***

Было это в далекие 90-е… Началось все с того, что нас, мы это пограничный корабль, поставили в док судоремонтного завода. Ремонт был плановый, капитальный, и поэтому длительный. Буквально в считанные часы, после швартовки и поднятия на слипы, боевой корабль превратился в цыганский табор. По трапам и переходам сновали серьезные мужики в замасленных робах и стойким перегаром, матросы и офицеры, переоделись в «затрапезное» обмундирование и на просторах корабля слышался деловой рабочий разговор, почему-то исключительно в повышенных тонах и в матерных выражениях. Механик, он же командир БЧ-5 Федя, через час охрип и ругался исключительно шепотом, но его слышали одновременно во всех отсеках корабля (феномен, однако). Тем не менее работа шла, личный состав потихоньку разлагался, так как на заводе работали множество женщин и пожалеть бедного матросика хотели они всерьез и надолго, самое удивительное некоторым это удавалось.  Тут и появилась вечная проблема всех заводов – крысы. Нужно сказать, что у нас на корабле крыс не было, не выдерживали мерзкие пасюки работы гидроакустической станции на определенной частоте и мощности, ну а в доке, когда станция не включалась и вообще была в ремонте, они брали свое. А брали они все до чего могли долезть, а долезть они могли везде, всюду и всегда. Нельзя сказать, что мы не боролись с этой напастью, в ход шли самые разнообразные ловушки и приманки, но крысы их гордо обходили, да и как по-другому, на кой черт им сдались эти деревянно-пружинно-проволочные изделия с кусочками засохшего сыра, когда рядом на полке лежат и крупы, и макароны и т.п.
Возглавил борьбу с подлыми грызунами боцман Ляксеичь, человек неординарный, громадного роста, с кулаками размером с голову не самого мелкого моряка и упорством сексуального маньяка, лезущего в женское общежитие по ржавой пожарной лестнице. Одним из многочисленных достоинств боцмана было умение ругаться так, как не способны ни бригада такелажников в процессе разгрузки бетонных плит, ни грузчики при подъеме пианино на 7 этаж без лифта. В этом плане достаточно отметить, что уходящие на дембель матросы ходили с магнитофонами за боцманом в процессе руководства им большой приборки, записывали каждое слово и уходя в запас несли с собой не только дембельский альбом, но и заветную кассету. Однажды мы даже получили письмо от одного бывшего нашего матроса, в котором он рассказал, как включил любимую кассету на дискотеке в своем клубе и получился такой жизнерадостный сельский праздник, что его даже не забрала милиция после мордобоя с завистливыми сухопутными дембелями. Его меткие выражения типа «ёб-й камышовый скунс» или «самец вислозадого таракана» уходили в народ и даже обрастали новыми лингвистическими оборотами.
Первым делом он где-то достал крысиный яд, разложил его, и вечером плотоядно улыбаясь, рассказывал нам молодым лейтенантам, как утром их гадские тушки (крысов конечно), будем весело вывозить на ближайшую свалку. По утру почему-то трупов мерзких крыс в обследованном корабельном пространстве не обнаружилось, зато на складе обнаружился разодранный мешок сахара, густо и любовно пересыпанный крысиными фекалиями. Издевались суки. Через пару дней во всех помещениях корабля стоял отличнейший трупный запах. Оказалось, что один крыс все-таки сдох от яда, но видимо в смертельной агонии или от вредности, заполз куда-то и подло вонял там, отравляя нам нелегкую флотскую жизнь. Даже рабочие завода, осуществляющие переборку механизмов в помещениях корабля, в ультимативной форме потребовали от командира ежедневной выдачи дезинфицирующей жидкости, т.е. спирта, так как в противогазах они работать отказываются. А вот после принятия некоторого количества ректификата обоняние резко ухудшается и можно работать, правда не долго. Механик вместе со всеми трюмными 2 дня разбирал корабль и все-таки нашел место нелегального захоронения. В процессе поисков боцман обзавелся целым рядом новых имен и прозвищ, самым ласковым и цензурным было «мудак крысиный», и только наличие мощных кулаков спасало его от озлобленных матросов и не менее дружелюбных офицеров. Командир корабля, еще через пару дней, на построении личного состава долго и нудно говорил о всякого рода соглашениях и конвенциях, которые подписал и свято соблюдает Советский Союз о нераспространении и неприменении химического и бактериологического оружия, но в нашем подразделении нашелся-таки один ренегат и вредитель, которому наплевать на своих товарищей и в целом на мировое сообщество. Попытки оправдаться у боцмана логично завершились выговором и категоричным запретом использовать негуманные и бесчеловечные средства борьбы с крысиной напастью.
Вот так завершился первый этап жуткого противостояния боцмана и крыс, полным поражением первого, но тут произошло одно событие, что вывело проблему на новый уровень. Как известно у каждого морского офицера есть фуражка или проще называемая мицца, разумеется неуставного образца и формы. Такая же была и у командира, и являлась предметом его любви и гордости. На период ремонта эта фуражка была запрятана от пыли в глубь шкафа, периодически осматривалась, и очищалась лично владельцем. И во время одного из осмотров командир обнаружил, что внутренняя подкладка фуражки вероломно выгрызена, а весь шкаф замусорен остатками пайкового шоколада. Шоколад и другие вкусности мы на корабле получали как доппаек, ну и хранили, как и где придется, в том числе и в шкафчиках с одеждой. Немедленно был объявлен общий сбор, прощен и даже обласкан боцман, и дано указание личному составу о принятии на службу кота - истребителя крыс, коего необходимо изловить и доставить в подразделение немедленно. Командир БЧ-2 Дима по этому поводу сказал, что видимо крыс и не собирался жрать шоколад, но после замусоленной подкладки командирской фуражки ему край как необходимо было закусить. Штурман Серега высказал предположение, что командир видимо спьяну посмотрел передачу «В мире животных» о жизни африканских бегемотов, причем здесь бегемоты и коты с крысами мы не поняли, но подумав решили, что данная версия тоже имеет право на жизнь. Было еще множество вариантов происшедшего, но они имели вид либо нецензурный, либо вообще противоестественный.
На мероприятие по принудительной мобилизации кота на действительную военную службу боцман подошел с военно-морской смекалкой, объявив, что тот матрос, кто доставит на борт нового достойного члена экипажа будет первым, кто пойдет в отпуск после ремонта. Еще до допуска на корабль претендент подвергался внешнему осмотру и замеру, слишком субтильных отбраковывали сразу, так как матросами первогодками были замечены крысы солидных размеров. Для проявления своей военно-политической подготовки кандидат в боевые коты запирался на складе сухих продуктов (там хранились мешки с перловкой, пшенкой и прочим, прочего правда уже не было), и через 2 часа должен продемонстрировать авторитетной комиссии тушки задушенных крыс. После 10-го неудачного кандидата боцман рассвирепел и обозвал всех ё-ми дядями Федорами и пошел сам искать достойного Матроскина. Надо отметить, что притащенный боцманом экземпляр внушал полное доверие. Он был огромен, мордат, весь в шрамах, полученных несомненно в битвах со сволочами крысами, без одного уха и одет в рыжеполосатую шерсть. Заперев кота на складе, боцман развалился на диване в кают-кампании, пил чай и лениво ждал, без всякого сомнения, удачного окончания эксперимента. Попутно он высказывал новые зоологические перлы в адрес участников ловли котов и зарабатывания отпуска. Через 2 часа боцман открыл склад и чуть было не был сбит с ног вырвавшимся рыжим гадом. Не повезло удрученно сказал боцман, но еще больше не повезло, когда он обнаружил отсутствие палки колбасы заботливо зашкереной в металлическом ящике на складе. Ящик закрывался на щеколду и ему в голову не могло прийти, что крыс или кот способны проникнуть туда. Издав злобный вопль, боцман вылетел на верхнюю палубу и узрел подлого вора, предусмотрительно взобравшегося на мачту и деловито что-то у себя вылизывающего, на шекспировские страсти внизу старательно не обращающего внимания. Боцман крыл кота всевозможными эпитетами, грозился вступить с ним в противоестественную связь, расстрелять, потом порвать на мелкие кусманы и т.д. С судна, стоящего в соседнем доке, боцмана внимательно слушал весь экипаж и в особенно удачные моменты жизнеописания будущего у кота, даже свистел и аплодировал. Позже мы выяснили, что это судно было немецким, а единственный член его экипажа, кто немного знал русский язык, еще по плену, был стар, глуховат и вообще отсутствовал на борту.
Нужно сказать, в свете вышеизложенных событий, наш корабль уже целый месяц был предметом насмешек и подначек всего завода, хотя боцмана задевать боялись, встретившись с его внимательным и добрым взглядом, поэтому отыгрывались на нас и даже прозвали крысиными терпилами и зловонными погранцами. На мероприятия по ловле котов собирались толпы зрителей и прочих неравнодушных, что даже затихала работа в близ расположенных цехах. Матросы тихо зверели от этого внимания и даже кое-кому начистили морду, правда получив и ответку. Директор завода приказал профкому не закупать и не распространять на заводе билеты в цирк, дескать у нас своего хватает каждый день еще и бесплатно. Об этом он любезно сообщил нашему командиру на последнем совещании, особо подчеркнув, что из-за наших охотничьих мероприятий, начинает терять рабочие кадры. Так заместитель главного бухгалтера так смеялась над кошколовами из окна бухгалтерии, что вызвала у себя преждевременные роды. Один рабочий дизельного цеха, после совместной с матросами нашего корабля облавы на цеховских котов, оказался на больничной койке со сломанной ногой и челюстью, другой был жестоко избит супругой, когда пытался нам сплавить своего домашнего кота за небольшое вознаграждение. Особо предприимчивые работники предприятия предлагали котов на экзамен боцману за 100 грамм спирта за каждого, излагали что торг уместен и обещали бесперебойную поставку в любых количествах, но по приказу командира, корабельный спирт тратился только на корабельные нужды, а кот пока был проблемой, а не нуждой.
Вечером боцман сидел в кают-компании и горестно пил спирт, переживая даже не за возвращенный выговор, а за чудовищную несправедливую подлость, учиненную ему рыжим котом. Мы, с трудом сдерживая ржач, утешали его, подливали и сетовали, что уголовный мир распростер свои щупальца даже среди братьев наших меньших. Командир БЧ-2 сделал предположение, что кот после длительной жизни на заводе совместно с известными своими уголовными пристрастиями крысами, приобрел те же эти постыдные воровские навыки. Механик шепотом сказал, что криминальную натуру боцманского кота он увидел сразу, а на наше возмущение почему он не проинформировал боцмана и общественность, ответил, что в последнее время боцман неадекватно реагирует на дружеские замечания и предложения от своих товарищей, и ему как командиру БЧ-5 и руководителю большинства ремонтных работ, ходить потом с фингалом невместно. Тут вахтенный у трапа сообщил, что на борт поднялась дама и просит аудиенции у боцмана. Разумеется, добро было получено и в помещение взошла ОНА. Надо сказать, наш боцман пользовался особой популярностью у дам, он был с ними галантен, даже игрив, никогда не смущался, в отличии от нас, и не успокаивался пока дама не уверует, что этот мужчина мечта всей ее жизни. Но в кают-компанию вплыла женщина с большой буквы Ж, чему доказательством был ее выдающийся бюст и стать. Боцман моментально протрезвел и разинул рот, ибо это была начальница малярного цеха, с которой, кстати единственной в его практике, не заладились отношения, правда на почве экономии лакокрасочной продукции в пользу, разумеется боцманского хозяйства. Она вопросительно взглянула на нас, и мы моментально обнаружили в своих заведованиях кучу неотложных дел и незаметно испарились. Позже выяснилось, что дама, прознав о беде, постигшей нашего боцмана, пожалела по известной женской привычке, решила помочь и принесла в дар котенка. Зайдя в кают-кампанию, мы увидели охреневшего Ляксеича с испугом и изумлением рассматривающего сидевшего на столе милого черного котенка с таким же удивлением, таращащегося на боцмана. С затаенной болью и злобой боцман произнес:
- За что мне это? Где я так нагрешил? ну и разумеется, - Кто виноват? -  поведя округ налившимися кровью глазами. На всякий случай котенок нами был удален от боцмана (вдруг боцман им закусит, колбасы то нет) и внимательно произвели его внешний осмотр. У него была на груди белая манишка, белые лапки и кончик хвоста, за это он тут же был наречен МАРКИЗОМ. На следующий день во время обеда наш Маркиз удивил всех до крайности, он притащил в кают-компанию задушенного крысенка, гордо положил его на комингс и мяукнул, как бы говоря: - А это моя доля к обеду!
Теперь Маркиз стал полноправным членом нашей команды, на лучших кусочках корабельной снеди он мгновенно вырос, с упоением вырезал всю крысиную братию и заодно пресек всякие конкурентные поползновения других котов поучаствовать в нашей корабельной жизни. С боцманом он правда не дружил, тот тоже его сторонился, но однозначно они уважали друг друга. После окончания ремонта он стал заправским моряком и даже не терял аппетит во время любой качки. Правда было у него одно хобби, которое не слишком нравилось личному составу, но импонировало командиру. Это охота, причем охота на птиц. Представьте себе, летит какая-нибудь пичуга и видит внизу плывущую большую железяку, с радостью садится на нее передохнуть и тут нарисовывается наш Маркиз. Охотился он в любое время суток, на стоянке, на ходу, на палубе, на мостике и т.д. Довольно часто случалось, что, прыгнув за птичкой, Маркиз промахивался и оказывался за бортом. Сигнальная служба у нас была поставлена хорошо и тут же следовал доклад сигнальщика «Маркиз за бортом», командир конечно командовал «Стоп машина, лево на борт», играл тревогу «Человек за бортом» и поднималась суета со спуском катера и т.д. Естественно, согласно расписания, командовал спуском катера боцман, и эти периодически возникающие дополнительные занятия не добавляли ему ни радости ни удовольствия, он даже нарек Маркиза «водоплавающим саблезубым обезьяном», правда в глаза коту этого не говорил, помнил кто спас его репутацию на заводе. Механик, которому тоже не слишком нравились эти пожарные эволюции в работе главных двигателей, говорил, что кот несомненно военно-морской мутант, так как нормальный утопающий по всем физическим и морским законам должен обязательно быть затянутым под винты, а этот гад умудряется избегнуть этой участи уже неоднократно. В вахтенный журнал командир делал запись о проведенном учении, где вместо манекена имелся натуральный потерпевший, и довольно потирая руки, называл Маркиза истинным старпомом, не упускающего случай лишний раз потренировать команду. Старпом же, который в силу занимаемой должности, на командирскую критику имел офигительный пофигизм и толстокожесть, конечно, в душе крыл то ли командира, то ли Маркиза выражениями, могущими поспорить с боцманскими, образностью и выразительностью. Это было видно по выражению его глаз и нервному подёргиванию левой щеки.
Но тем не менее Маркиз был любимцем всей команды, ему позволялось все, чем тот к зависти некоторых матросов и пользовался. Он весело и непринужденно точил свои когти обо все окрашенные поверхности, так что литры разной краски, заботливо запасенной боцманом на заводе, постепенно заканчивались, драл сплетенные коврики, маты и т.п., но никогда не посягал на продовольственные запасы корабля. Да и зачем это ему было нужно, ведь и так самые лучшие кусочки доставались ему стоит только появиться в районе камбуза или столовой, каждый матрос считал своим долгом накормить бедного голодного котика, а кок так вообще ходил у него в лучших друзьях. Вот так Маркиз стал нашим боевым товарищем и долгие годы после службы мы вспоминали его добрым, но не боцманским словом. Про историю появления на корабле нового члена экипажа, мы красочно и со всеми подробностями рассказали замполиту Сергеичу, когда он вернулся из отпуска (известно, что замполитов, как самых активных и работоспособных членов экипажа, на время ремонта стараются убрать с корабля в отпуск, командировку и т.п.), но тот неодобрительно поджав губы, сказал, что о том, что он проходит действительную воинскую службу в зоопарке, знал только он один, а теперь знают все, в том числе и политотдел бригады. Еще он добавил, что если кот нассыт в его замполитовский ботинок (видимо были прецеденты), то мораторий на смертную казнь в нашем подразделении не будет тогда ратифицирован. Про то что у замполита какие-то терки с кошачьим племенем мы догадывались, недаром он при их упоминании нервно почесывал свою мошонку, но это уже другая история.