он стоит”.

“Но я не знал, что полковнику стало так плохо. Я слышал, как люди говорили, что он пил до беспамятства.
Я и не знал, что он так сильно напивается.

 «Я никогда раньше не видел его в таком состоянии, — ответил я, — и надеюсь, что больше никогда не увижу.  Это действительно ужасно».

— Что ты с ним здесь делаешь, если он так напился?

 — Когда мы только начали, он был не так плох.  С тех пор как мы покинули Сентерпорт, он не расстаётся с бутылкой бренди, и теперь он не отличит кусок жёлтого мыла от чего-нибудь другого.  Он спит, и я надеюсь, что с ним всё будет в порядке.
 Я вылил содержимое его бутылки в окно.

— Так тебе и надо, Волк! — сказал Том с выразительной ухмылкой.

 Затем я рассказал ему обо всём, что произошло между мной и полковником с тех пор, как он вошёл в мою каюту на борту парохода.
особенно на подозрения, что заставляет магнат посетить
Трава Источников. Том заметно улыбнулся, а я продолжила, и я судил
судя по выражению его лица, что он отлично понял это дело.

“Теперь, том, что все это значит?” Я спросил, когда я закончил
повествование.

“Что ж, я считаю, что полковник прав более чем наполовину”,
откровенно ответил шкипер "Красавицы".

— Ты правда думаешь, что Удди и мисс Грейс нравятся друг другу?
— прямо спросил я, решив узнать худшее, по крайней мере в том, что касалось меня.

“ О, нет! нет! нет! ” яростно запротестовал Том, опустив подбородок.;
“ Я не имел в виду ничего подобного.

Он был очень встревожен, думая, что произвел на меня неправильное впечатление
по вопросу, который так глубоко затронул меня.

“Тогда в чем дело?”

— Это Томми Топплтон и мисс Минни, — и он начал рассказывать мне подробности о том, как «Ворон» перевернулся, и о благородном поступке Томми.


— Не было ни малейшей необходимости прыгать за борт, но мисс Минни считает, что это спасло ей жизнь, и она благодарна Томми так, словно он вытащил её из пылающей печи. Это не моё дело
Это не моё дело, поэтому я ничего ей не говорю. Думаю, он ей нравится, а она ему. Между нами говоря, Вулф, она неплохо выглядит, и я не виню Томми.

 — Но до сегодняшнего дня он почти не встречался с ней, — предположил я.

 — Мне всё равно. Конечно, они ничего не говорят, но я могу понять по их взглядам, откуда ветер дует. Готов поспорить на самую крупную рыбу в самых глубоких водах у Приама, что из этого что-то выйдет.
«Я не совсем понимаю, как я мог перенять у полковника мысль о том, что Грейс и Уодди что-то напутали», — добавил я.
Я рассмеялась, чтобы заверить Тома, что меня это не волнует.

 «О нет! Ничуть не волнует», — серьёзно возразил шкипер, качая головой в подтверждение своих слов. «Удди, конечно, ведёт себя как джентльмен, но, между нами говоря, он знает, что лучше не смотреть на мисс Грейс искоса».

 «Почему бы и нет, если ему так хочется?»

“Я думаю, он отличит мельничный жернов от бочки патоки”, - ответил
Том со своей обычной многозначительной усмешкой. “В первую очередь, он думает, что
слишком много, чтобы попытаться выйти в море на лодке”.

“Моя лодка?”

— Да ладно тебе, Вулф! Какой смысл идти против ветра, когда дует попутный? Ты веришь в мисс Грейс, а она о тебе высокого мнения.
— Мы очень хорошие друзья, но она дочь богатого человека, а я сын механика, — довольно мрачно ответил я.

— Мне всё равно, — сказал Том, изображая негодование по поводу тщеславных различий в этом мире. — Всё будет хорошо.

 — Не знаю, — ответил я, не желая углубляться в эту тему. — Полковник Уимплтон очень обеспокоен этим, как он выразился, ухаживанием.

— Откуда он мог что-то знать? — внезапно спросил Том, вспомнив обстоятельства того дня.


— Я не знаю.

— Это Ник Ван Уолтер ему рассказал?

— Нет, он не вернулся с «Вороном», когда мы покидали Сентрпорт.

— Если это так, то я готов сам свернуть ему шею.

«Думаю, полковник убедился, что девочки спустились вместе с мальчиками, а всё остальное ему привиделось», — предположил я, дав объяснение, которое сам же и придумал.


«Что ж, тогда он всё правильно понял», — сказал Том.


«Я не жалею, что всё так, как ты говоришь, но боюсь, что эта история приведёт к
сплошные неприятности. Когда ты возвращаешься?

“Как только моя группа скажет слово”.

“Ты не можешь поторопить их?” Я спросил, с тревогой; ибо я не люблю
у Waddie и сестрой в доме со своим отцом, под
нынешние обстоятельства.

“Я не знаю, но я могу. Сегодня они собирались в "Подкову"
после обеда, ” ответил Том. «Я ждал, что сегодня снова пойдёт дождь, потому что „гром с утра — моряку предупреждение“».

 Признаков нового дождя не было, и шкипер оставил меня, чтобы выяснить, собирается ли его команда посетить Хорс-Шу или нет.
Я осторожно открыл дверь и вошёл в комнату полковника. Он всё ещё спал в состоянии алкогольного опьянения, и я оставил его. Я хотел
быть в Сентерпорте в сезон, чтобы сесть на пароход в половине шестого,
но я боялся, что мой пациент будет не в состоянии вернуться домой
последним поездом. Том вскоре вернулся ко мне и сообщил, что его
компания через полчаса отправится в Хорс-Шу. Я не
чувствовал себя спокойно, пока хозяин дома не заверил меня, что они действительно
отправились на «Белль».

 Возможно, мне не стоило пытаться скрыть от отца
Я знал, что дети не выносят пьяных, но считал, что нынешнее злоупотребление полковника было исключительным случаем, и надеялся, что он больше не будет так сильно напиваться.  Мне была невыносима мысль о том, что я стану свидетелем позора и унижения Уодди и Минни, если им придётся столкнуться с их отцом в состоянии алкогольного опьянения.  Пока я размышлял на эту неприятную тему, я услышал, как мой пациент в соседней комнате, дверь в которую я оставил открытой, встаёт с кровати.  Я поспешил в комнату. Полковник стоял, держась за столбик кровати, и выглядел растерянным и сбитым с толку.
Он пристально посмотрел на меня, а затем на его губах появилась сентиментальная улыбка, как будто события этого дня внезапно всплыли в его памяти и он вспомнил, где находится.

 «Мне немного легче, Вулф, — сказал он, — но я ещё не оправился».
 «Я рад, что вам лучше, сэр», — ответил я.

 «Мне лучше, но я нездоров», — продолжил он, хватаясь за свой сюртук, который
Я висел на столбике кровати.

 Он снова захотел выпить. Он частично оправился от последствий предыдущих доз, но ему было мало. Он взял бутылку у себя
карман. Конечно, он обнаружит, что она пуста. Я надеялся, что его память не подведёт его в том, что касается состояния фляги, когда он в последний раз пил из неё, потому что я боялся, что он заподозрит меня в том, что я её опорожнил. С некоторым трудом он открутил пробку и взял стакан с умывальника. Он перевернул бутылку над стаканом, но из неё не вытекло ни капли. Его руки дрожали, а тело тряслось. Опустив фляжку в стакан, он посмотрел на меня так пристально, как только позволяло его шаткое состояние. Он был зол, и я боялся его гнева.

— Волк, я оставил эту флягу наполовину полной бренди, — сказал он, устремив на меня суровый взгляд. — Это был очень хороший бренди, который мой друг из Руоары дал мне от болезни.

 Он замолчал и продолжал смотреть на меня, сердито нахмурив брови. Мне было бесполезно что-то говорить, и я молчал.

 — От болезни, Волк, — повторил он. “Я сказал тебе, что меня тошнит, и я принимаю от этого
бренди”.

Он снова замолчал, но я ничего не ответил.

“Ты опорожнил эту фляжку, Вульф?” строго спросил он.

“Я это сделал, сэр”, - ответил я так мягко, как только мог.

“Вы это сделали!” - взревел он.

“Да, сэр, я это сделал”.

Он опустился на стул, хотя он ни на мгновение не удалить его
взгляд от меня. Я без труда пришел к выводу, что я
попал в серьезную переделку; но я действовал из лучших побуждений.

“Ах ты, наглый щенок!” - сказал он, скрипя зубами.

Я был тих и неподвижен.

“ Вы мой опекун?

“ Я пытался заботиться о вас, сэр.

— Что ты имеешь в виду? — продолжил он, немного подумав, вероятно, чтобы понять смысл моих слов.

 Думаю, у него хватило ума осознать своё положение, хотя, несомненно, он не понимал, насколько беспомощен был.  Тот факт, что
Я осушил его флягу и заверил его, что прекрасно понимаю его положение. Он знал, что я помог ему лечь в постель. Разумно
предположить, что ему было стыдно за себя, даже после того, как он сослался на болезнь. Но магнат из Сентерпорта не мог
вынести такого унижения перед тем, кого он считал своим иждивенцем, и эта мысль разожгла его гнев.

— Я сделал для вас всё, что мог, сэр, — уклончиво ответил я.

 — Зачем вы выбросили мой бренди — моё лекарство?

 — Я подумал, что вы уже приняли достаточно, сэр, — ответил я, понимая, что
Мне было бесполезно пытаться уйти от ответа.

 — Так и было!

 — Да, сэр. Вы были сильно пьяны, — продолжил я мягко, но решительно.

 Он вскочил на ноги с такой быстротой, что я и не подозревал о его способностях.
Я начал думать, что мне придётся спасаться бегством. Он на мгновение остановился передо мной, а затем выбежал из комнаты.




ГЛАВА XI.

ЩЕДРЫЙ ЧАЕПЛАТЕЛЬ.


 Я не хотел ссориться с полковником Уимплтоном, потому что у него было слишком много оружия.
Но я вышел из квартиры вслед за ним, держась на расстоянии
почтительном расстоянии позади него. Он вошел в бар, и называется
для бренди. Хозяин квартиры, который находился за прилавком, сделала вид, что не
понять его, и начал говорить что-то другое.

“ Бренди! ” повторил великий человек громким и повелительным тоном.

Глупо было пытаться отказать ему, и хозяин немедленно поставил
огненную воду перед своим свирепым гостем. Полковник налил себе и залпом выпил большую порцию огненной жидкости. Бросив на стол плату за выпивку, он с важным видом развернулся и вышел из комнаты.
Когда он подошёл, я отошёл в сторону, решив, что моя миссия выполнена.
 Я решил отвезти манекен обратно в Миддлпорт.
Полковник вернулся в свои покои, а я направился к выходу.
Я не хотел устраивать с ним скандал.  Я с неслыханной, как мне теперь казалось, дерзостью сказал ему, что он пьян.
Я ожидал, что меня отстранят от должности капитана парохода и немедленно уничтожат.

«Волк!» — крикнул он из своей комнаты.

Я не боялся его по-настоящему, хотя и опасался его жестокости. Я
Я подошёл к двери его квартиры и вошёл. Он сидел на кровати и смотрел на меня. Он уже не казался таким жестоким, как раньше.
Крепкий напиток, который он только что выпил, начал действовать, и выражение его лица было скорее сентиментальным и глупым, чем суровым.


 «Если я вам больше не нужен, думаю, я вернусь в  Мидлпорт на дилижансе».


 «Не уходи. Ты мне нужен», — сказал он. — Вы сказали, что я был пьян.

 — Да, сэр, я так сказал, но только для того, чтобы объяснить, что я сделал.

 — Вы хотите сказать, что я _был_ пьян, Вулф?

 — Да, сэр, я в этом не сомневаюсь, — ответил я со всей откровенностью.
я сам себе удивляюсь.

«Вы первый, кто сказал мне, что я пьян».

«Надеюсь, это будет последний раз, когда кому-то придётся это сказать, сэр».

«Не учите меня, Вулф. Вы очень порядочный молодой человек, но я никогда не позволяю никому учить меня. Вы говорите, что я _был_ пьян».

«Да, сэр, и сейчас вы пьяны».

— Сейчас? — повторил он с глупым смешком.

 — Да, сэр. Сегодня днём вы упали между рельсами, и поезд чуть не наехал на вас. Когда вы приехали сюда, вы не могли встать, — ответил я так честно, как будто был с ним на равных.

Я был поражён собственной дерзостью, но я уже навлек на себя его
недовольство, и, понимая, что могу открыть ему глаза на
скандал, вызванный его скотским поведением, я решил, что с
таким же успехом меня могут повесить за старую овцу, как и за ягнёнка, и что я не буду виноват, если он не осознает в полной мере своё позорное положение.

«Что стало с Уодди и той девушкой?» — спросил он.

«Какой девушкой?»

— Ну, эта, Топплетонская.

 — Они ушли в «Лошадиную подкову», сэр, но они были в доме, когда вы приехали.

 — Да?  Почему ты мне об этом не сказал?

«Я бы не хотел, чтобы они увидели тебя таким, какой ты есть на самом деле».


 Он поджал губы, как делал всегда, когда был раздражён или огорчён, и уставился в пол.

 «Ты думаешь, я был пьян, Вулф?»

 «Я знаю, что вы были пьяны, сэр. Я отвёл вас в эту комнату и уложил в постель. Я спрятал тебя от глаз Уодди и мисс Минни и велел хозяину не говорить никому, что ты здесь, — продолжил я с немалым воодушевлением.


 — Ты сказал, что я пьян, Вулф? — повторил он.


 — Я совершенно уверен, что ты был... пьян в стельку, — ответил я.
Он решил, если в нём вообще есть хоть капля здравого смысла, что не должен меня неправильно понять.

 — Вольф, принеси мне перо и чернила, — добавил он, некоторое время глядя в пол.

 — Вам не кажется, что вам лучше прилечь и ещё немного вздремнуть, сэр?

 — Я сказал, принеси мне перо и чернила.

 — Я думаю, вам лучше прилечь.

«Ты принесёшь мне перо и чернила или мне самому сходить за ними?» — резко спросил он.


Я не думал, что он сможет воспользоваться пером, если я его принесу, и не мог представить, что он хочет написать.
Мне не удалось уклониться от его просьб, и я пошёл в кабинет за пером и чернилами.
Я положил перо на стол.
разложив вещи на столе, он задумался, что же делать. Полковник
поднялся со своего места на кровати и, собравшись с духом, прошел
довольно прямо по полу, усаживаясь за стол.

“Вам не нужна бумага, сэр?”

“Нет, принесите мне мое пальто”, - ответил он.

Я протянул ему одежду, и он достал из одного из ее карманов
маленькую узкую книжечку, которую открыл на столе. Я надеялся, что он собирается написать клятву трезвости или что-то в этом роде.
 Он обмакнул перо в чернила и с судорожным усилием начал писать.
пишите. Я увидел, что маленький томик перед ним был чековой книжкой.
Он написал то, что, как я предположил, было датой, потому что я не был настолько невежлив, чтобы заглянуть ему через плечо.


— Вольф, ты хочешь сказать, что я, по-твоему, был пьян? — спросил он, оборачиваясь и глядя мне прямо в лицо, как будто всё ещё сомневался в этом.

“Я знаю, что вы были, сэр; но если вы думаете, что я ошибаюсь, Я вызову
хозяин”.

“Он тоже меня видишь?”

“Он не мог хорошо видеть тебя”.

“Это ошибка, Волк. Я никогда в жизни не был пьян”, - пробормотал он в
Он понизил голос и стал что-то писать в чековой книжке.

 Я не мог составить чёткого представления о том, что творилось у него в голове. Ярость его гнева внезапно утихла, хотя  я сказал ему всю правду и ничего, кроме правды. Я не мог
представить, с какой целью он выписывал чек, если только не для того, чтобы выплатить мне жалованье и уволить меня. Он писал очень быстро, рывками, очевидно, пользуясь моментами, когда его нервы были более спокойны. Он закончил писать после того, как успокоился.
сделал пометки на полях, чтобы указать сумму и получателя платежа
по чеку. Было удивительно мне, что он мог писать вообще, и
тем более, что он смог пройти через все бизнес-итак форм
правильно. Он вырвал чек из книжки и с очень своеобразной
улыбкой на лице протянул его мне на расстоянии вытянутой руки.

“Вот тебе, Волк”, - сказал он, пьяный ухмылку на его лице становится все больше
интенсивный.

— Что это, сэр?

 — Возьмите.

 Я повиновался.  Это был чек на десять тысяч долларов, подлежащий оплате в пользу Вулфа
Пеннимана или на предъявителя.  Я был поражён и сбит с толку.

“Для чего это, сэр?” Спросил я.

“Вы можете снять деньги в банке Сентрпорта”, - ответил он.

“Я вас не понимаю, полковник Уимплтон”.

“Я делаю тебе подарок в десять тысяч долларов, Вульф, неужели ты не можешь
понять этого”, - сказал он, и ухмылка на его лице сменилась смехом.

“Для чего это, сэр?”

“ Это то, что я тебе должен, Волк.

“ Думаю, что нет.

“О, я верю”, - яростно запротестовал он. “Однажды ты спас мне жизнь, но я
не дал тебе за это ни доллара”.

“Но вы поручили мне командование пароходом, сэр”.

“Это не имеет значения. Вы обогнали на нем береговую линию озера и дважды нанесли удар.
положи эту сумму мне в карман. Деньги твои, Вольф. А теперь не говори об этом ни слова.


 О чём думал магнат? Что вызвало у него этот внезапный приступ щедрости?
За несколько минут до этого он злился на меня, а теперь впал в другую крайность. Но этот человек был пьян. Я не считал чек своим, потому что это был подарок человека, находящегося не в себе. Для молодого человека в моём положении это была баснословная сумма; но мысль о том, что эти деньги когда-нибудь попадут в мои руки, не приходила мне в голову.

“Теперь, Волк, ты мой друг”, - сказал он. “Если ты думаешь, что я пьян, то
друг должен терпеть недостатки друга - потакать им и пытаться скрыть
их. Ты понимаешь меня, Вульф?

“ Это цена моего молчания в отношении сегодняшних событий?
- Спросил я, начиная думать, что таково решение его вопроса.
необычайное великодушие.

— Нет, нет, ни в коем случае! — возразил он. — Это всего лишь то, что я должен сделать
за всё, что вы сделали для меня и для Уодди.

 — Но я не могу принять это, сэр. Ваша тайна, насколько она вообще может быть тайной, в надёжных руках. Я сделал так, чтобы вас не увидел Уодди и
Минни».

«Я говорю, Вулф, что ты его сохранишь», — ответил он, выругавшись и ударив кулаком по столу с такой силой, что чернила брызнули из чернильницы.

Спорить было бесполезно, и я не стал возражать.

«Я бы предпочёл, чтобы твоё имя было на другой газете, а не на этой»,
Я ответил довольно шутливо, положив чек на стол и указав на него пальцем.

 «Что это, Вулф?»  — спросил он с возбуждённым интересом.  «Принеси бумагу.  Дай мне посмотреть».

 Я достал из кармана чистый лист бумаги и написал:
Далее следует: «Я обещаю, клянусь честью мужчины и джентльмена, полностью воздерживаться от употребления спиртных напитков, за исключением случаев, когда это предписано врачом». Я пододвинул к нему бумагу через стол. Поправив очки, он прочитал её.

 «Я бы предпочёл, чтобы ваше имя было на этой бумаге, а не на этой», — повторил я, указывая на чек и пододвигая его к нему.

 «Вы хотите оскорбить меня, Вольф?» — строго спросил он.

 — Ни в коем случае, сэр, — ответил я, испугавшись, что зашёл слишком далеко. — Я имею в виду именно то, что говорю.

 Взяв со стола бумагу, он с негодованием разорвал её на мелкие клочки
Он разорвал чек на кусочки, а затем, бросившись к окну, выбросил их наружу.

«Я не идиот! Я не ребёнок!» — возразил он. «Видите ли, я знаю, что делаю».

«Я не хотел вас обидеть, сэр».

«Чек у вас. Давайте сменим тему», — добавил он, пытаясь сохранить достоинство. «Я не обижен. А теперь, где же
Удди?»

«Полагаю, в «Конской подкове», если только он не уехал домой».

«С ним та девушка из Топплетонов?»

«Кажется, да».

«Ухаживает!» — усмехнулся он. «Я этого не допущу! Нет, не допущу!»

«Уверяю вас, сэр, вы совершенно ошибаетесь. Я видел Тома
Уолтон, который был с ними весь день, говорит, что Уодди ведёт себя с мисс Топплтон как джентльмен, и не более того.

 — Но они вместе.

 — Если они вместе, тебе нечего бояться Уодди.

 — Я иду в «Конскую подкову», Вулф.  Я собираюсь положить этому конец, пока всё не зашло слишком далеко, — сказал он, вставая и надевая пальто.

— Надеюсь, вы этого не сделаете, сэр, — вмешался я.

 — Сделаю.

 — Я не смогу сохранить вашу тайну, если вы себя выдадите.

 — Я такой же порядочный человек, как и вы, Вульф, — и он вышел из комнаты через дверь, ведущую в прихожую.

Я последовал за ним, решив, что он не должен идти в «Лошадиную подкову», если
я смогу его отговорить.




 ГЛАВА XII.

 ЕЩЁ ОДНО БЕДСТВИЕ.


 Нелегко было отговорить такого человека, как полковник Уимплтон, от того, что он задумал.
Он был уже не так плох, как до того, как лёг в постель; но он всё ещё был не в том состоянии, чтобы предстать перед сыном и дочерью. Он подошёл к хозяину и оплатил счёт. Затем он достал свою фляжку и потребовал, чтобы её наполнили. Хозяин гостиницы возразил, что продаёт спиртное только на разлив, но полковник
Он начал бушевать и ругаться, и ему пришлось подчиниться.

 В этот момент я вспомнил, что оставил чек, который дал мне полковник, на столе в комнате, которую он занимал, и поспешил за ним.
Хотя я и не собирался использовать его сам, я не хотел, чтобы это сделал кто-то другой. Чека не было там, где я его оставил, или там, где, как мне казалось, я его оставил. Его не было ни на столе, ни на полу. Одним словом, я не мог его найти, хотя тщательно обыскал всю комнату, думая, что его мог сдуть ветер
сдул его со стола. Дверь в соседнюю комнату, где я
провел часть времени, была открыта, и я прошел через эту
квартиру в прихожую.

Я обыскал свои карманы, думая, что, возможно, положил его в один из них, пока разговаривал с полковником. В последний раз
я помнил, что видел его, когда указал на него после того, как
подвыпивший великий человек прочитал написанную мной статью. Затем разговор
стал меня довольно сильно волновать, и я несколько раз прошёлся по комнате. Возможно, полковник порвал и чек, и
в то же время.

«Где ты, Вулф? Я тебя ищу», — сказал полковник, появляясь в дверях.

«Вы порвали чек, который выписали, сэр?»

«Чек?» — повторил он, явно пытаясь напрячь память.

«Вы выписали чек на десять тысяч долларов в мою пользу и отдали его мне».

— Да, конечно, я знаю, — нетерпеливо ответил он, как будто моё заявление подразумевало, что он не понимал, что делает, когда совершал этот великодушный поступок. — Я пытался вспомнить, порвал ли я его вместе с другим листом. Я не собирался его рвать, а если и порвал, то отдам вам
— другую.

 — Я нигде не могу её найти, — добавил я.

 — Тогда, конечно, я уничтожил её вместе с другой бумагой. Я дам вам такую же.
— сказал он, опускаясь в кресло перед столом.

 — Я бы не стал писать сейчас другую, сэр, — вмешался я. — Может быть, я смогу найти ту, что вы порвали, или хотя бы её обрывки.

Я не считал, что чек имеет для меня какое-то значение в данных обстоятельствах, но было возможно, что, если он попадёт в руки другого человека, им могут воспользоваться не по назначению. Поэтому
Я хотел выяснить, что с ним стало, и только по этой причине. Я оставил полковника сидеть за столом и вышел на улицу, чтобы посмотреть, не найду ли я какие-нибудь обрывки чека. Окно, из которого он выбросил обрывки бумаги, выходило в переулок между отелем и соседним зданием, где дул довольно сильный ветер.
 Я не смог найти ни одного клочка бумаги, но продолжил поиски с подветренной стороны отеля. Я нашёл два или три фрагмента
написанной мной бумаги на железной дороге, но остальные
вероятно, упал в озеро. Я не стал умнее, чем был раньше; но я был вынужден прийти к выводу, что, поскольку я не смог найти чек, полковник, должно быть, уничтожил его вместе с другим документом. Оба документа лежали на столе, в пределах его досягаемости, потому что я вспомнил, что пододвинул чек к нему, когда сказал, что предпочёл бы видеть его имя на написанном мной обязательстве. Если ценный документ был уничтожен, то всё в порядке, и мне больше не нужно об этом беспокоиться.

«Привет, Волк».

Я обернулся. Это был Ник Ван Уолтер.

«Как дела, Ник?» — ответил я.

«Что ты ищешь, Волк?»

Я не счел нужным сообщать ему, что я ищу; поэтому я
не дал ему прямого ответа.

“Где полковник? Я слышал, он был на постоянной битве! ” спросил Ник.
с грубой ухмылкой.

“Он в отеле”.

“Хозяин сказал мне, что он был там”, - продолжил Ник. “Видите ли, я был
замешан в этом деле здесь, внизу, этим утром. После того как «Ворон»
сел на мель, Удди отправил меня домой на нём. Я добрался до Сентерпорта как раз к отплытию парохода, поднялся на борт и доплыл до Руоары. Отец сказал мне, что полковник был на регулярном
летучая мышь”, - под которым, как я понял, он подразумевал загул. “Он сказал, что вы
пересекали с ним озеро, и что что-то говорилось о поездке в
Грасс-Спрингс. Мне было немного любопытно узнать, что происходит, поскольку я
был на вечеринке этим утром ”.

Я не мог точно понять, почему Ник вызвался на это объяснение.

“ Вы думали, полковник охотился за вечеринкой? - Спросил я.

— Судя по тому, что говорил мой отец, так и было.

 Значит, помощник капитана понял полковника Уимплтона гораздо лучше, чем я, ещё до того, как мы покинули Укайгу, что показалось мне немного странным.

 — Что говорил твой отец? — спросил я.

«Он сказал, что полковник был не в себе и что он был зол. Я знал, что парни и девушки уходили вместе, и я решил, что полковник узнал об этом и поэтому разозлился. Я не хотел, чтобы Уодди попал в какую-нибудь передрягу со своим отцом, когда тот был не в себе. Ведь ты знаешь, что полковник не святой, когда он в порядке, и я полагаю, что он не лучше, когда не в себе». Итак, я взял лодку в Руоаре и поплыл этим путём. Я видел вечеринку на острове, но не подплывал близко, потому что не хотел, чтобы они меня заметили.
не видеться со мной без необходимости. Я увидел, что полковника там нет, поэтому пришёл сюда и узнал, что он в отеле. Я подумал, что если есть опасность, что он пойдёт в «Конскую подкову», то я встречусь с Удди в сезон, чтобы дать ему понять. Ты меня понимаешь, Вулф?

 — Да, понимаю.

“Видишь ли, если бы полковник застукал Уодди и мисс Минни с Томом и его сестрой
, он бы воспитывал Кейна вместе с ними”.

“Я не думаю, что он побеспокоил бы их при обычных обстоятельствах"
- ответил я.

“О, да, побеспокоил бы!” - запротестовал Ник, который, как ни странно, как я
— По-моему, он знает об этом деле больше, чем я.

 — Конечно, он подозревает, что сегодня произойдёт что-то неладное, хотя я не понимаю, почему он так думает. Он настаивает на том, чтобы отправиться в «Конскую подкову», Ник; и я не знаю, смогу ли я его остановить. У тебя здесь есть лодка?

 — Да, та, которую я арендовал в Руоаре.

«Если ты, возвращаясь, зайдёшь в «Лошадиную подкову» и намекнёшь им, что за ними охотится полковник Уимплтон, я буду тебе очень признателен».
«О, я, конечно, так и сделаю», — ответил услужливый Ник.

«Только не говори, что он не в форме».

“Нет, конечно, нет”, - ответил он, благоразумно покачав головой.

“Вы разбираетесь в этом деле так же хорошо, как и я, и вы должны справиться с ним как можно лучше".
”насколько это в ваших силах".

“Я сейчас подойду”, - и он поспешил к пристани, которая находилась на
небольшом расстоянии вверх по озеру.

Я вернулся в отель, чрезвычайно довольный тем, что я
договорился. Хотя я не мог до конца понять, как Нику удалось так точно угадать цель визита полковника в Спрингс,
я был готов признать, что с его стороны было очень любезно попытаться спасти
Уодди и Минни спасались от гнева своего подвыпившего отца. Я нашёл
полковника всё ещё сидящим за столом, хотя вскоре убедился, что
он не сидел там всё время моего отсутствия: его ноги были ещё более
неуверенными, а голос — более хриплым, чем когда я его оставил.
Очевидно, он выпил ещё одну порцию.

— Есть ещё один чек, Вулф, — сказал он, протягивая мне дубликат предыдущего, который, как я заметил, был пронумерован так же, как и первый.


 — Я не собирался уничтожать тот, что был раньше.


 — Возможно, и не собирались, сэр, но я не могу его найти.

— Неважно, положи чек в карман. А теперь отвези меня в «Лошадиную подкову», и я положу конец этим ухаживаниям.

 — Думаю, уже поздно идти туда сегодня вечером, и похоже, что снова будет дождь, — ответил я.

 — Не разговаривай со мной, Волк! Я сказал, что иду в «Лошадиную подкову».

Сопротивляться было бесполезно, и я спустился вместе с ним на причал.
 Поскольку я отправил Ника вперёд, чтобы предупредить отряд о приближении полковника, я был уверен, что в тот день ничего не случится.
 Единственная лодка, которую я смог найти на причале, была маленькой и очень хрупкой
и неустойчив для такого груза, как тот, что мне пришлось нести. Я возражал против его использования, но полковник Уимплтон заявил, что он вполне подойдёт, и настоял на том, чтобы я отвёз его на остров. Я счёл это опасным и попытался отговорить его, но он был упрям, как всегда, и тем более упрям, что был пьян. Я с большой неохотой помог ему забраться в лодку и вскоре пожалел, что не отказался ехать с ним.

Пока я собирался, мне пришлось пожалеть о том, что его фляга была полна, потому что он сделал из неё большой глоток. Когда он закончил
С большим трудом устроившись на корме лодки, я отчалил. Я не видел «Белль», хотя лодка, на которой Ник приплыл из Руоары, стояла на берегу острова, где он высадился, чтобы связаться с группой. С юго-запада надвигался новый ливень, и я подумал, что у нас есть все шансы переждать его в лодке. Последняя порция спиртного, выпитого моим пассажиром, начала действовать,
и он зашатался на своём неустойчивом сиденье, а я очень пожалел,
что согласился поехать с ним.

Когда я проехал примерно две трети пути до «Лошадиной подковы»,
Я видел красавиц, выделяясь из глубокого канала, с другой
стороне острова. Ник передал свое сообщение, и опасность
удалось избежать неприятного столкновения. Я обратил внимание
полковника на тот факт, что группа покинула "Подкову", надеясь, что
он разрешит мне грести обратно в Грасс-Спрингс. К сожалению,
разведки, произведенные в различное влияние на него, и вызвало его гнев.

“Стоп зем, Волк! «Остановите их!» — сердито сказал он.

Я окликнул «Белль», но никто не обратил на меня внимания.

«Тяни к той лодке», — добавил он, указывая на «Белль».

Он не знал, что он собирался, и я решил не слушать его
запросы. Ник уже встал на его яхте, и для того, чтобы
двойная южной части острова, был обязан выделяться
к моему ремеслу.

“Почему бы тебе не сделать дзи сказать тебе, Волк?” - потребовал полковник, поднимаясь в шлюпке.
как будто он намеревался напасть на меня.

Его ноги подкосились, и он упал на борт лодки,
опрокидывая хрупкое судёнышко так, что вода хлынула через
борт. Прежде чем я успел схватить его, он упал в озеро.
Я был в ужасе, потому что спасти грузного мужчину, да ещё и пьяного, было непросто.


[Иллюстрация: полковник Уимплтон поскальзывается.]




Глава XIII.

После происшествия.


В моей лодке было почти по колено воды, из-за чего она стала совершенно неуправляемой. Пытаясь спасти полковника Уимплтона до того, как он упадёт в воду, я потерял оба весла за бортом. В прыжке в озеро за подвыпившим мужчиной не было ничего романтичного, и вероятность того, что он утопит меня, была в два раза выше, чем вероятность того, что я его спасу. Я не
считал, что такой поступок с моей стороны был бы оправдан, и поэтому не стал
сделай это. Я просто попытался поднять свои весла и отвести лодку назад, чтобы
сопротивляющийся магнат смог ее удержать.

Полковник барахтался и боролся с разрушающей стихией с бешеной силой.
усердие; но, конечно, чем больше он трудился, тем хуже было для него. Это
видно было, что он не смог продержаться долго, и то, что сделано, должно быть
быстро сделано, или будет слишком поздно. Одно из моих весел плавало в воде
не дальше чем в шести футах от меня, но я не мог сдвинуть лодку с места, потому что у меня не было ничего похожего на весло. Я смотал швартов и бросил его так
конец выскользнул из-под весла. Я потянул, но верёвка соскользнула. Тогда я привязал к концу шкота тяжёлую связку ключей, которая была у меня в кармане, и попробовал ещё раз. На этот раз мне удалось, и я подтянул весло так, чтобы можно было дотянуться до него рукой.

Я положил его на корму, развернул шлюпку и изо всех сил поплыл к тонущему магнату.
Но шлюпка накренилась, и вода хлынула через борт, так что я почти не продвигался вперёд. Сердце у меня ушло в пятки, и я был почти уверен, что полковник утонет.
Я уже начал тонуть, когда мимо меня пронеслась лодка Ника Ван Уолтера. Руль был резко повернут, и, когда лодка развернулась против ветра, Ник вскочил на нос. Он, безусловно, отлично справился с задачей, несмотря на все свои промахи, допущенные ранее в тот же день. Он протянул руку вниз, схватил тонущего магната обеими руками за воротник пальто и изо всех сил удержал его.

Если бы полковник Уимплтон был трезв, он бы не упал в воду.
Но если бы он упал за борт трезвым и пробыл в воде так долго, он бы точно утонул, потому что был пьян
Мужчины, похоже, обладают удивительной способностью избегать опасностей, которые неминуемо настигли бы человека в здравом уме. Ник, как настоящий друг, крепко держал свою беспомощную ношу, а я изо всех сил старался продвинуть вперёд свою полузатопленную лодку, чтобы оказать ему хоть какую-то помощь. Ялик и вёсла отнесло довольно далеко от того места, где они были брошены, и все мои усилия были совершенно тщетны.

 «Быстрее, Волк!» — крикнул Ник, задыхаясь под тяжестью ноши.

«В моём ялике полно воды, и я ничего не могу с этим поделать», — ответил я.

Взяв весло с кормы, я попытался грести. У меня получилось
лучше, но я продвигался очень медленно. Я видел, как Ник прилагал огромные
усилия, чтобы втащить полковника. Он встал на планшир лодки,
и когда он подтянулся изо всех сил, лодка накренилась, и он
подтянул плечи со своей ношей к поручням. Отступление
он сам, когда справился со своей задачей, лодка немного выровнялась и
помог поднять тяжелый груз. Сделав небольшую паузу, чтобы отдышаться, он
приложил ещё больше усилий и, к моему огромному удовлетворению,
втащил полковника в лодку как раз в тот момент, когда я
оказался на расстоянии вытянутой руки от него.

«Лови эту верёвку, Ник», — крикнул я ему, сматывая швартов и готовясь бросить его Нику.

Но Ник упал на банку, обессиленный от напряжения.
 Поэтому я снова заработал веслом и наконец подплыл к парусной лодке.
 Я запрыгнул на борт и поспешил проверить, в каком состоянии полковник.
 Мне показалось, что он весь в воде.
но, возможно, его спасло естественное отторжение чистого элемента в пользу более низменного, которым он был насквозь пропитан. Конечно, суровое испытание, которому он подвергся, свело на нет последствия
бренди он выпил. Ник усадил его в кресло, но он не мог
сесть. Он не лишился рассудка, как это ни странно, но он
был совершенно измучен жестокой борьбой.

“Как вы себя чувствуете, полковник Уимплтон?” Я спросил.

Он ничего не ответил, хотя поднял на меня глаза. Я взяла свой носовой платок,
вытерла ему лицо и голову, потерла виски. Он начал дрожать от холода в ванне и его вырвало водой, которую он проглотил. Он был довольно глуп и не отвечал ни на один из моих вопросов. К этому времени Ник немного пришёл в себя
Он был измотан и хотел сделать что-то ещё, чтобы помочь великому человеку, которого он спас.

 «Что нам делать, Волк?» — спросил он.

 «Беги к Грасс-Спрингс», — ответил я.

 Он натянул шкот и повернул штурвал, направив лодку в ту сторону, которую я указал.

 «Полковнику повезло, что он не утонул», — добавил Ник тихим голосом, взглянув на пострадавшего, лежавшего на скамье.

«Да, так и было. Вы подоспели как раз вовремя. Моя лодка была полна воды, и я не мог плыть. Я потерял весла, когда полковник перевернулся».

«Как это произошло?»

Я слегка покачал головой, давая понять, что нам лучше не обсуждать этот вопрос в присутствии полковника.
Увидев, что ялик, который я привязал к парусной лодке,
замедляет её ход, я отвязал его и пустил по течению. Дул попутный ветер, и лодка быстро шла по воде; но прошло почти полчаса, прежде чем мы добрались до Грасс-Спрингс, который находился примерно в двух милях от нас. Я встал рядом с полковником и снова начал растирать его.
Но нетерпеливый жест показал, что ему это не нравится
операция была отложена, и я отказался от этой затеи. Но я был рад видеть, что его состояние неуклонно улучшается. У него случился приступ кашля, во время которого он
выплюнул большую часть воды, которую проглотил во время борьбы.


 «Как вы себя чувствуете, полковник?» — спросил я, когда он пришёл в себя после приступа.


 «Немного лучше», — ответил он, поднимая руку к нагрудному карману.

Он достал фляжку с бренди и попытался вытащить пробку, но его дрожащие руки не справились с задачей.

 «Позвольте мне открыть её для вас», — вмешался я.

 Если бренди и может быть чем-то полезен, так это для человека в его
состояние. Сначала он не хотел отдавать мне флягу.

 «Думаю, тебе сейчас нужно немного выпить. Это пойдёт тебе на пользу», — добавил я.

 Тогда он позволил мне взять флягу, и я открутил крышку.
 Налив немного жидкости в чашку, которая была нижней частью фляги, я протянул её ему. Он заглянул в неё и протянул мне.

— Добавь ещё, — сказал он.

Я повиновался и наполнил чашку почти до краёв.

— Будешь запивать? — спросил я.

— Нет, — и он выпил всё до дна, или, скорее, вылил всё себе в глотку.

Я не сомневаюсь, что это согрело его желудок и сразу же принесло облегчение.
облегчение от сильного озноба, охватившего его тело. По крайней мере, он перестал дрожать. Прежде чем мы добрались до берега, он принял ещё одну, но меньшую дозу, а затем заявил, что чувствует себя вполне комфортно.

 К этому времени «Белль» уже покинула Руоару, и я пришёл к выводу, что те, кто был на борту, пребывали в счастливом неведении относительно тревожного события, которое только что произошло. Когда я впервые увидел её, она бежала в сторону дома, а во время аварии она забежала за южную оконечность мыса Хорс-Шу. Нам очень повезло, что мы не
Это было видно, потому что Удди и его сестра снова были избавлены от боли и унижения, связанных с созерцанием своего отца в самом жалком состоянии, в котором только может оказаться человек.

 Как только мы сошли на берег, я раздобыл экипаж, и мы отвезли полковника в гостиницу. Хозяин предоставил ему сухую одежду, и мы растирали его конечности фланелью, пока не восстановилось кровообращение. Он
продолжал пить бренди, но, похоже, оно уже не оказывало на него такого сильного воздействия, как до его вынужденного купания. Хотя он ничего не сказал о волнующем событии этого дня, я не сомневаюсь, что он думал о нём.
Он был в раздумьях. Вечером, когда его одежда высохла и он поужинал, он сказал, что хочет вернуться домой. По предложению Ника он согласился отправиться в Руоару на лодке, на которой тот приплыл из этого места, и мы отплыли сразу после наступления темноты.
 Мы одолжили ему тёплое пальто, и он не замёрз во время перехода, который при свежем бризе занял у нас час с четвертью.

В Руоаре я раздобыл карету и пару быстрых лошадей; но было уже одиннадцать часов, когда мы добрались до особняка полковника в Сентерпорте. Он
Он пригласил нас войти и повёл в библиотеку. Вся его семья уже легла спать, потому что он часто уезжал по ночам, и они
научились не ждать его.

 «Полагаю, всё это будет в газетах завтра или послезавтра», — сказал полковник, усаживаясь перед камином, который он приказал развести Джону, своему слуге.

 «Нет, сэр, ни в коем случае!» — возразил Ник. «Мы даже не сказали хозяину отеля в Грасс-Спрингс, что с тобой случилось, — не так ли, Волк?»

 «Не сказали. Насколько мне известно, никто, кроме нас, ничего об этом не знает», — ответил я.

— И никто никогда этого не сделает, — добавил Ник, глядя на меня и, очевидно, говоря за нас обоих.


 — Конечно, нет, — ответил я. — Если я больше ничем не могу вам помочь сегодня вечером, полковник Уимплтон, думаю, я пойду домой.


 — Ты можешь переночевать здесь, Волк, — предложил полковник.

— Благодарю вас, сэр, но, думаю, я пойду домой, — ответил я и, пожелав ему спокойной ночи, вышел из дома.

 На пристани у меня был ялик, на котором я переплыл озеро.  Было уже за полночь, когда я добрался до дома отца.  Мать впустила меня, и, конечно же, она захотела узнать, где я был.  Я просто ответил:
что я ездил в Грасс-Спрингс с полковником Уимплтоном, уклоняясь от всех её расспросов о цели визита. Я сразу же пошёл в свою комнату. Когда я сунул руку в карман жилета за ключом от часов, которые я обычно заводил перед сном, я нащупал дубликат чека, который дал мне мой работодатель. Я достал его и развернул.
Документ был составлен по всем правилам, и я не сомневался, что он стоит тех десяти тысяч долларов, на которые был выписан.

 Чек мне вручил человек в состоянии алкогольного опьянения.  Это было невозможно
что он совершил бы столь нелепый поступок, будь он трезв.
 Конечно, с моей стороны было нечестно воспользоваться его тяжёлым положением. Хотя жертвователь мог бы дать мне эту крупную сумму и не почувствовать потери, использование чека казалось мне не чем иным, как грабежом. С моей стороны было бы подло и бесчестно требовать от него выполнения обещания, данного в состоянии алкогольного опьянения. Я мог бы потерять чек, если бы оставил его у себя,
и его мог бы найти кто-то менее щепетильный. Если бы я оставил его дома,
мои отец и мать могли бы обнаружить его и потребовать объяснений,
которых я не смог бы дать.

Довольно импульсивно я сложил чек, зажег его от лампы и
бросил в камин. Я следил за бумагой, пока она не сгорела полностью
, а затем разбросал и раздавил ногой оставшийся трут
. Предотвратив таким образом, чтобы чек не натворил беды
в будущем, я отправился спать.




ГЛАВА XIV.

“СОБЫТИЯ ВЧЕРАШНЕГО ДНЯ”.


На следующее утро в восемь часов мы с отцом переправились через озеро, чтобы
выполнить свои повседневные обязанности на борту парохода, который прибыл из
Хитаки в половине девятого. Я не мог не думать о том, что произошло
Я был взволнован событиями предыдущего дня и хотел узнать, не получил ли полковник каких-либо серьёзных травм в результате купания, а особенно в результате того, что он выпил слишком много бренди. Пока я ждал прибытия «Укайги», на причал вышел Уодди. Он быстро зашагал прямо ко мне, и я не сомневался, что он пришёл поговорить со мной.

 «Как дела, Волк?» — спросил он.

“Все в порядке. Как у тебя дела после вчерашней катастрофы?” Я
поинтересовался.

“Со мной все в порядке, за исключением плеча, которое не очень хорошо себя чувствует
в день. Моя мама думает, что я взял немного холодно в нем”.

“Как поживает твоя сестра? Надеюсь, она не пострадает ни на ее счету
баня”.

“О, нет! Сегодня утром она сияет, как новенький доллар. Клянусь великим рогом
ложка, она все тщательно продумала! Том Уолтон может говорить все, что ему заблагорассудится
но я считаю, что если бы Томми Топплтон не поплыл за ней, она
утонула бы, потому что, по ее словам, она тонула, когда он схватил ее
о ней.”

“Вы, должно быть, безопаснее лодке, Waddie, если ваша сестра собирается плыть
с вами”, - добавил Я. “Мне не совсем понравился внешний вид корабля"
на днях, когда я его увидел”.

“Ворон является достаточно безопасным. Она, возможно, немного чудак, но она может
outsail-нибудь на берегу озера. Это была не ее вина, что она расстроена
вчера. Любая лодка перевернулась бы, если бы с ней обращались так, как с ней обращались”; и он
продолжил объяснять обстоятельства, связанные с Ником Ван Волтером,
которые уже были изложены.

“Итак, что случилось вчера с моим отцом, Волк?” - спросил я.
Уодди; но он был так добродушен, что я не сомневался: он не подозревает о постыдной правде. «Ты ездил с ним в Грасс-Спрингс на поиски нашего отряда».

“ Я так и сделал. Твой отец подозревал, что вы с Грейс, а также Томми и мисс
Уимплтон слишком хорошо познакомились.

“ Грейс и я! ” засмеялся Уодди, открывая глаза. “Вы можете сказать ему с
мне, что это не частица правды в этом”.

Его искренняя декларация сняли последние сомнения в том, что меня обеспокоило.

“Я не знаю откуда он почерпнул эту информацию, если вообще почерпнул,
но он был очень зол на тебя.
«Возможно, в один из этих дней поднимется попутный ветер, потому что,
как мне кажется, Томми и Минни довольно сильно нравятся друг другу», —
весело добавил Уодди. «Это их дело, не моё. Конечно, я не
хочу сказать, что из этого что-то выйдет; но я не удивлюсь, если
что-то из этого всё-таки выйдет».

— Ты видел отца сегодня утром? — спросил я с большим интересом, чем мне хотелось бы демонстрировать.

 — Нет, он ещё не встал, когда я выходил из дома. Думаю, он поговорит
Он очень серьёзно отнёсся к вчерашнему дню, но я буду отвечать только за себя».

«Тут особо нечего сказать», — ответил я.

«Когда он докопается до сути, как я понимаю, бедняжке Минни придётся несладко, но мы не будем навлекать на себя неприятности. Мне пора в школу. Конечно, ты не расскажешь ему, что я думаю о Томе и Минни».

«Конечно, нет».

Он ушёл. Я хотел задать ему несколько вопросов о его отце, но боялся выдать полковника или пробудить любопытство сына.  Было очевидно, что он понятия не имел, кто его отец.
испортить его отец был на день раньше. Те, кто слышал о
узкий побег великого человека на железной дороге были достаточно тактичны
не упоминать об этом в присутствии Waddie это. У меня не было времени навестить полковника
даже если бы мне следовало это сделать, в такой ранний час
утром. "Укайга" показался из-за Галфпорта.
Точка.

«Капитан Пенниман, полковник Уимплтон велел мне передать вам эту записку перед вашим отъездом», — сказал слуга магната, протягивая мне письмо.


Я взял его и увидел, что оно написано знакомым почерком
от полковника. Он редко писал мне письма, и это письмо, после событий, произошедших накануне, вызвало у меня любопытство и интерес.
Я вскрыл конверт и, прочитав его содержимое, почувствовал, как сердце подступило к горлу.
Не успев дочитать письмо до конца, я решил, что если я когда-либо и думал, что понимаю характер полковника Уимплтона, то я глубоко заблуждался.
Письмо было следующим:

 «ВОЛФ ПЕННИМАН: После вчерашних событий я больше не могу нанимать вас в качестве капитана парохода. Это не
 Нет необходимости в дальнейших объяснениях, кроме тех, что я чувствую себя вынужденным уволить вас. Вам не нужно утруждать себя визитами, я вас не увижу, и впредь вы будете относиться ко мне как к чужому, а я буду относиться к вам как к чужому.

 Ваш отец может по-прежнему занимать должность инженера. Он верный человек, и я надеюсь, что он останется на своём месте.

 «Если у вас есть то высокое чувство чести, за которое вас ценят, вы всё равно будете считать то, что произошло между нами вчера, конфиденциальной информацией, особенно после того, как я проявил к вам уважение, и
 которое, добавлю, не будет опозорено.

 Уимплтон».

 Не скажу, что я был ошеломлён или потрясён содержанием этого письма, но я был поражён. Оно было для меня непостижимо. Я не мог его понять. Я покинул полковника незадолго до полуночи, и тогда мы, казалось, были в таких же хороших отношениях, как и всегда. Он не выразил недовольства ни одним из моих поступков. Я перечитал записку во второй и в третий раз.
но она по-прежнему не давала мне ни малейшего представления о том, какой ужасный поступок
я совершил, чтобы заслужить такое жестокое обращение.

— Что это у тебя, Волк? — спросил стоявший рядом со мной отец.

 — Письмо от полковника Уимплтона, — ответил я, протягивая ему письмо.

 Он прочитал его и удивился ещё больше, чем я.
Я был необходим магнату из Сентерпорта, но теперь меня уволили без каких-либо объяснений, предварительно заверив, что он даже не будет со мной видеться.

 — Что это значит, Волк? — потребовал мой отец, и, думаю, я никогда в жизни не видел его таким встревоженным и обеспокоенным.

 — Ты знаешь об этом не больше меня, отец, — ответил я.

— Нет, не знаю. Я не могу понять, что он имеет в виду под вчерашними событиями.


— Они не имели никакого отношения к пароходу.

 — Вольф, за этим кроется какая-то страшная тайна.


— Вовсе нет, отец, — возразил я. — Я не сделал ничего такого, за что мне было бы стыдно, если бы я опубликовал это в газетах.

— Я этого не говорил, — ответил мой отец, когда «Укайга» подошла к причалу и пришвартовалась. — Я должен узнать об этом больше.

 — Есть некоторые обстоятельства, о которых я не могу никому рассказать, но я не вижу ничего, что могло бы объяснить эту записку. Когда я уходил от полковника Уимплтона
хаус, почти в полночь мы были такими же хорошими друзьями, как всегда. Я понятия не имею,
почему меня уволили.

“Я не удовлетворен, Вульф”.

“ Я тоже, но полковник сообщил мне, что он не будет давать никаких объяснений.
Полагаю, я могу извлечь из этого максимум пользы.

“ Я хочу поговорить с вами. Разве ты не можешь спуститься в Укайгу на лодке?”

«Я не возражаю, если полковник не возражает».

 Я увидел, как тот же слуга, который доставил мне записку, поспешил на борт «Укайги», как только была спущена доска. В руке у него было письмо, которое, как я видел, он передал Ван Вольтеру. Как только пассажиры
Сойдя на берег, я поднялся на борт судна. Первым, кого я встретил, был помощник капитана.

 «Что происходит, капитан Пенниман?» — взволнованно спросил он.

 «Я знаю только, что меня уволили», — ответил я.

 «Прочтите это», — добавил он, протягивая мне письмо.

В нём просто сообщалось, что он назначен капитаном парохода с той же зарплатой, что и у меня, и что он немедленно приступит к исполнению своих обязанностей.

«В чём дело, капитан Пенниман?» — спросил он, когда я вернул ему письмо.

«Понятия не имею, капитан Ван Уолтер», — ответил я. И на этом
К тому времени я полностью овладел собой.

 «Для меня всё это в новинку. Я никогда не просил назначить меня капитаном этого судна и не рассчитывал на эту должность», — продолжил он.

 «Я рад, что вы этого не делали. Я от всего сердца поздравляю вас с повышением и надеюсь, что вы продержитесь на этой должности дольше, чем я».

— Благодарю вас, капитан, но мне как-то не по себе, — сказал он.
И действительно, он, похоже, был не так рад своему везению, как я.  — Ты всегда был моим хорошим другом, и мне не очень-то нравится вот так занимать твоё место.

«Не беспокойтесь об этом. У полковника есть свои причуды, и я
полагаю, что он может себе их позволить, кто бы от этого ни страдал.
Займите это место и выполняйте свой долг в будущем, как делали это в прошлом».

«Вы очень добры, капитан Пенниман. Конечно, мне бы хотелось
занять это место, но я не хочу, чтобы вас с него вытесняли. Я
склонен отказаться».

«Не делайте этого».

«Я не уверен, что смогу провести лодку через пролив Хорс-Шу.
 Ты же знаешь, я никогда этого не делал. Вчера днём я обогнул Южный
Хорс-Шу и был в полуминуте от того, чтобы потерять поезда из виду».

«Я спущусь с тобой и укажу тебе направление», — ответил я.

 «Ты христианин, Вулф, если такие вообще бывают. Пора отчаливать, и мы обсудим это по пути».

 Пока он заводил мотор, я пошёл в каюту — уже не свою — и сел, чтобы обдумать важное событие.
 Почему полковник уволил меня? Я сказал ему чистую правду о его положении. Я говорил с ним так же прямо, как Нафан говорил с Давидом, когда сказал: «Ты — муж». Я объявил ему, что
столько слов, что он был пьян. Возможно, воспоминания о моей простой
речи были слишком унизительными, когда он был трезв. Возможно,
он решил, что я слишком много на себя беру. Вспоминая его слова и
поступки, его попытки скрыть своё состояние и нелепую
попытку купить моё молчание, я пришёл к выводу, что решил
проблему.

Без сомнения, полковнику было стыдно за себя, и он не мог смириться с тем, что какой-то человек, особенно тот, кого он считал своим подчинённым, осмелился сказать ему, что он пьян.
В записке чувствовалась уязвлённая гордость. Я был готов принять это объяснение, потому что не мог придумать никакого другого. Полковник
был, безусловно, внимателен к моему отцу; и этой услуги,
вместе с чеком, который, как он позаботился сообщить, не будет
обнародован, несомненно, было достаточно, чтобы умиротворить меня
и удержать от раскрытия секретов номера в отеле в Грасс-Спрингс. Записка была написана в мягкой форме. Возможно, автор думал, что с десятью тысячами долларов в кармане я не стану устраиваться на железную дорогу.

Пока я размышлял над этим, в комнату вошёл мой отец, который попросил Кристи  Холгейта взять на себя управление двигателем во время его поездки вниз.
 Он был очень взволнован, и тот факт, что его не уволили, не затмевал в его глазах огромную несправедливость, которую совершили по отношению ко мне.  Он хотел, чтобы этот вопрос был решён немедленно, и не стал бы управлять двигателем ни дня, если бы я не добился честной игры. Я умолял его сохранять спокойствие, и он начал очень резко расспрашивать меня о «вчерашних событиях».





Глава XV.

 ЗАМАНЧИВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ.


“Волк, есть рассказ в обращении, что полковник был очень Wimpleton
многое в состоянии алкогольного опьянения вчера”, - сказал мой отец, как он сел в
гос-номер. “ Я только что слышал, как два пассажира говорили об этом на главной палубе.
 Это одно из вчерашних происшествий?

“Вероятно, полковник Уимплтон так не считает”, - ответил я.

“Говорят, он упал с поезда и был очень близок к тому, чтобы разбиться”.

“Это неправда. Он вышел из вагона, когда поезд остановился, чтобы не убить корову. Поезд тронулся раньше, чем он успел сесть. Когда я промахнулся
Я уговорил кондуктора вернуться, потому что боялся, что он пострадал. Он был на рельсах, и его чуть не переехали, но он не упал. Мы резко затормозили, иначе он мог бы погибнуть, — добавил я, стараясь говорить как можно мягче.

 «Если он не остановится, ему конец, — сказал отец, качая головой. — Говорят, он сильно пьёт».

— Думаю, в этом нет никаких сомнений.
— Полагаю, ты его подобрал, — продолжил отец.

— Я помог ему. Конечно, всё это было известно людям в поезде.

«Это не секрет, ведь пассажиры на борту распространяют эту новость со всех ног. Но что ещё произошло вчера?»

 «Полковник Уимплтон считает эти вопросы конфиденциальными, и я не считаю себя вправе говорить о них. Могу лишь сказать, что я не сделал ничего, что могло бы меня скомпрометировать, и не знаю, сделал ли что-то полковник, кроме того, что напился. На самом деле здесь нет никакого секрета;
и я не думаю, что полковник хочет что-то скрыть, кроме того факта, что он был пьян.


 — Но это всем известно.
 — Всем, кроме самого пьяницы, — добавил я.  — Он думает, что никто не
любая мысль о том, что он пьет больше, чем может вынести ”.

“Ты заботился о нем, пока он был в таком состоянии”.

“Я сделал для него все, что мог”.

“ И он увольняет вас за это! ” воскликнул мой отец, сжимая
губы, как будто пытаясь подавить негодование.

“ Полковник Уимплтон занимает высокое положение. Он очень гордый человек. Насколько я понимаю, он не хочет, чтобы на его службе был кто-то, кто стал свидетелем его деградации и унижения. Это всё, что я могу сказать. Как я уже говорил, я понятия не имею, почему меня уволили.

 «Это очень странно», — добавил мой отец с озадаченным выражением лица.

Мы продолжали обсуждать эту тему, но безрезультатно, пока меня не позвали провести лодку через пролив Хорс-Шу. Я дал капитану Ван Уолтеру все необходимые указания, но он заявил, что это самый сложный участок пути, который он знает, и что он не верит, что его нервы когда-нибудь позволят ему это сделать. Я считал, что это очень просто, потому что изучил каждый фут дна на своей маленькой лодке. После того как «Укайга» снова вышла в открытое озеро, Ван Волтер вошёл в зал для торжественных приёмов, где всё ещё находился мой отец. Мы снова обсудили этот сложный вопрос
Проблема была решена, и новый капитан занял своё место по праву. Если у моего отца и были какие-то подозрения, что он использовал нечестные методы, чтобы получить эту должность, то у меня их не было.

 Когда «Укайга» вернулась в Сентрпорт, мы все более или менее смирились с новым порядком вещей. Я посоветовал отцу заниматься своими обычными делами и ничего не говорить обо мне. Как бы тяжело ему ни было, он согласился, и я отправился на берег, взяв с собой все свои пожитки и попрощавшись с товарищами. Моя работа закончилась, но ещё не все знали, что меня заменили. Я не был
Я не собирался привлекать к себе внимание, поэтому взял свой ялик и перебрался в Мидлпорт. Я пошёл домой и три часа беседовал с матерью о «вчерашних событиях», насколько я считал себя вправе на них ссылаться. Затем я вышел в сад, который мы с отцом сажали в свободное время.

 У меня было достаточно времени для размышлений. Теперь я был без работы;
но я откладывал свою зарплату и не слишком беспокоился о будущем, хотя и не представлял, что смогу долго оставаться без работы. Капитан
Портман, который за год до этого сменил меня на посту капитана
его яхта, возможно, всё ещё нуждается в моём участии. Очень вероятно
Майор Топплтон предложит мне должность, как только узнает, что его
главный соперник уволил меня. «Белль» по-прежнему принадлежала мне,
но я не мог и подумать о том, чтобы лишить моего хорошего друга Тома
Уолтона прекрасного дела, которым он занимался на яхте. Он платил
мне очень хороший доход за мои вложения в судно. Пока я таким образом размышлял о прошлом и
о будущем, я увидел идущего ко мне по дорожке Уодди Уимплтона. Он
слышал новости.

“Волк, я этого не потерплю. Клянусь большой роговой ложкой, я этого не сделаю”.
— взволнованно произнёс он, хватая меня за грязную руку, которой я сбрасывал картошку.

 — В чём дело, Уодди? — спросил я спокойно и дружелюбно.

 — Я президент пароходной компании, и пока я не уволю тебя, ты не будешь уволен.

 — Я готов отказаться от формальностей.

 — Мне плевать на формальности. Ты по-прежнему капитан парохода.

«Ты видел своего отца?»

«Видел; он сегодня не очень хорошо себя чувствует».

Я не понимал, как он мог чувствовать себя хорошо после вчерашнего дебоша.

«Что он говорит?» — спросил я.

«Он не скажет ничего, что удовлетворило бы меня. Ты ему больше не нужен, и он говорит, что ты полностью доволен тем, что он сделал.
 Это так?»

 «Не могу сказать, что это так. Я не понимаю, почему меня уволили. Вот записка твоего отца», — добавил я, протягивая ему письмо.

 Он прочитал его и выглядел ещё более озадаченным, чем раньше.

“Хорошо, что все это значит? ‘Вхождений вчера, -
‘конфиденциально’ ‘рассмотрения’”, - добавил он, глянув за внимание
второй раз.

“ Поскольку между твоим отцом и мной было что-то конфиденциальное,
так оно и должно оставаться.

“Конечно”, - сказал Waddie. “Я не хочу совать свой нос во что-нибудь, что ли
не касается меня”.

“Теперь, Уодди, я собираюсь подчиниться приказу твоего отца, и я
хочу, чтобы ты сделал то же самое”.

“Я не могу этого сделать”, - запротестовал он. “Это подло - увольнять вас таким образом"
.

— Не так, как понимает это твой отец, — ответил я, думая о десяти тысячах долларов, которые он мне дал. Возможно, в тот момент он хотел компенсировать мне увольнение.

 — Если мне не позволят узнать факты, я, конечно, не смогу судить, подло это или нет.

«Я советую тебе никому не упоминать об этом. Во вчерашних событиях есть что-то неприятное, и чем больше ты будешь поднимать эту тему, тем неприятнее она будет становиться».

 Уодди посмотрел на меня, и печаль, отразившаяся на его лице, убедила меня в том, что он знал о болезни своего отца. Он не был расположен говорить со мной об этом или признавать ужасную правду.

— Волк, у каждого из нас есть своя теория, объясняющая всё на свете, и у меня есть своя, — сказал он после долгой паузы. — Боюсь, ты попал в передрягу
за то, что ты сделал для нашей семьи вчера. Мой отец считает, что
Томми Топплтон влюблён в Минни, а я — в Грейс. Он ненавидит
Топплтонов так же сильно, как и раньше, и, боюсь, он скорее увидит нас мёртвыми, чем допустит брак между нашими семьями.


— Он что-нибудь говорит?


— Ни слова; это не в его стиле. Если бы он застал нас вместе, то... Сегодня утром он говорил о том, что собирается поехать в Европу поправить здоровье и взять с собой Минни и меня. Он думает, как бы нам отделиться от Топплетонов. Раз уж он взял тебя с собой вчера, то, должно быть, решил, что ты знаешь, что происходит.

“Почему он должен так думать?” Спросил я.

“Я не знаю. Затем вы послали Ника Ван Волтера предупредить нас, чтобы мы держались подальше от
этого пути”.

“Он не мог этого знать”.

“Возможно, он знал”.

“Как?”

“Я почти пришел к выводу, что Ник - змея”.

“Ты так думаешь?” - Добавил я, несколько пораженный этим предложением.

«Джон говорит, что Ник не уходил от моего отца до часу ночи
прошлой ночью, а я знаю, что сегодня он был в библиотеке».

«С чего ты взяла, что Ник — предатель?»

«Мне не нравятся его поступки. Для начала, он просто отличный парень. Я ни в чём не уверена, но не могу отделаться от мысли, что Ник сказал моему
отец, ты послал его предупредить нас, чтобы мы держались от него подальше. Если бы он знал это,
он бы больше не взглянул на тебя до конца своей жизни.

“ Может быть, и так.

“Я буду присматривать за Ником и выясню, если возможно, что происходит"
между ним и моим отцом.

“Надеюсь, Ник не играет нечестно”, - добавила я, размышляя.

«Я последую твоему совету, Волк, и какое-то время буду вести себя тихо, но я не собираюсь оставлять это дело без внимания. Отец велел мне выплатить тебе жалованье за последнюю неделю. Вот чек на эту сумму».

 Я взял чек, потому что честно заработал эти деньги. Уодди был
Он был полон решимости узнать больше, и только страх затронуть деликатную тему
помешал ему сразу же встать на мою сторону. Он оставил меня,
и я продолжал сажать картошку до самой ночи. У меня было чувство,
что в конце концов справедливость восторжествует и что я могу позволить себе подождать.
 Я решил помолчать несколько дней, и в результате этого решения в нашем саду было проделано много работы. Но вскоре стало известно, что меня уволили или я сам ушёл в отставку с поста капитана парохода. Многие мои друзья пришли навестить меня. Том
Уолтон был готов отказаться от «Белль», но я сказал ему, что меня устраивает нынешнее положение дел и я продам ему лодку за любую цену, которую она выручит на аукционе. Томми Топплетон по предложению своего отца предложил мне должность агента Лейк-Шорской железной дороги и паромной линии с той же зарплатой, которую я получал в Укайге.

Это было заманчивое предложение, но я чувствовал, что ничем не могу помочь компании.
Я придержал свой ответ до лучших времён. Я не мог предложить никакого плана, который позволил бы компании конкурировать с пароходом, и
Я не хотел усугублять неприязнь между двумя великими людьми.
 Я рассказал Уодди о сделанном мне предложении, и он был достаточно благоразумен, чтобы
подумать, что мне следует его принять. После того как его отец уволил меня,
он больше не имел на меня никаких прав. Я попросил его упомянуть об этом в разговоре с отцом, и он пообещал это сделать. Полковник Уимплтон
считал, что дал мне десять тысяч долларов, и, вероятно, рассматривал эту сумму как залог против врага, не более того.

 Через несколько дней после увольнения я отправился в Сентерпорт, чтобы получить
чек на мою зарплату за последнюю неделю. Поднимаясь с пристани, я встретил полковника Уимплтона в его двуколке. Он взглянул на меня, а затем отвернулся, верный своему обещанию относиться ко мне как к незнакомцу. Я подчинился его приказу и не стал кланяться или как-то иначе проявлять своё почтение.
Я встретил Ника Ван Уолтера, который лишь кивнул мне и поспешил дальше, как будто не хотел со мной разговаривать. Я не мог не думать о том, что
Уодди говорил о нём, и его мнение о том, что Ник ведёт двойную игру,
казалось, подтверждалось его нынешним поведением.

Я поднялся на холм, направляясь к Институту, потому что мне очень хотелось увидеться с Уодди и узнать, что его отец сказал о том, что я взял на себя управление «Лейк Шор Лайн».





Глава XVI.

Укайга в беде.


 Было почти двенадцать, когда я добрался до территории Института, и, поскольку утреннее занятие должно было скоро закончиться, я стал ждать, когда выйдет Уодди.
Я не смог сдержать улыбку, вспомнив напряжённый взгляд полковника, когда я встретился с ним. Но я был рад видеть, что он выглядит лучше, чем обычно. Его лицо уже не было таким красным, и можно было поверить, что он
tippled в умеренных количествах, если вообще, с момента нашего визита в траве источников.
Waddie присоединился ко мне, когда прозвенел звонок и положил конец моим моральным
размышления. Мы вместе шли в рощу, чтобы убежать от
остальные студенты.

“Что сказал Твой отец, Waddie?” Я спросил, открывая предмет, который
главнейшую роль в моей мысли.

“Он довольно уклончив”, - ответил мой друг. «Он говорит, что ты должен поступить так, как считаешь нужным».

 «Он не возражал?»

 «Он сказал, что если ты сможешь занять любую должность на береговой линии озера после того, что между вами произошло, то ему нечего будет сказать».

Под «тем, что произошло между нами» я понял, что он имеет в виду чек на десять тысяч долларов.
Но если бы он навёл справки в банке, то знал бы, что чек не был оплачен.

 «И это всё?»

 «Всё до последнего слова. Он не хотел ничего говорить, и мне пришлось вытянуть из него это».
 «Это не очень убедительно», — ответил я.

— Ты странный парень, Вулф! — рассмеялся Уодди, отступая на пару шагов. — После того как мой отец уволил тебя без каких-либо объяснений и велел тебе относиться к нему как к чужому, ты хочешь попросить у него разрешения занять другую должность.

«Я не спрашиваю его разрешения. Я лишь хочу знать, что он об этом думает.
Я не хочу снова разжигать старое соперничество. Если я могу спокойно занять предложенное мне место, я бы хотел это сделать».

«Бери, Волк, и больше не задавай вопросов», — сказал он, когда мы шли в сторону города.

Я был далёк от удовлетворения. Я не мог упомянуть о чеке, который дал мне полковник и который я уничтожил. Но это был ключ ко всему делу между мной и магнатом.  Ему нужно было знать, что я уничтожил чек, и узнать, почему я это сделал
Итак. Если бы я написал ему об этом, я не сомневался бы, что он
выпишет мне ещё один чек на ту же сумму, потому что для него не
было ничего более оскорбительного, чем мои слова о том, что он
выписал чек, будучи не в состоянии вести дела. Если бы сумма
составляла сто тысяч долларов, он бы настоял на том, чтобы заплатить
деньги, лишь бы не признавать унизительную правду. Если бы он
настаивал на том, чтобы выплатить мне эту крупную сумму в качестве
компенсации за увольнение, почему я должен был отказываться от неё? Я был беден и горд. Деньги выглядели как «деньги на молчание», и я боялся, что они обожгут мне пальцы.

Я решил написать полковнику правдивое заявление по поводу чека, не затрагивая никаких других тем. Если он пришлёт мне ещё один чек, я верну его с заверениями в том, что всё, что было между нами конфиденциально, останется таковым, но моё молчание нельзя будет купить.
Я не был магнатом из Сентерпорта или Мидлпорта, но в том, что касалось всего, что выглядело бесчестным или унизительным, я был так же горд, как и они. Придя к выводу, который меня вполне удовлетворил, я распрощался с Уодди и направился к банку.

Говорят, что злой дух всегда рядом, когда ты о нём думаешь; но ещё вернее то, что ангелы рядом, когда ты о них думаешь.
По дороге я встретил капитана Портмана, о котором я несколько раз вспоминал, работая в саду, и которого я собирался навестить, если мой вынужденный отпуск затянется. Он пригласил меня поужинать с ним в отеле, и мы уже направлялись туда, когда Уодди Уимплтон, ехавший верхом на одной из лошадей своего отца, остановился на улице рядом с нами.

 «Мне нужен ты, Вулф», — взволнованно сказал он.

 «В чём дело?»  — спросил я.

— Запрыгивай, и я тебе всё расскажу, — нетерпеливо ответил он.

 — Я только что принял приглашение поужинать с капитаном Портманом, — добавил я.

 — Может быть, он будет так любезен, что отпустит тебя сегодня.

 — Конечно, если ты хочешь, — тихо сказал мой друг.

 — Я вернусь, если получится, — ответил я, запрыгивая в повозку вместе с Уодди.

Я был уверен, что произошло что-то важное, и мне было любопытно узнать, что именно.

 «Укайга села на мель в проливе Хорс-Шу!» — сказал Уодди, начиная свой рассказ.

 «Действительно! Мне очень жаль это слышать», — ответил я, и моей первой мыслью было
Речь шла о Ван Уолтере, которому я искренне сочувствовал в его несчастье.

«Это правда. Она села на мель сегодня утром, чуть позже девяти, и с тех пор они пытаются её снять».

«Мне жаль капитана».
«Он потеряет терпение через месяц, — раздражённо ответил Уэдди. — Вчера он опоздал на паром, а теперь судно село на мель».

«Ван Уолтер — первоклассный человек».

 «Он первоклассный человек, но не годится на роль капитана».

 «Я в этом не уверен. Его беспокоит только пролив Хорс-Шу».
 «Ну, ему придётся пройти через него, чтобы успеть вовремя. Он потерял
поездил вчера, объезжая Саут-Шу.

“ Но куда вы направляетесь? - Спросил я, потому что Уодди развернул лошадь
и бешено гнал к пароходной пристани.

“Я хочу, чтобы ты поднялся и снял ее”.

“Я!” Воскликнул я. “Я не уверен, что смогу снять ее”.

“Я знаю, что ты можешь”, - уверенно добавил Уодди. «Она останется там до Судного дня, если ты её не вытащишь».


«Да ладно тебе, Уэдди, ты слишком экстравагантен в своих идеях», — возразил я.
«Если капитан Ван Уолтер не может её вытащить, то и у меня вряд ли получится».

«Ты можешь её снять, если захочешь. Все говорят, что ты можешь.
Пассажиры всё ещё на борту, они как сумасшедшие из-за задержания.
Они говорят, что больше никогда не поплывут на «Укайге», пока ты не восстановишься».

 «Ты слишком сгущаешь краски, Уэдди».

 «Я не сгущаю! Клянусь большой ложкой, я просто пересказываю тебе то, что сказал посыльный, который спустился за помощью». Они топят старый буксир
, и ты должен спуститься на нем вместе со мной”.

“Я готов пойти, насколько это в моих силах, хотя это довольно смущает.
так много ожидать от человека, как вы требуете от меня.
Что говорит твой отец?

 «Я его не видел. Кажется, он уехал в Галфпорт. Меня единогласно избрали президентом пароходной компании, и я собираюсь вывести её из затруднительного положения, не дожидаясь возвращения отца», — серьёзно продолжил Уодди.

 «Я не собираюсь спускаться вниз без его ведома и согласия, особенно если среди пассажиров есть недовольные. Твой отец может сказать, что я спустился вниз, чтобы устроить беспорядок. Если он хочет, чтобы я ушёл, я уйду.


 — Но его здесь нет.

  — Возможно, он вернётся до того, как буксир будет готов к отплытию. Она
«Я не могу уйти раньше чем через час».

 «Хорошо, я с ним встречусь».
 «А пока я поеду в Миддлпорт. Я вернусь к половине третьего».

 Он неохотно согласился с моим планом, и я одолжил у него «Ворона», чтобы переправиться через озеро. Я был готов поверить вместе с Уодди, что пароходная компания быстро разорится, если эти несчастные случаи повторятся. Мне было жаль беднягу Ван Уолтера, и я не мог себе представить, как он умудрился сесть на мель. Мне казалось, что я бы не смог этого сделать, даже если бы попытался. Я направлялся в Миддлпорт с определённой целью.
Буксир, на котором они набирали ход, был старым и хриплым.
Я был уверен, что он ничем не сможет помочь «Укайге» в её беде, даже если на борту есть кто-то, кто достаточно хорошо знает канал, чтобы провести судно через него к тому месту, где лежит «Укайга».

 Канал Хорс-Шу никогда не использовался пароходами, пока я не провёл по нему «Укайгу». На озере не было ни одного лоцмана, который был бы знаком с его особенностями, кроме Ван Уолтера и меня. Несчастная лодка села на мель при спуске на воду, и в том месте, где
Поскольку канал изгибается между мысом Хорс-Шу и мысом Норт-Шу, к лодке нужно было подходить с той же стороны, с которой она приплыла, потому что её можно было снять с мели только в том направлении, в котором она на неё села.

 Я пересёк озеро и поспешил к дому майора Топплетона.
 Сначала я увидел Томми и рассказал ему новости. Год назад он бы обрадовался, но теперь, похоже, сожалел. Я сказал ему, что
этот несчастный случай предоставил его отцу прекрасную возможность совершить великодушный поступок. Он слушал меня с большим интересом, пока я
Я предложил, чтобы «Руоара», железнодорожный пароход, прибывший из Хитаки в половине третьего, отправился на помощь «Укайге».
Это было бы «возмездием за зло»; это было бы иллюстрацией божественного наставления «Возлюбите врагов ваших». Томми был в восторге от этого предложения, но сомневался, что отец согласится.
Мы вместе пошли к нему. Сначала он посмеялся над нами, но мы очень серьёзно подошли к делу, и нам помогли миссис Топплтон и Грейс.
В конце концов мы добились своего, и он написал приказ о передаче лодки в наше распоряжение.
моем распоряжении три часа, она должна вернуться как раз вовремя, чтобы принять
пассажиров до озера. Это было почти два, когда я вступил в Ворон
переходить обратно в Centreport. Уодди был на пристани, очень нервный,
когда я прибыл.

“Я видел своего отца”, - сказал он, как только я подошел на расстояние оклика
от него.

“ Что он говорит? - Спросил я, подходя к причалу.

«Он ничего не сказал о тебе, но сказал, что я могу вывести лодку так, как только смогу. И я собираюсь попросить тебя сделать это».
«Меня устраивает такой вариант», — ответил я и продолжил
чтобы объяснить, что я предпринял с другой стороны на случай непредвиденных обстоятельств.

 Буксир был готов, и Уодди не терпелось отправиться в путь. Я сказал ему, чтобы он отправлялся, а мы догоним его, прежде чем он доберётся до канала. Мы сразу же переправились в Миддлпорт на «Вороне», потому что «Руоара» уже приближалась, немного опережая график. Приказ был передан капитану, и вскоре лодка направилась вниз по озеру.
Из рассказа Уодди я знал, где находится Укайга. Ван
Уолтер слишком близко прижался к берегу, огибая его.
Он обогнул мыс и сел носом на мель. Я потратил всё своё время на то, чтобы изучить ситуацию и найти способ снять лодку с мели.
Я был почти уверен, что смогу оправдать надежды Уодди на мои способности.

[Иллюстрация: «Укайга» в беде.]

Когда мы миновали буксир, я сказал Уодди, чтобы он обогнул мыс Хорс-Шу и вошёл в канал с севера, потому что его капитан не мог провести судно через узкий проход. Я встал за штурвал «Руоары» и сам провёл судно через канал.
Я остановил его прямо за кормой севшего на мель парохода. Затем я взял шлюпку с парой матросов на веслах и поспешил осмотреть место, где сел на мель пароход. Уодди пошёл со мной, потому что он слишком нервничал, чтобы оставаться без дела, пока что-то происходило.

 Место, где сел на мель «Укайга», было правильно указано мне. Она
села носом на песок, окаймлявший берега канала, и накренилась на левый борт. Когда моя лодка приблизилась к её носу, толпа пассажиров на борту бросилась вперёд, чтобы посмотреть, что можно сделать.

— Трижды ура капитану Вульфу Пенниману! — крикнул кто-то на палубе.
И все закричали так громко, что я растерялся, потому что, как я уже двадцать раз говорил, я скромный человек, и аплодисменты меня смущают.


Я продолжил осматривать позиции «Укайги», как будто не слышал криков, но они повторились, и мне пришлось снять шляпу и ответить на приветствие, что, похоже, удовлетворило моих друзей. Затем я поднялся на борт парохода, чтобы посоветоваться с капитаном Ван
Волтером.




ГЛАВА XVII.

ДЕЛОВОЙ ПОРТРЕТ.


«Капитан Пенниман, у меня было искушение прыгнуть за борт и утопиться.
Но я не могу этого сделать», — сказал Ван Уолтер, взяв меня за руку, когда я поднялся на борт «Укайги».


На его лице было написано крайнее отчаяние, и я понял, что он сильно страдает.


«Не принимайте это так близко к сердцу, капитан, — ответил я, пожимая ему руку.

«Несчастные случаи случаются даже с лучшими из нас».

“Я разорен!” - простонал он.

“Вовсе нет! В этом нет никакого разорения. Как это случилось?”

“Я едва ли знаю. Полагаю, я немного переборщил с рулем, и она
начала раскачиваться.

“ Ты остановил ее колеса?

— Да, но мне пришлось ухватиться за левый борт, чтобы она не раскачивалась, а потом она поплыла.
— Я вижу, она плывёт довольно быстро.

— Да, так и есть. Я сделал всё, что мог, чтобы снять её с мели, но она крепко держится.

— У тебя не было ничего, с помощью чего можно было бы снять её с мели, и ты вряд ли мог рассчитывать на то, что тебе это удастся. Но что ты сделал? — спросил я.

«Я удвоил все тросы и перенёс их на берег к тому дереву на Шутере. Затем мы стали крутить штурвал, пока трос не порвался. Но я связал концы вместе, и мы как раз собирались попробовать ещё раз, когда ты пришёл».
«Хорошо. Это хорошая идея», — добавил я.

“Но я не понимаю, что вы можете сделать с этой лодкой в канале Подковы
. Если вы попытаетесь вытащить нас вместе с ней, вам придется удерживать ее на глубине.
это только сильнее затянет нас.

“Я думаю, мы справимся с этим”, - ответил я, направляясь к
машинному отделению, где командовал мой отец.

Пассажиры столпились вокруг меня, и многие из них были недобры ко мне.
достаточно, чтобы сказать вещи, которые, должно быть, ранили чувства Вана
Уолтер. Я узнал, что мой отец не сбавлял обороты, и вкратце изложил ему план, по которому я собирался действовать. Я уже говорил об этом
что я всегда был прилежным учеником в области естественных наук,
особенно в области механики и машиностроения. Теперь я уверен,
что никогда бы не провёл «Укайгу» по узкому и извилистому
проходу Хорс-Шу без полученных таким образом сведений; и именно
отсутствие этих научных знаний заставило Ван Уолтера
высадить команду на берег. Он знал проход и ориентировался
по компасу, но допустил ошибку в управлении лодкой.

— А теперь, капитан, за работу, — сказал я. — Пусть ваши люди отнесут этот канат в шахту.

Он быстро выполнил мои указания, не задавая вопросов.

«Пропустите верёвку под шахтой и над ней. Сделайте три оборота», — продолжил я.


«Я понял, — ответил Ван Уолтер, — но боюсь, что верёвка порвётся».


«Вы не должны допустить, чтобы она порвалась. Если она будет слишком сильно натянута, ослабьте её», — ответил я, подробнее объяснив ему свой план.

Убедившись, что трос натянут как следует, я вернулся в шлюпку, стоявшую на носу.
 Пока я возился с румпелем, Уодди разговаривал с пассажирами.
Когда он присоединился ко мне, я услышал, как он убеждает группу
они сказали, что я должен вернуться на прежнюю должность.

«Не торопись, Уэдди», — сказал я, когда лодка приблизилась к буксиру, который к тому времени уже прибыл в верхнюю часть канала.

«Я не тороплюсь».
«Мне так не кажется. Ты очень добр, но я не уверен, что твои обещания можно сдержать».

«Если это невозможно, то пароходная компания разорится. Пассажиры говорят, что больше никогда не поплывут на «Укайге» под её нынешним руководством. И я их не виню, — добавил Уодди с теплотой в голосе.

 — Но я не уверен, что твой отец согласится на какие-либо перемены.

«Он должен согласиться».

 Мы поднялись на борт буксира, у которого было много швартовов для буксировки судов по каналу. Я подвёл его к правому борту «Укайги» и отвязал прочный канат, который был привязан к большой скобе на палубе. Я указал на амбар на главном берегу и велел капитану плыть к нему, когда я подам сигнал.

Взяв один из самых толстых буксировочных тросов, конец которого был закреплён на корме «Укайги», я перенёс его на «Руоару», где и закрепил. Благодаря нескольким мерам, которые я предпринял
Таким образом, на севший на мель пароход должны были действовать четыре разные силы: его собственные вёсла, трос на его валу, закреплённый на дереве на
Стрелке, трос, ведущий к буксирному судну, и трос, ведущий к «Руоаре». Последние два, однако, должны были образовывать составную силу. Буксирное судно должно было тянуть под прямым углом к килю «Укайги», а «Руоара» должна была действовать под острым углом с противоположной стороны киля. Последняя линия будет сильнее тянуть её к песку, а первая — отталкивать.
Равнодействующая этих двух сил будет тянуть её в
в направлении, противоположном тому, в котором она бежала по берегу. Трос,
прикреплённый к дереву, и колёса «Укайги» будут вращаться в одном направлении.


Вернувшись в шлюпку, я занял позицию рядом с севшим на мель пароходом, чтобы капитаны трёх судов могли меня видеть. Я сказал помощнику капитана «Руоары», чтобы он держался за точку, которая не даст ему выйти из фарватера. По моему сигналу все три парохода должны были пустить в ход свои колёса: «Укайга» — назад, а два других — вперёд.

 «Вы все готовы?»  — крикнул я.

 «Все готовы», — ответили капитаны один за другим.

 «Вперёд!»  — скомандовал я.

Признаюсь, моё сердце бешено колотилось, когда колёса трёх пароходов
начали вращаться. Я очень тщательно продумал свой план, и ещё минута
должна была решить, будет ли он успешным или нет. Трос, привязанный к дереву,
выпрямился, натянулся и застонал, а вода заплескалась и забурлила за
колесами лодки.

 «Она движется!» — крикнул капитан Ван Уолтер, и мне
показалось, что я слышу, как киль скрежещет по песку.

В тот момент, когда «Укайга» ощутила всю мощь приложенной силы, она соскользнула с берега и выровнялась.  Толпа пассажиров на палубе разразилась тремя оглушительными возгласами.

— Остановите её! — закричал я во весь голос, одновременно делая резкие жесты в сторону трёх лодок.

Приказ был незамедлительно выполнен.

— Давай, Укайга! — продолжил я, опасаясь, что она сядет на мель на другом берегу канала.

Ван Волтер запустил колёса и остановил лодку, но она лежала на боку поперёк канала, и завести её было невозможно.

«Отдай швартов с квартера!» — крикнул я Ван Вольтеру, когда моя лодка подплыла к причалу «Укайги».
— Давай, Руоара! — добавил я, обращаясь к капитану этой лодки.

«Руоара» шла вперёд, пока я не приказал ей остановиться. В результате корма «Укайги» развернулась, и она легла ровно на курс.
 После того как швартовы были отвязаны, я поднялся на борт и поспешил занять своё обычное место в рулевой рубке.
 Я дал ход и сам встал за штурвал. Поскольку она не двигалась вперёд,
не было необходимости так плотно прижиматься к левому борту канала, как обычно.
Это явное пренебрежение беспокоило Ван Уолтера. Я объяснил ему причины своего поступка, заверив, что единственная трудность заключается в
пройдя через проход в правильно предусматривающих качели
лодка.

“Я никогда не буду считать ее еще раз нет”, - сказал он.

“Ты скоро освоишься”, - ответил я, позвонив, чтобы остановить ее.
“Я помогу тебе”.

“Ты не пойдешь с нами?”

“ Нет, я должен вернуться в Сентрпорт. Во время обратного пути вы можете обогнуть «Лошадиную подкову».
— ответил я, поспешая к шлюпке, которая шла на буксире.


 Пассажиры очень тепло поприветствовали меня и наговорили кучу комплиментов, но я не хотел их слышать. Я заверил
мы сказали им, что они успеют на дневной поезд; и мы с Уодди запрыгнули в лодку, которая поплыла к Руоаре. Когда мы проплывали мимо буксира, ему было приказано вернуться в Сентрпорт. Я управлял пароходом, на котором вышел из узкого пролива, и мы прибыли в Миддлпорт как раз вовремя, чтобы успеть на поезд вверх по озеру.

Майор Топплтон и Томми были на пристани, когда мы высадились, и я сообщил им об успехе нашего плана. Отец, похоже, немного нервничал, но, думаю, он был по-настоящему доволен
о том, что он сделал, хотя гордость не позволяла ему в этом признаться.

«Как ты думаешь, Уодди, твой отец сделал бы для меня то же самое, если бы одна из моих лодок села на мель?» — спросил он после того, как мы обсудили этот вопрос.

«Боюсь, что нет, сэр, но я бы сделал», — ответил Уодди.

— Передай привет своему отцу и скажи ему, что я рад, что «Укайга»
ушла, — добавил майор со смехом, так что мы не могли понять, шутит он или говорит серьёзно.


 — С удовольствием, сэр, — ответил Уодди, когда майор ушёл.


 — Он серьёзно? — спросил Уодди, немного поразмыслив.


 — Не знаю, — ответил я.

— Я тоже, — сказал Томми, — но я иногда думаю, что, если бы полковник Уимплтон встретил его на полпути, он был бы рад залечить все старые раны.


 — Ну, я должен идти домой, — продолжил Уодди. — До свидания.

 — Подожди, я пойду с тобой, — вмешался я. — У меня есть чек твоего отца, который я собирался обналичить, хотя, полагаю, банк уже закрыт.

«Неважно, так ли это. Вы получите свои деньги, даже если им придётся открыть для вас банк».


Я отправился с ним на «Вороне», скорее потому, что хотел послушать, что говорят люди на другой стороне, чем потому, что мне не терпелось получить свои
В тот день у меня были деньги. Полковник Уимплтон стоял на причале и разговаривал с капитаном только что прибывшего буксира. К тому времени он уже знал о результатах попытки освободить «Укайгу», и капитан, похоже, рассказывал ему подробности. Он увидел меня, когда мы сошли на берег, но не обратил на меня внимания.

«Майор Топплтон передаёт вам привет и говорит, что рад, что «Укайга» спаслась», — сказал Уодди.

«Что!» — воскликнул магнат, и его щёки покраснели.

Его сын повторил сообщение, и я с большим интересом стал ждать продолжения.
Я наблюдал за его реакцией. К моему удивлению, он не вышел из себя, хотя я видел, как он нахмурился, — возможно, по привычке.

Что касается меня, то я не мог понять, как полковник после такого доброго и примирительного поступка со стороны своего соперника мог сказать или подумать что-то резкое.
Правда, мы, молодые миротворцы, скорее вынудили майора совершить этот вежливый поступок, но он был сделан.

— Вы заплатили за пользование лодкой? — спросил полковник,
на мгновение нахмурившись и поджав губы, словно пытаясь скрыть своё раздражение.


 — Нет, сэр, конечно нет.  Это было бы почти что оскорблением
предложить заплатить за то, что было сделано, просто из вежливости».

 Полковник Уимплтон, очевидно, был очень встревожен, но вместо того, чтобы продолжить разговор, он начал расспрашивать капитана буксира о том, что произошло в тот день. Я не считал себя вправе подслушивать их разговор и поэтому пошёл вверх по причалу. Уодди последовал за мной.




 ГЛАВА XVIII.

ТАЙНА ЧЕКА.


«Я пойду с тобой в банк и прослежу, чтобы ты получил свои деньги,
Вулф», — сказал Уодди.

«Что твой отец думает о лодке?»

— Я не знаю. Невозможно сказать, что он думает о подобных вещах. Если бы он знал об этом заранее, то не позволил бы нам просить майора об использовании «Руоары». Он бы скорее позволил «Укайге» сгнить в песке, чем сделал бы это.
— Майор Топплтон сейчас в отличной форме, — добавил я.

— Думаю, он бы помирился, если бы мой отец помирился.

Мы обсудили этот вопрос по дороге в банк, и мы оба надеялись, что сегодняшнее событие принесёт нам пользу. Банк был закрыт, но кассир сидел в комнате и работал с книгами
и бумаги. Я протянул ему свой чек. Уодди попросил его оплатить чек, а затем вышел в другую комнату.


 «Сегодня я оплатил довольно крупный чек в вашу пользу, капитан Пенниман», — сказал он с улыбкой, принимая мой чек.


 «В мою пользу!» — воскликнул я, сбитый с толку этим заявлением и склонный думать, что он меня разыгрывает.


 «Да, на десять тысяч долларов».

“Не так!”

“Конечно,” ответил кассир, очень по-доброму, я думал,
учитывая, что было подозрение на что-то не так о
важно.

“ Я думаю, вы шутите, сэр.

— Вовсе нет. Я совершенно серьёзно, — добавил он, всё ещё улыбаясь.

 Я не был настолько близок с банковским служащим, чтобы шутить с ним.
Но его настойчивая улыбка после того, как я дал понять, что ничего не знаю о чеке, казалось, говорила о том, что он не имел в виду то, что сказал. Я уничтожил чек, который дал мне полковник Уимплтон, и, конечно же, кассир не мог его оплатить. Я был совершенно уверен, что сжёг ценную бумагу и даже развеял пепел после того, как она была уничтожена.

 — Я правильно понимаю, сэр, что вы оплатили чек на десять тысяч
«Вы перевели на мой счёт сто долларов?» — довольно резко спросил я.

 «Именно так я и поступил», — прямо ответил кассир.

 «И кому они достались?»

 «Уж точно не вам лично».

 «Кто их передал?»

 «Ван Вольтер».

 «Что, помощник капитана «Укайги» — или, скорее, капитан?» — продолжил я, начиная немного волноваться.

— Нет, его сыну — Нику Ван Уолтеру, — ответил кассир, который упорно сохранял спокойствие и улыбался, несмотря на то, что моё поведение, должно быть, убедило его в том, что что-то не так.

 — Я могу только сказать, что кто-то вас обманывает.

“О, Нет, я так не думаю. Конечно, я не должна платить такую сумму
молодой человек, как Ник Ван Вольтер не убедившись, что там был
не обольщайтесь. Я отнес чек полковнику Уимплтону, который сказал мне, что все в порядке.
приказал мне оплатить его и никому ничего не говорить об этом.
ответил чиновник, которого звали Барнс, с очень многозначительной улыбкой
.

“Это мошенничество, сэр!” Я горячо запротестовал.

«Пожалуйста, не говорите так громко. Удди в комнате для директоров, он может вас услышать. Из того, что сказал полковник Уимплтон, я понял, что это дело должно быть только между вами и им».

“Частное! Но я говорю вам, я отправил без проверки, и я не видел
деньги”, - ответил я.

“Тебе не нужно бояться меня, капитан Пенниман. Секрет в безопасности
со мной. Ник сказал, что вы послали его, потому что не хотели, чтобы кто-нибудь узнал
, что полковник заплатил вам столько денег.

“Я вас не понимаю, сэр. Я никогда ни словом не обмолвилась Нику о
чеке, не говоря уже о том, чтобы отправить его обналичить его для меня. Говорю вам, с этим делом что-то не так.


 — В чём дело? — спросил Уодди, вернувшись в банковскую комнату.
— Вы не можете оплатить чек, мистер Барнс?

“Конечно, Уодди, с этим проблем нет. Мы говорили о
другом деле”, - ответил кассир. “Вот вечерняя газета”.

Уодди взял газету и вернулся в комнату директоров.

“Я не понимаю, как в бизнесе может быть что-то не так, когда
Полковник Уимплтон заявил, что чек в порядке, и приказал мне
оплатить его”.

— Но, сэр, насколько я понимаю, всё дело в том, что  я
не имел к этому никакого отношения и ничего об этом не знаю.
 — Позвольте задать вам один вопрос: полковник Уимплтон дал вам
— чек на десять тысяч долларов? — продолжил мистер Барнс, который и сам начал немного теряться в догадках.


 — Да, но...

 — Хорошо, и я его оплатил.
 — Нет, сэр, вы этого не сделали.  Я сжёг чек и постарался развеять даже пепел от него.  Я не понимаю, сэр.

 — Не знаю, имеет ли значение, понимаете вы или нет. Вы подтверждаете, что полковник выдал вам чек на десять тысяч долларов.
 Я оплатил чек на эту сумму в вашу пользу, и полковник проверил его и сказал, что всё в порядке.

— Это может удовлетворить вас, но не меня, — добавил я.

 — Совершенно очевидно, капитан Пенниман, что ваши отношения с нашим другом полковником испорчены. Он так же тщательно скрывает существование этого чека, как и вы. Мне кажется, больше об этом говорить не нужно. Секрет в надёжных руках, ведь я даже не вношу ваше имя в банковские книги. Чек аннулирован и будет возвращён полковнику Уимплтону первого числа следующего месяца, когда я сведу баланс его счёта.


 — Мистер Барнс, вы считаете меня лжецом?  — возмущённо спросил я.

 — Конечно, нет.

— Тогда я ещё раз повторяю, что не отправлял чек в банк и не получал заплаченные вами деньги.


 — Это ваше дело.

 — Вы дадите мне посмотреть на чек?

 — Конечно.

 Он достал бумагу из ящика и протянул мне.  Я не сомневался, что это настоящий чек.  Внезапно меня осенило. Это был первый чек, выписанный полковником Уимплтоном в отеле.
Тот самый, который исчез и который я так усердно искал в доме и вокруг него.
Тогда я пришёл к выводу, что магнат порвал его вместе с залогом
Я написал, хотя и не смог найти ни одного из этих предметов.

 «Теперь вы понимаете?» — спросил кассир.

 «Я начинаю понимать», — ответил я, возвращая ему аннулированный чек. «Где я могу увидеть вас сегодня вечером, сэр?»

 «У меня дома», — ответил он, указав, где это находится.

Я боялся задерживать Уодди и не хотел посвящать его в тайну его отца.
Мы вместе спустились к причалу, и там я с ним расстался.
Он заверил меня, что на следующее утро меня снова вызовут командовать «Укайгой».

Я сел в свой ялик, но не мог отправиться домой, не разгадав тайну чека.
Я сидел на банке и размышлял об обстоятельствах, связанных с ним.
Я вспомнил все события своего визита в Грасс Спрингс.
Я оставил чек на столе вместе с написанным мной письмом.
Полковник разорвал письмо и выбросил обрывки в окно, пока я ходил взад-вперёд по комнате. Затем я последовал за ним в бар, где он взял стакан бренди. Он хотел пойти в «Лошадиную подкову» и настоял на том, чтобы я составил ему компанию.
Вспомнив о чеке, я вернулся в номер за ним, но не смог его найти. Я сказал полковнику, что чек пропал, и вышел на улицу, чтобы посмотреть, не узнаю ли я что-нибудь по обломкам. Пока я их искал, я встретил Ника Ван Уолтера. Когда я вернулся к полковнику, он выписал второй чек.

 Ник был в отеле, пока я был в номере с пьяным магнатом.
Он сказал мне, что разговаривал с хозяином дома о моём пациенте. Следовательно, он был в доме.
Было возможно, и последующие события подтвердили это, что он зашёл в комнату полковника, пока
мы были в баре. Увидев на столе чек, он взял его.
Это была единственная теория, которую я мог придумать, чтобы объяснить эту загадку.
Но всё это, возможно, можно было доказать, и я решил немедленно встретиться с Ником.
Я поспешил к дому его отца. По дороге я не мог не вспомнить слова Уодди о том, что Ник — змея.

Я постучал в дверь, и миссис Ван Уолтер открыла.
Она сообщила мне, что её сын уехал в Хитаку на дневном пароходе.
 Он рассчитывал получить там должность клерка в одной из
Он остановился в отеле и забрал с собой всю одежду. Если бы он мне понадобился, она бы за ним послала. Я вышел из дома. Если бы Ник получил десять тысяч долларов, он вряд ли задержался бы в Сентерпорте. Я взволнованно направился к дому кассира, но он ещё не вернулся из банка, и я пошёл туда.

 «Ну что, капитан, получили какие-нибудь деньги?» — спросил он, когда я вошёл.

“Да, сэр, слышал. Ник Ван Волтер - вор и мошенник!” Я
тепло ответил.

“Потеря приходит на вас, а не на банк”, - добавил предусмотрительный человек
деньги.

«Вряд ли это коснётся меня, ведь у меня никогда не было денег, которые я мог бы потерять, хотя это не имеет особого значения. Нужно что-то делать».

«Вы видели полковника Уимплтона?»

«Нет, сэр, не видел. Как вы и предположили, наши отношения испортились», — ответил я.


«Он сегодня вечером дома, и вам определённо стоит сообщить ему о фактах в этом деле. Но я не понимаю, как, если он выписал вам чек на десять тысяч долларов, а вы его уничтожили, этот же чек можно было бы сегодня предъявить в банке для оплаты, — сказал мистер Барнс с многозначительной улыбкой. — Мне это кажется совершенно невозможным.

— Это был не тот чек. Полковник Уимплтон поймёт эту часть истории, если вы не понимаете. Я не вправе это объяснять; он может, если пожелает. Я напишу ему записку, если вы дадите мне ручку и бумагу.

 Кассир усадил меня за свой стол, и я написал подробное объяснение того, что я сделал с выписанным им чеком, добавив, что Ник Ван
Уолтер украл ту, что была выплачена в тот день. Я сказал ему, что не хочу
ослушаться его приказа и не сделал бы этого ни при каких других
обстоятельствах. В заключение я сказал, что если деньги предназначены для
Во всяком случае, он принадлежал мне. Я бы сказал, что Ник украл его у меня, и потребовал бы его ареста. Я предложил преследовать его, если полковник не даст никаких указаний. Я буду в банке полчаса и получу там его ответ, если он захочет что-то сказать. Кассир отправил письмо с посыльным в дом магната.

— Говорят, вы снова будете командовать пароходом, капитан Пенниман, — сказал мистер Барнс, когда посыльный ушёл.

 — Не знаю, я так не думаю.

 — Ван Уолтер не очень хорошо справляется.

«Он действительно преуспеет, если не будет лезть не в своё дело. Я думаю,
что он первоклассный человек, услужливый и надёжный. Жаль, что его сын не похож на него».

«Он больше похож на мать, чем на отца. В последнее время много говорят о полковнике Уимплтоне», — добавил кассир, явно намереваясь перевести разговор на эту тему.

К счастью для меня — ведь я не хотел, чтобы меня расспрашивали о моих отношениях с великим человеком, — посыльный вернулся очень скоро и передал мне записку. Я с нетерпением вскрыл её и увидел только
Одна строчка: «Я немедленно встречусь с вами в своей библиотеке». Это меня вполне устраивало, и я поспешил к нему домой.




 ГЛАВА XIX.

 ПОЛКОВНИК УИМПЛТОН УНИЖЕН.


 Когда я вошёл в дом, полковник Уимплтон был один в своей библиотеке. Он
жестом указал на стул, но держался так же скованно, как и в тот день, когда я встретил его на улице. И всё же, несмотря на эту демонстрацию достоинства, я видел, что он встревожен. Он выглядел довольно бледным, а пятна от тодди на его носу сильнее, чем обычно, контрастировали с остальным лицом. Если я правильно его понял, он был сильно встревожен.
в досаде и недоумении.

“Я получил вашу записку, Волк”, - сказал он, изо всех сил, я думал, чтобы
появляются все холоднее и жестче, чем он чувствовал на самом деле. “Я поражен его содержанием"
.

“Я предполагал, что вы будете удивлены, сэр”, - ответил я.

“Должен ли я поверить, что вы уничтожили чек, который я вам дал?” - спросил он.
строго.

“Это простая правда”.

— Волк, я всегда считал тебя честным, каким бы ты ни был.
Но эта история невероятна.

 — Согласен, это выглядит очень странно, но от этого не становится менее правдивым.
 Ты помнишь, что выписал два чека на
в тот день, когда мы были в отеле в Грасс-Спрингс».

 «Конечно, я это помню», — раздражённо ответил он, как будто счёл этот вопрос намёком на то, что в тот момент он был не в состоянии что-либо вспомнить. «Я случайно порвал первый лист вместе с бумагой, на которой ты писал».

 «Ну, сэр, в тот момент я не был уверен, что вы порвали первый лист. Теперь я убедился, что вы этого не делали. Я не смог найти ни одного
фрагмента.
— Хм! Возможно.
— В тот день в отеле был Ник Ван Уолтер. Я встретил его на улице,
когда искал фрагменты чека.

“Когда ты послал его за ... неважно”, - сказал он, вдруг
проверяя себя.

Но он сказал достаточно, чтобы убедить меня в том, что Ник рассказал ему кое-что;
и теперь я готов был поверить, что парень, действительно змея
Waddie объявил он.

“Я встретил его на улице”, - продолжал я, не обращая внимания на проскальзывающие
магнат сделал. “Он сказал мне, что был в отеле и видел
домовладельца. Я уверен, что он зашёл в комнату, где мы были, и взял чек.


 «Это маловероятно».

 «Вы написали чек в блокноте, который носили в кармане», — сказал я
Я продолжил, надеясь, что смогу убедить его в правдивости того, что я сказал.

 «Так и было», — ответил он, доставая чековую книжку из кармана.

 «Когда вы написали это, вы вырвали листок?»

 «Да, вот здесь», — и он указал на лист в чековой книжке, на котором сделал пометку на полях. «Я вырвал первый чек из этой книги.
Вот сумма и пометка «Пароход», указывающая, на какие цели были потрачены деньги».

«Где место, откуда ты вырвал второй чек?» — с тревогой спросил я.

«Поскольку второй чек был дубликатом, я написал его в конце книги, и
не делал никаких пометок на полях, ” ответил он, обращаясь к одному из
последних листов книги.

“Итак, сэр, я думаю, у вас есть возможность убедить себя, что это
был первый чек, а не второй, который был оплачен в банке
сегодня”, - продолжил я. “Тот край, где вы оторвали первый чек,
довольно грубый и неровный. Край чека будет соответствовать
ему”.

— Мы пойдём в банк, если мистер Барнс там, — сказал полковник.
Он проявил больше интереса, чем я ожидал.

Мы подошли к банку, и кассир вручил ему чек. Край
Место, где он был оторван, было очень неровным, и полковник приложил его к краю. Он идеально подошёл, как я и знал, и полковник не мог не прийти к выводу, что был использован первый, а не второй чек. Я почувствовал, что доказал свою правоту, и был удовлетворён. Магнат сказал кассиру, что выписал дубликаты чеков и считал, что первый чек был уничтожен; короче говоря, моя история была правдивой, но он не хотел, чтобы об этом говорили. Затем он велел мне
возвращаться с ним домой.

«Вольф, я лучше дам десять тысяч долларов, чем сделаю это
дело зашевелилось, ” сказал полковник, когда мы снова уселись в
библиотеке. “Это уже доставило мне много хлопот и
беспокойства”.

“ Но вы же не собираетесь позволить Нику Ван Волтеру сбежать с десятью тысячами долларов, не так ли?
- Спросил я. - Он сбежал? - спросил я.

“ Он сбежал?

“Да, сэр; я в этом не сомневаюсь. Его мать говорит, что он отправился в
Хитака остановился в отеле и взял с собой одежду.
Но я уверен, что он не задержится в Хитаке надолго».

«Значит, он негодяй».

«Несомненно».

Полковник Уимплтон в глубокой задумчивости расхаживал по комнате. Я сделал
Тогда я не знал, что его беспокоило, но до утра я узнал правду.

«Что можно сделать?» — спросил он, остановившись передо мной.

«Погоняться за ним и арестовать».
Великий человек поджал губы, похоже, ему не понравился этот совет.

«Это поднимет всю эту историю», — сказал он.

«Какую историю, сэр?» — спросил я.

«Он украл чек в Грасс-Спрингс. Мне бы не хотелось выслушивать показания, которые будут представлены в доказательство того, что Ник был там в тот день, — ответил полковник с болезненной улыбкой.

 — Тогда нам не нужно его арестовывать.  Вы можете заставить его вернуть деньги, — предложил я.

“Мы можем поймать его?”

“Я не думаю, что он сбежал из Хитаки прошлой ночью. Поезд на юг
отправляется в двадцать минут восьмого. Когда я управлял "Укайгой", я поторапливал
ее, чтобы у нас был подходящий сезон для этого; но вчера она опоздала
днем, и я знаю, что она сорвалась ”.

“Но он мог уехать на каком-нибудь другом транспорте”.

“Другого нет, если только он не воспользовался личным транспортным средством. Если он это сделал,
мы легко сможем его выследить. Но я думаю, что завтра утром он сядет на одиннадцатичасовой поезд, идущий на юг. Он не будет ожидать, что его сразу же обнаружат, и не станет торопиться. Он прекрасно знает, что там нет
Транспорт до Хитаки отправится не раньше завтрашнего утра, а он будет в сотне миль отсюда, прежде чем туда прибудет следующий корабль.


 — Как мы туда доберёмся?  Мне не нравится ехать двадцать пять миль ночью.  Я не очень хорошо себя чувствую, — ответил полковник.


 — Мы поедем на «Белль», если вы не против.  Вы можете занять одно из спальных мест и лечь спать. Дует хороший бриз, и мы будем в Хитаке через три-четыре часа.


 — Хорошо, я так и сделаю. Кто поедет с тобой?

 — Том Уолтон.

 — Обязательно, чтобы он ехал с тобой?

 — Нет, сэр.

 — Я хочу поговорить с тобой о других делах, — добавил он с серьёзным видом.
— смущённо ответил он, — и не хочу, чтобы меня кто-то слушал.

 — Тогда я буду один, сэр.

 Трепеща от волнения, я оставил его, пообещав через час быть на пристани с «Белль».  Я пересёк озеро, нашёл Тома Уолтона и сказал ему, что мне нужна лодка до следующей ночи.  К счастью, она не была занята, хотя один джентльмен говорил о прогулке на ней по озеру. Том спустился вниз и привёл её в порядок перед поездкой, а я пошёл домой, чтобы рассказать отцу и матери, куда я направляюсь. Моему отцу было очень любопытно узнать, что происходит, но я смог задержаться лишь ненадолго
достаточно, чтобы сказать ему, что, по моему мнению, все снова идет как надо
. Поскольку чек был ключом ко всем остальным секретам между мной и
полковником, я не осмелился намекнуть на это.

Проплывая на "Красавице" через озеро, я нашел полковника Уимплтона на пристани
Закутанный в пальто. Том зажег в салоне, и он был
все готово для приема мой пассажир, но он предпочел место
со мной в стоячей номера. Оттолкнувшись от берега, я направил лодку вверх по
озеру, и вскоре она уже летела над волнами под воздействием
свежего северного ветра. Полковник Уимплтон некоторое время молчал.
С тех пор как я впервые встретился с ним ранним вечером, меня поразила перемена в его поведении.  Что-то явно тяготило его.
Он, казалось, с присущей ему гордостью пытался скрыть это.onceal он.

“Волк, это плохой бизнес”, - сказал он, когда Белла была приближается
Галфпорт.

“Плохая Ник Ван Вольтер, сэр”, - ответил я.

“Для меня тоже”, - добавил он после долгой паузы. “Но я не хочу этого
дело возбудили за двойную сумму, Ник украл. Будет лучше для
меня выписать вам еще один чек и отпустить негодяя”.

— Я не претендую на такую сумму, сэр. Вы очень щедры,
и я последний, кто будет злоупотреблять вашей добротой.

 — Почему вы не выписали чек и не сожгли его?

 — Я подумал, что будет неправильно брать столько денег.
обстоятельства. Простите, сэр, я не хотел бы снова поднимать эту тему.


Если бы вы выписали чек на следующий день, проблем бы не возникло. Если чек был у Ника, я не понимаю, почему он его не забрал.
 Я не был в Сентерпорте с того дня, как меня уволили, и, возможно, он решил, что предъявлять чек небезопасно, если только он не знал, что я в городе. Я встретил его, когда впервые приехал сюда, и он выписал чек, как только увидел меня.
«Жаль, что ты сжёг чек», — задумчиво произнёс магнат.

Мне не хотелось напоминать ему о неприятном инциденте в Грасс-Спрингс.
и я промолчал.

«Вулф, скажи мне честно, почему ты сжёг этот чек», — сказал он после нескольких минут молчания.

«Я подумал, что мне не следует его использовать. Если бы отец или мать нашли его у меня, я бы не смог объяснить, откуда он у меня. Я мог бы его потерять, и тогда деньги достались бы кому-то другому», — ответил я.

«Но почему ты решил, что тебе не следует его использовать?» — спросил он.

 — Я не люблю объясняться.

 — Попробуйте; я не буду сердиться.

 — Ну, сэр, я подумал, что вы не в том состоянии, чтобы заниматься делами; и если бы стало известно, что я выписал чек, люди бы подумали, что я
Я обманул вас. Я уничтожил его отчасти ради вас, отчасти ради себя.
«В своей записке вам на следующий день я написал, что чек будет оплачен».

«К тому времени я его уже уничтожил».

В разговоре снова наступила долгая пауза, хотя полковник дважды или трижды начинал говорить, но потом останавливался. Мне было ясно, что он изо всех сил пытается произнести что-то, что задевает его гордость.
И хотя мне было очень любопытно узнать, что же он скажет, я счёл благоразумным промолчать.

 «Вольф, я был ужасно унижен», — сказал он с отчаянием
усилие. «Я невыносимо страдал после того случая на
Спрингс. То, что один из моих подчинённых, совсем мальчишка, сказал мне, что я пьян, — _пьян_; вот какое слово, — сделало меня несчастным».

«Мне жаль...»

«Не извиняйся, Вулф, — перебил он. — Дело не столько в том, что ты это сказал, сколько в том, что это было правдой».

Он произнёс эти слова с долгим и тяжёлым вздохом; и он действительно был так печален, что я не мог не пожалеть его.

 «Мне жаль, что это правда, но...»

 «Послушай меня, Волк. Ты сказал мне то, что не сказал бы и не осмелился бы сказать ни один живой человек».

“Я надеюсь, вы меня простите, сэр. Она была во мне очень смелыми, чтобы сказать это, даже
если это было правдой”.

“Волк, я не пил ни капли с той ночи. Я больше никогда не выпью
больше ни капли, - продолжал он, не обращая внимания на мои извинения и
объяснения. “Отдавать во власть кого-либо смотреть на меня свысока
слишком унизительно. Я сделал это однажды. Я никогда не сделаю этого снова ”.

Я не мог знать, насколько сильно его мучила совесть, потому что он приписывал свои страдания исключительно уязвлённой гордости. Он снова замолчал, и я подумал, что с моей стороны было бы наглостью хвалить его за это.
Решимость; но, конечно, ничто не доставляло мне большего удовольствия, потому что я знал, что его природная твёрдость, граничащая с упрямством, поможет ему сдержать обещание.




 ГЛАВА XX.

 НОЧНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В ХИТАКУ.


 Мне казалось, что гордость потерпела сокрушительное поражение в лице полковника Уимплтона, хотя в лучшем смысле это было победой гордости над низменными и унизительными чувствами.

— Я не подпишу никаких бумаг, Вулф, но я говорю то, что думаю, — сказал он, явно почувствовав себя лучше после сделанного признания.

 — Я знаю, что вы так думаете, сэр.

 — Теперь я понимаю, что в тот день меня трижды спасали от гибели
или смерть от рук других. Сначала от меня убежала лошадь.
— Твоя лошадь?

— Ты узнаешь всё, Волк. Я так напился в Руоаре, что по дороге домой выронил поводья. Пытаясь их поднять, я напугал лошадь, и она убежала. Ник остановил её. Потом меня чуть не сбил поезд, и я чуть не утонул в озере.
Всё это произошло из-за того, что я слишком много пил. Мне пора было остановиться.


 Именно это выражение использовал мой отец по отношению к нему. Не каждый пьяница способен «остановиться», когда осознаёт
Опасность его положения. Откровения полковника пролили на меня новый свет. Он видел Ника в то утро. Я спросил его об этом, и он признался, что змея сообщила ему о «ухаживании» в «Конской подкове». Тогда я не мог понять, почему Ник так поступил, но с тех пор я это выяснил.

 «Знаешь, почему я тебя уволил, Волк?» — спросил полковник.

“Я предположил, это потому, что вы не хотели, чтобы у вас на службе был человек, который
видел вас таким, каким вы были в тот день”.

“Отчасти из-за этого, но больше потому, что вы работали против меня”.

“ Против вас, сэр?

«Ник сказал мне, что ты отправил его в «Конскую подкову», чтобы предупредить остальных о моём приближении».


 «Я не хотел, чтобы Уэдди и мисс Минни увидели тебя в таком состоянии».


 «Ты был прав, Волк, и я благодарю тебя за то, что ты избавил их от этой боли и позора», — добавил он с теплотой.
 «Я и не думал говорить тебе столько всего, как  сказал, и не сказал бы, если бы не бесчестность Ника. Я дал этому негодяю пятьсот долларов.


 — За что?  — спросил я, удивлённый таким признанием.

 — За то, что он остановил мою лошадь, за то, что спас мне жизнь в лодке, и за... за то, что сохранил мою тайну.


 — Какую тайну?

— Что моя лошадь убежала вместе со мной.
— Ему следовало бы довольствоваться этим и не пытаться больше ничего украсть, — добавил я, испытывая ещё большее отвращение к поведению Ника.

 Змей, должно быть, остановился в Грин-Коув по пути из Конской Подковы и остановил лошадь полковника на дороге неподалёку от неё.  Здесь он рассказал великому человеку о беде, которая грозит его дочери.
Я не мог понять, что побудило Ника совершить этот подлый поступок. Но на самом деле я не слишком переживал из-за него. Меня больше интересовал сам полковник. Я был поражён тем, с какой свободой он разговаривал
со мной. Очевидно, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы заговорить на эту тему; но после того, как он начал, ему, казалось, стало легче. Он признался, что сильно страдал после своего недавнего разгульного поведения, и я пришёл к выводу, что его признание даже передо мной, сопровождавшееся решимостью, успокоило его.

 Вероятно, последствия его невоздержанности тяжело сказывались на его физическом состоянии, а внезапная перемена в привычках привела к депрессии. Я слышал, как мой отец говорил, что так называемое влечение к спиртным напиткам не имеет никакого отношения к вкусу.
Когда человек, привыкший употреблять алкоголь, в умеренных количествах или нет, прекращает это делать, он испытывает своего рода мучительную пустоту в своём теле, которую может заполнить только огненная жидкость.
Кажется, что ему не хватает стимула к жизни, и он пребывает в ужасном подавленном состоянии. Несомненно, именно в таком состоянии находился полковник Уимплтон.
Безусловно, что-то экстраординарное вызвало такую перемену в его характере.

Он сказал мне, что мои слова о том, что он пьян, до сих пор звучат у него в ушах. В тот момент он не осознавал
насколько он был пьян. Именно тогда, когда он приходил в себя и оставался один в своей комнате, он осознавал своё положение. Он чувствовал, что заслуживает жалости своих друзей и презрения врагов. Он вздрагивал при мысли о будущем, в котором его всё больше одолевала эта привычка. Даже его положение в обществе и огромное богатство не могли спасти его и его семью от позора и бесчестья, которые преследуют пьяниц. Его спасла скорее гордость, чем принципиальность.


 «Вольф, как ты думаешь, люди вообще знали, что я слишком много пью?» — спросил он.

— К сожалению, так и было. Это было у всех на слуху, — откровенно ответил я.

 — Я и не подозревал, что кто-то об этом знает.
 — В тот самый день, когда Ник остановил твою лошадь, он сказал мне, что ты
был в стельку пьян.

 — Что?

 — В стельку пьян; другой бы сказал, что ты был навеселе.

 — Неужели я так низко пал! — воскликнул он с чем-то вроде стона. «Я был слеп».

 «Я слышал, как другой сказал, что если ты не остановишься, то разоришься».

 «Я остановился на следующий день после того, как мы съездили на источники. Сегодня я чувствую себя лучше, чем с тех пор, как мы расстались после возвращения».

“Не скажете ли вы мне, сэр, почему вы дали мне этот чек?” Я осмелился спросить.

“Потому что я чувствовал, что нахожусь в вашей власти. Вы сказали мне, что я был пьян, а
деньги заводят друзей.

“ Значит, вы намеревались меня уволить?

“ Нет, хотя мне не нравилась идея иметь у себя на службе человека, который
мог бы разговаривать со мной в таком тоне. Я решил уволить тебя только на
следующее утро, после того, как Ник сказал мне, что ты работаешь против меня. Я
воспринял это скорее как оправдание, чем как провокацию. Вы можете вернуться к своим обязанностям.
Завтра вы будете капитаном парохода.

“Я очень благодарен вам, сэр, но мне не хотелось бы смещать Вана".
Уолтер, после того как его назначат».

«Но он не подходит для этой должности».

«Он подходит для неё не хуже любого другого на озере. Вы не найдёте лоцмана, который провёл бы «Укайгу» через пролив Хорс-Шу».

«Возможно, вы правы, но мы поговорим об этом в другой раз», — ответил полковник.

Он снова замолчал и задумался. Я позволил ему выбрать тему самому.
Но, как одно хорошее решение порождает другое, я надеялся вскоре
застать его в таком расположении духа, которое позволило бы мне
затронуть тему, которая всё ещё была мне близка. Магнат не
говорил ни слова ещё полчаса
через час. Мы вышли из Порт-Гунги, и я услышал, как часы на берегу пробили двенадцать. Я сказал полковнику, что он может с комфортом выспаться в каюте «Белль».

 «Мне не хочется спать, Волк», — ответил он, всё ещё погружённый в свои размышления.

 Я не осмелился его беспокоить, и мы были в пяти милях от Хитаки, когда он снова заговорил. Я боялся, что он пожалел о том, что сказал
так много, и компенсировал свою свободу продолжительным
молчанием. Мой страх был беспочвенным, потому что, когда он заговорил снова, я понял
что его мысль была о прогрессе.

“Волк!” - сказал он и сделал паузу.

“Сэр”.

«Я никогда в жизни не был так удивлён, как в тот момент, когда узнал, что Топплтон отправил свой пароход на помощь «Укайге», — добавил он.

 «Это был всего лишь акт вежливости», — ответил я, чувствуя, как колотится моё сердце от волнения.
Ведь именно об этом я и хотел с ним поговорить.

 «В последнее время мы с Топплтоном редко проявляем вежливость по отношению друг к другу. Затем он даже имел наглость отправить мне сообщение с
поздравлениями по поводу того, что лодка уцелела.
«Я не сомневаюсь, что он был искренен».

Ещё одна долгая пауза.

«Двадцать лет назад Топплтон был хорошим парнем, и мы были лучшими из
друзья, — продолжил он.

 — Он много для меня сделал, и, хотя иногда он был несправедлив,
я всегда был ему очень благодарен.

— Полагаю, я тоже иногда был несправедлив к тебе.

 — Я никогда не предъявлял претензий ни к тебе, ни к майору Топплетону, и, возможно, я не настолько компетентен, чтобы судить, как беспристрастный человек.

— Топплтон предложил тебе хорошее место на железной дороге.

— Да, сэр, это очень хорошее место, — горячо ответил я.

 — Вы бы предпочли работать у него, а не у меня?

 — Нет, сэр.

 — Если бы вы предпочли, я бы не возражал.

“Я бы предпочел работать на вас обоих”, - предложил я.

“Этого не может быть”.

“Я думаю, что может быть, сэр”.

“Каким образом?”

“Майор Топплтон предлагает назначить меня агентом железной дороги Лейк-Шор
. Если вы также назначите меня агентом парохода, я буду
работать на обоих ”.

“Агент двух конкурирующих линий!” - воскликнул он. “Это абсурд”.

«Конечно, я имею в виду, что две линии должны быть объединены».

«Ты снова за своё, Вулф», — ответил полковник, но в его голосе не было горечи.

«Я искренне считаю, что так будет лучше для обеих линий и для пассажиров».

«Но я не хочу, чтобы Топплтон думал, что я готов пасть перед ним на колени», — сказал полковник с прежней злостью.

 «Но, сэр, майор Топплтон своим вчерашним проявлением учтивости открыл вам путь к аналогичному поступку.  Он встретил вас на полпути, не получив от вас ни слова».
 «Полагаю, я могу быть таким же учтивым, как и он». Если одна из его лодок попадёт в беду, моя поможет ей.
Но я не собираюсь первым предлагать объединить две линии.


 — Но он уже предложил это.
 — Я подумаю об этом, Вулф. Но я действительно считаю, что мы в более выгодном положении
Мы были ближе к цели, чем когда-либо прежде».

 Не решаясь торопить события, я больше ничего не сказал. Около двух часов ночи «Белль» пришвартовалась в Хитаке. Мы пошли в отель, где обычно останавливался полковник, и, вызвав хозяина, сняли номера и легли спать.

 Я так устал, что проснулся только в восемь утра. Я спустился вниз и обнаружил, что полковник ещё не появился. Я позвонил ему, и после завтрака мы обошли все отели, но так и не узнали ничего о Нике
Ван Вольтере. Я собирался встать пораньше, чтобы подняться на борт
Укайга ушла раньше, чем я проснулся, и когда я встал с постели, её уже не было. Я винил себя за то, что проспал.
Но ничего нельзя было поделать. Однако не было никаких сомнений в том, что
Ник приплыл на пароходе и был где-то в Хитаке. Нам оставалось только ждать его на железнодорожной станции.

Железная дорога в Хитаче должна преодолевать очень крутой подъём, и для этого поезд «взбирается» на холмы, сначала двигаясь вперёд, затем останавливаясь,
отъезжая на значительное расстояние назад, а затем снова двигаясь вперёд
поезд снова двинулся по своему маршруту, таким образом сэкономив время на повороте. Мне пришло в голову, что Ник мог выйти на одном из этих переездов и сесть в вагоны, когда они остановятся. Полковник Уимплтон должен был встретить поезд на городской станции, а я поехал на повозке к переездам. Я оставил свою упряжку у дальнего переезда и вернулся к первому. Мои расчёты оказались верными. Ник, очевидно, слышал о нас в Хитаке и рассчитывал таким образом ускользнуть от нас. Я столкнулся с ним на крутой дороге
возле первого стрелочного перевода, когда вдалеке показался поезд.

В одной руке у Ника была дорожная сумка, а на плече висела казнозарядная винтовка. Он побледнел, когда я встал у него на пути. Я сказал ему, что он должен вернуться со мной в Хитаку. Тогда он начал сопротивляться, и, не liking the look of his rifle, я набросился на него, потому что был настроен серьёзно.
 Он отчаянно пытался вырваться, и мы долго боролись, но
В конце концов я вырвал у него оружие и повалил его на землю.
Схватив его за воротник, я держал его так, пока не проехал поезд.

[Иллюстрация: Ник Ван Уолтер сопротивляется.]




Глава XXI.

Что произошло на дороге.


Как только поезд проехал и Ник понял, что упустил свой шанс сбежать, я ослабил хватку и позволил ему подняться.

 «Что ты имеешь в виду, набрасываясь на меня вот так?» — потребовал Ник, тяжело дыша после борьбы.

 «У меня к тебе дело», — ответил я, задыхаясь не меньше его.

 Я стоял на дороге рядом с его дорожной сумкой, опираясь на ружьё. Я договорился с полковником Уимплтоном, что мы выйдем на втором переезде и он отгонит лошадь, которую найдёт рядом с ним, если я не присоединюсь к нему. Он должен был понять, что я поймал беглеца.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил Ник, немного отдышавшись.


— Ты прекрасно знаешь, чего я хочу.

— Нет, не знаю.

— Знаешь.
— Откуда мне знать?

— Твоя совесть, по крайней мере, подскажет тебе.
— Не подскажет. Я еду в Калифорнию.

— Пока рано, Ник. Ты отдашь часть денег, которые у тебя есть, прежде чем отправишься в Калифорнию или куда-нибудь ещё.


 — Какие деньги? — резко спросил он, но я заметил, что его губа дрожит.

 — Десять тысяч долларов, которые ты у меня украл, — нетерпеливо ответил я.

 — Я и не знал, что у тебя столько денег.

— Ты украл чек на эту сумму, выписанный на моё имя, в отеле в Грасс-Спрингс.

 — Я не брал никакого чека.

 — Бесполезно лгать, Ник. Всё раскрылось. Если
ты хочешь провести следующие двадцать лет своей жизни в
тюрьме штата, отрицай это. Полковник Уимплтон будет здесь через несколько минут, — добавил я, услышав грохот повозки.

— Полковник Уимплтон! — воскликнул Ник.

 — А вот и он, — продолжил я, когда повозка начала спускаться с холма.
 — Если ты попытаешься сбежать от меня, я, возможно, буду вынужден проломить тебе голову.

— Он у вас в руках, — сказал полковник, остановив лошадь и выйдя из повозки.


Я подобрал дорожную сумку Ника, так как подозревал, что в ней были деньги или какая-то их часть.


— Ник, мы можем быстро уладить это дело, — сказал полковник, обращаясь к моему пленнику.
— Мы не взяли с собой офицеров, но можем найти их, если понадобится.

— Что вам от меня нужно, полковник Уимплтон? — спросил Ник. — Вы дали мне пятьсот долларов за то, что я для вас сделал, и я собираюсь в
Калифорнию, чтобы посмотреть, смогу ли я что-нибудь сделать.

 — Ты можешь поехать в Калифорнию, но ты должен вернуть мне десять тысяч
долларов, украденные из первых”.

“У меня нет десяти тысяч долларов”.

“Да, ты имеешь; ты украл мой чек на эту сумму. Это бесполезно
вы это отрицать”.

“ Я не ожидал этого от вас, полковник Уимплтон, ” добавил Ник, пытаясь
напустить на себя вид оскорбленной невинности, в чем, однако, ему не преуспел.
поскольку он едва ли понимал, что такое оскорбленная невинность.

«Вместо того чтобы послать за тобой офицера, Ник, я приехал сам. Ты должен признать, что это было предусмотрительно с моей стороны».

«Я спас вам жизнь, полковник Уимплтон».

«Если и так, это не повод красть у меня десять тысяч долларов».

«Вулф говорит, что я взял их у него».
«Не будем спорить; в конце концов, они у меня окажутся».

«Если мне придётся вернуться в Сентерпорт, думаю, о вас пойдут разговоры, полковник Уимплтон».

«Если вы вернётесь, то только по пути в тюрьму. Вы отдадите деньги или нет?»

«Что! «Пятьсот, которые ты дал мне за то, что я вытащил тебя из озера?»
 — воскликнул Ник.

 «Нет, десять тысяч, которые ты украл».

 «У меня их нет».

 Я схватил Ника за шиворот, потому что по его движениям понял, что он собирается бежать в лес.

“Нам не нужны переговоры с ним”, - добавил Я. “Надо было лучше искать его в
один раз.”

“Оставь меня, Волк!” - закричал Ник, начинают бороться.

Полковник Уимплтон пришел мне на помощь, хотя я и не нуждался в его помощи.
я прекрасно справлялся с Ником, и мы крепко его держали.
Он сделал попытку освободиться; но, обнаружив, что это бесплодно, он
стал вести себя более разумно.

«Если вы достанете деньги, то все будет в порядке; если нет, я вас обыщу», — сказал полковник.


 «Вы не имеете права так поступать», — пролепетал Ник, который теперь полностью осознал ситуацию.

“Я беру ответственность на себя”, - добавил полковник. “Позволь мне сказать тебе
для начала, Ник, что я не намерен преследовать тебя в судебном порядке, если только
ты не вынудишь меня сделать это. Вы должны отдать деньги, полученные вами путем
мошенничества.

“Я отдам, если вы не отправите меня в тюрьму”, - ответил Ник.

“Я не отправлю вас в тюрьму. Я не забыл, что ты сделал для меня
несколько дней назад.”

«У меня нет с собой денег. Я отправлю их вам завтра, если вы меня отпустите».

«Я вас не отпущу. Вы что, собирались ехать в Калифорнию без денег? Где они?»

«В моей сумке».
«Откройте свою сумку», — сказал полковник.

Поняв, что его единственная надежда избежать наказания за совершенное преступление заключалась в том, чтобы
отдать деньги, он подчинился. Открыв сумку, он достал из свертка с одеждой
небольшой сверток, тщательно завернутый в коричневую бумагу, и
отдал его полковнику Уимплтону. Последний вскрыл посылку и обнаружил
что в ней действительно были банкноты, которые он поспешно пересчитал.

“Все деньги здесь, Вольф”, - сказал полковник. “Ты можешь отпустить его"
теперь.

Я отпустил его, но он не собирался уходить.

 «Ты правда едешь в Калифорнию, Ник?» — спросил я его.

«Я собирался туда поехать, но у меня сейчас недостаточно денег, чтобы оплатить проезд туда и обратно, если я не найду работу», — упрямо ответил он.
Было видно, что он скорее разочарован, чем обременён чувством вины из-за того, что его планы рухнули.

«Я дам тебе больше, Ник, — сказал полковник, — потому что считаю, что моя жизнь стоит больше пятисот долларов».

«Я бы не воспользовался этим чеком, если бы ты поступил со мной по-человечески», — добавил Ник с наглостью, которая привела меня в негодование.

 «Я дам тебе ещё полторы тысячи долларов», — сказал полковник.

 «Я могу обойтись и этим», — ответил Ник.

“Но сначала я хочу задать тебе несколько вопросов. Почему ты сказал мне, что
Вульф работал против меня?”

“Потому что он был. Он очень хорошо знал, что вы были после Waddie и
остальные, и он послал меня подковы, чтобы сказать им, чтобы
убирайтесь.”

“Почему вы сказали полковнику Уимплтону, что группа была вместе, и
что они были в лучших отношениях, чем следовало бы?” Я поинтересовался.

— Это моё дело, но, поскольку меня больше не увидят в этих краях,
я не против рассказать, — сказал он с грубой ухмылкой. — Мисс Минни была
довольно сильно ко мне привязана, и...»

“Ты наглый негодяй!” - воскликнул полковник.

“О, это было так! Она сама мне это сказала. Я немного разозлился, потому что Томми
Топплтон, скорее всего, исключил бы меня ”.

“Теперь вы можете идти. Я не хочу больше вас видеть или слышать”, - ответил
Полковник Уимплтон, возмущенный самомнением этого парня.

“Куда я могу теперь пойти? — Я опоздал на поезд, — добавил Ник, взглянув на повозку.


 — Иди куда хочешь, но чтобы я больше не видел тебя в этих краях, —
ответил великий человек, садясь в повозку.

 Я устроился рядом с ним.  Полковник развернул пачку купюр, которые
Ник вернул ему деньги и отдал обещанную сумму. Я
не мог не подумать, что это очень щедрое вознаграждение за небольшую услугу. Когда с этим было покончено, я взял поводья и поехал обратно в Хитаку. Мы приехали как раз вовремя, чтобы полковник успел на пароход, который отправлялся в четверть двенадцатого. После ужина я купил провизии для «Белль» и отплыл домой. К сожалению, ветер дул с севера, как и во время моего путешествия по озеру.
От Порт-Гунга мне пришлось идти против течения.  Было девять часов
В Миддлпорт я прибыл в час дня и сразу отправился домой.

«Что происходит, Вулф?» — спросил отец.

«Мы с полковником Уимплтоном всё уладили», — ответил я.

«Я так рада!» — воскликнула мать.

«Он сказал мне, что я могу снова командовать «Укайгой», но я не думаю, что стану это делать. Как Ван Уолтер добрался сегодня до берега?»

«Сегодня утром он потерял поезда, потому что не захотел идти через канал Хорс-Шу. Он спас их только сегодня днём. Все очень недовольны».

«Завтра я пойду на нём лоцманом», — добавил я.

«Почему не капитаном?»

«Мне очень жаль Ван Уолтера. Он хороший, честный человек, и мне не хочется его подставлять. Я надеюсь, что скоро будет достигнуто новое соглашение».

 Моему отцу было любопытно узнать, что произошло между мной и полковником, но я сказал ему, что не вправе об этом рассказывать, и он был достаточно благоразумен, чтобы не требовать от меня нарушить доверие магната. Однако я сказал ему, что мы стали лучшими друзьями, чем когда-либо прежде, и что, по моему мнению, было самой лучшей новостью, так это то, что полковник Уимплтон бросил пить.

 По какой-то причине в тот вечер я чувствовал себя счастливее, чем за все последние годы
раньше. Я не мог не верить, что «приближается хорошее время».
 Всё казалось мне более обнадеживающим, чем когда-либо прежде. Одно меня очень удивило. В нашем долгом разговоре с полковником
Уимплтоном он даже не упомянул о том, что так возмутило его в тот день, когда мы отправились в Грасс-Спрингс. Он ни слова не сказал ни о Томми Топплетоне и мисс Минни, ни об Уодди и Грейс.
Я ожидал, что он заговорит на эту тему, и боялся этого, потому что не был настроен его обманывать, и это поставило бы меня в очень неловкое положение
 Я был почти готов поверить, что он намеревался позволить молодым людям следовать своим наклонностям, если таковые у них были.


  На следующее утро в половине девятого я был на пристани, когда «Укайга»
прибыла с озера.  Я увидел, как Джон, слуга полковника, передал Ван
 Вольтеру записку, когда я поднимался на борт.  Он открыл её и прочитал содержимое.

— Рад тебя видеть, Волк, — сказал он, когда я представился. — Мне приказано снова явиться к тебе в качестве капитана «Укайги», — сказал Ван Вольтер.

 — Я ещё не получил назначение на должность капитана, — ответил я. — Конечно
Я не могу принять командование без разрешения.

“ Вот оно.

“ Это адресовано не мне. Я хочу, чтобы ты сохранил свое место, Ван Волтер,
пока. Сегодня я буду вашим пилотом, а когда я увижусь с
Полковником Уимплтоном, я надеюсь, что нам обоим будет хорошо.

Он возражал, но в конце концов я убедил его положить записку в карман и
сохранить свою позицию. В тот раз я провёл «Укайгу» через пролив Хорс-Шу.
Она пришла вовремя. Когда я вернулся в полдень, полковник
Уимплтон поднялся на борт и очень любезно поприветствовал меня.

  «Что Ван Уолтер говорит о своём мальчике?» — спросил он.

“Не то слово. Конечно, он ничего не знает о романе
вчера”.

“Вы можете сказать ему, что Ник уехал в Калифорнию, если вы верите, что он
поехал туда”.

“Я в это не верю. Я думаю, нам лучше ничего не говорить о нем.
Возможно, он вернется, когда потратит свои деньги”.

“Ну, а что Ван Волтер говорит о потере своего места капитана?”

«Не думаю, что он уже уволился. Меня ещё не назначили».

 «Я думал, вы воспримете мои вчерашние слова как назначение».

 «Не совсем, сэр, — ответил я. — Я надеялся, что вы сделаете меня агентом на этой линии».

“Я думал об этом, Вульф”, - ответил он, изо всех сил пытаясь
скрыть хмурый взгляд. “Мы подумаем”.

Для этой цели мы заняли места в моей каюте.




ГЛАВА XXII.

СЕМЬ ПРОЦЕНТОВ. ОБЛИГАЦИИ.


— Вольф, я решил, что не буду иметь ничего общего с объединением двух линий, — сказал полковник Уимплтон, усаживаясь в парадной гостиной.


 — Мне очень жаль, сэр, — ответил я, и сердце моё упало, потому что я позволил себе слишком сильно надеяться.


 — Я не могу сделать ничего такого, что выглядело бы как отступление с моей позиции.

— Хотя я и очень разочарован, сэр, я, конечно, не имею права жаловаться.


 — У вас не будет причин жаловаться. Я намерен оставить всё как есть.
Я хочу, чтобы пароходная компания занималась этим вопросом, — добавил он с улыбкой на лице, которая, казалось, боролась с хмурым выражением, чтобы завладеть его вниманием.


 — Студентам? — спросил я, не в силах поверить, что не ослышался.
Ведь оставить дело на усмотрение пароходной компании — это то же самое, что сдаться.


— Да, студентам, — ответил он, поджав губы, как будто
боялись, что я замечу, что то, что он делает, доставляет ему удовольствие.

«Не окажете ли вы мне любезность и не отмените ли приказ, который вы отправили капитану Ван
Волтеру?» — спросил я, воодушевлённый этой перспективой и почти потерявший голову от внезапной перемены в полковнике.

«Конечно, я это сделаю, если вы хотите. Позовите его».

Я позвал Ван Волтера из рулевой рубки, и он отдал мне полученную записку.

— Это значит, что вы по-прежнему капитан корабля, — сказал полковник Ван Вольтеру.


 — Я был вполне доволен тем, что уступил это место, сэр, потому что хотел сказать
что я никогда больше не осмелюсь провести лодку через пролив Хорс-Шу
— ответил капитан.

— Пока что я буду вашим лоцманом, — вмешался я.

Ван Уолтер ушёл, и мне стало любопытно, собирается ли полковник дать пароходной компании чёткие указания по поводу объединения двух линий или оставит это на усмотрение членов компании.

— Ты сегодня вечером пойдёшь на лодке в Хитаку, Вулф?

— Нет, сэр. Я буду выполнять обязанности лоцмана только в проливе Хорс-Шу, пока пароходная компания не договорится с вами.

— Тогда я хотел бы увидеться с вами в моей библиотеке, когда вы вернётесь из Укайги.
Мне нужно обсудить с вами кое-какие дела.
 — Я буду там, сэр. Но разве вы не собираетесь сообщить о своих пожеланиях
относительно объединения или консолидации двух линий?

 — Нет, хотя я бы хотел
услышать, о чём идёт речь, прежде чем это будет предложено другой стороне.

 —
Вам сообщат, сэр.

Он вышел на причал, и я увидел, как он уезжает в своей повозке. Я никогда в жизни не был так счастлив. У молодых миротворцев были все шансы на успех, и мне не терпелось увидеться с Уодди и рассказать ему о том, что
произошло.

“ Что происходит, капитан Пенимен? ” спросил Ван Волтер, когда я проходил мимо него.
направляясь к берегу.

“Возможно, в управлении лодкой произойдут некоторые изменения”, - ответил я.

“Но кто будет капитаном "Укайги”?"

“Я еще не знаю; но, поскольку ты был верен мне, я не собираюсь бросать тебя".
”Спасибо тебе, Волк." - Сказал он. - "Я не собираюсь бросать тебя".

“Спасибо тебе, Волк. Вы христианин, — добавил он с благодарной улыбкой.

 — Я спущусь с вами к озеру сегодня днём, — продолжил я, ступая на причал.


Я поспешил в Институт и счёл себя вправе спросить
Я хотел увидеться с Уодди до закрытия сессии, и мы сели на детской площадке.


 «В чём дело, Волк?» — спросил мой друг, довольный тем, что я пришёл в такое время, значит, мне нужно было сообщить что-то важное.


 «Ни в чём».

 «Позавчера вечером ты ходил с моим отцом в Хитаку».
 «Да, но это не имеет никакого отношения к моим нынешним делам», — уклончиво ответил я. «Обнаружив, что твой отец пребывает в довольно хорошем расположении духа после того, что сделал майор Топплтон, я поднял вопрос о воссоединении двух линий».

«Отлично!» — воскликнул Уодди.«Клянусь большой ложкой, я бы хотел, чтобы это было возможно
сделано.”

“Так и будет.”
“Ты так не думаешь.”

“Думаю, что так и будет, хотя твой отец сам не будет этим заниматься.”

“Как же тогда это сделать?”

“Он говорит, что оставит это на усмотрение пароходной компании, и они могут делать так, как считают нужным.”

“Тогда решено!” — закричал Удди, вскакивая и кружась, как сумасшедший.

«Немедленно созови собрание».

«Я сделаю это».

«В конце заседания сегодня утром?»

«Да, но что нам делать?»

«Просто назначьте комитет из трёх человек, наделив их всеми полномочиями для принятия любых мер, которые они сочтут необходимыми».

— Ты придёшь на собрание, Вулф? — с тревогой спросил Уодди.

 — Нет, я не могу. Мне нужно провести лодку до Укайги, но я встречусь с комитетом в половине седьмого, где скажешь, — ответил я.

 — Хорошо. Это просто супер, Вулф, не так ли?

 — Да, так и есть; гораздо лучше, чем я ожидал. Но я не могу больше оставаться.
Мне нужно только зайти к Томми и попросить его созвать собрание акционеров железнодорожной компании.


 — Ты снова капитан парохода, Вулф, — смеясь, сказал Удди.

 — Нет, Ван Уолтер был отстранён, хотя меня и не назначили, но твой
отец отозвал орден. Я честолюбив, Уодди, и я ищу работу
получше, чем должность капитана.

- Что это? - спросил я.

“Я хочу быть генеральным агентом двух линий, когда они будут объединены. Я
думаю, что в этом качестве я смогу принести больше пользы, чем в любом другом”.

“Ты получишь это место, если захочешь”.

“Да”, - ответил я, уходя от него.

Перейдя через озеро, я застал Томми Топплетона за учёбой. Я изложил ему суть дела, и он пообещал созвать собрание акционеров, если его отец даст согласие. Мне и в голову не приходило, что майор Топплетон
не стал возражать против этого плана и вернулся в Сентерпорт,
удовлетворённый тем, что мои надежды скоро сбудутся. Совершив путешествие
по озеру, я, как и обещал, навестил полковника Уимплтона.

 «Ну что, Волк, что ты сделал для объединения?» — спросил он с
улыбкой.

 «Обе роты должны были созвать собрания, и, полагаю, к этому времени каждая из них уже выбрала комитет для проведения переговоров».

— Хорошо, я не собираюсь вмешиваться в это дело. Я хотел увидеться с вами по другому поводу. Вы что-нибудь слышали от Ника Ван Уолтера?


— Нет, сэр, ни слова.

— А его отец ничего не говорит?

 — Конечно, нет. Наверное, он думает, что его сын в каком-нибудь отеле в Хитаке.

 — Но тогда он, скорее всего, спрашивал бы о нём, ведь он ночует в верхней части озера.
 — Он мне о нём не говорил. Не думаю, что Ник вернётся, пока не потратит все свои деньги.

 — Мы от него избавились. Полагаю, Вулф, что десять тысяч долларов наличными были бы для тебя довольно обременительными.
Вместо этого я вложил эту сумму в хорошо приносящие доход облигации с семипроцентным купоном.


 — Облигации?  — переспросил я, сбитый с толку его словами.

— Если вы предпочитаете наличные, они у вас будут, — добавил он.

 — Я не предпочитаю ни то, ни другое. Я не понимаю, что вы имеете в виду.

 — Разве Ник не украл у вас чек?

 — Я не считал его своим чеком. Я сжёг свой.

 — Послушайте, Вульф, давайте не будем ссориться из-за этого. Когда я давал
тебе этот чек, я _дарил_ его тебе; и, если моя гордость позволит мне
отказаться от подарка сейчас, мое чувство долга не позволит. Вы должны принять либо
деньги или облигации”.

“Я не имею права, сэр”, - я взмолился. “Я не знаю, но так много
деньги портить мне”.

“ Я думаю, тебя ничто не испортит, Волк.

“ Не стану отрицать, что мне было бы очень приятно заполучить эти деньги.
Но способ их получения меня не слишком устраивает. Если это так.
чтобы купить мое молчание...

“ Чепуха! ” нетерпеливо перебил он. “ Вы положили мне в карман более чем вдвое больше.
эта сумма легла в мой карман благодаря вашему управлению пароходом. Ты
спас мне жизнь, и спас меня от позора. Я настаиваю, чтобы ты
взял ее. Наличными или облигациями?»

 «Облигациями, сэр», — ответил я, уступая в этом вопросе, и впервые в жизни почувствовал себя богатым.

 Он протянул мне пакет с ценными бумагами.

“Я всех богаче, Волк, за этот.”

“Я не знаю, сэр, но что это будет беспокоить меня, чтобы скрыть от моей
отец и мать, почему я так много богатства”.

“Передай отцу и матери столько, сколько вам будет угодно, то; но не позволяй
мне о нем говорили на улицах, если вы можете помочь ему”.

“ Я буду очень благоразумен, сэр, и мой отец тоже.

— Когда собирается комитет пароходной компании, Вулф?

 — Сегодня в половине седьмого.

 — Передай Уодди, что я хочу увидеться с ним до собрания.

 — Да, сэр.

«Я не собираюсь вмешиваться в дела компании, я лишь хочу кое-что ему предложить».
Я оставил его с ценными бумагами в кармане, едва веря, что я и есть Вулф Пенниман. Когда я увидел Уодди, я отправил его к отцу;
но он быстро явился на место, назначенное для собрания комитета по пароходам. Членами комитета были Уодди, которого снова избрали президентом, Бен Пинкертон и Дик Баярд.

«Я думаю, что миру приходит конец», — сказал Бен после того, как сердечно поприветствовал меня.


 «Нет, только война между двумя берегами озера», — ответил я.

— Что ж, Вулф, мы имеем полное право действовать от имени нашей компании, — вмешался Уодди, которому не терпелось приступить к делу. — Мы можем делать с компанией всё, что захотим, даже если она пойдёт ко дну.
 — Ты говоришь о консолидации и объединении, — сказал Дик Баярд. — Не думаю, что эти слова означают одно и то же.

  — Я знаю, что нет, — ответил я.

«Консолидация означает объединение, но объединение не означает консолидацию», — добавил Бен Пинкертон. «В первом случае две компании будут объединены в одну; во втором случае они будут вести свою деятельность независимо друг от друга».

«Полагаю, нам нужно решить, объединяться нам или консолидироваться», — сказал Уодди.


«Меня устроит любой вариант», — ответил я.

 Комитет некоторое время обсуждал этот вопрос и в конце концов согласился
предложить железнодорожной компании сначала консолидироваться,
а затем, если этот план не сработает, объединиться. Все условия обоих планов
были согласованы, и комитет был готов приступить к реализации другого плана.

— Есть ещё один момент, — сказал Бен Пинкертон. — Независимо от того, объединяемся мы или консолидируемся, нам нужен общий агент, и я предлагаю, чтобы это был
комитет, со своей стороны, назначает капитана Вулфа Пеннимана».

 Предложение было принято после того, как его поддержал Дик Баярд.

 «Я предлагаю, чтобы его жалованье, выплачиваемое объединённой компанией или обеими компаниями в соответствии с тарифами, составляло 1500 долларов в год», — добавил Дик.

 «Умоляю вас пока не поднимать эту тему, — вмешался я. — Это преждевременно».

— Вовсе нет, — ответил Уодди. — Должно быть, это часть сделки.

 Предложение было немедленно принято, и я узнал, что именно по этому вопросу полковник хотел встретиться со своим сыном. Дело
Дело было сделано, и я отправился домой. На следующий вечер два комитета встретились на совещании.





Глава XXIII.

 СОВЕЩАТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ.


 Совещательный комитет собрался на железнодорожной станции в Мидлпорте, и меня пригласили присутствовать на этом интересном мероприятии.
Со стороны железнодорожной компании присутствовали Томми Топплетон, Нед Скотчли и Боб Бриско. Каждый был готов предложить план объединения двух линий.
 Майор Топплтон согласился на объединение, но настоял на том, чтобы
ему сообщили условия до принятия окончательного решения.

«У меня есть план по объединению двух компаний», — сказал Уодди.

 «Что, сделать из двух одну компанию?» — спросил Томми.

 «Да».

 «Я не знаю, как это сделать. Я не понимаю, как это можно осуществить».

 «Думаю, это очень просто, — ответил Уодди. — Уставный капитал Железнодорожной компании составляет двести тысяч, а Пароходной компании — сто тысяч. Мы создаем новую корпорацию с капиталом в триста тысяч долларов
, из которых вам принадлежат две трети, а нам - одна треть.

“ Но у Пароходной компании нет имущества стоимостью в сто тысяч долларов
, ” предположил Томми. “ "Укайга" и этого не стоила.

— Нет, не получила; но у компании действительно монополия на сквозные перевозки, и линия выплачивает дивиденды в размере двадцати процентов
 от ста тысяч долларов. Наша сторона ничего не выиграет от консолидации. Жители Сентерпорта и Руоары не будут так же хорошо обеспечены при новом раскладе, как сейчас, — ответил
Уодди.

— Но ты будешь получать свою долю прибыли от железной дороги, — предположил Томми.

«Какими были ваши дивиденды в прошлом году?» — с улыбкой спросил президент Пароходной компании.

 «При новом порядке они будут намного больше».

— А у парохода они будут намного меньше.

 — Мы потратили на железную дорогу целых двести тысяч, — добавил  Бриско.  — Мы только что проложили новые рельсы и построили мост через реку у подножия озера.

 — И у нас есть два парохода, — добавил Скотчли.

 — Если пароходы не нужны, продайте их, — сказал Бен Пинкертон.

— И пусть покупатель создаст оппозиционную линию, — ответил Томми.

 — Но у Мидлпорта будет два голоса на собрании акционеров против одного у Сентерпорта.

 — Нет; одно из условий заключается в том, что акции могут быть уравнены за счёт
выплата номинальной стоимости по усмотрению пароходной компании».

 Каждая сторона считала необходимым проявить твёрдость, и каждый пункт и предложение оспаривались, поскольку держатели ипотечных облигаций каждой компании — полковник Уимплтон и майор Топплтон — должны были пересмотреть и утвердить их действия. К девяти часам вечера никакого прогресса достигнуто не было, и я убедился, что на пути к консолидации стоит слишком много препятствий. Я очень сомневался, что полковник позволит своему имуществу на пароходе попасть в
контроль другой стороны. Поэтому я предложил рассмотреть другой и
более простой метод.

“Пусть каждая компания запускает свою собственную удочку на своем собственном крючке”, - сказал Уодди.
“Мы доставим пассажиров из Хитаки в Миддлпорт, а вас - в
Укайгу. Каждая сторона будет иметь исключительное право на свою долю в
линии ”.

«Но тогда у нас останутся два парохода, которые нам будут не нужны», — возразил Томми.


«Они ничего не стоят», — рассмеялся Бен Пинкертон.

«Они стоят слишком много, чтобы позволить им гнить на причале», — ответил
Томми. «Нам не нужны пароходы, если они нам не пригодятся».
 «Это так, — добавил Бриско. — Паровая компания имеет право покупать наши лодки».

 «Что ты об этом думаешь, Вулф?»

 «Я не вхожу в число высокопоставленных лиц, заключающих сделки, и, возможно, мне не стоит ничего говорить», — легкомысленно ответил я.

 «Не церемонься, Вулф».

“Что ж, тогда, я думаю, предложение Бриско справедливо”.

“Что ты просишь за них?” - поинтересовался Уодди.

“Их должны оценивать три незаинтересованных человека”, - добавил я. “Обе стороны
должны быть связаны своей наградой”.

“Я думаю, мы должны получить столько, сколько они стоят”, - сказал Томми. “Мы заплатили номинальную стоимость акций за те, которые мы купили".
"Мы заплатили номинальную стоимость акций”.

“Я так не думаю”, - вмешался Дик Баярд, уловив суть. “Они
не стоят так дорого сейчас, когда от них нет пользы”.

Этот вопрос обсуждался довольно долго, но мое предложение было
в конце концов принято.

“Итак, как будем делить плату за проезд?” - спросил Томми.

“В соотношении с расстоянием, на которое перевозятся пассажиры по каждой линии”,
ответил Пинкертон.

“Это несправедливо”, - добавил Бриско. “Эксплуатация железной дороги обходится дороже, чем
пароход. Необходимо учитывать соотношение времени».

«Я не понимаю», — вмешался Уодди.

«Если мы сократим время на полчаса или на три четверти часа, объединив две линии, то выиграет пароходная компания, хотя это сделает железная дорога», — возразил Бриско. «Лучшее время для парохода «Укайга» сейчас — три с половиной часа. Если я правильно понял, капитан Пенниман,
согласно новому соглашению, время в пути от Хитаки до Укайги составит три часа.

 — Именно так, — ответил я.

 — Тогда время в пути сокращает железная дорога, а не пароход
Компания получает от этого выгоду, — торжествующе продолжил Бриско. — Я предлагаю разделить всё поровну. Мы принимаем чеки пароходной компании, а они принимают наши. В качестве компенсации каждая сторона выплачивает другой один доллар для погашения своих чеков.

 Комитет со стороны пароходной компании после некоторого обсуждения согласился с этим пунктом.

 — Теперь нам нужен общий агент для обеих линий, — сказал Уодди.

«С вашего позволения, я удалюсь, пока будет рассматриваться этот вопрос»,
 — вмешался я и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

Не прошло и пяти минут, как меня отозвали и сообщили, что я буду рекомендован на должность генерального агента с окладом в 1500 фунтов в год, половина из которых будет выплачиваться каждой компанией. Я поблагодарил за оказанную мне честь и за щедрость в отношении оклада. Были улажены многие другие детали предполагаемого союза, и дело было завершено только к одиннадцати часам. Я пошёл с Томми
к дому его отца, и майор внимательно прочитал соглашение,
составленное секретарём железнодорожного комитета.
К моему некоторому удивлению, он взял ручку и поставил свою подпись.

«Это справедливо, — сказал он. — Ты хорошо справился с делом, Томми.
Боюсь, Уимплтон с этим не согласится».
«Почему нет, отец?» — с тревогой спросил Томми.

«Потому что в соглашении есть два пункта, которые на первый взгляд могут показаться несправедливыми: покупка наших двух пароходов и равное распределение доходов от перевозок».
Майор привёл примерно те же аргументы, что и на совещании.

Признаюсь, той ночью я лёг спать не без тревоги.
судьба плана на другом берегу озера. Утром я отправился туда.
чтобы занять свое место на борту "Укайги". Я нашел там Уодди, и
у него было довольно вытянутое лицо.

“А что сказал Твой отец?” Я спросил, хотя Waddie лицо уже
ответили на вопрос.

“Он сказал, что не будет иметь ничего общего с этим вопросом”.

“Поддержит ли он соглашение?”

«Он официально одобрит всё, что мы сделали, но не более того».

«Это всё, чего мы хотим».

«Не совсем. Он не купит два старых парохода», — добавил Уодди.
«Он говорит, что это старые корыта, от которых сейчас нет никакой пользы, и он не намерен
забери их у майора. Может, тебе удастся переубедить его, Вулф. Больше никому это не под силу.


Уодди был в отчаянии. Он возражал против покупки пароходов и уступил только после того, как посоветовался со мной. Я был уверен, что полковника можно переубедить.


«Если твой отец согласится на всё остальное, Уодди, я прослежу, чтобы покупка пароходов не сорвала сделку», — ответил я.

— Что ты можешь сделать?

 — О, я сам их куплю и создам оппозиционную линию, — ответил я со смехом.


 — Ты же генеральный агент, Вольф.

 — Я могу уйти в отставку.

— Но ты бы этого не сделал, даже если бы мог купить пароходы.

 — Скорее всего, нет; но вот и твой отец. Я поговорю с ним об этом.

 Полковник Уимплтон поднялся на борт. Он выглядел очень добродушным.

 — Я еду в Укайгу, Вулф.

 — Я рад, потому что хочу с тобой поговорить, — ответил я.

— Вы хотите убедить меня, что я должен отдать половину нашего бизнеса в руки Топплетона, а затем компенсировать убытки, купив эти старые лодки, которые не стоят и пяти тысяч долларов за штуку, хотя он заплатил за них вдвое больше?

“ Я не хочу убеждать вас в обратном, сэр.

“ Я не могу их купить. Если Пароходная компания сможет договориться
о том, чтобы курсировать в соединении с железной дорогой, я не буду возражать; но
когда они просят меня купить две старые бадьи - это совсем другое дело ”.

“Как ты думаешь, эти две лодки стоят десять тысяч долларов?” - Спросил я.

“ Примерно столько.”

— Тогда я куплю их, сэр, — ответил я так скромно, как только мог, делая столь грандиозное предложение.

 — Ты, Вулф!

 — Я серьёзно, сэр.

 — Зачем?  — спросил он, широко раскрыв глаза от удивления.

«Думаю, я мог бы получить от них больше семи процентов за свои деньги.
Я мог бы создать с ними оппозиционную линию».
«Если ты можешь, то и я смогу».

«Я мог бы создать с ними оппозиционную линию», — ответил я со смехом.

«Оппозиционную линию!»

«Или, если бы у меня не хватило совести сделать это самому, кто-нибудь другой мог бы.
Одним словом, сэр, если вы собираетесь управлять рекой Укайга от Хитаки до
Миддлпорт, ты должен контролировать все пассажирские пароходы на озере.
— Это правда, Вулф.

— Если майор Топплтон сохранит эти суда, он будет иметь над тобой власть, которую ты можешь почувствовать, если возникнет какое-нибудь недоразумение.

— Именно так.

— Кроме того, вам нужны эти лодки, сэр. Если вы сможете купить их по низкой цене, то сможете
заработать на том, что будете использовать их в качестве паромов — один между Центральным портом и Мидлпортом, а другой между Руоарой и Спэнглпортом.


— Что ж, Вулф, я не собираюсь утруждать себя поиском судей. Можешь предложить
«Топплтон десять тысяч долларов за двоих», — продолжил полковник, который, как я убедился, на самом деле не возражал против условий союза.
Но скорее по привычке, чем по какой-либо другой причине, он счёл необходимым оказать некоторое сопротивление своему давнему врагу.

 Я не ожидал такой лёгкой победы в споре и был
Я был убеждён, что полковник Уимплтон изменился. Сомневаюсь, что за последние три года он хоть раз не притрагивался к спиртному. Он всегда был любителем выпить, а в последние несколько лет — ещё и любителем выпить сверх меры. Я был вынужден списать его прежнюю злобу на ром, в котором он себя вымачивал.

 Полковник спустился на пароходе в Укайгу и сошёл на берег. В этот момент я увидел, как к нему подошёл владелец гостиницы в Грасс-Спрингс и с чрезвычайно высокомерным видом протянул ему бумагу.
Мне сразу стало интересно, и, пока лодка стояла у причала, я
Он внимательно наблюдал за ними. Полковник, казалось, был сильно взволнован и с большим интересом рассматривал бумагу, которую дал ему хозяин гостиницы. Когда прозвучал сигнал к отплытию парохода, он поднялся на борт в сопровождении своего спутника.




 Глава XXIV.

 Магнаты объединяются.


Как раз в тот момент, когда матросы поднимали трап, майор Топплтон
спустился вниз и прыгнул на палубу. Вероятно, он не знал, что на борту находится полковник Уимплтон, иначе он не стал бы подвергать себя опасности, увидев его. Я пришёл к выводу, что он нервничал из-за
Он договорился об объединении двух линий и хотел обсудить со мной
этот вопрос.

 Мне было нечем заняться, пока пароход не достиг мыса Норт-Шу, и я
сел у двери своего салона. Вскоре на верхней палубе появился полковник
Уимплтон, а за ним — хозяин отеля.

 «Вулф, мне только что передали этот
небольшой счёт», — сказал магнат из Сентерпорта, протягивая мне бумагу.

— Что это, сэр?

 — Прочтите сами.

 — Капитан Пенниман убедится, что всё в порядке, — добавил хозяин гостиницы, которого звали Шарп.

Я взглянул на счет. Это было настолько абсурдно, что я не смог удержаться от смеха.
Все обвинения были предъявлены за ущерб, нанесенный его дому и мебели
полковником во время его визита в отель. Суммы были следующими:--

 За ущерб, нанесенный кровати и постельным принадлежностям, 400 долларов
 ”Пролитые чернила и испорченный ковер", 300 долларов
 ” повреждение бюро и стульев", 200 долларов
 ” сохранять спокойствие", 300 долларов
 -----
 1200 долларов

«Что вы имеете в виду, мистер Шарп?» — спросил я.

“Я имею в виду именно то, что написано в этом счете”, - ответил он с наглым выражением лица.

“Вы ожидаете, что я оплачу этот счет?” возмущенно потребовал полковник.

“Я оставляю это на ваше усмотрение, сэр; но я думаю, что вы заплатите столько же
ради себя самого, сколько и ради меня ”.

“Это самый наглый кусок вымогательства я никогда не видел попыток”
добавил магнат.

— Что ж, сэр, если люди хотят танцевать, они должны заплатить скрипачу.

 — Да вся мебель в комнате не стоила и ста долларов, — возмутился полковник.

 — Я не хочу много говорить об этом, полковник Уимплтон.  Если вы
Если вы не готовы оплатить счёт, я не собираюсь с вами спорить.
Если вы не заплатите, я не буду виноват в том, что люди не узнают, что произошло в той комнате.


Великий человек побледнел. Последствия его распутства преследовали его в виде таких унизительных требований, как этот счёт.

— Почему вы не записали всё это в последний пункт «не распространяться об этом»? — добавил полковник Уимплтон. Но он был встревожен угрозой хозяина дома, и его речь была очень мягкой.

 — Это возмутительное требование, — осмелился сказать я, когда понял, что больше не могу молчать.

“Очень хорошо у вас, капитан Пенниман, после того, как у вас было
свои гнезда пернатые”, усмехнулся Шарп.

В свою очередь, я был смущен этим точным ударом, хотя и не мог
поверить, что это было нечто большее, чем предположение с его стороны.

“Я никогда не пытался вымогать деньги ни у кого”, - ответил я. “Я был
с полковником Уимплтоном, и я говорю, что этот законопроект - мошенничество. Я надеюсь, что он не
подумает о том, чтобы заплатить хоть пенни из этих денег.
«Он может поступать так, как считает нужным», — упрямо ответил парень.

«В этом нет ни капли справедливости», — добавил я, когда полковник
Он вошёл в гостиную и сел там, очевидно, чтобы никто его не увидел.


«Он был самым пьяным человеком, который когда-либо заходил в мой дом, — продолжил  Шарп. — И если он хочет, чтобы об этом не написали в газетах, ему лучше заплатить».
 — В чём дело, Шарп? — спросил майор Топплтон, подходя в этот момент к ним.

— Ах, я и не знал, что вы здесь, сэр! — воскликнул хозяин, вздрогнув.


 Майор остановился, не дойдя до двери в гостиную, и не заметил, что его давний соперник находится внутри.  С чеком в руке
Взяв его за руку — я ещё не вернул её полковнику, — я поманил магната из Миддлпорта прочь от опасного места.

 «В чём дело, Волк?» — спросил он, озадаченный моим поведением.

 «Полковник Уимплтон в той каюте», — ответил я, когда мы отошли от машинного отделения.

 «Уф!» — присвистнул он. «Я не знал, что он на борту, но я хотел поговорить с вами об объединении двух линий».

«Он вас не видел, сэр, а Шарп отошёл от двери, так что он не скажет ему, что вы здесь».

«Мне сейчас не хочется с ним встречаться», — рассмеялся майор.

— Я так и думал, поэтому и поманил тебя за собой. Ты знаешь Шарпа, хозяина гостиницы?


 Я знал, что он его знает, потому что мне было известно, что майор владеет гостиницей в Грасс Спрингс и помог Шарпу открыть его бизнес.

 — Я знаю, что он не тот, за кого я его принимал, когда помогал ему занять его нынешнее положение, — ответил майор. — Кажется, он чем-то взволнован.

— Прочтите этот счёт, — добавил я, протягивая ему документ.

Майор Топплтон открыл глаза, изучая счёт.

 — Это шутка? — спросил он.

 — Нет, сэр; Шарп действительно требует от полковника
Wimpleton. Последний пункт-это деньги за молчание, но все это происходит под
голова”.

“Жалкий негодяй!” - воскликнул майор с негодованием. “Я
соблазн врезать ему”.

“Он говорит, что полковник был пьяный мужчина, который когда-либо вошел в свой дом,
и, если он не выплатит эту аферу, все должны знать это.”

“А что, если он был пьян? Тот, кто продаёт ему выпивку, не тот, кто должен его осуждать и разоблачать. Я преподам этому негодяю урок, который он никогда не забудет. Эй, ты! — сказал он, когда хозяин, довольно нервно расхаживавший по палубе, оказался на расстоянии окрика.

— К вашим услугам, майор Топплтон, — подобострастно ответил Шарп.

 — Чем вы занимались? Что означает этот счёт?

 Бедняга вздрогнул, увидев счёт в руках своего влиятельного покровителя.
 Зная о вражде, которая так долго существовала между двумя
берегами озера, и особенно между двумя великими людьми, он
скорее рассчитывал на помощь майора  Топплтона, чем на его
противодействие в любом движении против его соперника.

«Полковник Уимплтон пришёл ко мне домой в таком состоянии, какого я никогда не видел», — ответил он.

— И ты собираешься его на этом нажиться! — сурово добавил майор.
 — Шарп, срок твоей аренды истекает в июле; она не будет продлена. Я не потерплю такого негодяя.

 — Если ты считаешь, что это неправильно...

 — Правильно! негодяй! Разве правильно обманывать человека?

 — Но это был полковник Уимплтон, и...»

— Неважно, кто это был. Полковник Уимплтон — джентльмен, и даже если бы он был моим заклятым врагом, я бы заступился за него против любого такого жалкого трюка, как этот.


— Я больше ничего не скажу об этом, майор Топплтон, — взмолился Шарп.

— Но я пойду. Я пойду к каждому человеку в радиусе десяти миль от Грасс-Спрингс
и скажу ему, что ты лжец, мошенник и негодяй, — продолжил майор,
весьма возбуждённый, потрясая кулаком перед лицом хозяина. — В этом вопросе полковник Уимплтон — мой лучший друг.

 — Майор Топплтон!

К моему удивлению, полковник Уимплтон вышел из-за машины и, подойдя вплотную к своему давнему врагу, протянул ему руку.

 «Я не знал, что вы здесь», — сказал майор, слегка растерявшись.

 «Я предлагаю вам свою руку, майор Топплтон», — сказал полковник, и его губы
 задрожали от волнения.

— Я согласен, — ответил магнат из Миддлпорта.

[Иллюстрация: МАГНАТЫ СЦЕПЛЯЮТСЯ РУКАМИ.]

 Они пожали друг другу руки. Если бы на борту «Укайги» была артиллерия, я бы выстрелил из сотни орудий в честь этого знаменательного события. А так я позвал Ван Уолтера и попросил его вывесить на пароходе все флаги. Я был так рад, что мне показалось, будто я «поднялся».
Молодые миротворцы целый год работали над тем, чтобы добиться этого результата, но оба великих человека медлили.
Я не думал, что примирение действительно произошло на
палуба «Укайги». Майор готовился к этому несколько месяцев, а полковник — с тех пор, как пароход вытащили из песка с помощью «Руоары». Ни у одного из них не хватало смелости подойти к другому, и я
воспринял приход хозяина как счастливое событие.

 Шарп стыдливо опустил голову, увидев, как магнаты берутся за руки.
 Он выставил свой счёт на невыгодных условиях. Я задумался, не Ник ли Ван
Уолтер не подстрекал его к этому. Парень смело заявил мне,
что моё гнездо разорено и никто, кроме Ника, не знал о чеке, пока он не был обнародован.

— Майор Топплтон, теперь вы, вероятно, понимаете, в чём дело, — сказал полковник, всё ещё дрожа от волнения.

 — Я ничего об этом не знаю, кроме того, что этот негодяй пытался вас обмануть.  Я уже сказал ему, что его договор аренды не будет продлён, — ответил майор, всё ещё держа за руку своего давнего соперника.  — Какие бы разногласия у нас ни были, я знаю, что вы джентльмен и человек чести. Я бы защитил даже врага от такого обмана.

«Надеюсь, мы больше не будем врагами», — добавил полковник Уимплтон.

«Уж точно не по моей воле», — ответил майор. «Наши мальчики и девочки
Они подали нам хороший пример. Они помирились между собой, и мы не должны отставать от них в этом вопросе».

 Я был вынужден встать за штурвал, так как пароход приближался к мысу Норт-Шу.
Но я был так взволнован этим благоприятным событием, что боялся сам посадить судно на мель, как это сделал Ван Волтер. Но не успел я занять своё место за штурвалом, как вошли майор и полковник и продолжили свой разговор.  Необычное зрелище: два великих человека беседуют друг с другом
на дружеские отношения обратили внимание пассажиры, и они стали
собираться на палубе "харрикейна", чтобы понаблюдать за странным представлением.
Два джентльмена были раздражены интересом, проявленным к их делам,
и удалились в рулевую рубку, чтобы избежать наблюдения.

“Я прошу вас удалиться в государственной комнату капитана, господа,” я
вставил. “Мне так интересно то, что вы говорите, что я боюсь, что я
посажу пароход на мель, если буду это слушать”.

Я указал на дверь, которая вела из рулевой рубки в парадный зал, и они были достаточно любезны, чтобы удалиться.

«Миру приходит конец», — сказал Ван Уолтер, стоя напротив меня у штурвала.


«Напротив, я думаю, что он только начинает существовать», — ответил я.
И мне действительно казалось, что мы все вот-вот вступим в новую жизнь — жизнь в мире.


«Они действительно помирились».
«Действительно. Жаль, что у нас на борту нет двадцатичетырехфунтовой пушки», — продолжил я. «Я бы пошумел в честь этого события».

«Я развесил все наши флажки, и это выглядит очень эффектно».

«Теперь всё пойдёт как надо, и объединение обязательно состоится», — добавил я.

— Какой союз? — спросил Ван Уолтер, который не имел ни малейшего представления о ведущихся переговорах.


 — Союз двух линий. В скором времени этот пароход будет совершать два рейса в день из Мидлпорта в Хитаку, соединяясь с железной дорогой.
 — Ты не можешь этого сказать! — воскликнул Ван Уолтер.

 — Две компании разошлись во мнениях только по одному вопросу. Теперь всё будет улажено.

“Я полагаю, что один из капитанов старые лодки, возьму этот вопрос на себя,
потом”, - добавил он, довольно мрачно.

“Вовсе нет. Я буду генеральным агентом по обеим линиям, и у вас будет
остаются в команде этого судна”.

“Это так?”

— Я буду настаивать на этом условии. Я никогда не бросаю друзей.


 — Вы христианин, капитан Пенниман.

  — Я стараюсь им быть. У вас больше не будет проблем с каналом Хорс-Шу.
Вы должны быть любезны со своими пассажирами, и я не сомневаюсь, что вы будете пользоваться такой популярностью, какой заслуживаете.

Когда мы приблизились к изгибу канала, разговор был прерван.
Но как только я смог отойти от штурвала, я присоединился к магнатам в парадном зале.





Глава XXV.

ЕЩЁ СЕМЬ ПРОЦЕНТОВ. ОБЛИГАЦИИ.


Когда я вошёл в парадный зал, где находились магнаты, полковник
В тот день Уимплтон приглашал майора Топплтона на обед.
Люди склонны впадать в крайности, и, судя по чрезмерной
сердечности их воссоединения, я боялся, что они могут зайти слишком далеко.
Однако когда-то они были близкими друзьями и выбрали это место на озере, чтобы быть рядом друг с другом.
Ссора была долгой и ожесточённой, но теперь, благодаря влиянию молодых миротворцев, она благополучно закончилась.

“Волк, ты должен поужинать с нами”, - сказал полковник Wimpleton, как я вошел в
гос-номер. “Мы выкурим трубку мира в-день”.

“Благодарю вас, я никогда не курю, но пообедаю с вами”, - ответил я. “В
Котором часу?”

“В три часа”.

“Тогда я буду вынужден отказаться, потому что я должен вести лодку вниз"
сегодня днем.

“Тогда назначим на шесть часов. Майор Топплтон, вы должны привести с собой всю
свою семью.

“Они все будут очень рады приехать”, - ответил магнат из
Миддлпорта.

Тогда Грейс была бы там, и это стало бы для меня дополнительным стимулом. Я пришёл к выводу, чтоПолковник больше ничего не сказал об «ухаживании», хотя мне было известно, что Томми и мисс Минни встречались два или три раза после того случая в «Конском башмаке».

 — Прошу прощения, джентльмены, что говорю о делах в такое время, но я хотел бы знать, договорились ли вы об условиях союза между двумя линиями, — продолжил я.

 — Мы не затрагивали эту тему, — сказал майор Топплтон. — Как бы то ни было
Полковник Уимплтон согласен, я полностью его поддерживаю».

«Я уполномочен сделать вам предложение о покупке двух пароходов, майор
Топплтон», — добавил я.

“ Тебе нет необходимости делать это предложение, Вульф, ” вмешался полковник. - Я согласен.
Принимаю условия соглашения во всех отношениях, составленные
комитетом конференции.

“Если этот механизм не является полностью удовлетворительным, я буду изменять его в
любым способом, мой друг полковник Wimpleton может предложить”.

“Все, что не является полностью удовлетворительным для меня”, - упорствовал он в Centreport.

“Но вы действительно выдвинули возражение”, - настаивал он из Миддлпорта.

«Полковник Уимплтон решил, что не стоит утруждать себя вызовом судей, чтобы определить стоимость двух пароходов», — вмешался я. «О
конечно, ничего нельзя сделать, пока они не будут оценены».

«Это отличное предложение, друг мой. Сколько ты предложил, Вольф?» — спросил майор.

«Не говори об этом, Вольф», — сказал полковник.

«Я принимаю это предложение, каким бы оно ни было», — продолжил майор.

«Мы не были знакомы, когда я разрешил Вольфу сделать предложение. Теперь мне стыдно за это», — добавил полковник.

— Думаю, я смогу уладить этот вопрос, джентльмены, к обоюдному удовлетворению, — осмелился сказать я. — Каждый из вас должен указать цену на листе бумаги, а сумма к оплате будет рассчитана путём деления разницы между двумя ценами.

— Согласен, — быстро ответил майор Топплтон.

 — И я согласен, — так же быстро ответил полковник Уимплтон.

 Я дал каждому из них по листу бумаги и карандашу.

 — Я учту тот факт, что при новом расположении старые лодки будут представлять меньшую ценность, чем на железнодорожной линии, — сказал майор, записывая свою оценку на листе бумаги и протягивая его мне.

Полковник Уимплтон подсчитал цифры и дал мне листок. Одна сумма составляла восемь тысяч — это была сумма майора, — а другая — двенадцать тысяч. Половина разницы между ними, добавленная к меньшей сумме или вычтенная из большей, давала согласованную цену.

— Ровно столько, сколько мне было разрешено предложить, — сказал я, показывая два документа.


— Я доволен, — ответил полковник.

— Я тоже, — добавил майор.

— Тогда вопрос решён, — продолжил я.

— Вулф, где Шарп? — спросил майор.

— Наверное, сошёл на берег в Руоаре, — ответил я.

— Я разберусь с ним первого числа следующего месяца.

“ Не из-за меня, - вмешался полковник.

“ Я не позволю такому большому негодяю, как он, занимать мой дом.
- Нет, - запротестовал майор.

“Его язык может меня вызывают некоторое раздражение”, - добавил полковник, фиксируя его
взгляд на пол.

«Можете быть уверены, что он никогда не скажет о вас ничего плохого».

 «Я понимаю, что дал ему повод...»

 «Мой дорогой полковник, мы все люди, — перебил майор Топплтон. — Но если Шарп скажет что-то против вас, я буду считать, что он сказал это против меня. Не беспокойтесь об этом. Я позабочусь о нём».
 «Вы очень добры и внимательны, майор. Я хочу рассказать вам, что
я сказал Вольфу прошлой ночью — что я решил больше никогда не употреблять
опьяняющие напитки ни в каком виде. Если на моём столе не будет вина
Сегодня — и завтра тоже — вы поймёте причину. Мне было совершенно необходимо «затормозить».

 Майор Топплтон вежливо сменил тему, что было ещё более неловко для него, чем для полковника. «Укайга» приближалась к причалу в Сентерпорте, и двое джентльменов вышли из салона.

 «Почему ты сегодня так выпендриваешься, Вулф?» — спросил полковник
Уимплтон впервые увидел развевающиеся флаги.

«В честь великого события дня», — ответил я.

«Это ведь великое событие, не так ли?» — добавил он с улыбкой.

— Это величайшее событие в истории, сэр!

 Лодка пришвартовалась к причалу, и, поскольку майор хотел немедленно вернуться домой, полковник приказал капитану Ван Уолтеру перегнать «Укайгу» на сторону Мидлпорта и сам перебрался на берег. Что касается меня, я отправился на сушу, потому что мне не терпелось увидеться с Уодди и сообщить ему эту потрясающую новость. Я поспешил в Институт и позвал его.

«Что случилось, Вулф?» — с тревогой спросил он, встретив меня в кабинете директора.
«Надеюсь, с профсоюзом всё в порядке».

«Нет, всё решено как по маслу, но самое главное — это
То, что когда-либо происходило на Западном континенте со времён высадки Колумба, произошло сегодня, — продолжил я в сильном волнении.

 — Что такое, Вулф?

 — А ты как думаешь, Уэдди?

 — Я не могу догадаться.  Почему бы тебе не рассказать?

 — Твой отец и майор Топплтон сегодня пожали друг другу руки, и война закончилась.

 — Нет! Ты не можешь этого хотеть! — воскликнул Уодди, широко раскрыв глаза от этой новости.

 — Это факт.

 — Клянусь большой ложкой!

 — О, это правда!  Видишь «Укайгу», которая приземляется в  Мидлпорте?  — спросил я, указывая на окно.

 — Я её вижу.

«Твой отец отправил её высадить майора, и сам отправился с ним».

«Это слишком хорошая новость, чтобы быть правдой».

Я сел и рассказал ему всё: как они оказались на борту «Укайги» и как Шарп добился примирения.
Однако я постарался не раскрывать сыну полковника его тайну, и в моём рассказе не хватало чего-то важного, что беспокоило Уодди.

“Волк, в том визите в Грасс-Спрингс есть что-то такое, чего
Я не понимаю”, - сказал он. “Скажи мне честно; не был ли мой
отец ... не был ли он...”

Вадди покраснел и опустил голову.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Уэдди, — вмешался я. — Теперь всё в порядке.
Твой отец с тех пор не выпил ни капли и больше никогда не будет пить.
Всё обернулось к лучшему, и мы не будем говорить ни слова о том, что было и прошло. Твой отец пригласил майора Топплетона и всю его семью на обед сегодня в шесть часов.

“ Клянусь великой роговой ложкой, мы должны вывести полк сегодня днем,
и сопроводить майора до дома, ” сказал Уодди. “ Где Томми?
Топплтон?

“ Дома, я полагаю.

“ Я должен его увидеть. Наш батальон, во всяком случае, выйдет. У нас будет
время подумать над этим.

Уодди был полон энтузиазма, как я и предполагал. Я оставил его и поднялся на борт «Укайги», когда она прибыла с другой стороны.
Я проработал час над программой для новой линии, которая теперь стала реальностью, а затем отправился в Мидлпорт на ужин.
Мой отец был дома, и хорошие новости опередили меня, хотя мне пришлось ответить на множество вопросов.

— Когда вступит в силу новое соглашение, Вулф? — спросил мой отец.

 — Думаю, в следующий понедельник, если мы успеем оплатить счета в сезон.

 — Тогда «Укайга» не спустится по озеру.

«Нет, сэр. Она совершит два рейса туда и обратно между Хитакой и
Мидлпортом».

 «Полагаю, нам придётся поторопиться».
 «Нет, не очень. Лодка должна будет высадить нас в Хитаке и вернуться без
задержек. В конце маршрута она будет ждать два часа между рейсами».

 «Вы хотите оставить меня в Хитаке на ночь?»

— Нет, сэр; Кристи спустит лодку на воду утром и поднимет её на борт вечером; вы отправитесь из Мидлпорта в одиннадцать и вернётесь в три. Вы будете дежурить с десяти до четырёх.

 — Это не такая уж тяжёлая работа, — рассмеялся мой отец. — Что
ты собираешься это сделать, Вульф? Ван Вольтер будет командовать лодкой.

“Я должен ходить и приходить, получая свое жалованье в полторы тысячи в год”.

“Полторы тысячи!” - воскликнул мой отец.

“Полторы тысячи долларов, Волк!” - повторила моя мать.

“Мой общий доход составит около двух тысяч двухсот долларов в год”, - добавил я.
добавил настолько серьезно, насколько мог говорить.

«Откуда возьмётся остальное?» — спросил мой отец.

«Из доходов от моего имущества».

«Какого имущества?»

«Полагаю, я забыл упомянуть, что стою десять тысяч долларов, не считая того, что я накопил на свою зарплату. Но это
это правда. У меня есть сумма в облигациях, по которым выплачивается семь процентов.

“Ты же не всерьез, Вольф”, - сказал мой отец.

“Я бы показал их тебе, но я положил их на хранение в хранилище банка "Сентрепорт".
”Откуда у тебя столько денег, Вульф?" - Спросил я.

“Откуда у тебя столько денег, Вульф?”

Поскольку полковник Уимплтон разрешил мне проинформировать моих родителей, я рассказал им
всю историю о чеке и нашей поездке в Хитаку.

«Что ж, Волк, ты богаче меня, но, полагаю, ты поможешь мне, когда мне будет туго».

«О, конечно! Могу ли я чем-нибудь помочь тебе сейчас?»

«Нет, у меня всё хорошо, Волк. Это место оплачено, и я
у меня есть кое-что на чёрный день».

«Кто-то пришёл», — сказала мама, когда в дверь позвонили.


К моему удивлению, майор Топплтон последовал за моей сестрой, которая открыла дверь, в кухню, где мы ужинали.


«Вулф, вот тебе посылка», — сказал магнат, бросив её на стол, когда я встал, чтобы оказать ему должное уважение.


«Что это, сэр?» — спросил я, беря в руки свёрток, который был удивительно похож на тот, что подарил мне другой магнат.

 — В нём десять тысяч долларов семипроцентными облигациями.

 — Право же, сэр, я не...

— Да, так и есть, — рассмеялся майор. — Вы торопитесь, я тоже, и мы не будем долго тянуть. Мой друг полковник Уимплтон, — майор подмигнул, — рассказал мне, что он для вас сделал. Моя совесть не позволит мне сделать меньше, чем сделал он. Я намерен поквитаться с ним. Доброе утро, Вулф!

Он повернулся на каблуках и сбежал из дома, как будто враг был
после него. Мой отец смеялся, мать плакала, и я старался быть в
круто. Но пора возвращаться на пароход, и мы поспешили к нашей
обязанности.




ГЛАВА XXVI.

В ЧЕСТЬ ПРИМИРЕНИЯ.


Очевидно, существовал заговор с целью сделать из меня богача; и, если бы поблизости были ещё какие-нибудь магнаты, я бы наверняка ожидал пожертвований от всех них. Какими бы огромными ни были суммы, пожертвованные мне, бедному юноше, для _миллионеров_, которые их давали, это были всего лишь капли в море. Я не мог найти оправдания щедрости майора Топплетона, но решил не спорить с судьбой. Магнат из Мидлпорта, безусловно, был в состоянии вести дела, когда делал этот подарок, и я не хотел обижать его, отказываясь от столь щедрого подношения.

По пути в Укайгу я завершил программу для новой линии.
 Поездка от одного конца озера до другого должна была занять менее трёх часов, и у нас оставалось бы достаточно времени, чтобы наверстать десятиминутную задержку на пароходе и на железной дороге.  «Укайга» должна была отправиться из Хитаки в семь утра, что было вполне разумным временем. Пассажиры должны были сесть на поезд в Мидлпорте в девять утра и
добраться до Укайги к прибытию поездов. По возвращении вагонов
в одиннадцать часов пароход должен был отправиться из Мидлпорта в Хитаку и вернуться обратно
Сразу после этого мы отправились из Мидлпорта в последний рейс по озеру, который начался в пять часов и закончился в семь. Паромы должны были перевозить пассажиров через озеро из Руоары и Сентерпорта. Я был в полном восторге от программы и был уверен, что она удовлетворит все стороны.

 Когда пароход прибыл в Укайгу, я был весьма удивлён, увидев на пристани пару медных полевых орудий, готовых к погрузке на борт.
Появление Томми Топплетона объяснило их значение, хотя
им следовало бы дать возможность высказаться самим в ходе
день. Томми, который был в полной форме, как полковой командир,
подошел ко мне, на ураганной палубе. Он был как живой и веселый, как
в случая требуется. Он видел Уодди, и полку предстояло
сформироваться в Сентрпорте во время празднеств. Он заручился
услугами подразделения артиллерии Укайги для проведения салюта,
что и предложил Уодди.

“Мы собираемся устроить из этого грандиозный праздник”, - с энтузиазмом сказал Томми.
“Мы пригласили сюда оркестр, кроме того, который принадлежит к полку
- Вот и они приезжают. У Уодди будет грандиозная подборка
в роще рядом с домом его отца. Если мы ничего не предпримем, то
это будет потому, что нам не хватит смелости сделать это.
«Это серьёзное дело, Томми», — мягко заметил я.

«Так и есть, Волк; и больше, чем кто-либо другой, ты способствовал этому».

«Ну, мы все были миротворцами», — скромно добавил я.

“Я никогда не ожидал, что доживу до того дня, когда мой отец и полковник Уимплтон
пожмут друг другу руки и поужинают вместе. Мы дадим залп из ста ружей в
шесть часов, когда обе семьи сядут ужинать”, - добавил Томми.
“Кстати, Вольф, для меня это великолепная вещь”.

“Это для всех нас”.

— Ну, я имею в виду конкретно себя, — многозначительно ответил он.

 — Почему?

 — Не нужно притворяться скучным, Вулф. Разве полковник Уимплтон не гнался за мной с острой палкой в тот день, когда мы ездили в Грасс-Спрингс?

 — А, ты имеешь в виду мисс Минни?

 — Конечно, имею — ты не дурак. Я думаю, что Минни — самая красивая девушка в штате, и если я когда-нибудь на ком-нибудь женюсь, то это будет она — если, конечно, она согласится. — У Томми слегка отвисла челюсть, как будто он понял, что слишком быстро говорит.

Я сказал ему, что гарантирую её согласие за полтора процента.
Два шиллинга и шесть пенсов, и его лицо снова оживилось. Я пригласил его в зал заседаний, чтобы он ознакомился с программой новой линии. Он одобрил её со стороны железнодорожной компании.

 Когда пароход приблизился к Сентрпорту, мы увидели, что на пристани царит необычное оживление. Батальон из Мидлпорта высаживался на берег, а другой батальон стоял наготове. Томми расправил мундир, расправил плечи и принял максимально воинственный вид. Его гнедой пони уже ждал его, а Уодди был верхом. Как только пароход причалил, я покинул его и поспешил посмотреть на
подготовка к важному событию.

«Ты поедешь в карете с Топплетонами, Вулф», — сказал
Уодди, подскакав на своём гнедом коне ко мне, как только я появился.
Он был так зол, что я задрожал за свои деньги, ведь военные всегда производят сильное впечатление.

«Спасибо, Уодди. Думаю, я мог бы и пешком дойти».

«Ничего не поделаешь, тебя должны проводить в дом вместе с нашими гостями».


 «Хорошо, я сдаюсь», — ответил я, и тут звук трубы напугал его лошадь и снова подверг опасности мои кукурузные початки.


 Том Уолтон вёл «Топплетоны» на «Белль», которая
почти добрался до берега. Я не был в курсе порядка проведения учений и с интересом наблюдал за происходящим. Полк был выстроен в шеренгу, во главе которой стоял оркестр.
В конце причала стояла карета полковника Уимплтона, готовая принять почётных гостей. Все полевые офицеры были верхом и то и дело проносились вдоль шеренги, как будто что-то могло взорваться, если они не поторопятся. Они выглядели особенно свирепо. Они не могли бы выглядеть более впечатляюще, даже если бы участвовали в великой битве, от которой зависела судьба нации.

Красавица подошла к посадке лестнице, я поспешил приветствовать
Toppletons. Я никогда не видел Грейс красивее или интереснее,
и улыбка, которой она одарила меня, привела меня в восторг. Я помог ей
выйти из лодки и подняться по ступенькам к экипажу. Миссис Топплтон и
Грейс заняли заднее сиденье, в то время как майор и я сели на
переднее сиденье. Адъютант Бриско вскочил на козлы, чтобы проследить за тем, чтобы кучер соблюдал все воинские формальности.

 «Смирно!» — крикнул полковник Томми Топплтон, когда карета тронулась.

 Мы с майором сняли головные уборы, а дамы помахали платками.
Оркестр заиграл “Да здравствует вождь”, хотя кто конкретно был вождем
, я не имел возможности узнать. Мы проехали линию, и адъютант
, возглавлявший нашу группу, приказал водителю остановиться у обочины
дороги. Затем мимо нас промаршировала половина полка, и по обе стороны от
коляски был размещен почетный караул
, состоящий из двенадцати сержантов.

“ Вперед, марш! ” крикнул полковник Томми Топплтон.

— Поехали, — добавил Бриско, и процессия тронулась.

Возможно, к некоторому неудовольствию майора и его дамы, очередь
Шествие проходило по главным улицам Сентерпорта, и, конечно, это произвело фурор. Но, поскольку молодые миротворцы хотели устроить это представление, гости не возражали, и в карете мы решили, что мы первоклассные львы. Процессия въехала на территорию полковника Уимплтона, и, когда карета остановилась у дверей особняка, магнат и его супруга вышли поприветствовать гостей. Жёны двух магнатов встретились впервые за много лет.
Они не были близки друг другу
несмотря на вражду их мужей, для них это событие было радостным. Нас
провели в гостиную, и, когда часы пробили шесть, было объявлено о подаче ужина
. В этот момент в комнату вошли полковник Томми Топплтон и лейтенант
Полковник Уодди Уимплтон.

“Бах! «Бах!» — грянули пушки, расставленные в роще,
и от грохота задрожали окна в доме, что было довольно
неприятно для дам.

 В то же время оркестр Укайги заиграл «Снова встретились», знакомую
песню из воскресной школы, известную всем в округе. Полковник
Уимплтон подал руку миссис Топплтон, а майор Топплтон сопроводил миссис Уимплтон к обеденному столу. Томми взял за руку мисс Минни, а я предложил руку мисс Грейс. Уодди, который, казалось, был не в своей тарелке,
проводил одну из своих младших сестёр, а приглашённый священник вёл под руку другую. Когда все расселись, священник произнёс молитву, в которой вкратце упомянул о примирении, в то время как грохот пушек и мелодичные звуки всё ещё возвещали о счастливом событии.

 Ужин был великолепен, и я, например, отдал должное
Я не могу отказаться, потому что питаю слабость к хорошим ужинам, особенно когда они устраиваются в честь важных событий.
Разговор вскоре перешёл на общие темы, и на душе у всех стало легко.
Мы говорили о событиях прошлого и настоящего, и примирение было полным.
Мне нет нужды рассказывать, как мне нравилось общество Грейс, которая сидела рядом со мной.

После ужина компания вышла в рощу, где бравые солдаты полка пировали в честь праздника.
 Грейс оперлась на мою руку, и мы мило побеседовали.  Когда она позвала
Я попросил её не называть меня мистером Вулфом, и она была так любезна, что согласилась.


«Полагаю, вы знаете, Вулф, что вы сделали больше, чем кто-либо другой, для того, чтобы это счастливое событие произошло», — сказала она.


«Я знаю, что думал об этом несколько лет. Ваш отец хотел продлить железную дорогу до Хитаки или построить новый пароход; но я всегда советовал ему не делать ни того, ни другого». Я старался избегать ссор;
но, Грейс, я думаю, что ты, по крайней мере отчасти, была источником вдохновения для моего поведения.
Если ты одобряешь это, я счастлив.

«Я одобряю это всем сердцем», — ответила она, покраснев.

У меня не хватило смелости высказать всё, что я чувствовал, но я был уверен, что она относится ко мне с большой симпатией.

 В восемь часов полк снова выстроился в шеренгу, и нас сопроводили до пристани, где мы сели на «Белль» и отправились в Сент-Репорт.  Майор Топплтон пригласил Уимплтонов на обед на следующий день, и приглашение было принято.  Обо мне не забыли.

На этом счастливом событии я должен закончить свой рассказ.
Мир, заключённый в тот день, был прочным, хотя, как это всегда бывает даже между самыми близкими друзьями, им иногда приходилось «ТЕРПЕТЬ
И ИЗБЕГАЙТЕ». На следующий день обе семьи обедали вместе у майора, и та же программа была повторена вплоть до парада полка, музыки и пушек, чтобы миддл-портеры не могли ошибиться в отношении примирения.

Были немедленно разосланы листовки, в которых сообщалось о новом расположении «линии Союза», как я её назвал, и в следующий понедельник все Уимплтоны и все Топплтоны отправились по новому маршруту. Мы отправились
в путь при свете дня; «Молниеносный экспресс» прибыл вовремя, и мы не
Я не считаю необходимым отключаться или тормозить в моральном смысле, хотя и то, и другое было сделано на железной дороге Лейк-Шор.  Пассажиры были довольны новым порядком, и даже те, кому приходилось пересекать озеро на паромах, не жаловались, потому что за дополнительные хлопоты они получали более удобное расписание.

  Мы ничего не слышали о Нике Ван Уолтере два месяца, но в конце этого срока он объявился. Я долго беседовал с его отцом о нём самом, и тот признался мне, что мать молодого человека слишком амбициозна в отношении него.  Конечно, её муж доказал ей, что добросовестное исполнение своего долга в рамках его скромных возможностей было более безопасным курсом.

 Полковник Уимплтон был верен своему благородному решению. Он больше не пил;
и перемены в его нравственном облике были столь же значительными, как и в его манерах. Хотя его натура осталась прежней, она не была испорчена невоздержанностью, и он стал другим человеком, хотя и не всегда был учтивым и вежливым.
Когда вы обнаружите, что потворствуете дурной привычке, как он, когда вы
обнаружите, что ваш жизненный путь в любом отношении неправильный, поступайте так, как он: “ПРИТОРМОЗИТЕ”.