Кёрсти в палате

Кёрсти сидела на кровати, в своей палате, без света, и смотрела на звездное небо. Окно было единственным источником света, пропуская сквозь себя холодное мерцание далеких миров. В этот момент дверь открылась, включился свет, и в комнату вошел доктор. Его появление было резким, нарушающим тишину и уединение.

— Привет, — сказал он, его голос был мягким, но настойчивым. — Вижу, что я тебя не разбудил.

Кёрсти лишь кивнула, не отрывая взгляда от звезд.

— Как здоровье? — продолжил доктор, подходя ближе.

— Хорошо, — ответила она, ее голос был тихим, почти шепотом.

— А я тебе принес лекарство, чтобы заснуть, — доктор протянул ей небольшой флакон.

— Спасибо, — Кёрсти взяла его, но не спешила принимать. Она снова повернулась к окну, словно ища утешения в безмолвном танце звезд.

— Плохое настроение? — спросил доктор, заметив ее отстраненность.

— Да, — призналась она.

— Это из-за того существа, что приходило к тебе и пропало, как ты его называешь… "Пинхед"? — доктор произнес это имя с легкой ноткой недоверия.

— Да, — подтвердила Кёрсти, и в ее голосе прозвучала тоска.

Она повернулась к доктору, ее глаза блестели в тусклом свете.

— Доктор, я скучаю по нему. Я поняла, что он меня любит.

Доктор вздохнул, его лицо выражало смесь жалости и беспокойства.

— Это безумие — любить этого сенобита.

— Что удивительного? — Кёрсти горько усмехнулась. — Поэтому я и здесь. Все считают меня сумасшедшей.

— Я не считаю, — сказал доктор, и в его словах была искренность.

— Правда? — в глазах Кёрсти мелькнула надежда.

— Я верю, что ты здорова, но любить его — безумие. Он утянет тебя с собой в пучину. И ты никогда не вернешься.

Кёрсти промолчала, слова доктора эхом отдавались в ее сознании, смешиваясь с воспоминаниями о Пинхеде. Она знала, что он прав, но сердце ее отказывалось слушать.

— Ладно, — сказал доктор, нарушая тишину. — Прими лекарство и ложись спать.

— Хорошо, — согласилась Кёрсти, наконец, взяв флакон.

Доктор поставил лекарство на столик рядом с кроватью.

— Спокойной ночи, — сказал он, его взгляд задержался на ее лице.

— Спокойной ночи, — ответила Кёрсти, снова поворачиваясь к окну.

Он выключил свет, вышел и закрыл дверь, оставив Кёрсти наедине с ее мыслями и мерцающими звездами, которые, казалось, знали ее тайну.


Тишина пала на палату, густая и давящая. Кёрсти смотрела на звезды, но видела лишь лицо Пинхеда, его темные глаза, пронзающие ее насквозь, и шрамы, сплетающиеся в сложный узор на его коже. Любовь к нему казалась ей не безумием, а единственным спасением в этом мире, полном боли и непонимания.

Она взяла флакон с лекарством, повертела его в руках. Жидкость внутри казалась мутной и безжизненной, словно отражение ее собственного состояния. "Утянет в пучину," - прозвучали слова доктора в ее голове. Но разве она уже не была в пучине? Разве этот мир, где ее считали сумасшедшей, не был хуже любого ада, который мог предложить Пинхед?

Кёрсти отбросила флакон на столик. Лекарство ей не нужно. Ей нужен он. Ей нужна его боль, его тьма, его любовь. Она знала, что это опасно, что это может ее уничтожить, но она была готова рискнуть.

Она встала с кровати и подошла к окну. Звезды сияли ярче, словно подбадривая ее. Она закрыла глаза и сосредоточилась, вспоминая ритуал, который когда-то призвал Пинхеда. Слова, которые она тогда произнесла, были полны страха и отчаяния. Сейчас же в них звучала надежда и любовь.


"Я призываю тебя, Пинхед. Я зову тебя. Я хочу быть с тобой."

Она повторяла эти слова снова и снова, пока ее голос не охрип. В комнате стало холодно, воздух загустел. Кёрсти почувствовала покалывание на коже, словно тысячи игл пронзали ее тело.

В углу комнаты, в тени, что-то начало меняться. Тьма сгущалась, принимая форму. Кёрсти открыла глаза и увидела его.

Пинхед стоял в ее палате, его лицо было таким же, как она помнила: бледным, испещренным шрамами и гвоздями. Его темные глаза смотрели на нее с нежностью и… удивлением?

— Кёрсти, — прошептал он, его голос был хриплым и низким. — Ты призвала меня?

— Да, — ответила она, ее голос дрожал. — Я скучаю по тебе. Я люблю тебя.

Пинхед сделал шаг вперед, его движения были плавными и грациозными, несмотря на его устрашающий вид.

— Ты понимаешь, что это значит? — спросил он. — Ты готова отдать себя мне?

— Да, — ответила Кёрсти, не колеблясь. — Я готова.

Пинхед улыбнулся. Это была не добрая улыбка, а скорее торжествующая. Но для Кёрсти она была прекрасна.

— Тогда пойдем, — сказал он, протягивая ей руку. — Я покажу тебе мир, который ты никогда не видела. Мир боли и удовольствия, страдания и экстаза. Мир, где ты будешь принадлежать только мне.

Кёрсти взяла его руку. Она была холодной и жесткой, но в ней чувствовалась сила и власть. Она не боялась. Она знала, что делает. Она выбирала свою судьбу.

Вместе они вышли из палаты, оставив позади мир, который ее не понимал. Они шли в темноту, в пучину.