МОЙ БРАТ САША

                СЕМЬЯ КАРПЕНКО. ДОРОГА В КАЗАХСТАН

    Конец шестидесятых годов. Семья моего двоюродного брата Саши Якунина переехала в Павлодар — из далёкого села под городом угледобычи Темиртау. Их путь в этот город, как и наш, был продиктован историей и начался много лет назад — с трагических событий, перевернувших судьбы целых поколений.
    Началось все с нашего деда по материнской линии - Петра Кузьмича Карпенко, 1888 года рождения. Вернувшись домой с Гражданской войны, он переселился из Ставрополья и осел в Калмыкии, в хуторе Обганор (Абганер), это возле Башанты (ныне – Городовиковск) Большедербентовского района. Калмыкия (Хальмг Тангч) вошла в состав РСФСР 4 ноября 1920, затем была преобразована в АССР 20 октября 1935.
      Петр Кузьмич - человек трудолюбивый и предприимчивый, он с нуля создал крепкое хозяйство: большое стадо, добротные постройки. Хозяйство росло.  Приходилось нанимать работников из таких же пришлых россиян, были в работниках и калмыки. Дело было крепкое, налоги государству он платил исправно.
           Но шла коллективизация. Шла жесткая борьба с зажиточными крестьянами. В 1930 м году семью нашего деда, Петра Кузьмича Карпенко, раскулачили. Кому мешало хозяйство моего деда? Ежегодно со своего хозяйства, а это, по сути, был мощный животноводческий комплекс, он платил государству огромную, по тем временам, сумму налога. Да, действительно у него были наемные рабочие, но они имели достойную оплату, как деньгами, так и натурой. Более того, когда местный комитет бедноты составлял списки выселяемых, рабочие моего деда, все как один, были против его раскулачивания и выселения. Но ничего не поделаешь, местная власть сослалась на выписку из секретной инструкции Президиума Центрального Исполнительного Комитета СССР от 4 февраля 1930 года и Постановление политбюро ЦК ВКП(Б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». 30.01.1930 г.
          В этих документах, например, было - «Высылаемым и расселяемым кулакам при конфискации у них имущества должны быть оставлены лишь самые необходимые предметы домашнего обихода, некоторые элементарные средства производства в соответствии с характером их работы на новом месте и необходимый на первое время минимум продовольственных запасов. Денежные средства высылаемых кулаков также конфискуются…».
        И так, всё, что мой дед наживал годами кропотливого труда, было утрачено в одночасье. Был отобран только что построенный большой кирпичный дом из 6 комнат, хозяйственные постройки, хозинвентарь, одежда, обувь, стадо овец, свиней десяти тысяч голов, стадо рогатого скота свыше двухсот голов, до десяти голов дойных коров, до десяти пар рабочих волов, четыре лошади и многое другое. В отношении дома, местным комитетом бедноты было принято решение - в циркуляр конфискованного имущества дом и хозпостройки не вносить. И тут же дом занял председатель местного комитета бедноты. Конечно, огромное хозяйство распалось и было растащено по дворам.
              Семью Карпенко, оставив без средств существования, отправили на пересыльный пункт — станцию Николаевку Сталинградской области (ныне - город Николаевск). И это было лишь начало пути.
              Следующей остановкой стал Казахстан. В конце 1930 года осенью, семью высадили в голой казахстанской степи. У таблички «Посёлок №;5» в Карагандинской области.
Семья Карпенко была большой — шесть человек: Пётр Кузьмич - мой дед, опора и глава семьи; моя бабушка - Пелагея Васильевна (в девичестве Жадан); их дочери: Лидия - моя тётя; Зоя — моя мама; Зинаида - моя тётя и мама Саши Якунина; и сын Борис — мой дядя. Выжили чудом. Помогли сила духа Петра Кузьмича, его умение не сломаться и начать всё заново. Неимоверными усилиями Пётр Кузьмич сумел сохранить семью. Он не позволил отчаянию и лишениям разрушить то, что было ему дороже всего. Его беспрецедентная стойкость и жизнелюбие стали тем фундаментом, на котором выросли потомки.
       Начинали новую жизнь с мазанки – так назывался полуподвальный дом из конского кизяка.
        Постепенно жизнь семьи налаживалась. Благодаря своему трудолюбию, Петр Кузьмич и Пелагея Васильевна построили в Поселке №5 хороший добротный дом, дети окончили школу и поступили в различные ВУЗы. После окончания учебы создали свои семьи. Мой дядя Борис Петрович, по окончании горного ВУЗа защитил кандидатскую диссертацию и преподавал в этом же горном ВУЗе.
Моя мама. окончившая педагогическое училище в городе Павлодаре, а затем Государственный университет в Алма-Ате, вместе с моим папой переехали в город Павлодар, где сначала жили в такой же мазанке, где я и родился, а потом получили хорошую квартиру в новом пятиэтажном доме. Я уже ходил в школу, которая была рядом с домом — обычная детская радость, которая казалась такой естественной, но за которой стояла многолетняя борьба наших предков за нормальное существование.
Дедушка и бабушка жили с нами. Семья младшей сестры моей мамы Зинаиды Петровны (по мужу - Якуниной) - мамы Саши, оставались в то время в Поселке №13 Карагандинской области. Бабушка с дедушкой и их дети: Лида, Зоя и Борис убедили семью Якуниных переехать в Павлодар. Первое время они жили вместе с нами — в тесноте, но не в обиде. Наш дом всегда был наполнен теплом большого семейного очага. Так, сквозь испытания и перемены, наши семьи продолжали жить, сохраняя память о прошлом и строя будущее. Так Саша вошёл в мою жизнь.


                ДЕТСТВО. ЛЕТО НА ИРТЫШЕ. ДРУЖБА СКВОЗЬ ИСПЫТАНИЯ
         Начались занятия в школе. Мы с Сашей Якуниным, хоть и были одногодками, но он из за недостаточной подготовки, поступил на класс ниже. В сельской школе Посёлка № 13, где он учился раньше, было всего три учителя: его отец — директор школы, мать – учитель русского языка и литературы и учитель начальных классов.
Мы с Сашей то ссорились, то мирились — как и положено братьям и друзьям. Вместе увлеклись радиотехникой, создали свой кружок.  Это стало нашим общим увлечением, которое объединяло нас и дарило радость открытий.

         А главной летней радостью был Иртыш. Самым заветным летним развлечением для нас было купание в Иртыше. Величавая река манила прохладой в знойные дни, а путь к ней сам по себе превращался в маленькое приключение. От дома до берега около полутора километров. Самый короткий маршрут пролегал через Гусинку — район на окраине Павлодара, на обрывистом берегу реки. Там жили в основном высланные чеченские семьи, и место это слыло неспокойным.
Однажды мы с братом возвращались с купания, когда дорогу нам преградила ватага местных чеченских ребят. Их было человек семь — все старше и крупнее. Они резко и грубо потребовали деньги. Мы встали спина к спине, приготовившись защищаться. Началась потасовка: удары, толчки, крики… Но силы были слишком неравными. Семеро против двоих. Поняв, что дальше сопротивляться бессмысленно, мы бросились бежать, петляя между домами, чувствуя, как колотится сердце. Преследователи быстро отстали.
      На следующий вечер, уже в сумерках, мы случайно встретили предводителя той компании. Он стоял один, и вид у него был совсем не задиристый. К нашему изумлению, парень, узнав нас, вдруг опустился на колени и стал умолять, чтобы мы не били его. Мы замерли в растерянности. Ещё вчера он казался грозным вожаком. был героем в неравной схватке. а сейчас, когда был один - выглядел таким беспомощным.
Брат, всегда более спокойный и рассудительный, протянул ему руку:
        — Вставай. Как тебя зовут?
        — Булат, — тихо ответил он, поднимаясь.
Мы назвали свои имена, и с этого момента всё изменилось. Оказалось, что за внешней бравадой Булата скрывалась обычная мальчишеская робость. Он объяснил, что вчера действовал «за компанию», боясь показаться слабым перед друзьями.
Так, неожиданно для всех, завязалась наша дружба. Вскоре мы уже вместе ходили на Иртыш: плескались в тёплой воде, загорали на песчаном берегу, делились историями и смеялись над собственными страхами. Булат познакомил нас со своими приятелями, и прежние враги стали товарищами. Все то лето мы провели вместе на Иртыше.
А ещё мы открыли для себя, как заработать на мороженое. Рядом с нашим районом был парк железнодорожников. По утрам, пробираясь сквозь густые заросли кустов, мы собирали пустые бутылки. Две три штуки — и вот уже в руках заветная пачка мороженого! Особенно ценились бутылки из под шампанского: за них давали больше денег, и можно было купить не одну, а целых две порции мороженого.
Мы ели мороженое, сидя на берегу Иртыша, и чувствовали себя самыми счастливыми на свете.
        То лето научило нас важному – смотреть глубже оболочки. За любой внешней агрессией может скрываться человек, который просто боится показать свою слабость. А настоящая дружба может родиться в самый неожиданный момент. Родиться там, где есть место пониманию и прощению.

                ПЕРВЫЕ ТРУДОВЫЕ БУДНИ. ПЕРВАЯ ЗАРПЛАТА. УРОКИ ЖИЗНИ
         Наступили очередные летние каникулы — время, когда большинство ребят наслаждаются свободой, а мы с братом получили свой первый серьёзный жизненный урок. А нам родители решили сделать их, по-своему, учебными и устроили нас на работу в Гортоп — городскую топливную организацию. Для нас, школьников, это стало настоящим испытанием на прочность.
        Мы числились разнорабочими, и обязанности были отнюдь не лёгкими. Основной нашей задачей стала погрузка машин дровами: нужно было умело укладывать поленницы, следить за равномерным распределением веса, чтобы груз не рассыпался в пути. Помимо этого, мы занимались перекладкой и сортировкой штабелей дров — работа монотонная, требующая внимания и физической выносливости.
Но самым тяжёлым испытанием стали смены с разгрузкой угольных вагонов. Когда прибывал состав, нас задействовали в работе сутками напролёт вопреки правилам, предписывающим школьникам трудиться лишь полдня. Мы ворочали тяжёлые мешки, грузили уголь на машины, и вскоре наша одежда, лица и руки становились чёрными от угольной пыли.
        Каждый вечер мы возвращались домой измученные, грязные и голодные. Бабушка, едва увидев нас в дверях, тут же брала ситуацию в свои руки: загоняла в душ, выдавала чистое бельё и усаживала за стол. Мы опустошали по полной тарелке вкусного бабушкиного наваристого борща, после чего, не имея сил добраться до кровати, падали на коврик прямо на полу и мгновенно засыпали. Часовой сон немного восстанавливал силы и наутро мы снова отправлялись на работу.
Весь трудовой месяц я не переставал удивляться выносливости своего брата Саши. Его деревенская закалка была заметно крепче моей городской. Когда я, обессилев, опускал руки во время погрузки угля, Саша продолжал уверенно махать лопатой, будто не чувствуя усталости. Его упорство вдохновляло меня и заставляло не сдаваться и держаться до конца.
      И вот настал долгожданный день расчёта. В кассе предприятия мы получили свою первую в жизни зарплату. Небольшую сумму, но невероятно ценную. Свои, честно заработанные деньги. Эти деньги мы заработали собственным трудом, и потому они казались нам настоящим сокровищем. На них мы купили по кинокамере — символу наших первых трудовых достижений, взрослости и новых увлечений.
Родители искренне гордились нами. Они видели, как мы повзрослели за этот месяц, как научились ценить честный труд и понимать его цену. «Теперь вы настоящий рабочий класс», — говорили они с гордостью и теплотой в голосе. И в этих словах было не только признание наших усилий, но и надежда на то, что полученный опыт станет прочной основой для будущего.
      Тот летний трудовой эксперимент оставил в нашей памяти неизгладимый след. За тот месяц мы узнали, каково это — зарабатывать деньги собственным трудом, почувствовали тяжесть физической работы и радость от честно полученных результатов. Это было непросто, но именно такие испытания формируют характер и учат ценить то, что имеешь. Учат ценить тех, кто работает.

                РАЗНЫЕ ДОРОГИ. ГОРЕСТЬ РАЗЛУК И РАДОСТЬ ВСТРЕЧ.
      После школы судьба развела нас по разным дорогам, словно два ручья, вытекающие из одного родника, но устремляющиеся в противоположные стороны.
Я выбрал военную стезю. Есть такая профессия – Родину защищать. Военное радиотехническое училище в Красноярске. Военная академия в Харькове. Моя служба пролегала сквозь суровые широты Севера, а завершилась уже в Подмосковье. Каждый переезд, каждая новая часть становились ступенью в карьере, но в душе неизменно жила память о доме, о родных местах.
Саша, закончив школу годом позже, уехал в Новосибирск и поступил в институт радиотехники. Его всегда влекли тайны электричества, схемы и сигналы, и он с упоением погрузился в мир радиоволн и полупроводников. Его знания и опыт привели в закрытую структуру КГБ СССР. Там он занимался своим делом – специальной связью.
Тем временем мир вокруг стремительно менялся. Рухнул Союз. Казахстан обрёл независимость. И для Саши, выросшего там, но остававшегося русским по духу, жизнь становилась всё более некомфортной. В новых структурах КНБ Казахстана ему не нашли места по национальному признаку. С благодарностью к земле, которая, когда то приютила нашу семью в тяжёлые времена, но без сожалений, он принял решение о переезде.
          Его новым домом стал благодатный Краснодарский край. Саша обосновался в посёлке Белозёрном под Краснодаром, где вместе с семьёй начал новую главу жизни. Обустроился. С присущей ему основательностью и трудолюбием он нашёл применение своим знаниям радиотехника в работе по специальности в организациях. Всегда оставался профессионалом, и человеком, на которого можно положиться. По жизни его всегда поддерживала и помогала жена Люба. Дети – сын Михаил и дочь Катя, которые обзавелись семьями и тоже обосновались рядом.
Каждый был занят своей жизнью. Расстояние и специфика работы каждого из нас препятствовали нашему тесному общению. Но мы всегда были рады тем редким встречам, которые случались. И всегда помнили школьные годы. Такие счастливые и невозвратные.

                ВСТРЕЧИ СКВОЗЬ ГОДЫ И КИЛОМЕТРЫ
      Спустя годы, после увольнения из рядов Вооруженных Сил, когда я уже обосновался в Подмосковье, нам наконец удалось наладить общение. Я полюбил отдыхать на Чёрном море. Ежегодные поездки в отпуск на машине стали нашей с супругой традицией. И всякий раз, проезжая туда и обратно, мы не могли не заехать в Краснодар к Саше с Любой.
Первые, после длительного перерыва в общении, визиты были полны забавных недоразумений. Мы плохо ориентировались в местных дорогах, и Саша, зная это, проявлял поистине братскую заботу. Он выезжал навстречу задолго до въезда в Краснодар и ждал нас у приметного креста у дороги. Затем, двигаясь впереди на своей машине, сопровождал нас до своего дома, избегая городских пробок и запутанных развязок.
     Со временем мы освоили маршрут, появились гаджеты, но традиция встреч осталась. Теперь Саша всегда ждал нас уже у своего дома. Там всегда было оживлённо — множество машин, и припарковаться представлялось невозможным. Но для нас он занимал и «держал» место, чтобы мы могли без хлопот поставить автомобиль. И когда мы подъезжали к его подъезду, Саша стоял и «держал» нам место. Были счастливые минуты встреч. Объятия, поцелуи… и разговоры, разговоры, разговоры до утра. И снова грустные минуты расставания. Но уже общение не прерывалось. Мы часто созванивались, могли часами разговаривать о жизни, шутить и смеяться. И сожалели, что многие годы были лишены общения. Наши семьи очень сдружились. Мы отдыхали вместе в Анапе. Саша, конечно, не очень любитель ездить на отдых и по гостям. Но однажды нам удалось его уговорить приехать к нам на отдых в Анапу, а потом и к нам в гости. Это были счастливые и незабываемые часы общения. Новый год мы встречали у нас на даче. Затем посетили духовный центр России - Сергиев Пасад.
        Когда мы провожали Сашу и Любу на поезд, Люба сказала тихо, чтоб Саша не слышал, что Саша тяжело болен. Для нас это был шок. Потом, приехав домой с вокзала, мы с женой были поражены, что за все праздники мы не заметили на их лицах грусти. Все веселились и шутили. Я вспомнил своего деда. Ничто не может сломить его потомков!

                ПОЕЗДКА В СУДАК
      В очередной отпуск мы с женой ехали в Судак. Болезнь Саши уже прогрессировала, ему сделали операцию. И мы с женой, чтоб хоть как-то поддержать Сашу и Любу решили организовать совместный отдых на море. Дни отдыха в Судаке запомнились на всю жизнь. Саша часто смеялся, возвращаясь к жизни и забывал о своей тяжелой и неизлечимой болезни. Совместные ужины в кафе, купание на море, прогулки на морском прибрежном бульваре отдаляли болезнь, исцеляли от плохих мыслей. И хотя Саша отрицательно относился к алкоголю, иногда соглашался на рюмочку хорошего коньяка под дружеские тосты. Неделя пролетела стремительно и нам пришлось попрощаться на год.
 
                ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА
           Болезнь безжалостно и слишком рано вырвала Сашу из нашей жизни. Но связь с его семьёй не оборвалась. Мы продолжали встречаться, и Люба, его жена, всегда ждала нас с распахнутой душой и тёплым приёмом.
В одну из последних поездок мы подъехали к их дому, и я невольно замер: на парковке виднелось свободное место. То самое. То, которое Саша всегда занимал и «держал» для нас. Оно одно и больше свободных мест нет.
Помню, как он шутил: «Это место ваше. Никто сюда не встанет, когда вы здесь». И правда, показалось, что он оттуда, из иного мира, по прежнему охраняет его, не позволяя никому занять, когда мы здесь.
            Я вышел из машины и остановился перед пустым пространством асфальта. В этот миг на меня обрушилась вся тяжесть утраты. Перед глазами пронеслись кадры: вот мы сидим за чашкой чая, смеёмся, вспоминая детские проделки; вот строим планы, мечтаем о будущих встречах… А теперь — только это пустое место да тишина, которую уже никогда не нарушит его голос.
            Стоя там, я ощутил острую, щемящую душевную боль утраты и безмерную благодарность за то, что в моей жизни был такой брат. За его непоколебимую надёжность — он никогда не подводил, всегда приходил на помощь, даже когда это стоило ему усилий. За его бескорыстие — он отдавал, не требуя ничего взамен. За ту тихую, но прочную любовь, которая не нуждалась в громких словах, в пышных жестах. Она жила в его взгляде, в жестах, в готовности быть рядом.
          Самое удивительное то, что, возвращаясь с отпуска, мы опять заехали к Любе. … И опять то же место было свободно. Оно одно. И больше свободных мест не было… У меня по коже пошли мурашки. Значит Саша опять занял и «держит» нам место…
Саша навсегда остался в моей памяти как человек, который умел быть настоящим. В радости — делил смех и восторг. В беде — молча брал на себя часть груза. Даже после ухода он продолжает заботиться о близких — своей памятью, своим примером, тем светом, что не угасает в наших сердцах.
            Его жизнь — словно маяк. Не ослепительный, не кричащий, но верный. Тот, что светит тихо, но неуклонно, напоминая: истинная ценность человека измеряется не званиями, не наградами, не внешними успехами. Она — в том, как ты относишься к родным, как умеешь любить, поддерживать, быть опорой. В том, как оставляешь след в душах тех, кто тебя знал.
          И пока мы помним — он жив. Жив в смехе детей и внуков, в тёплых вечерах за чаем, в молчаливой поддержке, которую мы теперь стараемся дарить друг другу. Жив в том самом парковочном месте, которое, кажется, ждёт нас — как ждал он сам.