Святой родник у большой дороги Часть 3 продолжение

А мне этот песок даром не нужен - я с ним до гаража не доеду, опять болты срежет! Схватил у рабочих лопату и начал сгружать вручную, хотя б полкузова, а там, может, поднимет. Но полкузова- это две с половиной тонны. А строители  матюкаются  - время дорого! Стройка стоит. Я стараюсь до седьмого пота, но, полкузова скинул. Включаю подъемник - пошёл! Уф - вытираю пот с облегчением, и вдруг: «Кряк!!!» Мой кузов свернуло на бок… лежит почти на земле. А дело  в том, что площадка была наклонена, а поднимать гружёный кузов надо только на ровной, горизонтальной поверхности. Наверное, рабочие это знали, но не подсказали. Сам опять не догадался без инструктора. Погрузили мне кузов поперёк рамы краном, и поехал я в гараж не солоно хлебавши. Приехал - мужики в гараже смеются, а тут хоть плач- первый блин вышел комом. Но, слезами горю не поможешь. Снова всё восстановил, и всё- таки небольшой, а может и большой, шофёрский стаж я заработал. Таллоны на песок теперь тоже хранятся в музее.
 Когда призвали служить в Советскую Армию, попал в автороту, потому, что имел стаж, пусть и небольшой. Интересно было на тягаче при аэродроме таскать самолёты на полёты, с полётов, даже постоять рядом с настоящими МиГ- 15 и МиГ-17. А уж иногда посидеть в кабине - почти сам лётчик! Видеть, как разбирают-  собирают самолёт, как его готовят к полёту, заводят двигатель, как самолёт взлетает и садится- это высшее счастье! А ночные полёты- просто загляденье- огненная струя из сопла и самолёт уходит в темноту- сказка! Вернулся из армии со 2 классом шофёра и в звании ефрейтора - не зря проходил практику на «захаре»! Всё там пригодилось. Интересной была не только сама служба, а и тот край, юг России – Кубань, Майкоп, Адыгея. На горизонте в хорошую погоду хорошо виден Кавказский хребет, а днём насмотришься на настоящие самолёты, которые видел в детстве, высоко в небе, играя «в песочке».
Армейской службе благодарен и за то, что приучила к самодисциплине, порядку, научила ответственности, умению самостоятельно трудиться, находить решения в труднейших ситуациях. И всё это пригодилось потом, в работе шофёром в течении почти шести лет в различных организациях Липецка. Но рисование не забывал. В изостудию, что была тогда в клубе Трубного завода, к преподавателю Владимиру Васильевичу Хорошенко я, конечно, пошёл без конкретной мысли об институте. Здесь он мне смог дать основы построения рисунка и  композиции, развить глазомер .К сожалению, не хватило времени на тональную разработку рисунка, на передачу формы. Но даже этих навыков хватило для сдачи экзаменов по рисунку в институт. Всё решилось, когда однажды встретился с Хорошенко на улице, и он сказал: «У нас в пединституте открывается новый художественно-графический факультет, ты можешь со своей подготовкой пройти, не зевай». Шанс терять было нельзя. То, что институт педагогический, меня не смущало, я даже на это слово не обращал внимания. Главное – худ граф. И не важно, что он только открывается, и нет пока преподавателей, нет базы и т. д. Но у меня есть энтузиазм, огромное желание! На первый случай хватит. А раз открыли – всё найдется. Когда я впервые входил в здание института, у меня и так тряслись коленки, а тут на меня ещё искоса поглядывали, что за переросток? Мне было не семнадцать, как всем абитуриентам, а все двадцать пять. С другой стороны, конечно, понимали, в этом возрасте не поиграться «в учёбу» сюда приходят. А сколько случалось прямо на первом курсе отчисляли за несерьёзное отношение к учёбе. Как раз это мне не грозило. Но ещё надо было сдать вступительные экзамены, хотя у меня была весомая льгота: я после службы в армии проходил вне конкурса, лишь бы оценки на экзаменах были положительные.
Первые экзамены рисунок и черчение я сдал с оценкой пять, сочинение тоже написал, но вот с математикой и физикой пришлось помучиться, но на тройку натянул. Когда выходил с экзамена, стоящие у двери, накинулись:
– Ну что?
Я улыбаюсь во весь рот:
– Три!
А мне в ответ:
– А что ж улыбаешься?
– Так я ж вне кон курса, после армии…Я поступил!
Теперь вспоминая те дни, берусь за голову: сколько мне пришлось отбросить, через что перешагнуть, что преодолеть! Ведь у меня уже была состоявшаяся жизнь, и кажется, шла уже по накатанной колее – утром на работу, вечером– с работы. Что ещё надо? Работал на автобусе в солидной организации, где был в авторитете и у руководства, и в среде рабочих. Хорошая по тем временам зарплата, в ближайшее время могли бы от организации выделить квартиру, но как тогда уходить на учёбу? Получалось, я обманул людей! Мне дали квартиру, а я по-тихому смылся? Поговорил с руководством – мой поступок одобрили, и ничего, что моя квартира досталась следующему за мной. Во благо! У меня впереди был шанс поинтереснее. Вот и получается, не поступи тогда я именно так, сколько б я в сегодняшней жизни потерял, и ничего б не достиг.
Но моё желание получить достойное образование понимали не все, даже мои коллеги, шофёры. Уже, будучи студентом, встретил в магазине одного из них, Ивана, он был младше меня года на три, возил на «Москвиче» какого- то инженера треста. Мы прежде общались по - дружески. И тут, после некоторой разлуки встретились «нос к носу». Он спрашивает:
-Где ты пропал, что тебя не видно?
-Ваня, да я в институт поступил.
Он недовольно нахмурился:
-Понятно, решил от нас слинять. – И расстегнув куртку, показно, выпятил покруглевший животик!- А мне, вот, нового «козлика» пообещали, на днях. Ну, давай, учись жизни.
И не попрощавшись, направился к выходу, оставив неприятный осадок. Но, когда я накануне поступления рассказал о своём желании учиться своему начальнику Виктору Петровичу, он отнёсся к этому разумно:
-И правильно делаешь, пока годы не ушли.
За что я конечно же ему безмерно благодарен. Уже спустя пару десятков лет, случайно мы с ним встретились в Липецке, возле центрального рынка. Он заметно постаревший, но меня узнал сразу. Я, конечно, поблагодарил его за прежнее отношение ко мне и сказал, что работаю главой сельсовета. Он был как прежде немногословен, но сказал главное:
-Я рад за тебя!
Мы распрощались как прежние добрые коллеги. Хотя начиналось у нас не так просто. До того, как стать начальником в нашей организации, Виктор Петрович был простым инженером в тресте. И иногда, пока мой автобус стоит без дела, он просил меня подкинуть его в черте города по каким- либо своим делам. Я не отказывал, и общался с ним запросто - Петрович. Он не обижался, мог пошутить, рассказать подходящий свежий анекдот. Но вот нашего начальника продвигают на повышение, и на его место приходит… Петрович. Я подхожу к нему:
-Петрович, поздравляю Вас… - и слышу в ответ:
-Какой я тебе Петрович? Виктор Петрович!  - И круто развернувшись, пошёл в контору. У меня в голове всё сразу стало на своё место- ну, значит, Виктор Петрович. А когда поступил и мне потребовались средства для проживания, он предложил мне оформление их новой конторы, чем, конечно же, тоже поддержал меня на первом этапе учёбы. И я эту работу с удовольствием сделал. Во время выполнения мной этой работы заходили пообщаться и наши шофёры, мои прежние коллеги, часто протягивающие чумазые, замасленные руки, но улыбающиеся и с открытой, чистой душой. От них я слышал только слова гордости за себя и благодарности за прежние отношения. Это были простые, добрые мужики, понимающие и безотказные в любой просьбе к ним, конечно, и со своими недостатками. Но в большинстве своём - порядочные. И своё УПТК, в большинстве своём, благодаря им, я запомню на всю жизнь. Особенно, с огромным добром вспоминаю крановщика дядю Мишу. Никогда и ни о ком, не сказавший в моём присутствии плохие слова. Он всегда в человеке искал и находил только хорошие черты. Нам у таких людей бы поучиться.
Славное время студенчества – это всяк знает, кто его испытал. Но у меня подступала боязнь – справлюсь ли? На первом курсе лез из кожи, боялся, выгонят! Выгонят! Но первый курс закончил без хвостов и без троек. Тогда более-менее успокоился. А теперь вспомнить и смешно и грустно. Не трудно было на лекциях – слушай внимательно и пиши, чтоб проще было на семинарских занятиях отвечать. Но вот проходит, например, семинар по истории КПСС. Вячеслав Анатольевич Васильев, очень принципиальный и требовательный преподаватель задаёт вопрос. Я, конечно, тяну руку, поднимаюсь, готовый ответить, открываю рот… и молчу! Знаю, что говорить, но не знаю, как, не подберу слова. Тогда преподаватель предлагает вариант ответа, но неверный. Спрашивает:
– Так?
– Горячо выпаливаю:
– Нет, нет!
Тогда другой вариант, уже правильный.
– Да, так!
– Садитесь, пять.
Сажусь с красными ушами от стыда. Как научиться говорить? Ведь на работе водителем автобуса от меня не требовались научные монологи.  Хотя я достаточно читал – у меня на капоте всегда лежал солидный том классики. Оказалось, этого мало, нужна была речевая практика. Вторая, не меньшая была беда, когда шла лекция по истории искусств, которую проводил мой преподаватель по изостудии Владимир Васильевич Хорошенко. Он часто вёл лекцию тихим голосом, с применением показа слайдов, а значит в затемнённой аудитории.