Десять писем другу

               Станиславу Германцеву


Пролог

Что останется от нас?
Ни стихов, ни писем…
Бессердечен век, безглаз…
От сует зависим…
Я пишу тебе письмо,
Чтоб в тебе остаться…
Из сердец и из домов
Не уйдёт пусть счастье,
А живёт в любом из нас.
И всё время греет.
Я всех чувств своих запас
Шлю тебе. Лови скорее!


Письмо первое

Здравствуй! Сегодня с утра в голове неуёмно крутится песня: «давай не видеть мелкого в зеркальном отражении». Мне иногда кажется, что я собрал себя из всего того, что многим покажется мелким и ничтожным. Я – утренний кофе на работе и короткое сообщение тебе: «доброе утро!». Я сам – это утро! Оно наступило, а значит уже доброе. Я – невольные стихотворные строки, пришедшие внезапно по дороге домой и записанные в телефон под стылым декабрьским небом. Я – каждая книга, выданная читателям. Я – та книга, которую отобрал для себя. Ты, наверно, будешь смеяться, но только позавчера я открыл для себя поэта Р* Р* и понял, что он, как и ты, –  Человек моей Реки. В свою Реку жизни я входил и вхожу не раз. Каждый день - она новая. Но пассажиры моей лодки остаются неизменными. Все, кто вошёл и тут же вышел, – не в счёт.  Как странно осознавать, что в этой лодке ещё совсем недавно я плыл совершенно один, если не считать общества мёртвых поэтов, которые живее нас живущих и ждут нас где-то на другом берегу. Ты – Человек моей Реки! Возьми весло! Плыть, плыть, плыть…

Письмо второе

Здравствуй! Спасибо, что ты есть! Подумалось вдруг: с какой книгой тебя можно сравнить. Долго думал. И не придумал ничего другого кроме «Ста лет одиночества». Это ты ведь сказал мне вместо Маркеса: «... она обладала редким даром не существовать до тех пор, пока в ней не появится необходимость». Мне кажется, ты сам обладаешь этим даром, ибо появился в моей жизни тогда, когда мне стало остро нужно твоё присутствие в моей жизни.
А я какая книга для тебя? Я бы мог назвать одну из книг любимого Ремарка. Слышишь, это я тебе говорю бумажными устами «Триумфальной арки»: «А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта. И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время — плохой доктор. Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…»
Мне кажется, что из всех живущих на этом свете ты один по-настоящему прочёл и постиг меня. Перечитывай меня хотя бы иногда…
К любимым книгам мы постоянно возвращаемся, чтобы глотнуть иного воздуха, испить новой воды. Чтобы посмеяться или поплакать над ними, оставив на страницах следы своей души…




Письмо третье

Доброе утро! Так и вижу, как ты пытаешься стряхнуть с себя сон, смешно тряся бородой. Тело покидает тёплую постель. Ты обнажён и беззащитен, несмотря на внешнюю мощь. Я не испорчу твоё утро дурным письмом. Быстренько найду на полке поэзию японцев и пошлю тебе вот эти строки:
Это мой собственный снег!
Каким он кажется легким
На плетеной шляпе моей!
Нет, лучше эти:
Я - светлячок полуночный.
Мне слаще всего полынь
У хижины одинокой.
Ты – светлячок! Это – несомненно. Я вижу твой свет даже через семьсот километров, разделяющих Минск и Москву. Он нужен мне и потому виден мне.
Светлячок, а какие стихи ты пошлёшь мне в ответ?


Письмо четвёртое

Привет, Сладкоежка! Ты знаешь, почему так тебя называю. Вовсе не из любви к сладостям, которые ласкают губы, язык, пищевод и желудок. Ты – Сладкоежка иной. Ты находишь сладость во всём – в музыке, природе, в занятиях в тренажёрном зале, в книгах, красивых женщинах…Ты обладаешь уникальным свойством входить в них по-иному, как никто другой. Даже не знаю, что насыщается первой – твоя плоть или твоя душа. По-моему, ты по-хорошему ненасытен. Оставайся таким! Не теряй вкуса к жизни, Сладкоежка!



Письмо пятое

Здравствуй! Радуюсь, когда получаю от тебя новые стихи или прозу. Дорогой мой брат, ты настоящий книжный человек. Но книжный – не значит, обладающий сухой плотью страниц. В тебе и в том, что ты пишешь, всегда есть сок, пульсирует живая кровь. Я кладу руку на твои страницы и чувствую, как по венам гуляет горячая жидкость, донося, как кислород, мысль от твоего сердца к моему. Я – твой преданный читатель, ждущий новых историй из мира Узона. Пиши! Прошу тебя: пиши! Твоё Слово нужно не только мне – его должен услышать мир!

Письмо шестое


Мой далёкий и близкий Друг, здравствуй! Я так хочу, чтоб ты украшал собою эту жизнь долго-долго. Однажды ты признался, что твоя любимая напророчила тебе долгую жизнь. Пусть это будет не сто лет одиночества, а сто лет великой Любви, великого Счастья и великой Жажды Жизни!

Письмо седьмое

Здравствуй! Как мне хочется ощутить тепло и силу твоей руки! Я чувствую твою мощь на расстоянии, но мне так не хватает твоего рукопожатия, долгих бесед тет-а-тет, с глазу на глаз. Нашим душам нужны не только онлайн-беседы, но и живой свет присутствия друг друга: свет глаз, улыбки, озаряющее лица. И даже молчание. Нам есть о чём поговорить, о чём помолчать, погрустить и порадоваться.




Письмо восьмое

Доброго дня тебе! Когда-нибудь потомки прочтут наши письма. Не хочется, чтоб электронный век не оставил следы нашего пребывания в этом мире. Уйдут мессенджеры, с помощью которых мы общается, социальные сети, на их место придёт что-то другое, но письма останутся письмами – живыми свидетельствами наших мыслей и чувств.
Уж близок к финалу ещё один год. Для меня он счастливый, потому что у меня есть моё творчество, моя семья и есть ты. Только вы знаете, чем я живу, чем наполнен каждый день. Он счастлив, потому что он есть. Горечи и мелкие неурядицы не могут омрачить его.
Весь этот год мы искали себя…Кажется, Достоевский сказал, что надо любить жизнь больше, чем смысл жизни. Он прав. У японцев есть направление в искусстве, названное укиё-э – «мир мимолётных наслаждений, мир любви». Пусть наши письма друг другу будут тем самым укиё-э, запечатлевшим большие и маленькие радости жизни. Всё мимолётно, быстротечно, но от этого не менее ценно и весомо.


Письмо девятое

Здравствуй! Судьба причудлива соединила человека с фантастически прекрасной Камчатки и человека из белорусского Полесья. Камчатка – край недремлющих вулканов и гейзеров. Будь и ты, как они, недремлющим.
Не так давно узнал, что когда-то миллионы лет назад на территории моего Брагинского района на Гомельщине существовал вулкан. Он дремлет где-то в глубине и когда-нибудь проснётся.
Однажды с десяток лет назад я побывал в Москве, в музее космонавтики и увидел там осколок брагинского метеорита, упавшего на землю на заре девятнадцатого века. Я прикоснулся к нему и ощутил тепло и неведомую энергию.
Друг мой, хочу быть брагинским метеоритом и упасть на той земле, где проходит твоя стезя. 

Письмо десятое
Привет! Очень надеюсь, что шесть десятков лет моего присутствия в этом мире не было напрасным, что кому-то был нужным, кому-то принёс радости и добро, а не только горечи и печали. Что не напрасны написанные книги, сказанные слова, совершённые поступки. Не такой уж я белый и пушистый. Как может кому-то показаться. Но ты, наверно, лучше других знаешь меня. И это великое счастье. Обнимаю тебя всем сердцем!