Они не светлые. Часть 2. 1941г

Они не светлые. Часть 2.1941г

 – Бабушка, ты хотела дорассказать, как вы уходили дальше?
 – Да, дальше…Ну, что же…слушай…

   Мы снова шли по дороге. Куда!? Куда идти, где спрятаться…В голове кружилась только одна и та же мысль: «Нужно идти. Нужно уйти. Нужно спасти ребёнка …Она только начала свою жизнь…». Эта мысль пульсировала, не давала остановиться.
   Приближалась ночь. У Любочки поднялся жар, она плакала «Мама…мама…». У нас закончились все продукты, которые мы, убегая в спешке, захватили с собой. Уже нечего было менять, чтобы получить кусок хлеба.
   Некоторые люди из нашей группы падали на землю и оставались лежать там без движения. Ночь отчаяния и страха. Небо затянуло тучами, и они словно давили на нас. Уходила надежда.
   Справа от дороги показались тёмные невысокие дома, не видно было ни одного огонька и только иногда слышен лай собак. Похоже, это было какое-то небольшое селение.
   Любочка уже даже не плачет. Она укутана всем, чем у нас было. Жар у неё усиливался. Мы подходили к домам, стучались в двери и окна, но почти никто не откликался. А те, кто откликнулись, увидев больного ребёнка, сразу закрывали двери. Люди боялись заразиться тифом, потому, что он уже гулял среди беженцев.
   Мы понимали их, но пытались снова и снова стучаться в дома. Начался дождь, сначала мелкий, потом сильнее и сильнее, превращаясь в ливень.
   Некоторые из нашей группы продолжали идти, хотя ливень продолжался. А мы переходили от дома к дому, и стучались, стучались.
…«Господи! Помоги нам! Господи...»
   Наконец в окне одного дома, показалось чьё-то лицо. Это была женщина средних лет, единственная из жителей тех домов, куда мы стучались, которая пустила нас в старенькую баню, принесла нам поесть, горячей воды и какие-то вещи, чтобы мы переоделись.
   Прошла ночь. Пришло серое утро, утро страха и неизвестности. В любой момент могли нагрянуть полицаи или немецкие солдаты. Нужно было снова уходить. Мы пробыли в этой семье до тех пор, пока не спал жар у ребёнка. Они прятали нас и делились куском хлеба. Но нас могли найти. И мы снова пошли дальше. Куда? Неизвестно, куда попадём и что ещё ожидает нас.
   Вскоре впереди на дороге появились солдаты в серых шинелях. Фашисты. Нас пригнали во временный лагерь для перемещённых беженцев с тем, чтобы дальше перевезти в Германию в рабство! Слышались крики, плач измученных людей – взрослых и детей. Слышались крики, ругань полицаев и автоматные очереди по тем, кто сопротивлялся и пытался вырваться из оцепления.
   На огороженном колючей проволокой поле, находились, видно, наспех построенные, деревянные бараки, охраняемые немецкими солдатами с автоматами. Нас загнали в эти грязные, зловонные бараки. Убежать оттуда было невозможно. Всё поле, входы и выходы просматривались, стреляли без предупреждения.
   Каждый день проходила проверка: немецкие надзиратели с охранявшими их солдатами и местные полицаи, которые злобствовали и издевались над жертвами. не взирая на возраст – взрослые, старые или дети. Особенно выслуживались перед фашистами местные полицаи.
   Главная надзирательница – немка с охраной, избивала мужчин лично, на её лице появлялась злобная радость, когда кто-то кричал от боли. Дедушка уже почти не мог вставать, он лежал на полу, иногда бредил. Я боялась, что он не выдержит.
   Среди людей пошли разговоры, будто некоторые слышали где-то далеко звуки взрывов. Появилась слабая надежда, может в самом деле?! Сердце сжималось в комок. Перемешивались страх, отчаяние и надежда, сначала боялись даже верить и думать. Но звуки взрывов становились всё ближе и громче.
   Самой явной приметой было то, что начали убегать немецкие надзиратели, охрана. Остались только предатели полицаи. Дисциплина в лагере упала. Дедушка был в полубессознательном состоянии. Я боялась, что он не выдержит, и это произойдёт на глазах у ребёнка. Я взяла Любочку за руку и вышла вместе с ней наружу из барака. Нас не тронули. Похоже было, полицаи скоро тоже побегут. Мы пошли вдоль барака и вдруг увидели, что несколько человек перерезают колючую проволоку ограждения и выползают через эту дыру за её пределы. Любочка и я тоже выползли наружу вместе с теми людьми, они побежали кто куда и мы тоже.
 – Мама, а папа? ...
   В моей голове проносились моменты из памяти нашей прошлой жизни. Как мы убегали от расстрела тогда, когда мы только начинали свою жизнь, и то, что происходит сейчас – мы снова убегаем.
   «Нет, я не могу его оставить! Я не могу уйти…»
   И в памяти вдруг всплыл тот день: когда мы только начали обустраивать свой дом и малышей. Для работы в шахте нужна была какая-то одежда и сапоги. Мы, собрав немного денег, пошли на ярмарку, чтобы купить дедушке сапоги, потому что приближалась осень, зима. Там было много людей: продавцов, покупателей и тех, кто просто ходил и смотрел, не имея денег что-то купить.
   Проходя мимо небольшой группы женщин, которые толпились возле одного продавца с яркими женскими платками и шалями, увидели, что среди его товаров висели три необыкновенно красивые и очень дорогие шали. Их чёрное кружево поблёскивало как бы лунным блеском. Одну из них купила жена главного инженера шахты.
   Остальные женщины просто любовались ими, не имея возможности купить. Неожиданно продавец развернул одну из оставшихся шалей и накинул мне на плечи…, но мы не могли её купить, нам нужны были сапоги для дедушки и какой-нибудь полушубок. Надвигалась зима, а у него ничего не было.
   Я отвернулась и пошла, хотя мне очень хотелось её иметь. Мы пошли дальше искать дедушке обувь и одежду. Вдруг он остановился и сказал:
 – Постой здесь, подожди меня. Я сейчас…
   Через несколько минут он вернулся. В руках у него была шаль. Чёрное кружево светилось лунным блеском.
***
   Казалось, моё сердце разрывалась: «Нет, я не оставлю его. Нет!». Снова прошли через ворота к бараку. Дедушка лежал на полу…
   Снаружи послышались крики:
 – Наши! Наши! Наши!
   Из бараков выползали все, кто мог. Мы плакали и смеялись от радости, повторяя «Наши! Наши! Наши!». Мы сходили с ума от счастья и свободы.
***
    Всех тяжело больных положили в госпиталь, и нашего дедушку тоже. Накормили, обули, одели и предложили всем, кто согласился, эвакуироваться в Среднюю Азию, Казахстан или Сибирь.

   Но мы снова пошли домой, на Донбасс! Домой, на Донбасс!

* – Реальные события. Это происходило под Курском.