Д. Гранин. Квантовые грани творца

     ВВЕДЕНИЕ
     Методика исследования

      Методика работы представляет собой экстраполяцию некоторых положений квантово-волновой       теории    по   отношению   к    методике   количественно-
качественного исследования текстовых сегментов — слов, словосочетаний и предложений. Эта методика разработана и апробирована автором в диссертации «Речевая структура образа автора в новеллах В.М. Шукшина». Количественный подсчет дифференцирован бытовыми и бытийными сегментами текста, как пространственными, так и временными. Бытийное время и пространство (В, П) характеризуется духовностью, творческим поиском, стремлением к познанию, выходу за границы эгоцентрического «я», эмпатией, альтруизмом и т. п., что может выражаться в единицах текста. Бытовому хронотопу (в, п) присущи такие черты, как замыкание человека (персонажа) на повседневных заботах, на предметах обихода, на суете будней, эгоцентризм, излишнее честолюбие, самомнение.
     Возможность квантового подхода к художественному тексту обусловлена квантовым аспектом описания сознания, психологии, разработанным                С. Волинским [1] и М. Каку [3]. Авторское творческое сознание и есть главный фактор создания художественного текста. С. Волинский, следуя идеям физика В. Гейзенбергу, выдвигает в психологии такое синтетическое понятие, как «создаваемая-наблюдателем-реальность». Оно вполне адекватно литературному творчеству. Ведь в нем-то писатель, поэт как раз и создают свои реальности и наблюдают их, рефлексируют. И авторы изменяются, эволюционируют. В результате ими создаются новые реальности, альтернативные в отношении прежних. Причем писатели подчиняются принципу неопределенности квантового мира, когда в ходе творения в их головах почти параллельно порождается много вариантов развития сюжета, коллизий, композиции. Выбирается все же один вариант, что на языке квантовой физики называется схлопыванием. Однако якобы отставленные варианты живы и влияют на дальнейший творческий путь. Пока же они где-то на периферии ментальности. На языке квантовой физики — они в состоянии суперпозиции (множества всех вероятных вариантов). М. Каку определяет сознание как «… процесс создания модели мира с использованием обратных связей» и называет это «пространственно-временной теорией сознания» [3, с. 66]. Обратными связями в литературном процессе уместно считать отстраненное прочтение автором своего произведения, а также его интерпретацию, понимание адресатом-читателем. Пространственно-временная структура текста исследуется в данной работе. Квантовая теория распространяется на микромир. Но разве нелинейная конфигурация нейронов в голове творческой личности не микромир? В квантовой теории есть не только кванты — некие энергетические точки, сегменты. Они существуют в волновом пространстве, в траектории волн. Эти волны не материальны, а вероятностны. Это волны вероятностей нахождения  в том  или ином пространстве частиц, как, полагаем, и смысловых доминант в ментальном метапространстве писателя или поэта.
     Гипотетически актуальным для онтологического анализа художественного текста является символическая адаптация некоторых физических квантово-волновых схем.
     (Волновые схемы, к сожалению, в публикации не получились.)
       
    Отметим, что бытийное время движется гораздо быстрее.                Сравните: -------- и ----------------------. В перспективе оно стремится                к исчезновению, то есть к вечности. Меркантильность, суета — особенно вокруг своей персоны — никак не отражаются на стреле времени. Творческие достижения, открытия, примеры высочайшей гуманности, самоотверженности принадлежат вечности.
     К чему конструктивному может привести апробирование этой методики? Полагаем, к выявлению волновых ритмов стилистического воплощения личностных смыслов автора. Эти ритмы — ключ к читательскому пониманию,  соразмышлению. Такова и цель данной работы.
     Материал исследования. В перспективе планируется осуществление анализа речевой структуры повестей Д.А. Гранина [2]. Выбор обусловлен интенсивными сюжетами, тематикой научного, творческого поиска героев повестей, их стремлением к постижению истины и отрешенностью от быта.
     В этой статье материалом исследования является произведение «Повесть об одном ученом и одном императоре». Речь идет о французском физике, общественно-политическом деятеле Франсуа Араго. Он жил и творил в эпоху Наполеона — лейтенанта, затем первого консула, затем императора, а затем…
     Само название без указания конкретных имен создает вероятность противопоставления человека, посвятившего себя науке, и прагматического политика, императорство которого говорит о его огромном честолюбии и тщеславии. Поэтому название повести как номинативное предложение основано на смысловой антитезе. И в этом заголовке, вероятно, функционирует волна с последовательностью колебаний:
В + П >< в + п
 
     Поправка здесь заключается в том, что с Наполеоном не все так однозначно.
Он хоть и злой, но гений. К тому же обладал многими положительными качествами (хотя они постепенно и приходили к коллапсу).

     «Автобиографии Алексея Крылова, Чарльза Дарвина, Норберта Винера… отличаются от прочих мемуаров… прежде всего свободой. Такую же свободу я почувствовал у Араго» [2, с. 145].
     В этом начальном фрагменте присутствует только речь автора-повествователя. Доминируют формально и по смыслу ряд однородных дополнений, обозначающих имена великих ученых. Их обобщает слово свобода. Уже в зачине она задается как доминантный личностный смысл автора. Им наделяется и личность Араго на эмоциональном уровне вчувствования. И волновой квант смысла нарастает.
  На обоих гребнях волны разворачивается бытийный пространственно-временной континуум.
     Такая волновая траектория адекватна и количественно-качественному взаимодействию на уровне хронотопа. Видно, что элементы В, П полностью преобладают над в, п: В + П > в + п (в + п = 0).

     «Для истории человеческого ума полезно доказать, - пишет он [Араго], - что люди могут обладать гением в своей специальности и в то же время быть посредственностью в житейских делах» [2, с. 147].
     В прямой речи Араго осмысливается резкий разлад в судьбах гениальных людей. Если говорить о сущностном квантовом мире, то они всегда находятся в состоянии квантового скачка из бытовой ограниченности в бытийную свободу творческого поиска. Следовательно, намечается вероятность противостояния между В, П и в, п: В + П >< в + п. На лексическом уровне эта вероятность исходит из антитезы антонимов гений и посредственность.               
     В + П >< в + п 
     Столкновение может произойти, если бытийные стремления определенным образом скрещиваются с бытовыми ограничениями, если они налагаются друг на друга. В науке это называется интерференцией.
   Интерференция волн — это наложение (суперпозиция) волн от разных источников, при котором происходит устойчивое во времени взаимное усиление или ослабление волн. Результат интерференции — чередование максимумов и минимумов интенсивности, то есть интерференционная картина [информация из интернета]: (Вв) + (Пп).   
     Волны от разных источников деформируются. Они ослабляются. Бытовое мешает бытийному и наоборот. Однако бытийное может спасти вероятность, потенциал квантового скачка, о чем и сказано выше.
     В анализируемом фрагменте источники волн эксплицитно (явно) разные — бытийные устремления и бытовые условия. Но эти источники, несомненно, проникают в душевное состояние человека. Только в этом случае и возможен квантовый скачок. 
     Такой переход эксплицитного в имплицитное (неявное, на уровне эмоциональных реакций) наблюдается в следующем фрагменте.
     «Появлялся Наполеон… как взмах клинка… Их жизни скрещивались упорно. Наполеон и Араго. Слишком настойчиво — Араго и Наполеон, - и тут я вдруг почувствовал нечто большее, чем приключенческий сюжет» [2, с.148].
     Сравнительный оборот в речи автора-повествователя как взмах клинка имеет по крайней мере двойной смысл. 1. Изначально Наполеон вторгся в социально- историческую жизнь Европы, так сказать, на крыльях революции — как личность, несущая прогресс. 2. Это вторжение было бесцеремонным, можно сказать, насильно изменило судьбы многих людей. Прием экспрессивного синтаксиса — эпанадос (зеркальный повтор), - предваряемый глаголом с интерференционным смыслом, задают драматизм взаимоотношений Араго и Наполеона:  скрещивались…  Наполеон и Араго…  Араго и Наполеон. В результате автор-повествователь интуитивно-чувственно отторгает вероятное описание приключений. В этом фрагменте на первый план выходит бытийно-бытовое противостояние в ментальности самого автора (впрочем, оно существует постоянно). Где-то в авторской творческой лаборатории эскизом намечался приключенческий сюжет (хоть и интенсивный, бурный, но по сути бытовой). Однако особенности духовных ориентиров Гранина и личность создаваемого им образа главного героя не допустили этого и направили повествование на путь духовного противостояния ученого и императора. Волновая траектория фрагмента может быть представлена в схеме с элементом квантового скачка в художественном мире автора как повествователя: В + П > --> в + п

     «Стремительные романы с местными красотками, дуэли из-за них и трактирные драки занимали его больше, чем измерения [2, с. 152]. [Командировка с целью измерения меридиана в Испании.]
     А вот и как бы парадокс! Уход от приключений… в приключения. Однако это не что иное, как отражение реального — силы характера, увлекающейся натуры Араго. В этом проявлялся его индивидуальный, сущностный романтизм. С одной стороны, приключения, с другой — испанский участок меридиана впервые на планете все-таки был измерения. Ряд однородных распространенных подлежащих предложения, или тема в темо-рематическом членении высказывания повествователя, - это акцент на погружение героя в бытовое пространство-время. Повествователь здесь максимально объективен. Вот такой он — Араго. Но прилагательное стремительные, существительные дуэли, драки — это маркеры отнюдь не ограниченного, шаблонного бытового образа жизни. Это признаки большого энергетического потенциала характера. В этом фрагменте, вполне вероятно, отражается внутренняя, имплицитная борьба между бытием и бытом: В + П >< в + п.
       «Сам Араго, конечно, считал себя весьма здравомыслящим человеком: попадая в очередную передрягу, он действовал хитро, находчиво, гибко; вопрос лишь в том, … с какой стати он отправился в самое пекло, где его не ждали ни награды, ни слава, куда ему никто не приказывал лезть?» [2, с. 153].
     Наречия хитро, находчиво, гибко только и подтверждают то, что Араго не поглощен этим жестким испанским бытом, а владеет ситуацией. К тому же понимание бесперспективности наград, славы говорит о совсем других целях героя. Они имплицитно присутствуют в вопросительном придаточном (где… ?).
Схематические обобщения, конечно, могут приводить к потере ценных деталей.            

Отмечаем преобладание В + П >  в + п.
     Повышенная амплитуда «бытовой» волны отражает силу характера, воли героя, остающуюся неизменной в любых обстоятельствах. Пунктир стрелки означает, что в атмосфере испанского житейского темперамента бытийные устремления героя как бы уходят на второй план, но принципиально вовсе не исчезают.
     «Слава богу, его не причислишь к лику маньяков науки, поглощенных лишь своей идеей. [Сидя в каюте корабля] «приводил в порядок рукописи? Готовил вычисления? … Как бы не так! Он наслаждался захваченной французами  почтой испанских горожан...» [2, с. 160 — 161].
     Междометное сочетание слава богу и снятие характеристики маньяк науки объединяют повествовательную перспективу автора с перспективой жизни Араго. Вопросно-ответная структура речи (прием активизации читателя) маркирует такую особенность характера героя, как многогранность, нелинейность.
     Интерференция квантово-волновой энергетики здесь воплощается не ослабленно, а, наоборот, усиленно. Араго азартен, любопытен, что отнюдь не помешает ему в научном поиске, далеко не всегда гладком и успешном. В этом фрагменте В + П имеет потенциал поглощения, преодоления все-таки частично полезного в + п (В + П >     в + п).               
     «Бог, сотворив Наполеона, почувствовал необходимость в отдыхе» [2, с. 165]. [Это соревнование академиков в лести.]
     Конечно, не столько Наполеон сеял вокруг себя семена подобострастия, лицемерной угодливости, самоуничижения, сколько само его окружение. Это и фиксируется в речи повествователя, синтезированной с высказываниями свиты императора. И это Наполеону, несомненно, нравилось и им поощрялось.

             в + п!
             знак ! — обозначение преобладания бытового хронотопа

     (1) «Что следует говорить императорам? Бесстрашные истины, которые нравятся школьным историкам? Но надо, чтобы это еще нравилось и императору… (2) Свита озирала с жалостью недотепу-новичка, этого простофилю, который упускал случай ввернуть что-нибудь приятное и тем удержаться в памяти императора…
     (3) - Ваше величество, - мог бы он сказать, - кроме меридиана, я еще кое-то сделал… Я спас вашу жизнь» [2, с. 166]. [Но! Араго не сказал, хотя такая ситуация была реально.]
     В речи повествователя (1) в вопросительных предложениях сатирически осмысливаются возможные льстивые обращения подчиненных к императору. Это ли не сосредоточенность, замыкание на своей благополучной карьере? Далее (2) отмечаем синтез речи повествователя и представителей свиты. Это несобственно-авторская речь. Ее маркеры — недотепа-новичок, простофиля, ввернуть — лексика со сниженной разговорной коннотацией. (3) — это элемент суперпозиции, то есть вариант возможной реплики Араго, которая обеспечила бы ему просто превосходный быт: деньги, почести, награды. Творческое сознание автора проявляется здесь именно как квантовое, включающее в себя вероятности. Отмечаем столкновение В + П >< в + п.
   
     (1) «Имелось ли что-либо в этом мире, равное славе завоевателя, вершителя судеб народов и государств? Конечно, нет. (2) Но была наука — его первая, молодая любовь… (3) Пожалуй, наука, только она может вернуть ему душевное  равновесие, удовлетворить его честолюбие» [2, с. 168].
     Повествовательная перспектива направляется автором ко второму персонажу пары, можно сказать, антиподов — Наполеону. В вопросно-ответной диатрибе (диалоге автора-повествователя с самим собой) воплощается бытовой хронотоп, но особенный, воинственный — наполеоновский (1). Однако в критический момент своей судьбы — полном крушении планов мирового господства — Наполеон ненадолго открывает для себя забытый им бытийный хронотоп (2). Но это проникновение в бытийный план науки мимолетно, так как уничтожается чрезмерным честолюбием бывшего завоевателя (3). Прямое дополнение удовлетворить его честолюбие уместно рассматривать как уточняющее по отношению к душевному равновесию персонажа. В итоге бытовое пространство-время Наполеона преодолевает его бытийный «реверс».
     В + П > в + п  ;  в + п > В + П
    
     [Отказ со стороны Араго сопровождать Наполеона после поверженного императорства в научно-исследовательском плавании в Америку.] «Ему давали славу — неслыханную славу помощника Наполеона, деньги, каких не имел ни один ученый, новую жизнь…
- Ах, ваше величество, если б я не был занят! Видите ли, я сейчас ищу такой поляризованный свет...» [2, с. 171 — 172].
     В речи автора-повествователя отмечаем приемы, создающие драматизацию данного фрагмента. Это диафора (усиленный повтор): слава — неслыханная слава,  а также ряд прямых дополнений — аттракторов бытового существования: слава, деньги, новая жизнь (в этом же смысле). Пик драматизации, ее же и разрешающий, снимающий, - реплика Араго. Здесь может быть вероятностной метафоризация: Араго занят поляризованным светом, иными словами — светом бытия, личностным научным просветлением.

     (1) «На самом деле этой встречи не было… (2) Но мне хотелось, чтобы Араго согласился. <...> Наполеон воспрянул бы, и не было бы острова Святой Елены и тихого, бесплодного угасания этого могучего духа» [2, с. 173].
      Автор-повествователь интригует адресатов текста реальным фактом (1). На самом деле этот факт реальности — отправная точка в квантовый мир художественных вероятностей, в котором нет сникшего Наполеона, нет бессрочной ссылки, нет угасания могучего духа. И это уже другая, возожная реальность — с победой бытийности. Это та реальность, которая хотелась бы автору (В + П!)

     Приходим к определенному результату. Прослеживается нестрогое чередование волн с высокой и низкой амплитудой колебаний. Это ритм художественного текста с нелинейными смыслами (отсюда и отсутствие четкой строгости). При этом общая волновая траектория начинается с высокой амплитуды и заканчивается не только с высокой волны, но и с ее градационным нарастанием. Этому соответствует количественное соотношение на уровне хронотопа. Количество элементов текста с бытийным хронотопным смыслом:  В + П — 16. С бытовым: в + п — 14. Количество бытийно-бытовых столкновений — 9, приходящихся на 12 фрагментов текста. Количество смыслового преобладания бытийных элементов — 5. Бытовых — 2. Количество квантовых скачков в бытийность — 6. В бытовую среду — 2.

      В итоге создается образ автора, творческое сознание которого характеризуют интенсивные квантовые скачки в бытийный, часто вероятностный и поэтому обладающий большим потенциалом художественный мир научного — духовного по сути — безграничного поиска.

                ЛИТЕРАТУРА

1. Волинский С. Квантовое сознание. Изучите квантовую психлогию на собственном опыте. - Киев, 1997. (Интернет-источник.)
2. Гранин Д.А. Дождь в чужом городе. Повести. — Л.: Художественная литература, 1977. — 448 с.
3. Каку М. Будущее разума. — М.: Альпина нон-фикшн, 2015. — 502 с.
4. Капра Ф. Дао физики. — М.: Орис. 1994. — 165 с.
5. Старолетов М.Г. Речевая структура образа автора в новеллах В.М. Шукшина. Диссертация… к.ф.н. — Барнаул: Изд-во АГУ. — 1997.
6. Старолетов М.Г. Стилистика рекламного текста. Учебное пособие. — Барнаул: Изд-во АлтГТУ, 2004. — 72 с.